Total Recall

      Селин будущее предсказывать не умеет, но всё же её самые страшные прогнозы сбылись — на неё открылась беспощадная охота. Делом чести всех вампиров теперь стало поймать её и вонзить в сердце кол или пустить особую пулю, чтобы отомстить за совершенное преступление. Они ведь потеряли двух старейшин по её вине и потому никаких недомолвок между кланами не осталось более.       Один город сменял другой с усиленной скоростью, и времени, чтобы сделать хоть вдох, не осталось совсем. Места своего пребывания Селин меняла так часто, что сама уже запуталась окончательно, позабыв в каком городе находится, и лишь улавливала на уровне инстинктов раз за разом хвосты, от которых предпочитала скрываться тихо и незаметно, ведя их по ложному следу. Так можно было выбить себе хоть день форы.       Его она заметила не сразу. Впрочем, она и не могла такого профи, как он, вычислить столь быстро. Шаги ведь у него совсем бесшумные, а биения сердца не слышно уже давно — результаты упорных и крайне болезненных для него тренировок, а ещё того льда, что течёт по его венам которое десятилетие.       Уловив его лицо в потоке людей, заметив тёмные волосы, прядями тяжёлыми и влажными спадающими на его бесстрастное лицо, Селин впервые стало по-настоящему страшно за свою жизнь и уверенности в оружие она не ощущала совсем более.       Они выпустили Зимнего солдата на волю. Они вновь вернули его к жизни, чтобы он сделал то, на что способен лучше всего — выследил и устранил очередную жертву. И этой жертвой, к несчастью, теперь являлась она. Они с ним больше не на одной стороне. А самое печальное, что Баки её даже не вспомнит, пусть она хоть голос сорвёт в попытке до него достучаться.       Каждый раз ведь забывает. Каждый чёртов раз его обнуляют, и они знакомятся заново, идя на очередное задание, в котором без ходящего под солнцем никак им не справиться. Не зря он идеальное оружие Гидры, которую основал Виктор когда-то вместе с такими же фанатиками элитарного общества. Не зря они так часто работали в паре, будучи лучшими. Но всё это осталось в далеких уголках его памяти теперь…       В его глазах сокрыто куда меньше жизни, чем в любом из вампиров, а хватка столь же сильна, как у свирепого оборотня, не говоря уже о том, что он может воспользоваться преимуществом своего человеческого тела и напасть на неё, когда солнце светит особенно ярко. Прятаться от него бессмысленно совсем, и потому, озираясь хаотично по сторонам и вглядываясь с особой тщательностью в беспроглядную дождливую ночь, Селин хотела поскорее покинуть очередной город, надеясь лишь на то, что ей удалось ускользнуть из его поля зрения. Но зайдя за очередной поворот совершенно одинаковых улиц, она вновь увидела эти мертвые и льдистые глаза, ощутив на шее холод металлических пальцев, сжавшихся с характерным лязгом в удушающем жесте, а в затылке — острую боль от соприкосновения с грубой поверхностью обветшалого дома, по которому прошлась паутинка трещин.       — Селин, — спокойно и отстранённо немного проговорил он, будто зачитывая одним словом ей смертный приговор.       На его лице не дрогнул ни один мускул. В его глазах не было даже проблеска того, что он узнает её; что помнит хоть отдалённо.       — Баки, — прохрипела она лишь в ответ, всматриваясь сосредоточенно в его глаза, вспоминая их прошлую встречу и стараясь передать хоть крупицу испытанных ею эмоций в его обществе, —Тебя зовут Баки.       Он заметно нахмурился в ответ, дёрнув в нервном жесте головой, будто сбрасывая с себя наваждение, методично берущее его мозг в свой стальной плен. Отдалённо походил сейчас на того, кто смотрел затравленно на неё во время их очередной миссии, шепча будто бы в бреду: «Баки, Баки, Баки, моё имя Баки». Ногтями впивался в кожу ладони, до крови сжимая пальцы в кулак, а затем дрожал так, будто получил очередной разряд тока, прошибающий до подкорки сознания, силясь ухватиться за остатки всплывающих перед глазами образов.       — Мы с тобой знакомы, — в тот миг, когда хватка его стала чуточку слабее, произнесла как можно мягче она, напрягаясь всё же всем телом, будто имела дело с разъярённым ликаном, — Те люди используют тебя. Так же, как и меня когда-то. Дай им отпор. Ты не их личный убийца.       — А кто тогда?       Его вопрос лишь заставил её растерянно взглянуть на него, потому что она сама не знала, кто он такой на самом деле. Всё что ей известно — имя, больше похожее на особое прозвище, и вкус его губ, испробованных ею. Речь о высоких чувствах, разумеется, не шла никогда, но это ощущение схожести, привязанности и желания избавиться от одиночества хоть на чуть-чуть сблизило их. Каждый раз сближало, вынуждало его вспоминать чуточку больше, а затем вновь обо всём забывать, теряться во времени и вжиматься в её тело сильнее до хруста костей.       — Это знаешь лишь ты, — осторожно убрав его руку со своей шеи, Селин медленно коснулась ледяными пальцами влажной от дождя пряди его волос, скользнувшей на скулу, а затем заправила её за ухо, коснувшись в невесомой ласке его лица, — Позволь помочь? Я постараюсь напомнить нашу последнюю встречу.       Джеймс в ответ лишь неуверенно кивнул, с подозрительностью следя за каждым её жестом, ожидая подвоха и того момента, когда потребуется пустить пули в ход. Но она приблизилась лишь чуточку ближе, взглянув ему в глаза с такой искренней мольбой и сожалением, что в груди его что-то сжалось, отозвавшись колким воспоминанием-вспышкой.       Кажется, он уже видел этот взгляд прежде…       Касание её губ вышло осторожным, совсем неторопливым и едва ощутимым. Её губы оказались холодны, как металл его руки; как он сам. Ненавязчивая ласка, простое соприкосновение сухих и ледяных губ дало куда больше тепла, чем стоило ожидать. Сердце его заледенелое вновь сжалось до болезненного мужского выдоха, а в висках неприятно запульсировало, подкидывая обрывки прошлого: женский шёпот, бледная и холодная кожа под его ладонями, ярко-голубые глаза и нежное прикосновение тонких пальчиков к его плечу, где металл соединялся с кожей.       Он уже целовал Селин. Он с ней разговаривал много раз. Он помнил, как она касалась с осторожностью его напряжённых плеч своими изящными, но такими сильными ладонями, приводя его в себя и обещая клятвенно, что сделает всё возможное, чтобы узнать о его прошлом. Вот только Гидра всё подчистила начисто.       — Прости, — хрипло прошептал Баки, крепко зажмуриваясь и делая вновь глубокий вдох, чтобы унять этот поток обрывочных воспоминаний, упорядочить его хоть чуть-чуть.       И во всём этом потоке единственной константой оставалась она — Селин. Появлялась раз за разом, представляясь ему и с затаённой грустью слушая его кодовое имя раз за разом. Быть может, ему и повезло, что он слышал её имя столько раз, встречая ничуть не изменившееся лицо с перерывом в несколько десятилетий. Рано или поздно, программа же должна была дать сбой?       — Прости, — ещё раз произнёс он, получая лёгкий кивок головы в ответ от неё, вместе с ещё одним поцелуем.       В этом прикосновении не чувствовалась былая осторожность: она цеплялась с силой пальцами за его волосы, углубляя поцелуй, и скользила выступившими клыками по бледной коже его пухлых губ, чтобы слизать секундой позже кончиком языка появившуюся очередную каплю горькой и едва тёплой крови. Касалась ладонями его шеи, где слабо бился пульс, и забиралась ими под изношенную кофту, чтобы очертить кончиками пальцев вереницу шрамов на торсе, будто бы говоря ему этим: «я не вру тебе, я видела их все и помню отчётливо местоположение каждого из них».       Селин каждым своим движением жаждала встряхнуть его, обрушить ещё больший поток воспоминаний о прошлых их встречах, чтобы сломить эту стену окончательно в его изломанном разуме, словно разобранном на миллиарды кусочков пазле, не позволяющую докопаться до сути.       В разуме Джеймса осталось лишь две вещи, в которых он мог быть уверен, — его зовут Баки, а к Селин стоит держаться поближе. Ведь лишь рядом с ней он помнит чуточку больше о самом себе и терять эту тонкую — связующую — нить уж точно не намерен.