Give me a chance

После совместной попойки, проведённой в комнате Чонгука, Мин всё же окончательно пересмотрел своё отношение к парню. Теперь он не выглядел в глазах Юнги таким напыщенным и заносчивым, а оказался вполне дружелюбным, открытым и, к удивлению, достаточно ранимым человеком с тяжёлым детством. Юнги узнал, что Чонгук был лишён материнской ласки и любви с самого рождения, рос в приюте, но, не смотря на все трудности, не стал озлобленным и жестоким человеком. И это было достойно уважения. С каждой их встречей или простым столкновением, заканчивающимся страстными поцелуями и диким сексом, Мин всё больше начал привязываться к брюнету, хотя сам не осознавал и не принимал этого. Для него Чонгук стал неким сортом его личной зависимости: Юнги везде искал пронизывающий взгляд тёмных глубоких глаз, который будто сжигал заживо, проникая под самую кожу и разливая тепло по всему телу. Парни стали ходить на обеды вместе, садясь за один стол вместе с Хоби и Тэ, проводили вчетвером внеурочное время, много разговаривали, гуляли, веселились. Мин перестал быть таким замкнутым и колючим, начал общаться и даже шутить в компании новоиспечённых друзей. Ребята сильно отличались от тех людей, с которыми ему частенько приходилось сталкиваться. В них не было ни жестокости, ни фальши, казалось, что им можно было доверять. Но Юнги пока не мог перебороть себя и открыться полностью. По вечерам на выходных Юнги с Гуком тренировались, улучшая свои навыки в борьбе. Часто вспоминая свою первую встречу, закончившуюся дракой, парни много смеялись и упрекали друг друга за неумение вести бой. Закрываясь в спортзале и изматывая себя до изнеможения, они несколько часов подряд могли выпускать все эмоции наружу, избивая грушу. Носителям огненной стихии было довольно тяжело контролировать свои эмоции, они постоянно нуждались в разрядке. Тяжёлые физические упражнения, маты и бег помогали справиться с трудностями и сконцентрироваться на управлении своими чувствами. Обычно тренировки парней заканчивались так: оба уставшие и замученные начинали беспорядочно лапать и целовать друг друга, сводя всё к жаркому и чувственному сексу. Их вполне устраивали эти свободные отношения. Чонгук был прекрасным любовником, многого не просил, с ним Юнги чувствовал себя легко и непринуждённо. А самое главное ему не нужна была любовь, отношения, он не устраивал сцен и не закатывал истерик. В общем, их можно было назвать «друзьями с привилегиями». Мину было плевать на мнение окружающих и его не волновало, что за пару дней, проведённых в школе, он принял участие в нескольких драках, щедро разукрасивших не только его лицо и тело, но и его шевелюру. Одноклассники стали частенько подшучивать над часто сменяющимся цветом волос Юнги: из Белоснежки он с лёгкого словца ребят стал Голубой Лагуной. Задирали Мина в основном словами, в драки с ним после случая у кафетерия никто больше не лез. Чонгук велел никому не подходить, а уж тем более притрагиваться к блондину. Желающих связываться с ним не было, он ясно дал понять, что разборок с Юнги устраивать не стоит. Чон словно взял покровительство над другом. Чонгуку нравилось находиться рядом с Юнги, нравилась его холодность, отстранённость, но при этом Гук знал, что тот был вспыльчивым и страстным, имел своеобразное чувство справедливости, выражающееся в моментальном решении всех проблем размахиванием кулаков. Брюнет словно нашёл родственную душу, такого же, с пламенем в глазах и в душе. Чону нравилось ловить на себе взгляды из-под прищуренных довольных глаз парня, в которых больше не было злобы и неприязни. Казалось, они начали понимать друг друга без слов, достаточно было ярких красных и синих вспышек пламени в их глазах. Их притягивало словно магнитом. Оба нуждались в тепле, ласке и заботе, но один был готов их дарить, а другой — не против был их принимать. Их влечение друг к другу перерастало в нечто большее. По крайней мере, так хотелось думать Чонгуку. Но это были лишь его мечты, которые Чон старался искоренить, ни дав им ни единого шанса. Как бы Гуку не хотелось думать, что между ними есть что-то большее, он помнил, как Мин в самом начале их знакомства предупредил, что ему нужен лишь секс. Но это не помогло. Чонгук не просто привык, не просто привязался к холодному блондину, он, сделал то, что Юнги запретил делать — он влюбился. Пусть Мин его и отталкивал, не желая ввязываться во все эти чувства, игнорируя все вопросы об отношениях. Юнги наотрез отказывался обсуждать подобные проблемы, говоря, что это для сопливых романтиков, каким он себя не считал ни в коем случае. Ему нужен только секс, немного общения и возможность выплеснуть с кем-то свои эмоции. Чонгук долго корил и упрекал себя за те тёплые и нежные чувства, которые зародились в его душе. Рядом с Мином его сердце трепетало, стучало как безумное, грозясь разорвать грудную клетку, а в животе стадо бабочек порхало с неистовством, выделывая тройное сальто то вперёд, то назад. Чон, как мальчишка, до тряски себя доводил, долго в кучу собирал перед каждой встречей с блондином, боясь выдать свои чувства. Юнги его точно не примет, а потерять парня Чонгук был не готов. Порой брюнету хотелось открыться, донести до Юнги всё, что не давало ему покоя, вывалить всю правду наружу и будь, что будет. Но он вовремя одёргивал себя и приказывал не витать в облаках, и не строить воздушные замки, не мечтать о том, что Юнги ответит ему взаимностью и перестанет видеть в нём лишь объект для удовлетворения своих потребностей. Но чем больше проходило времени, тем сложнее становилось. Гук влюблялся всё сильнее, порой ему даже казалось, что Юнги тоже испытывает к нему не только дружеские чувства. Но стоило Чону хоть на минуту поверить во взаимность, как Юнги обрезал всё на корню словами и действиями. Он часто напоминал о том, что ему не нужны отношения, он не хочет любви и сам никогда и ни к кому не испытывал подобных чувств. И не хочет их испытывать. В Чонгуке скрывалось море нерастраченной нежности, которую он часто хотел передать Юнги, просто обнимая, проводя вместе время, но Юнги лишь недоумённо смотрел и переводил всё в горизонтальную плоскость. Чонгук осознавал, что это болезненная влюбленность не приносит ему ничего кроме боли, обиды и разочарования. И как бы Чонгук не боялся потерять Юнги, терпеть такое отношение он больше не хотел. Лучше прекратить всё сейчас, чем ждать, когда станет ещё хуже. Пусть Мин отвергнет, пошлёт его, но Чонгук решил признаться ему в своих чувствах. Чон готов был разорвать все связи с Юнги, как бы не было хорошо им вместе, но страдать от холодности и неприятия он больше не намеревался. Или всё, или ничего.

***

Столкнувшись в очередной раз возле двери в музыкальный класс, Чон зажал Мина у стены, поцеловал в уголок губ, сунув ему в руки смятый клочок бумажки, и попросил не опаздывать. Юнги посмотрел непонимающим взглядом, схватил брюнета за ворот и предупредил, что сюрпризы не очень-то и любит. А Гук улыбнулся, подмигивая Мину и тыкая в часы, убежал по коридору. Блондин ещё долго смотрел вслед удалившемуся Чону, топтался у двери и всё же зашёл в скромную обитель музыкальных инструментов. Усевшись за пианино, Мин развернул голубой клочок и начал вглядываться в текст. Красивыми ровными буквами было выведено место и время встречи с подписью от Чонгука. Прикинув, что до часа Х остается ещё пару часов, Юнги решил проиграть пару мелодий, чтобы немного расслабиться и собрать все мысли в кучу. Голова была ясной, боли поутихли на пару дней, но для блондина это значило лишь то, что скоро всё случится и происходить будет как всегда тяжёло и болезненно. А до этого надо на некоторое время покинуть школу, чтобы никто не увидел всего процесса. В детстве с ним была мама, но последние два раза Мин переносил свои трансформации в одиночку. И это его устраивало. Однако, Юнги понимал, что не мог просто исчезнуть на несколько дней, не предупредив друзей. Чонгук, Хосок и Тэхён будут волноваться, Мин был в этом уверен. За эти месяцы в школе они действительно подружились, поддерживали и переживали друг за друга. Поэтому Юнги был уверен, что если просто исчезнет, ничего не объяснив, друзья будут беспокоиться и искать его. Мин, конечно, мог придумать любую отмазку и покинуть школу дней на пять, но ему этого не хотелось. Впервые в жизни он решил открыть свой секрет, ведь он действительно начал доверять своим товарищам. Гук, как нельзя кстати, предложил сегодня встретиться, Юнги это было только на руку. Он решил поведать обо всем Чону и попросить успокоить ребят, когда его не будет. После перерождения Мин планировал рассказать и Хоби с Тэхёном, но не сейчас. Слишком тяжело открыться даже одному, не то что троим… Да и Гук стал Юнги ближе всего, с ним он проводил очень много времени, чувствуя родное тепло и энергетику. Блондин искренне надеялся, что правда не изменит отношение брюнета к нему, и тот не раскроет его тайну посторонним. Оторвавшись с неохотой от пианино, Мин тихонько закрыл крышку и выбежал из кабинета, окрылённый своей идеей выложить всё Чону. Вмиг добежав до своей комнаты, блондин с ходу влетел в ванную, прямиком в душ. Наспех облившись ледяной водой для полной встряски мыслей и чувств, Мин начал переодеваться для встречи с Чонгуком. Юнги модником никогда не был, но наряд себе выбрал вполне неплохой: чёрные зауженные брюки облегали стройные ноги, выгодно подчёркивая их худобу и длину; светло-голубая рубашка с белым воротником-стойкой оттеняла бледную прозрачную кожу Мина; накинутая поверх кожаная куртка с бесчисленным числом заклёпок и замков придала законченный вид образу дерзкого бунтаря. Посмотревшись напоследок в зеркало и взлохмачивая свои ещё влажные голубоватые волосы, Мин улыбнулся отражению и спешно выбежал с комнаты. Парень долго и смачно ругался, поторапливая таксиста, что медленным черепашьим ходом направлялся к месту встречи. Вылетая чуть ли не на ходу и бросая купюры на сиденье рядом с водителем, Юнги уже видел расхаживающую туда-сюда фигуру брюнета у высокого здания. Подходя к нему ближе и приглаживая свои торчащие волосы, Мин был встречен тёплой улыбкой и широкими объятиями Чона. Поприветствовав Юнги и крепко сжав его в своих руках, Чонгук простоял так ещё пару минут, зарываясь в макушку Юнги и вдыхая приятный мятный аромат его кожи и волос. Мин заворочался и отстранился от Гука, отпихивая его ладонями от себя. Уставившись на него удивлённым взглядом, он негромко выпалил: — Что за нежности ты тут развёл, романтик? Что это за здание и что мы тут делаем? Чон грустно улыбнулся и взял Мина за запястье, заходя в здание. Стоя у лифта внутри помещения, он поцеловал Юнги в лоб, прося довериться ему и повязывая на глаза тёмную ленту. — Ты ничего умнее придумать не мог? Для чего всё это? — недовольно пробурчал Мин, крепко сжимая ладонь Чонгука и опираясь на него. — Потерпи, Юнги, мы почти на месте! — хихикнул Чон, обнимая парня одной рукой. Приехав на самый верхний этаж и выйдя из лифта, парни прошли вперёд и резко остановились. Послышалось какое-то копошение, скрежет, хлопок и скрип открывающейся двери. Мин стоял, скрестив руки на груди, терпеливо выжидая, пока с его глаз снимут неудобную тугую повязку. Чон подтолкнул блондина в спину и попросил пройти вперёд, придерживая его за локоть. Юнги не сопротивлялся, шагая, вцепившись в руку брюнета. Пройдя несколько метров вперёд и поднявшись по лестнице, на которой Мина ловили дважды, парни все же достигли места назначения. — Мы на месте. Сейчас я сниму с тебя повязку. Только давай без твоих тупых комментариев, — Чон медленно стянул ленту с глаз блондина. Юнги зажмурился, а затем резко распахнул веки. Ещё немного проморгавшись, Мин заметил развернувшуюся перед ним картину, которая вызвала волну восхищения. Перед глазами расстилался красивый, багровый закат. Солнце уже наполовину утонуло за горизонтом, заливая небо огненными оттенками разных цветов. А впереди — появляющиеся и только начинающие зажигаться яркие огоньки вечернего города, простирающиеся на километры вперёд и завораживающие глаза. Парни стояли на небольшом подиуме, расположенном на крыше здания и подсвеченном искусственным тёплым желтым светом маленьких гирлянд, лежащих прямо под ногами. Совсем рядом стоял маленький столик и два небольших кресла с пледами на них. Мин ещё некоторое время вертелся, осматривая внимательно незнакомую, но вполне уютную обстановку. Хмыкнув и плюхнувшись на кресло, он продолжил смотреть на исчезающее с горизонта солнце. Чон улыбнулся, достал из коробки под столом пластиковый стакан с кофе и протянул его блондину. Мин перехватил напиток и влил в себя ещё горячую жидкость, что так приятно и, как нельзя кстати, согревала руки и нутро. Юнги с восхищением продолжал смотреть на закат, тепло и искренне улыбаясь. Гук не отрываясь смотрел на Юнги, радуясь, что смог угодить холодному и мало эмоциональному другу. — Вставай! Сейчас самое интересное начнётся! Посмотри во-о-он туда, — Чон указал куда-то в сторону, тыча пальцем, и подтягивая рукой Мина за локоть. Они подошли к ограждению и взглянули вниз. Сейчас, находясь на высоте примерно в 20 этажей, ему было немного страшно, голова чуть кружилась, но Чона так легко не возьмёшь. Сглатывая слюну и слегка переваливаясь за ограждение, брюнет посмотрел на стрелку часов и начал тихий отсчет: десять, девять …. Юнги же, наоборот, свободно облокотился на металлические перила, наслаждаясь прохладным воздухом и ощущением высоты. Он вопросительно посмотрел на сосредоточенного Чона, что-то шепчущего и часто дышащего. Три, два, один … Прекрасный вид на вечерний город, погружённый в огни зданий, озарился свистом и ослепительными вспышками. Залпы раздавались где-то вдалеке, выплескивая на небосвод разноцветные звездочки, будто фонтаном заливая здания вокруг. — Вау! Салют! Я его обожаю! — восторженно прошептал Юнги, радуясь как ребёнок. Огоньки полыхали всеми мыслимыми и немыслимыми цветами, собираясь в кучки и тут же взрываясь, исчезая где-то во тьме. Чон улыбался, наблюдая за реакцией Мина, за его поднимающимися уголками губ и светящимися от вспышек фейерверков глазами. Гука за душу брала его искренняя, не наигранная улыбка и восхищение простыми огоньками на небосклоне. Он бы вечно смотрел на такого открытого и улыбающегося Юнги, не скрывающего свои эмоции под маской холодного безразличия. Тихонько опустив свою ладонь на ледяную руку Мина, обхватывающую перила, Чон нежно поглаживал обветренные костяшки пальцев, прижимаясь к блондину плечом. Юнги не двигался и практически не дышал, вглядываясь в последние залпы светящихся на небе точек. И как же Чонгук догадался? Как понял? В детстве Мин очень любил смотреть на фейерверки вместе со своей мамой, она рассказывала ему, что это маленькие звёздочки, которые человек сам может зажечь. Маленький Юнги много дулся и обижался, когда у него не получалось устраивать свой звездопад. Он вполне мог разжечь из маленькой искорки пламя во весь свой рост и не обжечься вовсе, но вот управлять цветными огоньками, перемещать их ему не удавалось. Стоя сейчас на крыше высотки и провожая взглядом последние скрывшиеся во тьме точки, Мин широко улыбнулся и выдохнул. Из воспоминаний блондина вырвал нежный смазанный поцелуй в висок от Чона. — Я нашёл это место много лет назад. Раньше очень часто приходил сюда, чтобы успокоиться, привести чувства в порядок и просто подумать. Видишь, даже облагородил территорию, — Чон кивнул на стоящую сзади мебель и освещение. — По выходным в парке запускают салют, а отсюда прекрасный вид. Мне захотелось показать тебе… Тебе понравилось? — мягко прошептал он на ухо, опаляя своим горячим дыханием. — Совру, если скажу, что нет. В детстве я часто ходил смотреть фейерверки с мамой… Спасибо за приятные воспоминания, — Юнги тепло улыбнулся, смотря на Чонгука, но потом, словно ему стало неловко за свои эмоции, он вернул на лицо свою обычную и привычную маску безразличия. — Я хотел рассказать тебе кое-что. И показать, — проговорил внезапно Юнги спустя несколько минут. Он снял с себя кожанку, бросил её под ноги. Чонгук с недоумением смотрел на блондина и не понимал, что происходит, потому что Мин уже наполовину расстегнул свою рубашку и вытащил её из-под брюк. — Просто смотри. Потом я всё объясню, — взволнованно прошептал Мин, стаскивая с себя рубашку и швыряя её к кожанке. Он расставил руки в стороны ладошками вперёд, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он пытался сконцентрироваться, освобождая свой мозг от всех мыслей. Чон стоял в ступоре: Юнги полуголый, на улице темень, а ветер всё усиливался, обдавая лицо прохладным воздухом. — Юнги, здесь холодно. Зачем весь этот цирк? Оденься, пожалуйста! — надрывно попросил брюнет, ежась в свою куртку от порывов ветра. Мин словно не слышал просьб Чона, стоял так ещё пару минут, а затем резко и полностью вспыхнул синим пламенем, заливая светом крышу здания. Чонгук отшатнулся назад, зажмурился, прикрывая глаза руками: слишком ярко, слишком ослепительно. Сквозь щёлочки между пальцев Чонгук старался хоть на мгновение увидеть, что происходило вокруг. Понемногу привыкая к ярким сине-голубым вспышкам, Чон убрал руки от лица и начал несмело приближаться к Мину. Он был заворожен и немного испуган развернувшейся перед ним картиной: белоснежная кожа Юнги сверкала, словно была усыпана россыпью маленьких голубых и синих бриллиантов. Мин не двигался, лишь ресницы подрагивали на его закрытых глазах и грудь вздымалась от частого дыхания. «Такой красивый…» — проскользнуло в мыслях Чонгука, делающего осторожные шаги в сторону Юнги. Свет, исходящий от Юнги, начал постепенно затухать, а Мин распахнул глаза и, устремив взгляд на Чона, махнул головой в свою сторону, подзывая подойти ближе. Тот преодолел оставшееся расстояние и внимательно уставился на Юнги. Мин обхватил себя руками, раздался слабый треск и блондин упал на колени, склонив голову. Шрамы парня на спине полностью раскрылись, с них начала капать кровь, медленно стекая по телу, а из открытых ран стали появляться крылья. Самые настоящие, из перьев, большие лазурные крылья. Юнги поднялся на ноги и неуверенно, с опаской, улыбнулся, смотря на Чона искрящимися глазами. Чонгука неслабо потряхивало, он ошарашенно прикрыл ладошкой рот и во все глаза уставился на Юнги, боясь моргнуть. — Юнгии? У тебя… Крылья? Как… Как такое возможно? — спросил взволнованный брюнет охрипшим голосом. — Обещай, что это останется между нами. Меня таким никто не видел, кроме мамы. Ты первый, кому я решил раскрыть свой секрет и показать, кто я на самом деле. Надеюсь, ты не предашь моего доверия, — Юнги опустил голову, глубоко вздохнул, словно собираясь с мыслями, и продолжил: — И да, такое возможно. Я феникс, но лишь наполовину. У меня, как видишь, есть крылья, и я перерождаюсь раз в пять лет. Моя мама была истинным фениксом, а отец обычным человеком, — Юнги закусил губу, но смотрел на Чона, и было видно, что парень заметно волнуется, раскрывая правду о себе. — Но..но.. это невероятно… Я о таких только в учебниках читал… А ты настоящий. Настоящий феникс… — у Чона глаза горели и распирало от увиденного, в голове куча вопросов крутилась. — Я не настоящий феникс, я полукровка. Я не перерождаюсь полностью, как ты думаешь. Только мои крылья сгорают, но даже это очень неприятно и болезненно. Но ведь выбора у меня нет, так что, можно сказать, я привык, — Мин слабо улыбнулся и посмотрел, наконец, на Чонгука. Его позабавило ошарашенное лицо Чона, его округлённые глаза и слегка приоткрытый рот, и он улыбнулся ещё шире, вводя парня в замешательство. — И слёзы мои не чудодейственные, как у настоящих фениксов. — Да, я читал про это… — тихо пробормотал Гук, словно разговаривал сам с собой. — И скоро у тебя очередное… — Да, осталось совсем немного, — прервал брюнета Юнги, понимая, о чём тот хочет спросить. — И это одна из причин, почему я рассказал тебе. Мне нужно будет отлучиться из школы на несколько дней, директор Хан предоставит мне свой загородный дом. Я подумал, что если исчезну без предупреждения, то ты и Хоби с Тэхёном будете переживать… Скажи ребятам, что со мной всё хорошо, потом я сам им обо всём расскажу. Ты ведь знаешь Хоби, он слишком впечатлительный, пусть лучше узнает, когда всё будет позади, — Юнги заулыбался, вспомнив своего эмоционального соседа. — Да, конечно, я тебя прикрою, не переживай. Я…Я могу тебе чем-то помочь? — Нет, я справляюсь с этим один. Всё будет хорошо, не в первый раз. Гук подошел ближе и аккуратно обнял Мина за плечи: — Спасибо, что рассказал мне. Я сохраню твой секрет любой ценой. И я действительно переживал бы, если бы ты внезапно пропал, — брюнет сильнее сжал Юнги в своих объятиях и уткнулся ему в шею. — Твое доверие дорогого стоит и мне очень приятно, что ты рассказал и показал мне, кем являешься. Чонгука переполняли эмоции. Он действительно был счастлив, что Мин доверился ему. Это давало хоть мизерный, но шанс, на взаимную симпатию. Чон еще больше уверился в своем решении признаться Юнги в чувствах. Ведя носом по шее парня, он вдыхал аромат бледной, искрящейся кожи и осыпал её нежными, легкими поцелуями. Юнги поддался, задрал голову вверх, открывая доступ к тонкой шее, самозабвенно подставляясь горячим ласковым губам, и медленно тая в крепких руках. Отстраняясь спустя пару минут от холодных губ Мина, Чонгук прошептал: — А можно их потрогать? Крылья… Могу я прикоснуться к ним? Чон, как невинный ребенок, смотрел большими глазами и с любопытством заглядывал за спину Юнги, ожидая разрешения. Мин кивнул, поворачиваясь спиной, а Чонгук медленно протянул руку и коснулся мягкого лазурного пуха, осторожно перебирая и раздвигая пальчиками широкие перья. — Они такие мягкие… и приятные на ощупь. Мне нравится. Очень, — Чон говорил с придыханием, водил широкими ладонями по каждому крылу, прижимаясь к Мину плотнее. Юнги отзывался на каждое трепетное прикосновение пальцев, подрагивал, покрываясь мурашками, а Чонгук устремил свой взгляд на разверзнувшиеся шрамы, с которых до сих пор капала кровь, уходя тоненькими дорожками к кромке джинс парня. — Юнги, у тебя кровь идёт! Тебе больно?  — взволнованно воскликнул брюнет, осторожно касаясь спины и утирая красные полосы подушечками пальцев. Кожа у Мина была как толща льда, холодная и совсем прозрачная, разбавленная сейчас разве что алыми пятнами собственной крови, она под пальцами приятная, бархатная и будто неземная совсем, пронизанная светящимися синими кристалликами. Ловко взмахнув волосами, принявшими красивый глубокий сапфировый цвет, Мин повернулся лицом к Чонгуку и схватил пальцами его за подбородок, всматриваясь в покрасневшую радужку тёмных глаз. Юнги заливисто засмеялся, прищурил свои лисьи глаза и замотал головой, отнекиваясь и резко припадая к пухлым губам Чона, целуя их, слегка покусывая и проникая языком внутрь. Медленно углубляя поцелуй, лаская языком щёки и нёбо, Мин забрался ледяными руками под футболку Чона и начал судорожно оглаживать разгорячённое тело. Чонгук тихо застонал, цепляясь за оголённые плечи, а Юнги крышу напрочь снесло: он яростно сжал бока парня, полосуя тонкими ногтями спину и вжимаясь с силой. Юнги целовал больно, пылко, страстно, вгрызаясь в губы яро, и щедро осыпая нутро умелыми действиями своего языка, затем целуя чувственно и нежно как самую хрупкую в мире драгоценность, боясь сломать и разбить её под тяжестью своих маневров. Чонгук, изнемогая от своих желаний, с огромной самоотдачей отзывался всем телом, разливая жгучее тепло по холодному телу Мина и высвобождая своё возбуждение наружу в виде лёгкой красной дымки, окутывающей его с головы до ног. Юнги не хватало воздуха, поэтому он прерывал поцелуй, рвано выдыхая: — Детка, хочешь со мной полетать? Крепче сжав и обняв горячее, податливое тело, Мин, не дожидаясь ответа, медленно поднял крылья, сделал взмах, второй и оторвался от поверхности, припадая зубами к шее Чона и больно кусая её. Гук возмущённо вскрикнул и сильнее обхватил Мина, цепляясь руками и ногами. Его потряхивало, он дрожал, зажмуривая глаза и задерживая дыхание. Чонгук не был трусом, но от сковывающего ощущения высоты, когда единственной опорой и поддержкой было худое тело Юнги, было очень даже не по себе. — Только не отпускай меня, пожалуйста, — прошептал Чонгук, сильнее зажмуривая глаза и крепче вцепляясь в Мина. — Открой глаза, малыш, не бойся! — Юнги поцеловал невесомо, удобнее перехватывая тело Чона. — Я тебя не отпущу, доверься мне и расслабься. Холодный ветер пробирался под одежду, царапал кожу и трепал волосы Чонгука. Брюнет слышал сквозь шум ветра успокаивающий голос Юнги и пытался сосредоточиться на нём. Немного привыкнув к ощущению высоты и полета, Гук медленно открыл глаза, встречаясь с улыбкой Мина. — Дай мне шанс показать себя настоящего! Расслабься и посмотри вокруг, — Мин кивнул головой в сторону вечернего города, расстилавшегося под ними. Тело Чонгука всё ещё отдавало напряжением, а руки до синяков цеплялись за тело Мина, но он чувствовал размеренное чужое сердцебиение, крепкие объятия и ощущал себя в безопасности. Проникнувшись уверенностью Мина, Чон повернул голову в сторону и посмотрел вниз: они кружили над зданиями вечернего города, мостами, машинами. Свет от домов, фонарей и автомобилей создавал волшебную картину с высоты птичьего полёта, захватывая дух. Чонгук такое только на картинках и в фильмах видел, а тут он собственной персоной парил в воздухе в объятьях любимого человека. Юнги сейчас выглядел очень уверенным и расслабленным, размашисто взмахивая крыльями и дыша полной грудью. Чонгук чувствовал, насколько тот сейчас был счастлив от того, что может побыть самим собой. Они кружили над городом ещё очень долго, взмывая ввысь до облаков и плавно спускаясь ниже, и Чон смеялся, как ребёнок, наслаждаясь невероятными ощущениями. Чонгук хотел как можно дольше продлить этот момент: Юнги был как никогда нежен, дарил свою улыбку и объятия, открылся и показал истинного себя. Именно таких мгновений не хватало Гуку в их обычной, повседневной жизни. Он настолько замечтался, что не сразу заметил, как они начали снижаться и вскоре приземлились на крыше здания. Юнги разомкнул объятия и как-то неуверенно спросил, глядя в глаза Гука: — Тебе понравилось? Без рук Мина вокруг своего тела Чон почувствовал себя одиноко и холодно, но он широко улыбнулся и ответил: — Это было потрясающе! Я такого никогда не испытывал. Спасибо, что дал мне возможность пережить такое. Ты невероятный, — Юнги смутился от такого ответа, хмыкнул и отвернулся. Чонгук был переполнен эмоциями, адреналин бурлил в крови, и он понимал, что сейчас тот самый момент, чтобы открыть свой секрет. — Юнги, я тоже хотел тебе кое-что сказать … — начал Чон, поворачивая Мина лицом к себе и хватая его за плечи. Глаза Чонгука блестели, метались из стороны в сторону, он просто не знал с чего начать, хотя даже репетировал всё то, что скажет Мину, но на деле это оказалось намного сложнее. Тяжело сглотнув, он всё же спросил: — Юнги, ты хоть что-нибудь испытываешь ко мне? Кроме влечения и желания? — Что ты имеешь в виду? — Юнги удивленно и непонимающе уставился на Гука. Чон отпустил Мина, прикрыл глаза, тяжело выдохнул и попытался ещё раз: — Знаешь, у меня тоже есть секрет. Ты предупреждал, чтобы я не влюблялся в тебя, но это невозможно контролировать, — Чон поднял взгляд на Мина. — Юнги, ты мне нравишься. Юнги ошарашенно молчал и пытался переварить услышанное. — И что ты ожидаешь от меня? — хриплым голосом спросил он. Гук горько усмехнулся: — Наверное, глупо просить дать шанс и согласиться на отношения со мной. Я прекрасно знаю, как ты к этому относишься и не переносишь даже разговоры о подобном, — не смотря на то, что говорил Гук, Юнги видел в его глазах отчаянную надежду на взаимность. Но Мин не мог её дать. — Что тебя не устраивало?! Тебе было так плохо со мной? Зачем вообще эти чувства и отношения?! Нам ведь и так было хорошо вместе! — Юнги не сдержался и повысил голос, со злостью смотря на брюнета. — Прости, но я устал. Устал быть просто объектом для секса. Да, нам было очень хорошо вместе, но мне этого стало не достаточно. Это больно, знаешь ли, любить и не чувствовать взамен ничего, кроме желания и влечения. Я ведь надоем тебе рано или поздно. Ты найдешь себе нового любовника, а я буду страдать ещё сильнее, чем сейчас. Если ты не испытываешь ко мне ничего и не готов даже попробовать, то давай прекратим всё, пока не стало хуже. Юнги молчал, явно не ожидая такой подставы, Чонгук добил его и задел за живое. Не для Мина вся эта любовь, не нужна она ему, он её боялся, как огня, которым Чон пышет круглосуточно, а теперь ещё и Юнги хочет им поглотить. Он замотал головой, отходя от Гука: — Мне этого ничего не нужно. Я предупреждал с самого начала. Поэтому не делай меня виноватым. Ты знал, на чём строятся наши отношения. Но ты не был просто моей прихотью, ты стал моим другом, но большего я не могу тебе дать. — Я все это знаю и понимаю. Мне жаль, что не оправдал твоих ожиданий, — Чонгук грустно улыбнулся, подошёл к Юнги и взял его лицо в свои руки. — Последний, — прошептал он и наклонился, коснувшись нежно губ Мина. Задержавшись в таком положении на несколько секунд, он резко оторвался от Юнги, кинул тихое «прощай» и покинул крышу. А Мин продолжал стоять как истукан, неподвижный и одинокий, следя за удаляющейся спиной Чона. И никто уже не слышал его слов о том, что он боится вновь полюбить.