Мечта идиота

Доведя Старка до белого коления, я почувствовал себя значительно лучше и решил, что пора заняться насущными проблемами, так что первое, что я сделал, вернувшись в Асгард, это озадачил нидевеллирцев проектом по постройке защиты. Нельзя сказать, что они были заинтригованы. Парочка вызванных с Нидевеллира мастеров с грустным видом осмотрели барьер, сказали, что в принципе, при наличии достаточного количества ресурсов поставить новое кольцо будет несложно, но вот привязывать к нему магию придется отдельно. Меньше суток у них ушло на сбор измерительных данных, спустя четыре дня был готов черновой вариант, который они дорабатывали с нашими мастерами еще несколько дней. Просто удивительно, как много можно было добиться от гномов, если периодически упоминать при них про встречу с послом Свартальвхейма. Встречи эти, кстати, та еще боль, а точнее полная хуйня, и очевидно это становится довольно быстро, но мы договариваемся о личной встрече с царем цвергов и решаем провести ее в вечно нейтральном Льюсальвхейме. Льюсальвхейм — это вообще отдельная история. Это был единственный мир, в котором я действительно оттянулся, когда устраивал бардак в последний раз. Светлые альвы покровительствуют всяким творцам, и магия у них такая, вдохновляющая. В прямом смысле. Она буквально в воздухе разлита, дышишь и чувствуешь, как Вселенная щелкает тумблерами в твоем мозгу. Так что когда я прибыл в их мир, чтобы устроить там небольшой дебош, тормоза у меня совсем отказали, а получившаяся диверсия в конечном счете даже захватила находившийся неподалеку, буквально в пешей доступности, ага, Муспельхейм. Не представляю, чего стоило отцу потом восстановление отношений с Льюсальвхеймом, но уверен, что времени это заняло порядочно. Вот, наверное, тогда-то он и решил при первой же возможности переложить остальные дела на того сына, который быстрее подставится. И им оказался я. Светлый король, вечно производящий впечатление слегка обкуренного, радушно предложил мне на выбор все свои резиденции по всему их невероятно красивому миру, и я выбрал дворец с шикарным видом на горный хребет. Мне всегда хотелось здесь побывать, но отец обычно предпочитал летний особняк, расположенный на выходящем в океан скальном выступе и построенный на половину из какого-то прозрачного минерала. Да, там, конечно, тоже живописно, но тут ВЕЛИКОЛЕПНО! И вот когда мы встречаемся с царем, то начинается самое веселье. Он, похоже, слышал о том, как проходили переговоры в Ванахейме, и уже приготовился обороняться. Он довольно ловок, умен и сообразителен, ну, как и положено царю такого ушлого народа, как цверги, и он неплохо знает моего отца, так что приходится быть осторожным. Прошло больше полугода со смерти матери, а правитель такого государства, как Асгард, не может долго поддаваться скорби, если хочет оставаться правителем. Мы ведем переговоры, и мне начинает казаться, что все девять, ну, ладно, хорошо, может быть, пять, пять миров затаив дыхание наблюдают за нами. Естественно, царь отказался от ввода военного космического флота в свои небеса, да и вообще от присутствия асгардского войска в своем мире, что было в общем-то ожидаемо, но я все равно настаиваю, хоть мы и не воюем с ними. Пока. Вместо этого мы долго обсуждаем, что как же так, огромный сука корабль болтался на вашей орбите, даже один раз спустился на саму планету, а вы нихуя не заметили. Извините, господа, позвольте вам не поверить. А если же действительно не заметили, ну, что делать, ну, не позволяют технологии еще, то как вы можете быть уверены, что подобное не повторится. Серьезно, давайте просто подумаем, Малекит собирался возрождать свою расу, но на его корабле я видел, ну может, десятка полтора эльфов. Что конкретно он собирался делать? Отжать с помощью эфира какой-нибудь горемычный мирок, перестроить его под свои удобства, а потом ждать, пока из этих бедолаг естественным путем вырастет что-то с натяжкой тянущее на поселение? Ну, такая себе идея. Я с самого начала предполагал, да и советники все мои были того же мнения, что где-то в том районе космоса, в котором обретается Свартальвхейм, болтается еще одно, а может, и не одно судно с темными эльфами, находящимися пока еще в спячке. Но как долго их сон будет продолжаться? Малекита что-то пробудило, может, у него будильник стоял так, чтоб не пропустить парад миров, а остальные еще спят и, возможно, проспят еще столько же, а возможно, что их СЖО прикажет долго жить в любой момент, выведет их из сна, а дальше картина маслом. Запрыгивающие на этот корабль во время последней войны с Асгардом, помнящие только то, как их мир трещал по швам от переизбытка асгардской и эльфийской магии, концентрация которых во многих местах сражений болталась между низшим и высшим пределами распространения постэффекта, они снова возвращаются в свой мир, и что видят? Та часть планеты, которая раньше принадлежала им, практически полностью уничтожена. Там непросто все к хуям разрушено, там нельзя жить: пить воду, есть что-то выросшее на той земле, даже дышать воздухом не стоит. Ну, недолго, по крайней мере. День, ну, может, два выдержала бы Джейн, Тору я бы дал дней пять, все-таки он ас (а может, я оптимист), я бы продержался недели две, если бы не подох раньше с тоски, а полностью в облике йотуна мне там и вовсе ничего не угрожает. Эльфы без нормальной защиты не продержались бы там и часа. Ну, и что они подумают, когда увидят все это пиздоблядство? Вряд ли они отправятся с дружеским визитом к своим соседям цвергам, чтобы спокойно попить чай и узнать последние сплетни. Они пойдут выяснять отношения, и ни за что не поверят, что их собственные далекие потомки и уничтожили свою цивилизацию, причем не так уж и давно, тысячи лет еще даже с тех знаменательных событий не прошло. А когда они отпидарасят всех цвергов, перестреляют тех немногих деградировавших темных эльфов, которые еще каким-то чудом умудрились выжить, то куда они отправятся дальше? Правильно. Мстить Асгарду. Потому что однозначно это Асгард довел их народ до жизни такой. Ой, блядь, думаете, я не знаю, как мыслят такие вот обиженные уебаны? Сам такой же ведь. А нужно ли Асгарду все это веселье? Нахуя воевать с целым озлобленным народом потом, когда можно разобраться с этим уже сейчас? К тому же у Асгарда есть способы отследить передвижение Малекита и распознать так называемые древнеэльфийские технологии, которые вообще-то дали бы фору современным цвергским. Цвергский царь продолжает отказываться от помощи Асгарда и не только от военной, но и от технической, с нашими предположениями он не согласен, напирает на то, что у Малекита просто крыша в свое время поехала, искать в их части космоса абсолютно нечего, поймите, Ваше Величество, одно дело пропустить один маленький корабль, но флот кораблей — невозможно. Ну почему вы так уверены, что флот, может, там их не больше десятка, пришвартованы на каких-нибудь лунах каких-нибудь планет по всей системе, вам бы и в голову не пришло их искать. К тому же, один корабль вы все-таки проебали, даже когда он к вам уже вплотную подошел, у вас что, вообще никаких систем обнаружения нет, так мы вам дадим по доброте своей душевной, берите, пользуйтесь на здоровье, а пока вы их под себя подстраиваете, мы ваш сектор немного попатрулируем, мало ли какая неприятность, а мы же не хотим неприятности. Но, блядь, ни в какую. — Вот же упрямый... старый гомосексуалист, — ругался я, открывая новую бутылку кольопа — местного аналога эля. Вкус был слегка странным, из-за отсутствия привычного для асгардских крепких напитков солода, казалось, что я пью очень экзотичный травяной чай, но я знал, что по сногсшибаемости эта штука не уступает нашему элю, так что старался особо не налегать. — Да ты решил отучаться от мата, я посмотрю, — улыбнулся Фандрал. — Получается? — Ну, пока еще рано делать выводы, — уклончиво ответил он, отпивая из своей бутылки. Видимо, не очень. Мы, как мальчишки, сидим прямо на перилах балкона моих покоев, спрятанные иллюзией и двойными заглушающими разговор чарами, за что я получил звание параноика года. Юморист, блядь. Я даже в Асгарде ставлю заглушающие чары на любую комнату, в которую вхожу. Это и не привычка уже — рефлекс. А как иначе мы с Сиф и Фандралом могли бы так упоенно ругаться? Они же, идиоты, вообще не дают себе труда даже подумать, что может случиться, если их услышит кто-то из дворцовой стражи или слуг, вламываются обычно в любую комнату без приглашения и начинают мне объяснять, как они меня ненавидят. А вообще вопросом о моей безопасности в Льюсальвхейме занимался Тюр и занимался со всей ответственностью, сказал, что будет отвечать за нее лично и прямо на месте. Так что несколько отрядов со своими капитанами покинули Асгард вместе с нами, и Фандрал как непосредственно подчиненный Тюра тоже был в их числе. Засада, понял я в тот момент, но не стал спорить с Тюром, не могу же я сказать, что один из его капитанов меня уже изрядно подзаебал, и так посылаю Фандрала прямо и налево по тридцать раз на дню, это даже смешно уже. Естественно, он, то есть Фандрал, не Тюр, приперся ко мне на второй же вечер с несколькими бутылками кольопа, и не успел я возопить о боги, за что мне эти муки, как мы сидим с ним на балконе, потихонечку подбухиваем и наблюдаем за охуитительным закатом над горами. Небо здесь и так слегка зеленоватого оттенка, а с приближением солнца к горизонту оно переливается из ярко-желтого в насыщенно-зеленый, а потом — в черный, отражается в сверкающих фиолетовых макушках гор, на мгновение все цвета словно смешиваются, и кажется, что наблюдаешь за закатом сквозь толщу воды с морского дна. Это даже звучит потрясно, а уж выглядит вообще не передать как круто, но если меня что-то и удивляет сейчас, так это то, что мы с Фандралом ведем довольно мирный диалог, чего не случалось с тех пор как... да я даже не знаю, с каких пор, охуеть какой длительный срок с тех пор прошел, могу я сказать. — Ладно, хрен с ней, с этой политикой, — Фандрал решает свернуть со скользкой темы, а потом замечает, что у гор здесь очень странный цвет, такого он больше ни в одном мире не видел. Ярко-синие скалы сверкают под заходящим солнцем, а потом плавно окрашиваются в сапфировый, и я объясняю, что верхушки сапфирового цвета, потому что склоны действительно им усыпаны. Он не верит, только чему тут не верить? Ветра и дожди измельчают породу, снег же здесь не идет, так что горы стоят, покрытые собственной сапфировой крошкой, да плюс магия этого мира, вот вам и эффект. Фандрал смешно хмурится. — Ты это сейчас сходу придумал? — Да зачем мне придумывать что-то? Тем более такое? — Откуда я знаю? Посмеяться? — Да я над тобой и так постоянно смеюсь, Фандрал. Когда не плачу, конечно. — Ах, — Фандрал сокрушенно качает головой, допивая свою бутылку и наклоняясь за следующей. — Надо мной и смеяться? Над бравым воином, жизнь положившим на алтарь спокойствия и благополучия жителей Асгарда. Как у тебя язык не отсох такое говорить? — Ну, ладно-ладно, — улыбаюсь я, магией подзываю ему бутылку и слегка нагреваю кольоп. Бутылки для этого напитка делают из необработанной пароды какого-то местного дерева, а перед употреблением их принято держать некоторое время над открытым огнем, пока верхний слой древесины не обуглится. И это действительно сказывается на вкусе. — Если ты мне не веришь, можем сходить в горы, сам убедишься, что там сапфиры на каждом шагу валяются. — То есть вот ты прямо готов со мной еще и в горы идти? — хитро улыбается Фандрал, держа бутылку на вытянутой руке и наблюдая за пляшущими по ней язычками пламени. — Чую я какой-то наёб. — Знаешь, я вообще-то пытаюсь прекратить материться, а ты мне никаких шансов не оставляешь. — Ну, хорошо, хорошо, подвох. Я чую подвох, — поправляется он. — По-моему, ты ко мне предвзято относишься, — делаю я неутешительный вывод. Фандрал чуть с балкона не валится от смеха. — Тебе показалось, — твердо заявляет он. Оглядывает бутылку со всех сторон и лежащим рядом полотенцем быстро сбивает пламя. — Но в горы я с тобой не пойду, ты меня там наверняка бросишь, а местные сказали, что там какая-то пространственная аномалия, из-за которой до них и добраться-то непросто, а выбраться вообще практически невозможно. — Брошу? Я? Зачем мне это делать? О, как это низко! Я отказался от этой идеи еще, когда допивал первую бутылку. — Да кто тебя знает, Локи, причин у тебя может быть так много, что я даже не решаюсь выбрать какую-то одну. — Вот так вот сидишь, пьешь с человеком, а потом выясняется, какого он о тебе мнения на самом деле, — возмущаюсь я. — Самого прекрасного, — продолжает он веселиться. — Я ведь все-таки сижу здесь и пью с тобой в надежде, что ты не воспользуешься моим нетрезвым состоянием и не отправишь меня в горы. — На самом деле ты надеешься на то, что я не знаю дорогу? — Да, — кивает он, смотрит на меня своими слегка захмелевшими глазами и говорит: — Но ты, похоже, знаешь. Блядь, — делает еще один глоток и, подумав, продолжает: — С другой стороны, это было ожидаемо, ты, по-моему, только такими вот дорогам над пропастью и ходишь. Как вспомню, как у меня сердце екнуло, когда я увидел щель, в которую вы с Тором тогда влетели, когда из Асгарда выбирались... Солнце уже опустилось за горы, тьма накрыла Льюсальвхейм, и я пускаю в воздух вокруг нас несколько файрболлов для света. — Я знаю тайные дороги к этим горам, потому что сам же некоторые из них и проложил, — объясняю я и, пока Фандрал не принял это за голое хвастовство, продолжаю: — Я кое-что натворил здесь, довольно серьезное на самом деле, и некоторое время скрывался в этих горах. На этот раз Фандрал действительно чуть ни валится с балкона. — Ты... что?! Здесь?! Я на всякий случай проверяю свои заглушающие заклинания и добавляю еще одно. — Нет, ты это серьезно сейчас? Даже у тебя должно было хватить ума не ссориться с альвами! Я с улыбкой пожимаю плечами. — Пожалуй, стоит уточнить: я не заваливал их мир трупами и не топил его в реках крови, если ты об этом. Да, все это я делал совсем в других мирах. — Да я и не имел это ввиду, — слегка смущается он. — Ну, тогда что ты устроил? — Ты так бурно реагируешь, что если я расскажу, ты либо свалишься с балкона, либо пойдешь меня закладывать, и тогда мне придется тебя убить. — Поздно теперь в несознанку уходить, Локи, рассказывай давай. Я допиваю остатки кольопа и роняю бутылку вниз, в королевский сад. Она сгорает задолго до того, как достигает земли, а я в это время уже призываю магией следующую и нагреваю ее. А потом рассказываю. Ничего криминального я здесь не натворил, не знаю, чего они тогда такой ор подняли, ну, пожили пару недель под заклинанием, а разговоров-то потом было! Я попал тогда в ситуацию. Велес предупреждал, чтобы я держался подальше, но я не держался. Если бы отец узнал, мне был бы пиздец, но Велес все разрулил, не знаю, как, в общем, месяц был не из лучших, а под конец еще спесивые светлые альвы меня выбесили, вот и получили. А зрелище всех этих придворных с их идеальными осанками и манерами держать себя, переодетые в одежды слуг, а слуги — в одежды господ, в общем, это изрядно подняло мне настроение, хоть я и не любитель подобной вульгарщины, к тому же периодически кто-то из них все же вспоминал, кто они на самом деле, а я представал перед ними в облике старого волшебника и подкидывал квесты, понятия не имея ничего о том, как устроен этот мир. Отсутствие у новоявленных слуг элементарных навыков ведения хозяйства в сочетании с моими заданиями привели к тому, что несколько недель никто не мог есть приготовленную «поворами» еду, королеву превратили в грифона и потом отлавливали по всем лесам, вся рыба из рек и прудов переместилась в верхние слои атмосферы, перепугав охуевших от такого поворота птиц, духи природы в спешном порядке пытались сохранить экологическое равновесие, из-за чего осень наступила на четыре месяца раньше, а одно из морей замерзло посреди мая, королевский дворец был случайно подожжен самим же королем, но его удалось спасти, только вот одна башня обвалилась, а еще все мраморные скульптуры оказались перекрашены в позитивные цвета, и с них стекала ртуть, что, как выяснилось, ассоциировалось у альвов с каким-то знаковым пророчеством, так что я еще несколько дней наблюдал за тем, как они всем миром сходили с ума в святилищах, пытаясь связаться с духами предков. В конце концов, я случайно отправил короля в Топи Забвения, потому что мне понравилось слово «леогериен», и тому с его с трудом возвращающейся памятью это даже показалось логичным, но все было в порядке, выяснилось, что трава, которую он курит всю свою жизнь, сделала его устойчивым к легкому наркотику, разлитому там в воздухе. Какие-то местные духи восстановили ему память, и, вернувшись, он разбил мое заклинание, а потом и вовсе попытался поймать меня и придать суду. В итоге мне удалось перевести стрелки на Нидевеллир, те предсказуемо посчитали ниже своего достоинства даже выслушивать претензии каких-то альвов, и с тех пор два этих мира — мир гениев и изобретателей и мир вдохновителей — в жуткой обиде друг на друга, хотя и не признаются ни за что. Грешные боги, спасите-сохраните, это был сущий кошмар, меня отправили их мирить, и я чуть не умер от смеха, выслушивая то одну сторону, то другую. Светлый король, курящий одну самокрутку за другой, гневно расхаживал передо мной, и говорил, что это что вообще такое, да я правил своим миром, еще до того, как эти безграмотные гномы научились палку в руке держать и жили лишь на одной планете, а теперь они мнят себя прогрессорами, потому что построили свой высокотехнологичный завод, кстати, не без нашей помощи, потому что сами по себе они бы и сарай не спроектировали, но кто теперь об этом вспоминает, мы даже не стали спрашивать их в тот момент, за каким собственно бесом вы все это воротите, господа хорошие, неужели так уж необходим жар целой упаси нас духи предков звезды, чтобы клепать дурацкие сковородки, совсем уже рехнулись, сказал я себе, но отправил к ним нескольких лучших моих шаманов, а они говорят, что изготавливают там оружие богов, ха-ха, да мои подсвечники больше похожи на оружие, чем та херота, которую они выпускают, и его сын такой, пап, пап, ты что такое говоришь, и он сразу, да, простите, Ваше Благородие, конечно, у них была парочка шедевров, безоговорочных шедевров, но все остальное, что они изготовили на этой своей орбите, не стоит и половины тех усилий, которые затратили мои люди. А Правитель Нидевеллира тянет эль из своего литрового стакана и зычным голосом рассказывает, что да что они вообще о себе мнят, сидят там в своих лесах, да ебутся сутками напролет, а когда останавливаются, то курят свою траву и рассуждают о гармонии с природой, толку с них, как с козла молока, а самомнения столько, что хватит на пятнадцать Одинов, ой, извините, Ваше Благородие, я, конечно, ничего такого не имел в виду, просто к слову как-то пришлось, они, наверное, до сих пор всем рассказывают, как чуть ли ни самостоятельно Нидевеллир строили, а на самом деле два каких-то болезненных шибздика сидели себе в комнате и курили, пока наши инженеры мозги себе чуть не сломали, пытаясь кольца совместить, ну ни в какую модель не работала, а потом мы смотрим, а там в одном месте из-за нагрузки опасное сечение образовалось, ну для его усиления туда хорду и добавили, а балансир на противоположный край установить забыли, вот там все и перекособочилось, а как только поставили, так все сразу и заработало, а эти два придурка сидели там, даже сказать не могли, что у вас кольца кривые, со стороны-то уж, наверное, заметно было, у нас-то уже тогда все глаза замылились, только дождешься от них какой-то реальной помощи, сейчас, ну, потом, еще конечно, пару косяков нашли, когда пробно прогоняли, я так считаю, что они там совсем уже, похоже, ополоумели или грибов не тех в лесу поели, а наши маги не стали бы с этими задохликами связываться, у нас, знаете ли, есть еще какая-то честь. В конечном счете, я с умным видом ходил по собственным магическим следам, оставленным в Льюсальвхейме, и, глядя на короля честными глазами, разводил руками и говорил, что колдун, похоже, залетный, но постараемся найти. Слава богам, я все-таки наложил несколько заглушающих чар, потому что одним заклинанием хохот Фандрала вряд ли удалось бы перекрыть. К концу своего рассказа я чувствую легкий туман в голове и думаю, что эта бутылка должна быть последней. — Короля эта новость, наверное, не обрадовала, — предположил Фандрал, слегка отсмеявшись. — Ясен хуй. Теперь представляешь, в каких страшных руках остался Асгард? — Я в ужасе, — честно признается он. — А где мы были в это время? Почему я не помню ничего подобного? — Ну, Тор пропадал на тренировках, вы, наверное, были с ним. Кстати, в Льюсальвхейм на поиски следов мага он отправился со мной, но не было похоже, что он был в курсе моего участия в создании проблемы. — А Всеотец? — О, от него скрыть что-то было почти невозможно. Как выяснилось, мысленно добавляю я, вспоминая про обход защиты Асгарда. — И что он тебе на это сказал? — Спросил, за какие грехи я ему послан, — засмеялся я, стараясь загнать все ненужные мысли куда подальше. Да, потом я поностальгирую о тех временах, когда я мог позволить себе принять такие слова всего лишь за неудачную шутку, не сейчас, сейчас я не буду об этом думать. — Эх, золотое было время, мне сказали, чтобы я больше так не делал, и отправили мирить эти народы. — То есть он не наказал тебя? — Выслушивание жалоб альвов и гномов друг на друга уже само по себе было достаточным наказанием. — Да, представляю, — «сочувственно» кивает Фандрал, — трудно, наверное, быть Богом Хаоса и при этом наводить порядок. — Тяжкий, тяжкий труд, — тяжело вздыхаю я, глядя на бутылку в руках и понимая, что уже не могу пить. — А уж мирить кого-то, а уж тем более альвов и гномов... Впрочем, ванахеймское вино помогло тогда перекинуть мостик через эту дипломатическую пропасть. — Но... погоди-ка, кое-что я все-таки припоминаю, альвы ведь потом все равно отомстили Нидевеллиру? — Ну, тут тоже такое дело... — Не-ет. — Но там вот все действительно не нарочно получилось. Я проходил мимо механического отсека и случайно толкнул одного гнома, который нес... Но я не думал, что одно из колец чуть ни встанет, что такое восемь жалких литров краски для такой конструкции? — Но кольцо встало. — Ну, не совсем встало, просто перестало попадать в фазу, и они не могли разжечь печи, потому что одна из линз не соединялась с другими и, короче я точно не знаю, но это было связано с углом преломления. Вот. — В общем, Нидевеллир спокойно себе существовал на протяжении многих тысячелетий, гномы делали оружие для богов, беды не знали, а потом мимо них прошел ты. — Они до сих пор, наверное, уверены, что это альвы им так поднасрали, но никаких следов, ты же понимаешь. — Чем же несчастные нидевеллирцы тебе так насолили? — Да ничем, вообще-то, — пожал я плечами. — Хотя, вот если бы они сделали мне оружие, как Тору, то, пожалуй, мне все-таки было бы немного стыдно за этот случай. — То есть по сути, они отказались сделать тебе оружие, и поэтому ты стравил их с альвами? — Знаешь, вот сейчас, когда ты так сформулировал, это даже похоже на что-то, заранее продуманное. — Я, конечно, всегда предполагал, что ссориться с тобой опасно, но настолько... Да с нами и с Тором ты, оказывается, еще был нежен. — Ну, что тут сказать, люблю я вас, — улыбаюсь я. — Кстати, у меня тут такой вопрос: вы ведь с Сиф до сих пор не сообщили Тору о том, что я жив. Почему? — Ну, вообще-то Один Всеотец приказал нам держать в тайне твое присутствие на троне, естественно, если обстоятельства не сложатся особым образом. Да ты же был тогда в комнате, тоже слышал. — Нет, я имею ввиду, что вы могли бы просто сказать ему, что я жив, появлялся в Асгарде, но потом свалил. — Так, Локи, — сразу серьезнеет он, — вот даже не думай об этом. — Да о чем? — Хочешь избежать неприятного разговора с Тором? — Ничего подобного. — Мы с Сиф, конечно, всегда готовы помочь тебе каким-нибудь хуевым советом, но лезть в ваши с Тором отношения — даже не пытайся меня в это втянуть. Блядь. А жаль. Ладно, я знал, что это не сработает. — Ты боишься признаться ему, что ты жив? — Я-то не боюсь, Фандрал, мы с ним, естественно, поругаемся, но потом помиримся. А вот когда он поймет, что вы с Сиф все знали, но молчали, вот это будет для него удар в спину. Такого он точно от вас не ожидает. — Так ты за нас беспокоишься? — Естественно. — А мы скажем, что ты нас заколдовал, и все. — Хуясе, а такого уже я не ожидал. — С кем ведусь, Локи, от того и берусь, — лукаво улыбается Фандрал и совсем похож в этот момент на мальчишку. Вообще теперь, когда он отказался от своей бороды в пользу гладковыбритого подбородка, то выглядит намного моложе, и, на мой взгляд, ему так очень идет, и я чувствую, как на моем лице расползается глупая ответная улыбка. Кажется, пить мне сегодня уже хватит. Фандрал отставляет в сторону пустую бутылку, но за следующей не спешит тянуться, вместо этого он так пристально всматривается в мое лицо, будто пытается что-то разглядеть, от чего мне становится не по себе. Огненные блики висящих вокруг нас файрболов отражаются в его глазах с кажущейся сейчас черной, как ночной лес, радужкой. А в их глубине — пламя. И эта мягкая улыбка, как будто он уже все знает. Блядь. Отвожу глаза и быстро допиваю свой кольоп. Его вопрос звучит по-настоящему неожиданно. — Итак, возвращаясь к тому, с чего начали: так сколько времени ты провел в горах? — Где-то неделю, наверное, — неуверенно отвечаю я, пытаясь вспомнить. — И что, там действительно склоны усыпаны сапфирами? — Склоны? Сапфирами? — на мое лицо снова наползает улыбка. — Ты что, какой-то неправильный кольоп выпил? Кто тебе такую хуйню вообще сказал, Фандрал? Мы смеемся, и я чуть не сваливаюсь с перил, но Фандрал удерживает меня за плечо, а потом мы слезаем с балкона и идем к моим апартаментам, потому что я пойду спать, а он скорее всего отправится в Дом любви. — Ну, вот и нафига тогда ты мне про сапфиры тут рассказывал, а? Еще и в горы звал ведь. — Любовался твоим лицом, ты так внимательно меня слушал, — смеюсь я. — Конечно, когда еще такую ахинею услышишь. Горы, усыпанные сапфирами, зачем вообще такое придумывать? Я пожимаю плечами, остановившись у своей двери. — Потому что правда скучная. Снег с какими-то примесями. Неинтересно. А в сапфировых горах есть тайна. — Но это же неправда, — говорит Фандрал, остановившись передо мной. И, не знаю, может, я параною, но почему он стоит так близко ко мне, что у меня и так лопатки в дверь упираются, а я его дыхание буквально кожей чувствую. Бля-ядь. — Иногда правда такая бывает, что лучше уж вообще никакой. Черт, черт, ну обещал же себе не думать сейчас об этом. Уж не знаю, какой смысл Фандрал слышит в моих словах, но он внезапно вздыхает и отходит на шаг. — Я слишком пьян, чтобы вести с тобой такие диалоги, — говорит он, желает мне доброй ночи и уходит. Я гашу файрболлы, испытывая легкое разочарование и огромное облегчение.