Эд Стюарт и Древние Боги

      Со следующего дня началась моя рутинная жизнь в Лагере Полукровок. По утрам мы с Аннабет занимались древнегреческим. Мне казалось, что я и так освоил его на достаточном уровне, но Аннабет напоминала, что знания недостаточно получить, их нужно закрепить. Спорить с ней я не собирался.       Поскольку в испытаниях новичка теперь не было нужды, меня обеспечили другими, не менее важными занятиями. Меня запрягли в учёбу. Каждый будний день, как и в нормальной школе, в Лагере Полукровок проходят учебные занятия для всех полубогов, которые по тем или иным причинам не уезжают на учебное время домой. Правда, учебный процесс здесь менее строгий, занимает не так много времени, домашки задают мало, да и учат нас сатиры. (Интересно, где они получают педагогическое образование?)       Моя группа была самой крупной, по причине того, что большинство полубогов признавали в тринадцатилетнем возрасте. Но даже так нас было всего несколько человек. Среди нас были и представители Домика Гефеста. Несмотря на то, что им весь день приходилось трудиться над каким-то летающим кораблём, Хирон настоял, чтобы они всё же не пропускали учёбу.       После учёбы шло время боевых тренировок. После второго занятия с арбалетом у Эшли, я перекочевал на общие тренировки, и теперь учился стрелять параллельно с лучниками. С луком у меня тоже выходило неплохо (как я сам считал), но большую часть времени уделял именно арбалету.       Меня не обманули, занятия с кинжалом тоже были. Я уже не удивился, когда моим очередным тренером снова стала Эшли. Настоящая девочка-арсенал. Даже стало интересно, есть ли на Земле оружие, которым она не умеет владеть?       Потом меня ждал один приятный неприятный сюрприз. Мне нашли тренера-левшу для меча. Плохая часть этой новости состояла в том, что им оказался парень из Домика Ареса. Звали его Дик.       — А где Эшли? — поинтересовался я, как только осмелился подойти к нему.       Я надеялся, что она тоже будет здесь, поскольку говорила, что тоже хочет выучиться левой руке. А ещё мне бы не помешало наличие знакомого и доброжелательно настроенного ко мне лица. Дик же выглядел внушительно, поэтому я его слегка побаивался.       — А мне откуда знать, олух? Это не моё собачье дело, — огрызнулся тот.       Судя по всему, он не очень был рад тут находиться и учить какого-то новичка. Я решил не выяснять подробностей.       Дик уже был в боевом облачении: бронзовый нагрудник, щит, на поясе — меч. Не хватало только шлема, но я предположил, что Дик его оставил, потому что тот сужал обзор и при начальной тренировке скорее был лишним.       — Чего встал, как столб? — накинулся Дик. — Взял меч и щит, и живо обратно!       — Думаю, мне тоже понадобится нагрудник, — зачем-то ляпнул я.       Глаза Дика полыхнули яростью. Или бешенством…       — ЖИВО! — повторил он.       Ради своего же здоровья я предпочёл его не задерживать и бегом бросился в оружейную. Кое-как нашёл нагрудник своего размера (если бы не Валентина, которая оказалась там же, я бы провозился целую вечность, включая попытки его застегнуть), взял щит (они все были практически одинаковыми), постарался отыскать меч, с которым тренировался с Эшли (не уверен, что мне это удалось), и бросился обратно на площадку. Дик продолжал ждать меня там. Не уверен, ухудшилось ли его и без того не радужное настроение, но, увидев меня, он дружелюбно крикнул:       — Какого фига ты так долго, олух? Дуй сюда! Быстрее начнём — быстрее закончим.       Возможно, он предпочитал сражаться, а не учить. Тем не менее, учитель из него оказался неплохой. Осталось только научить его манерам и вымыть язык с мылом — глядишь, цивилизованный человек выйдет.       Мы начали с правильной стойки, основных движений и отработки ударов по воздуху. Дик показывал всё сам и велел повторять строго за ним. Выдерживать постоянный поток ругани и оскорблений было сложно, даже несмотря на то, что это были далеко не самые крепкие словечки. Но уже после получаса тренировок количество ругани заметно уменьшилось. Я воспринял это как хороший знак — по крайней мере, я не бешу Дика больше, чем он ожидал.       Тем не менее, то, как Дик срывался на мне, заставляло думать, что в какой-то мере ему нравится этот процесс. Возможно, причиной всему военный порядок в Домике Ареса и диктатура Клариссы. Поэтому, заполучив соответствующие привилегии, он вовсю отыгрывался на мне.       В какой-то момент он велел мне остановиться и подошёл ко мне.       — Сейчас объясню, как проходит бой. Бери меч в правую, а щит в левую, — приказал Дик.       — Чего? — не понял я.       Правой рукой я орудовать вообще не мог, не собирался же он меня переучивать? Главное, зачем ему это?       — Меч в правую, щит в левую, придурок! — снова крикнул Дик.       Я мигом поменял снаряжение в руках. Дик сделал то же самое.       — Подними щит.       На этот раз я без колебаний принял боевую стойку: щит выставил вперёд, рука с мечом готовится к выпаду.       — А теперь, олух, моргала раскрыли, пасть закрыли. Смотреть внимательно, ничего не пропускать! — сказал Дик. — Как сражаются обычные люди: слева у них щит, а справа — меч. Я бью тебя мечом, — он сделал медленный замах, — и попадаю в твой щит. При этом я прикрываю свою левую сторону от твоего меча.       Доверившись интуиции, я, вторя движениям Дика, медленно опустил меч на его щит. Дик не заорал, а значит, я сделал всё правильно.       — Универсальная комбинация, — объяснил он, уводя меч. — Я атакую тебя, но попадаю в щит. Ты атакуешь меня, но тоже попадаешь в щит. Ты можешь свободно бить, но при этом сам защищён. Так сражаются друг с другом правши. Если наткнёшься на левшу, у тебя будет то же самое.       Я кивнул, показывая, что мне всё ясно. Кажется, я стал улавливать ход его мыслей. Поэтому не удивился, когда Дик вернул меч в левую руку, а щит в правую. Я же продолжал изображать из себя правшу.       — Когда ты левша, — снова заговорил Дик, — всё сложнее. Теперь мой щит упирается в твой щит, а мой меч — в твой меч. Я могу свободно тебя атаковать, но, чтобы защититься, — Дик выставил вперед правое плечо со щитом, — мне приходится разворачиваться. Рука с мечом уходит назад, и мне теперь сложнее атаковать. Поэтому мне приходится снова разворачиваться. — Дик убрал щит назад, а вперед выставил меч. — В итоге, чтобы нормально сражаться, нужно уметь вертеться. И твоему сопернику тоже. Если ты привыкнешь, то у тебя будет преимущество. Понял?       — Да!       — Тогда тебе в партнеры нужен правша. Покажу, что делать, чтобы ты не сдох.       Я рискнул высказать:       — Тогда нужна Эшли…       — Чего пристал со своей Эшли? — резко вспылил тот. — Если её нет, значит нет! Будешь без партнёра. Вон чучело, для тебя в самый раз!       Дик быстро менял своё мнение. И был просто невыносим. Хотелось послать его в ответ, но я не делал это по ряду причин. Во-первых, какой бы занозой не был Дик, учить у него более-менее получалось. А во-вторых, я догадывался, что этим тренировкам обязан соседям из домика, которые каким-то образом смогли уговорить этот булыжник помочь мне.              — Скажи спасибо Аннабет, — ответил Малкольм, когда я спросил его об этом. — Она сумела уговорить Клариссу, чтобы Дик помог тебе. Кларисса была ей должна. И Аннабет убедила её, что в грядущей войне с богиней земли неумелый лузер будет им только мешать.       — С-спасибо.       Не знаю, что беспокоило меня больше. Что меня назвали лузером, или что мне в очередной раз напомнили о неизбежной войне с самой Геей. Я постарался отбросить эти мысли в сторону.              Но моя жизнь в Лагере Полукровок не ограничивалась одной учёбой и боевыми тренировками. Всё-таки мне пришлось бегать. Точнее, учиться бегать: быстро, долго, и, желательно, при этом не падая замертво. По утрам — на пробежке после завтрака, под «подбадривающие» крики детей Ареса, и днём, когда дриады проводили специальные тренировки. Я всегда плохо бегал. И когда я помирал во время изнурительных тренировок, то старался не завидовать детям Гефеста, которые благополучно пропускали вышеописанный ад. И это далеко не всё. Гребля на лодке, выживание в лесу, скалолазание, древолазание, уборка арены, уборка поляны перед домиками, мелкие поручения — например, помочь в лазарете или отнести что-то в Большой Дом. Управляющие, тренеры и жители Лагеря не знали пощады. Я с опасением поглядывал на поля клубники, небеспричинно догадываясь, что скоро наступит время, когда Домик Деметры не сможет ухаживать за ними в одиночку. Успокаивало лишь, что это касалось всех полукровок в Лагере.       Зато мне дали покормить Пелея, разумеется, под строгим руководством старожил Лагеря. Дракон хоть и выглядел страшно, но оказался безобидным и весьма дружелюбным. Правда, не ко всем. К братьям Стоулл, например, Пелей относился настороженно, но агрессивен не был. Кого-то, как мне сказали, он вообще к себе не подпускал, правда не уточнили, кого именно. Наверное, оно и к лучшему.       В общем, в Лагере было не до отдыха. Я был загружен настолько, что к концу дня был полностью выжатым. Мне даже не хватало времени и сил, чтобы прочитать хотя бы первую страницу Джулиуса Кейна и его «Древнего Египта». Складывалось чувство, что я вёз в Лагерь лишний груз.       Мой привычный режим бодрствования изменился, и теперь он больше походил на режим обычного человека. Раньше, если того позволяли обстоятельства, я ложился спать глубокой ночью, а вставал поздним утром. Здесь же я, как и полагается нормальному человеку, после ужина из последних сил добирался до постели и тут же засыпал.       Соседей по домику это, однако, не касалось. Аннабет, Малкольм и Эшли даже ночью были полны сил и бодрости и могли ещё часами обсуждать искусство, архитектуру, какие-то сражения или работать над каким-то очередным проектом. Либо у них дел было меньше, чем у меня, либо они просто давно привыкли к таким нагрузкам. Увы, я похвастаться ничем подобным не мог.              Прошло не больше половины недели. В один из таких дней я сидел на скамейке у берега и пытался отдышаться после недавней тренировки.       Я попробовал взобраться на стену для скалолазания, к слову, неудачно. Мне удалось пролезть всего пару десятков футов, дальше не смог. И лавы, текущей по склону скалы, я не избежал. Каким-то неясным чудом обошлось без серьёзных ожогов, но вот футболка оказалась прожжена во многих местах, и теперь зияла опалёнными дырами. До меня дошло, почему так много обитателей Лагеря ходят в одинаковых оранжевых футболках. Условия здесь такие, что одежду (да и свое тело тоже) сохранить в целости практически невозможно. А никаких других футболок местная лавка не продает. Но зато у них есть все размеры!       Я залип, глядя в далекую точку на горизонте залива, и медленно приходил в себя. Моя старая футболка продолжала дымиться, но ветер был достаточно сильным, чтобы сдувать запах горелой ткани. Шортам тоже досталось, но гораздо меньше. В отличие от футболки, их можно было носить и дальше.       Вдруг позади меня послышался какой-то шорох. Но я слишком устал, чтобы повернуть голову и посмотреть, кто это. Я прислушался: то были два человека, судя по тихим движениям, — достаточно легкие и худые. Дыхание я тоже уловил — едва заметное, тихое, прерывистое. Когда они подошли достаточно близко, я буквально затылком чувствовал их присутствие позади себя. Но поворачивать голову мне было лень.       — Коннор, Трэвис, вам что надо? — спросил я.       Как только я безошибочно определил, кто это, их дыхание резко затихло. Спустя несколько секунд я ощутил на правом плече легкое прикосновение и наконец повернул голову в соответствующую сторону… Прямо на меня глядели два больших черных глаза и четыре поменьше, прямо под ними. Паук лениво пошевелил объёмными хелицерами на своей мохнатой голове.       Я испуганно вскрикнул, смахнул паука с плеча и вскочил со скамейки.       — Вы чего творите?! — закричал я на широко улыбающихся братьев Стоулл.       Я ещё раз вздрогнул, отгоняя не самую приятную картину, которая возникла у меня перед глазами пару секунд назад, и посмотрел вниз. Бедняга-паук, похоже, был в не меньшем шоке, чем я. Он лежал на скамейке, подобрав под себя все восемь лап, но даже так он был не меньше полтора дюйма размером. Я нагнулся поближе, желая разглядеть его морду. Как я уже описал: два больших глаза, внизу четыре поменьше, однако в тот раз я не заметил ещё одной пары глаз, прямо на макушке. Лицо у паука было хорошо узнаваемое, во многом благодаря тому, что сильно напоминало гигантского Арагога из фильма про Гарри Поттера. Это был паук-волк, и, к счастью, совсем не опасен.       — Вы идиоты? — я снова взглянул на братьев.       Они давно перестали улыбаться и с вытаращенными глазами глядели на меня.       — Ты не испугался, — удивленно сказал Коннор.       — Конечно, я испугался! — сердито ответил я. — Тут бы любой человек испугался!       Пусть паук и почти не ядовит, но я был зол за их выходку.       — Ты неправильно испугался, — поправил его Трэвис.       — Ах, я ещё должен был правильно испугаться?! — я продолжал негодовать.       — Но ведь должны быть крики, визги, глупый вид, — проговорил Коннор.       Не знаю, чего в его голосе было больше. Удивления или разочарования.       — С чего это я должен визжать? — не понял я.       — Ну так… Ты ребёнок Афины… — ответил Трэвис.       — И что?       — Вы же арахнофобы.       — Вы спятили? — нахмурился я.       Их нелепые заявления казались идиотскими. С чего они решили, что я боюсь пауков? Однако такое удивление, как было у них на лице, разыграть невозможно. Получается, они действительно считали, что дети Афины — арахнофобы?       — Серьёзно? — теперь я удивлялся вместе с ними. — То есть вы хотите сказать, что дети Афины боятся пауков?       — Да! — ответил Коннор. — Должны. Все…       Я на секунду растерялся.       — С чего бы это?       — Ну… Афина, разозлившись, на Арахну, превратила её в паука, — начал объяснять Коннор. — Ты ведь знаешь этот миф?       Я кивнул. История широко известная. Арахна была искусной ткачихой и как-то самодовольно заявила, что никто ей не ровня, особенно боги. Афина, богиня ремёсел, куда входит и ткачество, услышала слова Арахны и спустилась с Олимпа к ней. Поначалу Афина предстала перед Арахной в образе смертной старушки и попыталась уговорить её забрать слова назад. Но та была непреклонна. Тогда Афина предстала перед ней в своем истинном облике и снова потребовала у Арахны забрать свои слова. Но вместо этого Арахна предложила устроить состязание, дабы выяснить на деле, кто же из них лучше. Афина согласилась.       Что произошло дальше на самом деле, я не знаю, потому что слышал две версии. По одной из них, работы оказались одинаково совершенными, а по другой, победу одержала Арахна. Но её картина изображала пороки богов, и этого Афина не стерпела. Она в гневе разорвала полотно Арахны, а потом… Арахна повесилась. Но Афине было мало, она вернула Арахну к жизни, превратив в паука, который на протяжении веков будет плести свои «полотна».       Невиновных в этой истории нет. Арахне не следовало так напыщенно вести себя по отношению к богам, а Афина была слишком суровой. Однако, да прости меня, Афина, я всегда был на стороне Арахны. Ведь, по сути, её довели до самоубийства, а потом обрекли на вечное наказание за… правду. Прости меня, Афина, ещё раз, но это моё мнение.       Однако я не мог найти связи между этим мифом и страхом детей Афины перед пауками.       Коннор продолжил:       — Ну и с тех пор пауки, то ли потомки, то ли слуги Арахны, преследуют детей Афины, так как самой Афине они отомстить не могут. Ну и у тех появляется арахнофобия.       — А у нас повод кого-то разыграть, — остроумно добавил Трэвис.       — Так ты говоришь, что не боишься пауков? — уточнил Коннор.       — Эм, нет, — неуверенно ответил я.       Очередная новость вывела меня из шаткого душевного равновесия. Я слишком «старый» для ребёнка Афины. Я свободно пользовался современными технологиями. Я практически не встречал никаких монстров. И я должен бояться пауков?       — А точно все дети Афины боятся пауков? — на всякий случай уточнил я.       Коннор и Трэвис синхронно кивнули.       Не уверен на все сто процентов, но подозреваю, что меня никакие пауки не преследовали. Они спокойно жили в дальних углах нашего дома, в саду, но я уверен, что у всех людей точно так же! Как-то слишком много вопросов вызывает моё существование. Но спокойнее от того, насколько безопасной оказалась моя жизнь, вовсе не становилось. Наоборот, где-то внутри меня всё громче и громче выла истошная сирена паники.       — Я не боюсь, у меня нет арахнофобии, — сказал я.       — Да мы уже поняли, — подавленно ответил Коннор.       Тут в мою голову закралась странная и, скорее всего, неправильная мысль.       — Ребята, — я понизил голос. — Давайте, вы никому не будете говорить об этом?       Парни подозрительно прищурились.       — И зачем же? — полюбопытствовал Коннор.       — Ты тоже хочешь их разыграть, — заговорщически предположил Трэвис и лукаво улыбнулся.       — Давайте не сейчас. Просто никому об этом не говорите, — попросил я. — Особенно, никому из моего домика и, тем более, Аннабет.       — Эд! — услышал я и чуть не подскочил на месте.       Внезапный голос моей старосты напугал не слабее паука на моём плече. Я обернулся: к нам шагала сама Аннабет. Умеет же она вовремя появиться!       — Спрячьте паука! — шёпотом велел я братьям Стоулл.       Коннор живо смекнул, что к чему, в мгновение ока подхватил паука и засунул его в коробку из-под хлопьев «Чирио», которая всё это время была у него в руке. Наверное, в ней они и притащили паука. Коннор действовал ловко и быстро и успел задолго до того, как к нам подошла Аннабет. Она поздоровалась с Коннором и Трэвисом и внимательно оглядела мою прожжённую футболку.       — Стена с лавой, — заключила Аннабет. — И как успехи?       — Ужасно, — ответил я. — Как вы вообще тут выживаете?       Аннабет задумчиво покачала головой.       — Ну, больше тренируйся и, может быть, ты тоже сможешь.       — Класс, — безрадостно отреагировал я.       Коннор и Трэвис, не имея причин задерживаться, поспешили скрыться с коробкой хлопьев и необычным сюрпризом внутри.       — Ты ведь хотел изнутри посмотреть на домики, которые я делала, — сказала Аннабет.       Признаться честно, к тому моменту я совершенно забыл об этой просьбе. Но это вовсе не означало, что у меня пропал интерес. Особенно, если эта экскурсия станет заменой физическим занятиям.       — Да, точно! — оживился я. — Так к кому можно зайти?       — В Домик Тихе.       — Тихе? — услышал я голос одного из Стоулл.       Я думал, что они уже ушли, но стоило им услышать это имя, как они тут же прискакали назад.       — Вы хотите заглянуть в Домик Тихе? — уточнил Трэвис.       Аннабет смерила их сердитым взглядом, но те едва ли его почувствовали. В отличие от меня.       — Слушай, Аннабет, — сказал Коннор. — Тебе может понадобиться помощь одного из старост.       — А ещё лучше, двух! — добавил Трэвис. — Это ответственное дело, ты же не справишься одна!       — Трэвис, — строго сказала Аннабет.       — Я Коннор, — сказал Трэвис.       — Мне без разницы, — ответила та.       Я, правда, не понял, удалось ли им её провести, но подозревал, что нет. Всё-таки, они не близнецы, а Аннабет — староста домика богини мудрости.       — У вас самих полно дел, — невозмутимо сказала Аннабет. — Скоро Аргус привезёт новую партию удобрений, нужно будет помочь Домику Деметры разгрузить фургон…       — Да куда им столько удобрений? — взвыл Коннор. — Они их едят что ли?       — …а Джулия и Элис, кажется, стащили что-то из нашего магазинчика, который остался без присмотра.       Аннабет выразительно посмотрела на Трэвиса, из-за чего я предположил, что сейчас была как раз его смена.       — Вот негодницы, ну они у меня попляшут! — рассердился Трэвис, а сам шёпотом добавил: — Я так ими горжусь.       Правовой статус Коннора и Трэвиса был таким же, как и у Аннабет. Но я убедился, насколько высок был авторитет у этой девушки. Братья не стали спорить, а послушно разбежались выполнять очередные обязанности для Лагеря. Кажется, Коннор припустил к Домику Деметры, и мне было очень любопытно, что он там собрался делать с пауком в пачке из-под хлопьев.       — Идём, — позвала меня Аннабет.              Домик Тихе, богини удачи, сиял яркими красками и неоновыми огнями и выглядел как казино посреди летнего лагеря. Поэтому я не сильно удивился, увидев его внутренний интерьер. Первый этаж состоял из четырёх комнат — по числу соединённых блоков. Первые две комнаты были заняты мигающими игровыми автоматами. В двух других находилось по небольшому, но достаточно вместительному зелёному игральному столу, рядом с одним стояла чёрно-красная рулетка. С потолков в каждой комнате свисали объёмные хрустальные люстры. И я не представляю, где обитатели домика всё это взяли, и как им разрешили иметь такое в летнем лагере.       Сейчас в домике проживал всего один человек — Кьяра Бенвенути. Она была родом из Рима, но того оригинального, итальянского, а не Нового Рима, откуда прибыл Джейсон. Кьяра была гречеческой полубогиней, дочерью Тихе, а не Фортуны, хотя я и не видел между ними разницы.       Кьяра, полубогиня без способностей в лепке глины, на вид была старше Аннабет и, разумеется, выше. У неё были чёрные короткие волосы и золотисто-карие глаза (удивительно, какие детали становятся видны в линзах!). Когда я увидел её в первый раз, у меня не сложилось о ней впечатления, как о скромном и доброжелательном человеке, однако сейчас Кьяра, словно настоящий работник общественного заведения, старалась вести себя максимально приветливо. Даже предложила во что-нибудь сыграть, но Аннабет отказалась и одним взглядом велела мне сделать то же самое.       Домик Тихе оказался идеальным местом для тех, кто любит испытать удачу или просто поиграть. Вот, почему Аннабет не позволила братьям Стоулл идти с нами. Я не раз видел, как их Домик резался в карты в обеденном павильоне. Таких жуликов просто нельзя пускать в казино с потенциальной жертвой, которую они могут обобрать до нитки или сделать её навеки обязанной. Разумеется, я и не собирался играть с братьями Стоулл, но кто знает, насколько они могут быть убедительны? Уверен, что дети Гермеса с их способностями к уловкам и жульничеству отлично играют в покер. Однако мы находимся в Домике Тихе, богини удачи. Интересно, а что будет, если за одним покерным столом столкнуть детей Тихе и Гермеса? В этот момент я пожалел, что Стоулл не пошли с нами.       Аннабет гордилась своей работой и подзабыв, что сам я никакой не архитектор, принялась описывать все характеристики построенных ею домиков. Признаться, было сложно слушать про прочность и влагостойкость использовавшегося материала, про то, как устроен каркас, или про общую прочность и долговечность конструкции.       Однако не меня одного утомляла эта нудная лекция, из которой я не понимал практически ни слова. Когда профессор Аннабет, рассказывая про теплоизоляцию, отвернулась к стене, Кьяра послала в мою сторону свирепый взгляд, в котором так и читалось: «Гляди, во что я из-за тебя вляпалась!»       Я лишь растерянно развёл руками и одними губами произнёс: «Извини».       Кажется, Кьяра смягчилась, когда поняла, что я сам этого не хотел. По крайней мере, она больше не пыталась намекнуть мне взглядом, как сильно она меня хочет убить. Однако я чувствовал, что если лекция продолжится в том же духе, то Кьяре не придётся мараться — я сам испущу дух раньше времени.       Но прерывать Аннабет мне ни за что не хотелось. Во-первых, я не хотел испытывать её гнев, как старосты нашего Домика или моей старшей сестры. А во-вторых, и Хирон, и Малкольм с Эшли хотели, чтобы Аннабет отвлеклась от своих переживаний. Сейчас она настолько увлечённо рассказывала про эргономичность домика, словно её ничего и не тревожило. Словно нет никакой богини земли и ужасных гигантов. Словно её парень, Перси Джексон, не пропал без вести три месяца назад. Словно она обыкновенная девочка, которая получила пятёрку за школьный проект и теперь, пользуясь моментом, хвастается им перед друзьями.       Однако не вся лекция об архитектуре и инженерном деле оказалась скучной и бесполезной. Что-то из неё было действительно интересным и, как мне казалось, важным. Поэтому мне приходилось тщательно фильтровать весь поток информации, исходящий от Аннабет, и расставлять приоритеты: делать фоновым звук в бесполезных местах и стараться впитывать информацию там где, по-моему мнению, это было необходимо.       Но я опасался спугнуть или ненароком обидеть Аннабет. Приходилось делать вид, что нам интересно всё, о чём она рассказывает. Мы кивали и изредка отвечали односложными ответами. В общем, делали всё, чтобы показать, что нам вовсе не скучно. Мы — я и Кьяра. Дочь богини удачи, кажется, чувствовала, что обязана Аннабет за крышу над головой.       Когда Аннабет перешла от физики к магии, я решил, что это мой шанс. Аннабет стала рассказывать о том, где она применяла технологию экстрамерного пространства (лично я бы предпочел называть это «больше внутри, чем снаружи»). Я спросил, как оно работает, и как создаётся подобная технология. Ответ был длинным, не менее сложным, чем всё, сказанное Аннабет ранее, и запутанным. Но основное я уяснил. А для себя отметил, что позже изучу эту тему более глубоко.       С помощью данной технологии Аннабет смогла разместить в домике вместительные шкафы, ящики для вещей и целых четыре ванных комнаты, каждая в своём собственном четвёртом измерении. И это оказалось не самым сложным. Домики Аннабет способны изменять внутренний интерьер, а для этого ей потребовалось создать и складную мебель. Изначально у всех домиков был стандартный набор, но для некоторых, по просьбам обитателей, что-то пришлось проектировать отдельно.       — Когда мы объединили четыре домика в один, я сделала для них единую панель управления, — сказала Аннабет. — Теперь можно управлять интерьером всего домика из любой комнаты. Кьяра, не продемонстрируешь?       Та кивнула и отодвинула крышку небольшого щитка, находившегося в стене возле прохода. Под крышкой оказалось несколько кнопок с различными пометками и надписями. Кьяра нажала на одну из них. Стена напротив нас провернулась по вертикали, проглотила стоявшие возле неё игровые автоматы, а взамен выдала автоматы патинко.       Кьяра попросила нас отойти от противоположной стены, после чего нажала другую кнопку. В тот же миг из стены вышла барная стойка, а из пола выскочили круглые табуреты. Кьяра нажала новую кнопку. Люстра наверху сложилась по окружности и скрылась в дыре под потолком, которая исчезла столь же быстро, как и появилась. Вместо люстры комнату теперь освещали тонкие линии светодиодных ламп.       Кьяра продолжала нажимать кнопку за кнопкой. Автоматы патинко сменились игровым столом, барная стойка — диваном. Пара нажатий, и вот мы посреди уютной гостиной — с журнальным столиком посередине, удобными стульями вокруг и парой прямоугольных светильников под потолком. Новые изменения: на полу большой ковёр и куча мягких пуфиков. Под конец экскурсии Кьяра вернула обратно игровые автоматы и люстру, но добавила барную стойку.       В какой-то момент я догадался, почему из всех четырёх домиков Аннабет выбрала для демонстрации именно Домик Тихе. В Домике Ники жили близняшки Холли и Лорель с говорящей фамилией Виктор, которые обладали невыносимым характером. Они постоянно соревновались, везде жаждали быть первыми: кто больше и раньше съест за обедом, кто первый добежит до своего домика, у кого больше стрел будет ближе к центру мишени. Они всегда находили повод для того, чтобы посоревноваться, а если никого рядом не было, соревновались друг с другом. Мне сказали, что близняшек Виктор сделали со-старостами, чтобы они и там соревновались, иначе они бы захватили власть во всём Лагере. Домик Гекаты, как тёмной богини магии, мог представлять определённую опасность для чужаков. А в Домике Гебы вряд ли было что-то интересное. Зато Домик Тихе был обустроен зрелищно, с использованием всех своих возможностей. Самое то, чтобы похвастаться.       Напоследок Кьяра любезно предложила мне как-нибудь заглянуть и во что-нибудь сыграть. Сомневаюсь, что ею двигала простая вежливость. Скорее всего она была зла на меня за мозговыносящую лекцию Аннабет, и была намерена отыграться на мне. Отыграться — в прямом и переносном смысле.              Тем же днём, за обедом, Хирон взбудоражил всех внезапной новостью о том, что Домик Гефеста наконец-то смог найти немного свободного времени, и поэтому вечером состоится захват флага.       Услышав столь радостную новость, представители Домиков стали тут же переговариваться друг с другом, определять лидеров и распределяться по командам. Как только состав команд был установлен, мои соседи спешно улизнули обсуждать тактику грядущего сражения.       Мы собрались в нашем домике, где Аннабет включила интерактивную доску, которая показала карту Лагеря. Нашими союзниками оказались домики Гефеста, Деметры, Ники и Ириды. Дети Гефеста были самой многочисленной из всех команд в Лагере, и практически все они отличались развитой физической силой — сказываются долгие часы, проведённые ими в кузнице. Кроме того, мне сказали, что их староста, Лео Вальдес, способен управлять огнём. Союз с Домиком Деметры мне показался разумным: они способны общаться с растениями, а сражение будет проходить в вечернем лесу. Весомое преимущество для слежки за противником, которого ты не видишь. Близняшки Виктор вызывали у меня некоторые опасения: в своём безудержном стремлении всюду быть первыми, они могут подставить под удар всю команду. Я пытался утешить себя тем, что их мать всё-таки является богиней победы, так что может быть, что я излишне пессимистичен.       Оставшиеся домики были нашими противниками: Арес, Гермес, Аполлон, Зевс, Афродита и Тихе. Детей Ареса я разумно опасался, вдобавок меня разумно подстерегли остерегаться копья Клариссы, которое при ударе бьёт электричеством. Ловкость и пронырливость детей Гермеса я уже видел в действии. Ребята из Домика Аполлона, как известно, были отличными лучниками. Но самым опасным противником казался Джейсон. Если верить моим родичам, он умеет летать, управлять ветром и бить молниями, в общем, на лицо все признаки сына Зевса… то есть Юпитера. А ещё он несравненный фехтовальщик, чей короткий гладиус способен обращаться в длинное копьё и обратно. Дети Афродиты, как и ожидалось, серьёзных противников не представляли. Но мне намекнули, что их староста, Пайпер, в отношениях с Джейсоном, так что испытывать гнев сына царя богов лучше не стоит.       Правила простые. Весь лес на территории Лагеря считается игровой площадкой. Знамя должно располагаться на видном месте и охраняться максимум двумя игроками. Посередине леса протекает ручей, который и является границей. Чтобы победить, необходимо захватить флаг и пронести его через ручей на другой берег. Запрещалось связывать пленных, а также убивать и наносить тяжкие повреждения участникам. Я попытался узнать, какие повреждения считают тяжкими, а какие нет, но внятного ответа так и не получил. Видимо, эту часть правил никто особо не прорабатывал, а стоило бы! Выходит так, что если тебя не убили — уже хорошо.       Малкольм протянул мне колчан с арбалетными болтами.       — Тебе понадобится это.       Я рассмотрел один из них поближе. В отличие от обычного болта, у этого был тупой наконечник. Если стрелять такими, то, как говорится, убить не убьёт, но след останется.       — Спасибо, — поблагодарил я.       — Кстати, Эшли, — продолжил Малкольм. — Я доделал его.       Та подскочила от радости.       — Доделал?       — Ага.       Малкольм взял с верстака какой-то предмет, над которым трудился не один день, и протянул его Эшли. Я пригляделся получше: металлический, черный цилиндр, длиною почти в фут и с лампочкой на конце.       — Фонарик? — удивился я, поскольку это было совсем не то, что я ожидал увидеть.       — Не просто фонарик! — улыбнулась Эшли и нажала кнопку на его корпусе.       В тот же миг фонарик увеличился в длине почти в четыре раза. Его корпус стал отливать бронзой, лампочка сменилась на острый боевой наконечник.       У Эшли буквально заблестели глаза.       — А метательный дротик! — восторженно заявила она.       Эшли снова что-то нажала, и дротик стал длиннее на пару футов.       — И копьё! И даже…       — Эшли, стой! — Малкольм вдруг попытался остановить её.       Но копьё увеличилось моментально, превратившись в длинную пику. На этот раз ей не хватило пространства в домике, и её наконечник пробил потолок с картами, сделав большую дырку в Битве при Пуатье.       — Ой, — смущённо пробормотала Эшли.       Она превратила пику обратно в фонарик и осторожно положила его на свой столик.       Я ошарашенно поглядел на это чудо инженерной мысли.       — Как ты это сделал? — спросил я Малкольма.       — Долго объяснять, — нехотя признался он. — Потом могу дать немного литературы по этой теме.       — Хорошо, — согласился я.       У Аннабет дома-трансформеры, у Малкольма боевой фонарик. Говорят, у детей одного бога или богини схожие способности. Если так, может, и я смогу сделать что-нибудь подобное? Например, наручные часы со щитом. Не попробую — не узнаю.       Мы вернулись к обсуждению стратегии. Я взглянул на карту действий, которую составили мои соседи. Для меня это будет первое сражение, пускай и не совсем настоящее. Я закономерно волновался, что где-нибудь налажаю, или же, что меня нашинкуют на салат, даже несмотря на правила. В этот раз я бы предпочёл постоять где-нибудь в стороне, понаблюдать и поучиться.       — Слушайте, — заговорил я. — У меня ведь нет никакого опыта, я плохо дерусь. Может, я просто где-нибудь в обороне постою? Постреляю из арбалета. — Я с надеждой посмотрел на брата и сестёр.              Постоять в обороне мне не дали.       Сразу после ужина, под ободряющие крики наших союзников, Аннабет и Малкольм внесли в обеденный павильон серое знамя с изображением совы. Раньше оно стояло у стены в нашем домике, но я и не подозревал, что это и есть флаг для игры. Знамя Ареса было кроваво-красным, с изображением кабаньей головы.       Ввиду своей неопытности и страха оказаться мальчиком для битья, я попытался максимально обезопасить себя, взяв сразу щит, арбалет, меч и кинжал. Но снаряжение оказалось настолько тяжёлым, что я понял: далеко мне с ним не пройти. Пришлось пожертвовать мечом.       Я не без зависти смотрел на Эшли, которая старательно поддерживала репутацию девочки-арсенала. Она выбрала щит, убрала за спину лук и колчан, а к поясу подвесила меч, кинжал и свой новейший фонарик-копьё. И я бы не удивился, если это оказалось далеко не всё — Эшли могла что-нибудь припрятать и в кроссовках.       Каждый шлем венчал плюмаж из конских волос, у нашей команды — синие, у противоположной — красные. Стандартный выбор цветов. Вот только шлемы с маской у Домика Афины были в виде совиной головы.       — А почему здесь одни совы? — недовольно поинтересовался я.       — Ну так ведь сова — символ Афины, — немного растерялся Малкольм, закономерно решив, что мне это почему-то неизвестно.       — Да я знаю. Но ведь и змея тоже! Почему здесь нет змеи? — я оглядел имеющееся снаряжение. — Почему одни совы?       Не поймите меня неправильно, я ничего не имею против сов. Это удивительные птицы, ночные охотники, с превосходным бинокулярным зрением, какого нет у других пернатых, и с абсолютно бесшумным полётом. Но тут совы были везде: на знамени, на шлеме, даже у меня на щите красовалась голова пучеглазой совы. И не буду лукавить, змеи мне нравились больше.       — Ну, — Малкольм пожал плечами. — Сова популярней.       — Да… — я разочарованно покивал головой. — Я вижу.       В итоге я выбрал себе простой коринфский шлем, без совы. Хватит мне и той, что на щите.              Я оказался в паре с Аннабет. По замыслу, нам нужно будет пройти в стороне от основных сражений, незаметно проникнуть на территорию противника, схватить флаг и улизнуть как можно быстрее. Звучит просто, но на самом деле нет. Я просил поставить меня в обороне, где я не буду никому мешать, а в итоге мне поручили самую важную задачу и отправили на передовую!       Да, я был зол на Аннабет, я был зол на Малкольма, я был зол на Эшли. Шлем и нагрудник казались тяжёлыми. Щит, который весил немерено, оттягивал мне правую руку и постоянно заваливал в сторону. Я еле передвигал ногами в поножах. При ходьбе арбалет, который висел на поясе, бился мне о бедро.       Где-то прозвучал горн, раздались крики, и мы с Аннабет двинулись вперёд. Слева от нас сошлись лоб в лоб два основных отряда команд. Громче всех орали дочери Ники (даже громче отпрысков Ареса), с топорами в каждой руке они больше напомнили мне оголтелых викингов, чем бравых греческих воинов. Близняшки Виктор бежали впереди всех и первыми ворвались в строй противника (если эту кучу малу можно назвать строем).       Мы с Аннабет двинулись дальше. В стороне продолжали слышаться крики, лязг металла, где-то, как мне показалось, прогремело пара взрывов. Мы шли дальше, пересекли ручей и оказались на территории противника. Лес вокруг густел, становилось всё темнее. При этом я открыл для себя интересное свойство небесной бронзы — в темноте она сияет слабым голубым светом. Глядя на лезвие моего кинжала, я задумался, почему свет именно голубой? Ни олово, ни медь, входящие в состав обычной бронзы не имеют никакого голубого цвета. Но тут я вспомнил, что медный купорос как раз голубого цвета, так что здесь может и быть какая-то связь. Я решил разобрать этот вопрос позже.       Чем темнее становилось, тем ярче сиял кинжал, и вырастал риск, что нас заметят. Я убрал кинжал в ножны и взял арбалет. Держать толстый и тяжёлый арбалет в одной руке, а щит в другой, оказалось делом непростым. Если на нас нападут, я смогу выпустить лишь один болт и не уверен, что при этом попаду. Для перезарядки щит пришлось бы сбросить. Будет забавно, если мы наткнёмся на отряд команды Аполлона. Как же мы повеселимся, когда они начнут расстреливать нас словно мишени на тренировке.       Через некоторое время я услышал впереди шорох, и понял, что мы попали. Навстречу нам вышли трое: парень и девочка из Домика Ареса и один сын Гермеса. Сын Ареса вооружился копьём, у других было по мечу. То, что среди них не оказалось Клариссы, меня обрадовало, но не сильно.       — Так-так, — девушка постучала лезвием меча о щит, на котором красовалась большая кабанья голова. — И что ты тут делаешь один?       «Я не один», — хотел было сказать я, но огляделся и понял, что Аннабет исчезла. Нацепила свою бейсболку и улизнула, а меня оставила разбираться, хороша сестричка!       — Наверное, гуляю, — попытался отшутиться я.       Отпрыски Ареса заржали, сын Гермеса весело усмехнулся.       — Вали его! — закричала девчонка, и они ринулись прямо на меня.       Дрожащими от волнения руками и поднял арбалет и выстрелил. И попал точно в цель! В щит цели, оставив саму цель невредимой. Троица стремительно наступала. Я растерялся. И тогда я совершил одну глупую вещь. Я попытался ударить арбалетом.       Запомните: никогда не атакуйте неудобным и непредназначенным для этого арбалетом, особенно, если вы так и не освоились с ним. Когда я в духе Эцио Аудиторе замахнулся, чтобы огреть им главную девчонку по голове, то не удержался на ногах. Девчонка боднула меня щитом и повалила на землю. Арбалет улетел куда-то в сторону.       Не собираясь сдаваться, я мигом вскочил, выхватив кинжал. Троица окружила меня. Судя по довольным лицам детей Ареса, они готовились сделать из меня хорошую отбивную. И тут во мне снова проснулось то самое чувство. Сейчас дети Ареса кинутся на меня. Если я отскочу от меча девчонки, то попаду на копьё её братца. А сын Гермеса огреет меня щитом по голове и ударит по ногам.       Как только девчонка меня атаковала, я кинжалом отбил её меч и отразил щитом удар копья. После я хорошенько приложил рукоятью кинжала по голове сына Ареса, развернулся и подставил подножку набросившемуся на меня сыну Гермеса, вдобавок ударив его щитом по спине. Сын Гермеса рухнул прямо на своего товарища из пятого домика, и они оба оказались на земле, придавленные друг другом.       Девчонка снова атаковала меня. Я, вспомнив уроки Дика, развернулся к ней щитом, отразил удар, затем ударил кромкой щита её в грудь, снова развернулся и одним взмахом срезал плюмаж на её шлеме. Признаюсь, целился я вовсе не туда, но девчонка была настолько ошеломлена, что дала мне время для повторной атаки. Я снова замахнулся и ударил её рукоятью по голове, после чего девчонка свалилась.       Итак, я стоял посреди деревьев, внизу стонали побитые полукровки из противоположной команды. И в этой ситуации, когда я в одиночку расправился с тремя противниками, я не нашёл ничего умнее сказать, кроме:       — Ух ты.       Согласен, не самая эпичная фраза. Зато отлично описывала моё состояние. Подобной прыти я от себя никак не ожидал. Нападение на меня в арсенале или случай на арене с Эшли, по сравнению с этим — детская игра. Здесь их было больше, и мне никто не поддавался.       Не успел я порадоваться своему успеху, как услышал новый треск веток. Из-за деревьев вышел новый противник. Мне захотелось выругаться. Из всей противоположной команды меньше всего я горел желанием встретиться с двумя. С Клариссой и…       — Это ты один их так? — Джейсон удивлённо указал мечом на валявшихся полубогов.       Я неуверенно кивнул.       — Похоже на то.       — Ого. — Джейсон казался удивлённым не меньше моего. — Мне говорили, что дети Минервы способные, но чтобы настолько…       На миг я запутался, о какой Минерве он говорит, но потом понял, что Джейсон имеет в виду римское имя Афины.       — Ты никогда не встречал детей Афины? — заподозрил я.       — Раньше — нет.       Джейсон подошёл поближе. Я невольно отступил назад, при этом чудом не споткнувшись. Он ещё раз поглядел на троицу, а потом на меня.       — А со мной сразишься?       Он постепенно надвигался на меня и уже разминал руку с мечом, готовясь к схватке. Его гладиус из имперского золота, в отличие от небесной бронзы, светился золотым светом. А дальше, кто бы что не говорил, я поступил, как и полагает ребёнку богини мудрости.       — Нет, — замотал я головой и дал дёру.       Сражаться с одним из лучших фехтовальщиков Лагеря, да ещё и с сыном Юпитера? Спасибо, я пас. Я и так отвлёк от основных боевых действий четверых игроков, троих из которых обезвредил. Если Аннабет этого и хотела, то давно проскользнула мимо нас, а значит, свою задачу я выполнил.       Джейсон немного постоял, удивлённый моим поведением, а затем ринулся в погоню. Я мысленно застонал. Вот серьёзно, ему делать нечего?       Джейсон быстро меня нагонял. Я подумал, что если шнырять между деревьями, то, может быть, смогу запутать его и выиграть себе немного времени. В успехе я сомневался полностью, но решил попытаться. И всё шло успешно, но на третьем или четвёртом дереве я споткнулся. Ногу пронзила острая боль, и я упал. Последним, что я видел, была кромка моего собственного щита.              Очнулся я где-то у опушки. Рядом лежали ещё несколько человек. Вокруг суетился Хирон и пара ребят из Домика Аполлона. Я попытался сесть. Но как только я это сделал, голова закружилась, а в глазах всё поплыло. Меня чуть не вырвало. Рядом раздался голос Уилла.       — Не вставай, — строго приказал он. — Я так и думал. Шлем спас твою голову, но у тебя лёгкое сотрясение.       Голова гудела, но в то же время, боль отзывалась и где-то в ноге.       — Кажется, у меня что-то с лодыжкой, — пролепетал я.       — Да, ты её подвернул, я уже наложил повязку. А теперь выпей это, — Уилл вынул из своей сумки пузырёк с некой золотой жидкостью и протянул его мне.       — Но только небольшой глоток, — предостерёг он.       Я послушно отпил из склянки. Жидкость необычным теплом прошлась по всему телу. На вкус она показалась мне похожей на шарлотку, которую иногда пёк папа по рецепту своей мамы. Кэрол часто пыталась его повторить, но у неё постоянно что-то не получалось.       — Что это? — спросил я. — Жидкая шарлотка?       — Нектар, — ответил Уилл, убирая пузырёк в сумку. — Напиток богов. Для каждого — своего вкуса. Чрезмерное употребление вредно, можно сгореть живьём.       — Класс, — «весело» отозвался я и лёг обратно на землю.       Спустя несколько минут мне стало лучше. Тошнота исчезла, головокружение утихло. Голова продолжала слабо гудеть, а лодыжка болела, но Уилл сказал, что к утру всё должно пройти.       Закончив со мной, Уилл отдал меня братьям Стоулл и попросил их довести меня до домика. Я не любил физических контактов, но был вынужден опираться на Коннора, чтобы хоть как-то передвигаться.       — Неплохо, парень, — похвалил меня Коннор. — Клёво ты там всех уделал.       — Ага. А потом меня вырубил мой же щит, — пробормотал я.       Трэвис усмехнулся.       — Ну ты даёшь.       Вокруг бродило слишком много полубогов. Получается, игра закончилась.       — Кто победил? — спросил я.       — Ваши, — ответил Коннор. — Аннабет пробралась к флагу, вырубила двух охранников и побежала с флагом к ручью.       Значит, наша староста оставила на меня троих (четверых, если считать Джейсона), а сама под прикрытием кепки-невидимки обезвредила двоих и стащила флаг. Однако план ведь сработал успешно? Наши победили, а я благополучно расправился со всей троицей. Возможно, Аннабет знала, что так произойдёт. А травму я получил исключительно по собственной глупости.       Мы проковыляли мимо Клариссы, которая орала на ту самую девчонку.       — У тебя голова есть или нет?! Ты нафига на него полезла? Я тебе английским языком сказала, что эта Воображала попытается прошмыгнуть невидимой! Что по-твоему, ребёнок Афины делал там один? Грибы собирал?! Тут бы и идиот догадался! Неделю чистишь туалет!       К ним подошёл Джейсон и попытался всё уладить. Он тоже был частично виноват. Он, как и та девчонка, тоже не заметил подвоха и атаковал меня, не подумав про Аннабет.       Близняшки Виктор вовсю наслаждались победой. Они покрывали руганью противников-лузеров и бесполезных союзников, утверждая, что основную работу выполнили именно они.       — Только я больше, — сказала одна.       — Да, ты больше ныла, — осадила её сестра. — А я сражалась.       — Это ты называешь сражением? Ты плясала как ребёнок.       — Да я даже пляшу лучше тебя!       — Я лучше!       — Тогда устроим танцевальную битву!       — Я тебя уделаю!       — Проигравшая в одиночку чистит стойла!       Трэвис покачал головой.       — Как же хорошо, что они съехали, — тихо пробормотал он.       Мои соседи по домику вместе с несколькими ребятами из союзных команд держали серое знамя с совой и ликовали, радуясь победе.       — Джейсон! — Эшли отвлекла сына Юпитера от разборок с командой Ареса. — Мы победили, так что с тебя должок!       — Эшли, я бы и так на это согласился, я же говорил вам! — Джейсон развёл руками.       — О чём это они? — спросил я.       — Эшли и Хирон хотят, чтобы Джейсон стал новым учителем по фехтованию, — сказал в ответ Коннор. — Вместо Перси.       Так, постепенно, мы доковыляли до моего домика. Наконец-то я мог отпустить Коннора.       — Спасибо, ребят, дальше я сам, — поблагодарил я и захромал к крыльцу.       Коннор обиженно фыркнул.       — А я-то думал, ты нам доверяешь!       — Чего доверять, Аннабет мне голову оторвёт, если что-то из вещей пропадёт. И вам тоже.       Коннор пожал плечами.       — Что правда, то правда, — согласился он.       Я проковылял внутрь домика и незамедлительно плюхнулся в кровать, надеясь, что нектар Уилла подействует быстро.