Эд Стюарт и Древние Боги

      Привет, моё имя Эд Стюарт. Вероятно, вы уже слышали о похождениях других полубогов. Спешу вас огорчить, моя история, к сожалению (хотя, нет, к счастью, определенно к счастью), куда нудней. Я не спасал мир, не путешествовал на другой конец света и определенно не бился с богами, титанами или гигантами. Я самый обычный полукровка. И если после этих предупреждений вы всё же остались, то спасибо. Позвольте же рассказать вам свою историю.       Это сумасшествие началось одним мартовским днем. Буквально через три дня после того как мне исполнилось тринадцать. А дело в том, что в этот, ничем не отличающийся от других день, родители вдруг ни с того ни с сего захотели поговорить со мной о моей матери. Я занимался своим привычным делом — смотрел «Доктора Кто» на своем компьютере, когда ко мне в комнату зашел мой отец Гебриэл. Он был самый обычный мужчина, которому уже за тридцать. Черные волосы, совсем как у меня, добродушное лицо с небольшими морщинками. Он только вернулся из Мемфисского Университета, где преподавал, поскольку ещё не успел переодеться и был в серых брюках и светлой рубашке.       — Эд, привет, — не очень уверенно поздоровался он.       Я остановил плеер и повернулся к нему.       — Привет, пап. Чего хотел?       Он нервно почесал голову.       — Слушай, думаю, пришло время рассказать тебе о твоей настоящей матери, — сказал он.       Я вздохнул и посмотрел на полоску плеера.       — Ну, давай. Только через десять минут, хорошо?       — Хорошо. Мы с мамой будем ждать тебя внизу, — ответил тот и вышел.       Как вы уже могли догадаться, моя настоящая мать бросила меня практически сразу после рождения. Но, несмотря на это, рос я в полноценной семье. Папа женился на Кэрол — моей мачехе, когда мне был только год. Она с легкостью приняла меня, да и я сам всегда считал ее вторым родным человеком, так что никаких разногласий у нас с ней было. А вот о моей настоящей матери мы говорили редко. В основном папа говорил, что она была удивительной и необычайной (да кто в его случае так не говорит?). Да и я особо ею не интересовался. Я и так был доволен своей семьей.       Когда я досмотрел серию и спустился вниз, папа и Кэрол уже сидели на диване в гостиной и ждали меня.       — Присядь, — попросила Кэрол.       Ей также было за тридцать, они с отцом практически ровесники. Да что там, они друг с другом еще со средней школы знакомы. Кэрол имеет длинные рыжие волосы, а её зеленые глаза буквально искрятся добротой и заботой. Она довольно доброжелательна и ласкова, но в случае чего может быть очень строгой и настойчивой, что очень помогает в её профессии — журналистике.       Как только я взглянул на них, то ясно увидел — они оба чем-то сильно взволнованы. Это нисколько не успокаивало, а совсем наоборот — я сам стал серьезно нервничать, хотя и не совсем понимал, почему. На мгновение я вспомнил, что после моего тринадцатого дня рождения папа и Кэрол каждый вечер что-то активно обсуждали. О чем именно велись их разговоры, я не знал. Меня это не интересовало, я считал это их личными делами, в которые лезть не желал.       Я присел в свободное кресло и попытался привести мысли в порядок. Помимо неизвестно откуда взявшегося волнения, я только что отвлекся от просмотра «Доктора Кто» и теперь мне нужно было хорошенько сконцентрироваться на грядущем диалоге, что с моим СДВГ не так уж и легко.       — Ну, и в чем дело? — поинтересовался я.       Мы очень редко обсуждали мою настоящую мать. Я считал эту тему больной. Тем более трудно было обсуждать это с Кэрол. Но все-таки мне было любопытно, что-то разожгло во мне интерес. Да, обычно я не особо интересовался личностью своей матери, и единственное, что чаще всего я о ней спрашивал — её имя, которое мне никак не сообщали.       — И почему именно сейчас?       — Просто… Просто пришло время, — ответил папа. — Помнишь, мы часто говорили, что ты особенный.       — Ха, — я усмехнулся. — Мам, пап, так говорят все родители своим детям.       Они улыбнулись.       — Возможно, ты прав, — продолжил папа. — Но ты ведь сам это знаешь. Ты очень умный и способный парень. Помнишь, мы говорили тебе о лагере, для таких как ты?       — Да, я помню.       Впервые о том лагере они упомянули где-то в феврале. Так, невзначай. А потом рассказали о нем чуть поподробней и даже предложили как-нибудь туда съездить. Так как Кэрол журналистка, у нее был настоящий дар красочно что-то описывать так, чтобы потенциальная аудитория этим заинтересовалась. Ну, я тоже поддался.       — И мне, вроде, понравилась эта идея, — продолжил я. — Но если там одни вундеркинды и юные Эйнштейны, то не думаю, что мне там есть место.       — О, нет! — встрепенулась Кэрол. — Там не все такие как ты. У каждого свои таланты.       — Да нет у меня никаких талантов! — попытался отмахнуться я.       И это была правда. Я ведь ничего не мог. Ни петь, ни рисовать, даже танцевать я не умел. А уже упомянутый мною СДВГ плюс дислексия все только усугубляли. Единственное, что меня в жизни интересовало — это знания. Мне было любопытно почти все: биология, география, океанология, палеонтология, история, астрономия, войны и сражения, мифология. Особенно интересен был Египет, возможно, потому что город, в котором я живу — Мемфис, назван в честь древнеегипетской столицы. Но тут я понял, что наш разговор ушел от темы:       — Так, погодите, — попросил я. — Давайте вернемся назад. Вы собирались рассказать мне о моей матери.       — Ах, да, — вздохнула Кэрол. — Мы и в самом деле отвлеклись. Знаешь… Тогда твой отец писал работу о политических режимах.       — О-о-ох, — застонал я.       Как я уже говорил, папа преподает в университете. С одной стороны, это крутая работа, он уважаемый человек. Но с другой… В отличие от Кэрол, говорить с ним о работе я зачастую избегал, потому что меня интересовало что угодно, но точно не социология с политологией! От разговоров на подобные темы я был готов спрыгнуть с балкона, и я не шучу! Домик у нас двухэтажный.       — Ладно-ладно, мы пропустим это, — успокоил отец меня.       Он бросил обеспокоенный взгляд на Кэрол, словно извиняясь. Похоже, ему тоже было не просто говорить с ней о моей матери. Но та согласно кивнула. Тогда отец продолжил:       — Так вот, именно тогда я познакомился с твоей матерью. Она была… особенная. Решила помочь мне в исследовании. Давала наводки и факты из истории. Мы много общались, обсуждали ту тему. Хм… забавно, — папа усмехнулся. — Она почему-то никогда не была в самом Университете. Как-то я предложил ей зайти, показать всё там, но она отчего-то вдруг резко отказалась, а когда я ее спросил, почему, попыталась сменить тему. Странно это… Сколько бы раз я ей не предлагал зайти, она всегда возражала.       — Гэбриэл, — ласково попросила его Кэрол.       Тот мигом пришел в себя.       — Ах, да. Так вот. Мы с ней сблизились, а потом… и полюбили друг друга. Я узнал о ней много, кто она такая, откуда. Я принял ее. Это было хорошее время… Но когда появился ты, ей пришлось уйти, — слово «пришлось» он сказал так, будто оправдывал ее.       — И? — спросил я. — Ты её оправдываешь? Она бросила тебя одного с новорожденным ребёнком! И кто же она такая, что ей пришлось сделать это? — меня начали переполнять эмоции. — И если вы не собираетесь объяснять, то хотя бы скажите, как её зовут?       — Погоди, — остановила меня Кэрол. — Ты ведь помнишь те мифы, что существовали в Древней Греции?       Спрашивала она чисто для условности, поскольку ей прекрасно было известно, как я помешан на них. Вот только я кое-чего не понимал. Почему мы снова ушли от темы, при чём тут эти мифы и как все же звали мою мать? Я с раздражением заворчал, а довольно сумасшедшая часть меня начала строить теории разной степени вменяемости, самые безумные из которых вообще не имели смысла.       Родители же не обратили на мои возмущения никакого внимания, а Кэрол продолжила:       — И ты ведь помнишь, что время от времени боги спускались на землю, влюблялись в обычных людей, а потом уходили, оставляя после себя необычных детей?       — Полубогов, — сказал я, всё ещё гадая, вернемся ли мы к основе разговора. — Как Геракл, Персей, Тесей, Ахиллес, Минос, Пасифая… Ага, я помню. Но при чём тут всё это?       Родители замялись. Похоже, что по какой-то причине им сложно говорить об этом. Меня же все эти хождения вокруг да около начали раздражать. Кэрол, немного помявшись, вздохнула.       — Скажи, Эд, а как бы ты отнёсся к тому, если бы все эти мифы вдруг оказались реальностью?       — Честно? Было бы круто.       Я сказал то, что думал. Поскольку я действительно считал, что будь это правдой, мир был бы куда интересней. Согласитесь, наличие всякой там магии и чуваков, способных управлять океанами, мёртвыми или пускать молнии аля «Подать мне Таноса!» (или еще круче) значительно бы разнообразило нашу скудную жизнь. Вот только повторюсь, при чём тут это? Потому что если так продолжится, то та самая сумасшедшая часть меня возьмет верх. А я этого очень опасался.       — Скажи, у тебя еще нет никаких догадок? — вдруг спросил папа.       Ну, здорово. Они действительно напрашиваются? Потому что я устал гадать и сопротивляться тому безумию, что рвалось наружу.       — Ну, если хотите откровенно, то прямо сейчас какая-то часть меня кричит: «Хей! Они пытаются сказать тебе, что все эти боги реальны! Да и ты сам, оказывается, полубог!» Поэтому если вы сейчас не скажете мне всё как есть, то я действительно начну так думать.       Они снова улыбнулись. И тут папа окончательно добил меня:       — Вообще-то именно это мы и пытаемся тебе сказать.       Всё. Приехали. Я решил, что кто-то из нас определенно сошёл с ума. Ну что ж… Чего нам терять? Давайте подыграем этому спектаклю, каким бы абсурдным он не казался.       — Хорошо… — осторожно произнес я. — И кто же в таком случае моя настоящая мать?       — Афина, — чуть выждав, назвал ее имя папа.       Да уж… Становилось всё интересней и интересней. Часть меня хотела как можно скорее закончить весь этот бред. Но я отчетливо видел, что они не врали. По крайней мере, они сами верили в это. Голос у них был по-настоящему серьёзен, да и взгляд они никуда не прятали. В их глазах было видно, что они говорят правду.       — Я понимаю, как это звучит, — начал объяснять он. — Но послушай. Это всё правда. Все те мифы, которыми ты так увлекаешься — тоже правда. Боги Олимпа существуют и они… Они реальны.       — Так… — мне начало казаться, что все слишком далеко заходит.       Но я продолжал слушать. Почему-то я чувствовал, что это важно. Однако всё до жути запуталось. Нужно было хоть что-то разъяснить.       — Хорошо, — смирился я, — давайте предположим, что я вам верю. Но как это всё объяснить с научной точки зрения? Вращение Земли вокруг Солнца, погодные явления, смена времен года?       Видимо, этот вопрос их смутил, но, тем не менее, отец попытался ответить:       — Видишь ли, Эд, боги… являются олицетворением этих сил. Их метафорическим воплощением. Да, существуют определенные законы физики. Но боги воплощают собой определенные вещи, тесно связанные с ними. Например, гроза — могущество, солнце — тепло и жизнь, огонь — уют и так далее. Этим и являются боги.       Про себя я отметил, что подобное суждение довольно логично. Но всё ещё ничего не понятно.       — Ладно… Но как в таком случае я могу быть полубогом? Ведь в мифах они были бесстрашными героями, зачастую наделёнными особыми способностями. А я? Да я даже читать нормально из-за этой дислексии не могу! А СДВГ? Мне это жить нормально не дает! Да какой из меня, по-вашему, полубог?       — Слушай, — папа попытался успокоить меня. — Этому тоже есть объяснение. Все дело в твоих божественных корнях. Например, СДВГ помогает полубогам в бою. Благодаря нему, они более настороженны, у них улучшены чувства и рефлексы, повышается внимание к окружающей обстановке.       Я мысленно присвистнул. Если они и несут пургу, то они всё как следует продумали!       — А что касается дислексии, — продолжил отец, — то она возникает из-за того, что мозг полубогов изначально настроен на древнегреческий язык, а не на английский.       Кэрол взяла с журнального столика лист бумаги и протянула мне. Я взял его и осмотрел. Это был текст поэмы на греческом. «Одиссея», как я понял. Судя по всему, момент его нахождения на острове Цирцеи. Но тут вдруг до меня дошло кое-что. Я отчетливо видел каждое слово! Буквы не пытались разбежаться, как обычно, когда я пытался читать (а мне это приходилось делать очень часто). Мало того, как вы уже могли заметить, я даже примерно понимал, о чем тут речь! Очень смутно и отрывками, но все же. Знай я язык, я бы с легкостью прочел это и не разу бы не застопорился. Родители, видимо, заметили это.       — Видишь? — сказала Кэрол. — Ты можешь читать по-древнегречески.       Я ничего не ответил, поскольку пребывал в некотором шоке. Вероятно, кто-то из вас подумает, что это не совсем тот случай, на который надо так реагировать. Возможно. Но лично для меня это было нечто поразительным. Я всегда любил книги. Но эта дислексия была моим проклятием. Я любил книги, но читать их нормально не мог, буквы постоянно разбегались и перемешивались друг с другом, словно издеваясь надо мной.       — Мы говорили о лагере, — продолжила Кэрол.       — Ага, — кивнул я. Ещё одна непонятно как к этому причастная тема.       — Знаешь, мы не были с тобой до конца откровенны, — призналась она. — На самом деле это место для таких как ты, для полубогов. Их также называют полукровками. Это единственное безопасное для них место. Дело в том, что вместе с этими богами также реальны и те монстры. И многие из них охотятся на полукровок, пытаются их убить, пока те не стали старше, сильнее, опасней. Монстры хорошо различают запах полукровок и легко их находят. Но, пока те слишком малы, запах не такой сильный, он практически отсутствует. Однако чем старше становится полукровка — тем он сильнее, и монстры уже смогут добраться до него. А тот Лагерь единственное безопасное для полукровок место. Там их ни один монстр достать не может. Но ты сам уже в таком возрасте, что они могут легко найти тебя и убить. И с каждым днём эта вероятность растёт. Мы не можем больше так рисковать. Немногие полукровки доживают до совершеннолетия. Тебе нужно отправиться в тот лагерь, — уже строго сказала она. — Как можно скорее.       Признаюсь честно: я почти поверил. Говорили они очень убедительно, а если бы и хотели меня разыграть, то наверняка бы выбрали древнеегипетскую мифологию. Она ведь всегда привлекала меня больше. Они вполне мог пошутить, сказав, что я сын Тота или Анубиса. Но на шутку это как-то не было похоже. Я пока не заметил ни единого намека на улыбку на их лицах, а их взгляд был поистине серьёзным.       Раньше, когда они описывали этот лагерь, они говорили, что мне будет полезно туда съездить, что я многому научусь. Признаюсь, школа меня доканала (а кого нет то?), и тогда эта идея мне казалась более-менее хорошей. Я вроде даже согласился. Но теперь… Теперь мне все это казалось безумием.       — Ладно… — яснее ничего не стало, но я решил смириться (пока). — Итак, давайте подытожим. Значит, все эти греческие мифы реальны. Боги тоже, и у них есть дети — полубоги. И я один из них. Я сын Афины?       — Верно. И тебе нужно отправиться в тот лагерь. Для твоей же безопасности, — убеждала Кэрол меня.       — Завтра за тобой прибудут двое из лагеря, — сказал отец. — Они будут твоим сопровождением и, в случае чего защитят.       — Завтра? — я был в шоке. А раньше они не могли предупредить?       — Завтра, — кивнул он. — Как уже сказала мама, мы больше не можем рисковать.       Все так внезапно навалилось! Всего час назад я считал себя хоть и не самым нормальным, но вполне обычным парнем, а тут, оказывается такое! И мне надо на следующий же день ехать в какой-то там лагерь, о котором я, как оказалось, на самом деле почти ничего не знаю!       — Эд, — ласково посмотрела на меня Кэрол. — Пойми, пожалуйста, это не шутки. Всё серьёзно. Пожалуйста, иди собираться.       Похоже, выхода не было.       — А как же школа? — поинтересовался я.       — Мы все уладим, — пообещал папа. — Все будет в порядке. А теперь, пожалуйста, иди собирать вещи.              Последующие несколько часов я провел практически безвылазно в своей комнате, собирая рюкзак и много думая. Очень много. Все это казалось мне нелепицей. Возможно, родители просто спятили? Но как тогда объяснить, то явление с «Одиссеей»? Куда вдруг делась моя дислексия и почему я примерно понимал смысл написанного?       Решив, что я даже не знаю, на сколько туда отправляюсь, я положил в рюкзак книгу по египтологии одного классного учёного — Джулиуса Кейна. Он, кстати, неожиданно пропал прямо перед этим Рождеством и до сих пор не объявился. А этот экземпляр, с автографом самого автора, Кэрол с большим трудом раздобыла специально мне в подарок на День Рождения. Я бросил рюкзак на стул, а сам плюхнулся на кровать, уставившись в потолок.       Тут я вспомнил кое-что. Необычный случай, который произошел со мной буквально в прошлом году, когда я шел по одной из улиц города. Тогда мое внимание в небе привлекла одна странная птица. Однако, присмотревшись, я внезапно понял, что это не птица вовсе. Это была змея! И с крыльями! В буквальном смысле змея с крыльями! Она летела в сторону реки и вскоре скрылась. Тогда я решил, что мне просто показалось. Но, всё равно, тот случай долго не давал мне покоя.       Был ещё один, когда мне было только десять. В тот раз, направляясь в школу, я заметил, как за мной наблюдает странный человек. Был он довольно высокого роста, аж под два метра, и одет в очень широкий плащ. Точнее, плащ был всего лишь накинут на плечи, так как рукава оставались пустыми. Но когда же он захотел его поправить, то я готов поклясться, что заметил у него целых шесть рук! Увидев это, я не на шутку перепугался и со всех ног побежал прочь. К счастью, за мной он не погнался. После я попытался забыть это как страшный сон, но, как понимаете, такое просто забыть невозможно! Была и пара других случаев. Но естественно я никому о них не рассказывал. Я же не хотел попасть в психушку.       — Мяу, — услышал я вдруг.       На кровать ко мне запрыгнула наша кошка Сью и тут же начала тереться об мою руку, прося ласки. Вообще раньше я хотел дать ей имя пооригинальней, например Баст, в честь египетской богини кошек, но позже по какой-то причине передумал. Я по привычке начал поглаживать её. Сью улеглась рядом и довольно заурчала.       Это необычное пятнистое, чем-то смахивавшее на леопарда, создание подарил мне на мое девятилетие доктор Ти. Так мы все звали друга нашей семьи и, по совместительству, папиного коллегу из университета.       В отличие от других преподавателей, доктор Ти был довольно молод, я бы не дал ему больше тридцати. Возможно, даже, двадцати пяти. Я плохо определяю возраст. Это весьма странный, но весёлый парень, мне очень нравилось с ним общаться. Ти сильно обрадовался, когда узнал, что меня очень интересует Древний Египет, и с тех пор часто темой наших обсуждений был именно он.              Я невольно вспомнил последний раз, когда мы с ним виделись. Это было ещё в декабре, под Рождество. Родители решили устроить праздничное барбекю и пригласили по паре своих друзей и коллег к нам. Доктор Ти был в их числе. Было весело. Эгг-ног, ароматное печенье, которое принесла подруга Кэрол — Мэри, отец и его друг Чарльз, которые соревновались в приготовлении мяса, предпраздничная атмосфера — вот всё, что нужно для беззаботного настроения. А еще один из коллег Кэрол, Оуэн (насколько помню, он работает оператором), даже притащил электрогитару и пообещал нам всем показать «величайшее в мире искусство, под названием блюз».       Не знаю, действительно ли оно величайшее, но у Оуэна вышло довольно неплохо. Ну, я так думаю, сам я не фанат музыки. По крайней мере, овации были бурными. Ти даже сравнил блюз с магией и сразу же буквально прилип к Оуэну, расспрашивая его обо всех тонкостях и упрашивая о паре уроков. Чем это кончилось, не знаю, но было видно, что нашему скромному артисту всё это внимание со стороны светловолосого парня очень льстило.       Позже, когда я сидел за столом и наслаждался ужином, ко мне с довольно большим куском мяса подсел Ти.       — Знаешь, — обратился он ко мне, — а это барбекю довольно забавная штука. Мне нравится. Думаю, сам как-нибудь обязательно попробую приготовить.       — Желаю удачи, — ответил я.       — Кстати, — вдруг засуетился он. — Сейчас же Рождество, а на этот праздник принято дарить подарки… Короче, вот.       Откуда-то, я так и не понял откуда (ну не из кармана же!), Ти достал небольшую коробочку и протянул ее мне.       — Спасибо… — неуверенно ответил я.       Я взял коробочку в руки, открыл ее и вытащил то, что было внутри. Это была статуэтка одного египетского бога. И нет, не одна из тех, которыми торгуют на каждом углу в современном Египте, и которые сделаны в Китае. А самая настоящая, древняя и, должно быть, очень хрупкая статуэтка. Вполне возможно, ей уже несколько тысяч лет.       — Спасибо… — заворожено повторил я.       — Да пустяки, — отмахнулся Ти, словно это действительно было так. — Слушай Эд, я тут внезапно понял, что никогда тебя об этом не спрашивал.       Он поскреб подбородок, словно птица качнул головой и спросил:       — А почему тебя так интересует Древний Египет?       Я усмехнулся.       — Ну, — начал я, — наверное, потому что это была великая цивилизация.       — Та-ак, — кивнул тот.       — Они смогли развиться в таком не самом благоприятном для жизни месте, — продолжал я. — А еще у них очень интересная культура. Все эти невероятные постройки: пирамиды, обелиски, храмы, гробницы… И красочные изображения на стенах и свитках папирусов… Также у них очень интересная и необычная мифология. У них в буквальном смысле почитались ум и мудрость, а смерть они не воспринимали, как что-то темное и плохое, как в некоторых других культурах. Анубис и Осирис не были, так сказать, антагонистами, а совсем даже наоборот.       Ти, в это время резавший свой кусок мяса, улыбнулся:       — Да… Египетская культура уникальна.       — А еще, — решил добавить я, — возможно, это связано с тем, что я живу в Мемфисе.       — Ф кафом сфысфе? — спросил он с уже набитым ртом.       — Ну, так этот же Мемфис назван в честь того, египетского, — ответил я, хотя это и так было очевидно.       Да, очевидно, но, видимо, не для Ти. Поскольку сразу после моих слов, тот застыл с очередным куском у открытого рта. Немного помотав головой, он отложил вилку и посмотрел внимательно на меня.       — В смысле, «в честь египетского»?       Лицо его выражало полнейшее недоумение, что смутило меня. Ведь мы с ним так часто обсуждали Древний Египет, а он и понятия не имел о таком очевидном факте?       — Ну… Так оригинальный Мемфис это древняя столица Египта, — пояснил я.       Ти активно поморгал. Затем резко встал со стула и сказал:       — Прости, Эд, но мне надо уйти, — а затем и обратился ко всем остальным. — Кэрол, Гебриэл, спасибо за всё, было очень классно. Оуэн, — он указал на музыканта, который уже сменил гитару в руке на кружку с эгг-ногом. — Я с тобой еще свяжусь. Всем до встречи! Я пошёл!       Ти махнул рукой и направился к выходу, оставив меня сидеть в полнейшем недоумении. Но почти никто столь неожиданному его уходу не удивился. Все, кто был знаком с Ти, знали, что этот парень на такое способен. Он может неожиданно придти к вам, когда вы его не ждете, а может также неожиданно уйти.       Но с тех пор я больше его не видел. Папа говорил, что он перевелся в какое-то другое место, хотя какое именно, не знаю.       Неожиданно Сью вскочила и перепрыгнула на стул. Она потыкалась носом в рюкзак, взглянула на меня и мяукнула.       Я тут же опомнился.       — Ага, — сказал я кошке. — Похоже, что я уезжаю…       Сью ещё немного пообнюхала рюкзак, а потом взяла и… разлеглась прямо на нём.       Я уезжаю… И куда? В какой-то лагерь для полубогов? Да что это за бред? Потому что, к сожалению, как бы ты не желал, но твои мечты о всяких чудесах не станут явью. И никаких там богов, естественно быть тоже не может. Потому что мы живем в реальном мире, где присутствует логика. И если это так, то как она ответит на странное поведение моих родителей? Может, это какой-то социальный или психологический эксперимент отца? Вполне возможно, теория хорошая. Или же они вдруг подобрели, решили освободить меня от нудных школьных дней, а всеми этими россказнями о полубогах намекали о скорой поездке в Грецию? Тоже вариант. Год назад мы уже летали в Египет, было очень круто, а вот в Греции я пока не был, хотя и сильно мечтал.       Самый же нереалистичный вариант (кроме принятия того, что всё это правда) — что отец и Кэрол внезапно просто сошли с ума. Но это маловероятно, поскольку с ума поодиночке сходят, а вовсе не вместе и не все сразу.       Но у меня, к сожалению, выбора не было. Я мог лишь смириться и ждать. Ждать завтрашнего дня. Вот только, что он принесет, я понятия не имел. И это меня пугало.