Бисер

Туман. На кровати мнёт простынь Кошелева, параллельно запинывая одеяло куда подальше. В голове туман, парализующий возможности абсолютно все. Кристина из кровати выбирается, панику ощущает почти физически. Уже даже тихий шёпот Софии и мерный шелест страниц не успокаивает. Про себя считает шаги до окна, нервно взглядом обводит улицу, прежде чем подойти к подоконнику. Кристина выдыхает глубоко и вновь лёгкие зловонным дымом заполняет. Курит в форточку, холодными ногами ощупывая ледяной пол. Кошелева лбом к стеклу прижимается и с ухмылкой за Софой наблюдает. Та воду из бутылки в себя жадно поглощает и в стол спешно прячет что-то, когда глаза поднимает на девушку. Улыбается слегка виновато. Кристина рукой машет, выполняя функции «хорошей соседки», и усмехается незаметно для той. Затягивается дымом по самое «не хочу» и взглядом Софу обводит. На фоне гора учебников точно в противовес идёт всей косметике Кошелевой, что разбросана хаотично по столу. Их разношёрстность смех вызывает обоюдный. Кристина улыбается, Соф шепчет привычное «Спокойной ночи, Крис», и занавески в комнате той прекращают их внезапную ночную встречу. Пока Кошелева тянется жить из-за всех сил, кто-то в лучшие ночи зазубривает последние параграфы неорганической химии. И Кристине искренне жаль таких, как Авазашвили. Но сильнее, конечно, себя жаль, живущую на все неприличные сто процентов. Кристина чувствует верно, что феерия длинною в почти год закончится слишком плачевно. Для неё в первую очередь. Не приходящие смс с номера уже выученного наизусть — затишье перед бурей. Бывают ли бури в мае? Кошелева уверена, что да. У неё она будет. Выкидывая окурок из окна, Кристина с тем пару слезинок роняет. Благо, что Софе учеба интереснее посторонней жизни. В голове все ещё туман, на улице май, в телефоне — ни одной угрозы. Кошелева волнующееся сердце успокоить пытается, в машину знакомую шмыгая уверенно. Просит уезжать-уезжать-уезжать. /// — Малышка, — между поцелуями звучит, и Кошелева послушно отступает, тяжело дыша, — Мы не можем, — выходит настолько хрипло, что Кристина может лишь одну характеристику его голосу дать — вызывающий. А её — срывающийся и срывающий крышу, когда она шепчет томно: «Можем, Серёж». Девчонка — юная, смелая, горящая до неприличия. В её глазах пожар за пожаром, который н у ж н о потушить немедленно, иначе и до Трущева он доберётся. Но Сережа под натиском девушки сдаётся, к себе на колени садит, руки на ягодицы помещает и решает — пусть горит. Керосином духи её являются. Сережа, поцелуев дорожку проводя, горечь на языке предупреждающую ощущает, но остановиться не может. Не может и не хочет, прекрасно понимая, что делает. Берёт Кошелеву на заднем сидении своей же машины, где два дня назад девчонка получала поцелуи в макушку от заботливого Анисимова, который д р у г Трущеву. Девочка стонет несдержанно, мыслей лишая. Серёжа её губы в мясо превращает, толчками резкими заставляя ту забываться. Ей плевать на окружающих, плевать на запотевшие стекла, раскрывающие все, плевать на завтрашний день и плевать на засосы больные, которые завтра скрывать придётся. Между ними – химия, которую та же Софа не скоро изучит. Между ними – откровенность. Между ними – очередной секрет. /// Кристина с утра лукаво улыбается собственному отражению, когда шарфиком легким себя (не) душит, прячет следы вчерашнего «преступления». Девушка привыкла быть в центре всеобщего внимания, улыбаться милому однокласснику Дэни, который на неё смотрит с обожанием явным; привыкла многозначительно переглядываться со Свободой, который девушку свою Диану за руку держит и к себе прижимает, но смотрит поверх ее головы и слушает вполуха — на сносящую крышу Кошелеву. Привыкла к рассерженному взгляду дёрганной Видякиной, которая парня своего — уже давно не школьника — готова буквально от Кристины прятать, но каждое утро он с желанием ее провожать собирается. Девушка фыркает едва заметно, целует парня, но спрятать своё раздражение у ворот школы не может, когда переглядки замечает. Кошелева может скрыть все, что захочет, но свою слишком явную связь со Свободой она не прячет — верно упивается эмоциями раздавленной Видякиной. У неё слишком мало доказательств, но много «лишних» многозначительных жестов. А пока Кристина горячий кофе из рук заботливой подруги Илоны принимает, целует девушку в щеку вместо приветствия. — Готова? — улыбается загадочно Кошелева, на подругу смотрит внимательно — проверяет ее на практике. — Всегда, — замявшись на секунду, отвечает Соломонова, губу закусив от волнения. Кристина в полуулыбке-полуухмылке привычно расплывается, горячий кофе отпивая. Взглядом Дэни выискивает и рукой свободной подзывает. Соломонова рядом брови к переносице сводит. Кажется все-таки не готова.