Случайности не случайны

      Когда еле живого Тесака вытащили из холодной мутной воды, Бинх был готов сам поспособствовать тому, чтобы обратно отправить неудавшегося самоубийцу в воду и желательно навсегда. Дрожащего и посиневшего Степана под руку подхватили два казака, и практически волоком потащили к Бомгарту. Врач же, находящийся, надо сказать, в почти трезвом состоянии, прописал постельный режим, назначил пить какой-то порошок и ни в коем случае не остужаться. Тесака отнесли в дом Бинха, так как он был ближе, да и приглядывать за неудавшимся утопленником было нужно. Степана в шесть рук переодели, натерли спиртом ноги и грудь, укутали сразу в два одеяла, а затем наказали лежать смирно и ушли. В доме остался только Бинх. - Тесак, спишь? — в комнату Бинх вошел крадучись, чтобы ненароком не разбудить писаря, но тот не спал, уставившись пустым взглядом на деревянный потолок. — Тесак, ты как, согрелся? — Александр Христофорович присел на край кровати и обеспокоенно взглянул на измученного юношу, но тот не как не отреагировал на появление начальства, лишь слегка съёжился и постарался с головой зарыться в одеяла. - Стёп, ну хватит тебе обижаться. Да, признаю, я был немного груб с тобой и, наверное, даже руку на тебя поднимать не имел право, но… И ты пойми меня. Пойми и прости, пожалуйста, если сможешь, конечно. Но Стёпа, это не повод топиться. У всех бывают неприятности, и если бы каждый обиженный человек раньше времени, по своему желанию, уходил на тот свет, то у нас бы пол населения России сгинуло. - Я не хотел топиться, — тихо прошептал Тесак, слегка приподнимаясь с кровати. - А что тогда? Неужто купаться захотел в середине осени? — с легкой усмешкой спросил мужчина. - Я котенка спасал. Его Афросья случайно упустила, а он по незнанию на бревнышко у берега забрался и по течению поплыл вместе с этим бревнышком, — голос у Тесака был хриплым, а кашель, что периодами вырывался из больного горла, был сухим и громким. - И как, спас? — вопрос был задан явно не без усмешки, но Тесак пропустил это мимо ушей. - Да, спас. - А сам чего на берег не вышел? — Александр Христофорович подсел поближе к писарю, при этом облокачиваясь на локоть, и с неподдельным интересом во взгляде, смотрел на стушевавшегося парня. - Я-я-я не смог. Течение оч… Очень с-сильное было. Вот, — парень слегка поежился от холодного воздуха, но все же выполз из своего кокона и Бинх увидел то, что ему, по сути, видеть не предназначалось — на руках юноши, вплоть до локтей, благодаря закатанным рукавам ночной сорочки, были видны неглубокие, но достаточно свежие порезы. Некоторые из них уже заживали, а некоторые, наоборот, еще кровоточили. - Тесак, это что? Когда ты успел? — одного взгляда Бинха на руки пунцового юноши, хватило, чтобы понять, что тот нашел своего соулмейта, но вот только этот человек, похоже, не знает о чувствах парня, а может просто не хочет на них отвечать. - Я не хочу говорить об этом, Александр Христофорович, — юноша с немой мольбой в глазах посмотрел на начальника и спрятал руки под одеяло. - Нет, Степ. Ты скажешь мне кто этот негодяй, посмевший прошляпить такого парня, как ты, или я буду вынужден прибегнуть к более жесткому допросу, — полицмейстер скрестил руки на груди и сверлящим взглядом уставился на поникшего Тесака, — Я жду ответа. -Александр Христофорович, я не думаю, что вам будет приятно услышать это, — парень опустился на подушки еще ниже, вероятно решившись слиться с кроватью. -Стёпа… Не зли меня. Ты знаешь, в гневе я страшен, ты же не хочешь снова попасть под мою горячую руку? — юноша отрицательно мотнул головой и Бинх продолжил: — Не хочешь, тогда говори. -Вам бы только к-кулаками стращать, да угрозы вечно сыпать. — прошептал писарь и буквально через секунду до него дошло, что он сморозил. — Простите меня Александр Христофорович, у меня язык без костей, все так говорят... А отметины эти стали появляться, когда... — и тут Степан замолк, понимая, что если он продолжит, то фактически признается в любви. - Когда, Тесак? Что, я из тебя каждое слово клещами вытаскивать должен?! Говори. — Бинха уже изрядно напрягала эта ситуация, но он старался держать себя в руках, чтобы опять не натворить глупостей, о которых потом он очень сильно пожалеет. - Когда вас к нам в Диканьку сослали, вот. Тогда первые от… Отметины и поя-е... Появились. — выдавив из себя, наконец, эти слова, Тесак зажмурился и постарался как можно плотнее прислониться спиной к холодной стенке, чтобы не позволить себе впасть в истерику, но слёзы самовольно катились по щекам. - Так это что получается-то? Выходит, что ты тот, кто предназначен мне судьбой? Неожиданно. И ты молчал об этом... — донельзя пораженный полицмейстер вскочил, и начал нервно бродить по комнате, собирая все мысли в кучу. - Я не знал к-к-как вам сказать об этом. Думал, что посмеетесь надо мной, да и сошлете куда-нибудь от греха подальше. А зачем я вам такой нужен? Ни внешностью, ни телом, ни умом не уродился. А вы такой, такой… - Степан замолчал, оборвав предложение, и хватал ртом воздух, пытаясь найти подходящие слова. - Какой? — Бинх, прекратив мельтешить, присел в кресло, и устало потёр лицо, с толикой интереса разглядывая юношу. -Красивый, умный, мужественный. Зачем вам неотесанный болван, который только и может, что ломать все, да и ересь всякую нести? Наверное, чтобы только людей смешить или…. — закончить самоуничижительную тираду писарю не дали. Мужчина, сидевший в кресле, так неожиданно бросился на него, что Тесак даже испугаться не успел, только глаза зажмурил. Тёплые, чужие губы приникли в невинном поцелуе к его устам и, спустя бесконечное мгновение, отстранились. - Ч-что же вы это, в самом деле, АлексанХристофорович? — Тесак открыл глаза и вздрогнул — Бинх сидел так близко к нему, нужно только руку протянуть и кончики пальцев коснутся бархата сорочки. - Дурак ты, Степка, и в самом деле, дурак... Но мой дурак. Мой! На будущее учитывай, я жуткий собственник, — Бинх улыбнулся той самой настоящей улыбкой, которую писарь так редко видел у него. И тут же что-то будто взорвалось в груди Степана, так легко и хорошо стало, что захотелось петь или танцевать, но ни того ни другого, само собой, Тесак делать не стал. - Иди ко мне... — Бинх притянул слабо сопротивляющегося писаря в свои объятия. И когда Степан более менее осознал происходящее, властно поцеловал его. Да так, что Тесак весь обмяк и стал таким податливым в чужих руках, что вскоре уже тихо постанывал в рот своего мужчины. Бинх, нависая над ним, пытался то ли укусить его за шею, то ли наоборот, приласкать. Вскоре, проворные руки Александра добрались до исподнего, но когда он попытался стянуть белье с писаря, Тесак перехватил и сжал обманчиво хрупкие запястья Бинха, испуганно забормотав: - Что же вы, АлексанХристофорович? За-ачем… Не надо это… — юноша попытался отодрать руки начальства от последнего, что осталось на нём, но все его попытки были безуспешны. — Что ЭТО, Степ? Чай уже не мальчик, лежи смирно и получай удовольствие, пока я добрый, а то так выдеру, неделю с кровати встать не сможешь, понял? — полицмейстер явно не шутил, и Тесаку оставалось лишь стыдливо отвести глаза, отдаваясь на волю горячим рукам начальства, ласкающим так беззастенчиво.       Когда язык Бинха прошелся по истекающей смазкой головке, Тесака ощутимо тряхануло острого удовольствия, разлившегося по телу жаркой волной. А когда член оказался в тесном плену рта полицмейстера, Степан понял, что готов сделать всё, чтобы только эта сладкая мука не прекращалось. И пока начальство заставляло его судорожно краснеть, писарь рискнул запустить свои руки во вьющиеся волосы Бинха, на что получил его одобрении в виде приглушённого стона. Тесак, раскрасневшийся и явно осмелевший, аккуратно надавил на голову полицмейстера, буквально заставляя его полностью насадиться ртом на напряжённый член, и почувствовав, как головка упирается в судорожно сжимавшееся горло, тут же кончил, распластавшись на постели, полностью погрузившись в послеоргазменную истому.       Бинх же, с видом кота, объевшегося сметаны, отстранился и прижался в страстном поцелуе к губам писаря. Оторвались они друг от друга только тогда, когда Тесак понял как отвечать на поцелуи, не стукаясь зубами. - Александр Христофорович, я… — Степан хотел что-то сказать, но был заткнут кусачим поцелуем начальства. - Кажется, я нашёл как бороться с твоей болтовнёй... — Бинх улыбнулся и снова поцеловал смущенного писаря, но на этот раз нежно, осторожно, позволив ему перехватить инициативу. -Я… Спасибо, мне было очень хорошо... — Тесак кинул мимолётный взгляд на полураздетого Бинха и смутившись ответного насмешливого взора, опустил глаза вниз. Если Александр Христофорович выглядел соблазнительно растрёпанным, то сам он был похож на развратника какого-то: ночная сорочка, выданная ему начальством, свисала с одного плеча, на котором очень красноречиво красовалось алое пятно. Кожа на шее как будто была стянута, и Тесак проведя ладонью по коже, увидел на пальцах уже подсохшую кровь. Нижние штаны вовсе отсутствовали, а на животе ощущалось что-то липкое и неприятно стягивающее нежную кожу.       Бинх оглядел это безобразие и расплылся в самодовольной улыбке, на что Тесак разве что паром не исходил от смущения, и желал только одного, исчезнуть куда-нибудь. - Эй, не смущайся так. С дивчиной тоже бы так краснел или под одеяло спрятался бы? — задорно хохотнул полицмейстер. - Да ну вас... — писарь встал и начал натягивать нижние штаны, но все же слегка улыбнулся. - Ух ты, уже ночь на дворе. Пора спать укладываться. Так, ещё одной кровати у меня нет, поэтому спать будем вместе. — полицмейстер с улыбкой посмотрел на юношу и начал раздеваться, аккуратно складывая свою одежду. — И к тому же, мы с тобой теперь считай супруги, так что привыкай. - АлексанХристофорович! А может я на полу, того, ну... — строгий взгляд синих глаз заставил писаря замолчать на полуслове. - Что ну, Стёп? Спать будешь со мной, на моей, теперь уже нашей, кровати. Со мной, Стёп, и нигде больше, ни у друга, ни у бабки какой-нибудь, а только со мной. Уяснил? — мужчина уже снял ночную рубашку и взялся за штаны. Тут Тесак сделал вид, что у него что-то там с тесёмками рубашки стряслось. - Да ты не как еще стесняться меня вздумал? — Тесак медленно досчитал до десяти и постарался выровнять дыхание, как в детстве учила его делать матушка, когда он сильно чего-то боялся. - Я не стесняюсь, господин Бинх, — в гробовой тишине слова прозвучали довольно-таки резко. Бинх даже на пару секунд растерялся, а затем довольно улыбнулся и произнес: - Хорошо, тогда повернись и посмотри на меня, раз не стесняешься. Давай, чего замер? Я жду, — полицмейстер сложил руки на груди и стал ждать, когда Тесак соберется с духом.       Тяжело вздохнув, писарь медленно повернулся и посмотрел на замершего в ожидании мужчину. А посмотреть было на что: не слишком толстая, но в то же время по своему изящная шея, резко выступающий кадык, остро выступающие ключицы, четко вырисовывающиеся мышцы на животе и руках и наконец, тонкая дорожка светлых волос, начинающаяся от линии пупка и уходящая за резинку ночных штанов. Степан судорожно сглотнул и, кажется, опять покраснел, так как сквозь тонкую ткань штанов вырисовывались весьма интересные формы. - Ладно, успеешь еще налюбоваться, спать давай. Я устал как собака... — Бинх сладко зевнул и, подтолкнул немного растерянного и смущенного Степана к стенке, лег сам, тут же сграбастав писаря в крепкие объятия и вскоре тихо засопел, видимо действительно сильно вымотался.       Тесак немного попялился в темные очертания стены, и в конце концов уснул под равномерное дыхание мужчины. Сегодня у них обоих выдался непростой денёк...