Save him first / Сначала спаси его

Я стою неподвижно, прямо посреди реки. Мои ноги связаны и я по пояс в воде; мои бока целуются с мчащимися напролом волнами. Сейчас темная ночь, я даже не могу увидеть звезд. Мрачная луна в уголке неба испускает оттенок света, его достаточно для того, чтобы увидеть, что происходит передо мной. Независимо от того, насколько сильное течение, я остаюсь там, где стоял, неспособный даже закричать во все горло. Я не чувствую своих ног, а мои колени могут подвести в любую секунду. Я стою там, пытаясь издать звук, любой звук, для того, чтобы вырваться из этой настойчивой иллюзии. Что-то тянет вниз и я ощущаю вес цепей, прячущих прохладу в моих костях. Тяга постоянная и повторяющаяся, как-будто кто-то дергает за веревку, привязанную к колоколам в церковной башне. Когда я изо всех сил стараюсь не погружаться еще глубже, я чувствую, как ускользаю, пока она не будит меня. «Рэй? Все хорошо? Мне показалось, будто бы я потеряла тебя на минуту.» Ее медовый взгляд остановился на мне. Я не в реке больше; вместо этого я стою на пороге ее спальни, хватаясь за рукава, будто для того, чтобы успокоить непростое ощущение внутри. Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам, как только я начинаю тихо смущаться и трепетать, пока она внимательно изучает меня. > Она может видеть сквозь тебя, понимаешь? Ее не волнует твое мелкое вранье. Ты знаешь, что на самом деле не являешься тем, с кем она хочет быть. Она уйдет. Все они уходят. Он проснулся, ведет себя подло и говорит громко, я зарываю ногти в нашу кожу, ожидая, когда его слова ослабят хватку на моем сердце. И с каждой проходящей секундой, с каждым моментом пока я оставляю ее без ответа, она становится все более тревожной, более недоверчивой, более… Отдаленной. Я сглатываю болезненный ком в горле, замечая, насколько оно сухое. Хриплю в ответ, делаю хотя бы что-то, чтобы нарушить ноющую тишину. «Со мной все хорошо. Пожалуйста, не волнуйся.» Мы улыбаемся, улыбаемся так, что кончики наших губ жжет, слова бессмысленны и пусты, и она может это почувствовать. Она может почувствовать пустоту внутри меня лишь взглянув. Все же очевидно. Я открыл свою душу, отдал ее без остатка. Я знаю, что она может почувствовать, насколько там мокро и холодно, насколько все прогнило внутри. И насколько тяжело дышать, когда в легких развивается плесень. >Мне так жаль тебя, правда. Ты, как и я, прекрасно осознаешь, что ей всегда будет все равно на нас, но, несмотря на это, тянешься к ней. Он выучил наизусть те слова, которые ранят нас. Я даже не уверен в том, что он понимает, что любит ее также сильно, как и я. Он притворяется, что ненавидит ее, а его садисткие фантазии о приченении ей боли — ничего более, чем уловка для того, чтобы не подпустить к местам, которые действительно невыносимо болят. Он так голоден идеей превзойти меня, чтобы отведать ее вкус, но я не позволю ему. Он не причинил ей боль и никогда не причинит. Она выглядит взволнованной, подходит ближе ко мне и он отпрянул, чтобы избежать ее, но я не тронулся с места. Я зависим от ее запаха, от одного вида ее каштановых волос, описывающих вихрь во время того, как она изящно проходит мимо. Она в миллиметрах от меня, и моя кожа горит под ее прикосновением. Ее сладкие губы приоткрыты, они дрожат, когда она останавливается и оставляет несказанные слова висеть в воздухе. «Я знаю, что ты не в порядке. Пожалуйста, скажи мне, что происходит.» Плесень достигает пределов в моей груди, вырывается, как кровь из открытой раны. Наша плоть черная, а кровь похожа на смолу, мы обволакиваем ее когда-то непорочную кожу, как только я сокращаю расстояние между нами и переплетаю ее пальцы со своими. Я снова чувствую, как течение уносит меня и он здесь, ждет своей очереди. Я раскрываю наш рот для того, чтобы заговорить, но могу различить лишь изломанный шепот. — Я слишком боюсь чувствовать. Что если я раню тебя? Она притягивает меня к себе в объятья, ее тело так близко, что я не могу различить, где кончики наших пальцев прикасаются к ней. Она придерживает меня, словно сокровище, ее маленькие ручки обнимают мою спину, медленно вырисовывая на ней узоры. Я вздрагиваю, когда она обнимает нас так, как никто никогда этого не делал. — Ты никак не можешь причинить мне боль, Рэй. Пожалуйста, выслушай меня, пока я говорю. Это очень нехорошее место. Давай уедем куда-нибудь, где безопасно, где никто не сможет сделать тебе больно. Ее голос полон уверенности, он спокоен и настолько убедителен, что я не могу не поверить ей. Она не выглядит так, как будто бы врет, но это ведь не может быть правдой. Почему она заботится о Нас? >Зачем ей тебе врать? Он шепчет, а потом затихает, он больше не смеется над моими слабостями. Он не убеждает меня в том, что ей наплевать. Он такой печальный, и я не могу понять почему. Я чувствую, как он ускользает, словно листок, который плывет по течению ручья, он уплывает все дальше и дальше от меня, оставляя след, который быстро блекнет в потоке. Тяжесть в моих ногах ослабевает, как только я рукой прикасаюсь к ее щеке, как только я поправляю локоны ее волос, убирая их с глаз, и глубоко всматриваюсь в них. Там золото светлячками мерцает и отражается, и в них сталкиваются мое прошлое и будущее. Глаза моего брата, мой изначальный цвет глаз, ее глаза. Все это горит золотом и сияет. Слеза скатывается с ее лица и падает на мои пальцы, обернутые в материал перчаток. — Я так устала от того, что все пытаются спасти меня. Хотя бы один раз, дай мне уберечь тебя, Рэй. Слова ускользали от меня, мое бьющееся сердце рассказывало мне о том, что я уже знал. Рай на Земле, который я так долго искал, все это время был рядом с ней. Пожалуйста, не плачь, — шепчу я. — Я найду способ сбежать отсюда, просто дождись. Я обещаю, это будет скоро. Еще больше слез струятся потоком, когда она упорно улыбаясь накрывает мои губы своими. С помощью своих поцелуев, она будто бы проглатывает, обезвреживает весь яд внутри, пока там, внутри меня, не остается ничего, кроме моих мыслей. Я больше не чувствую его присутствие. Мы снова стоим посреди реки, но теперь здесь тихо, как будто штиль на море. Больше нет никаких оков. Но мой взгляд направлен только на нее.