Летний лагерь "Зачарованный Лес"

      В тревожном ожидании пролетел почти месяц.       Рядом со мной почти постоянно кто-то находился: то мама, то Эйб, то Вика с Иваном. Несколько раз заезжала Лисса с Кристианом и малявкой. Но всё равно на душé у меня было муторно и мрачно.       А к концу месяца зачастила Рита Лимерсон. Общаясь с ней чаще, я поняла, что она просто невероятный человек, и почему Дэймос так в неё вцепился — он просто сразу разглядел то, чего не видели другие.       В один из дней я открыла дверь, ворча на того, кто настойчиво стучал и не давал мне побыть одной, и увидела на пороге двух мужчин.       — Эм, здравствуйте? — спросила я.       Незнакомцы переглянулись и оба чуть улыбнулись, а потом один из них сказал, смотря на меня:       — Здравствуй, прекрасная Мерилэль! Давно мы не виделись!       Мой рот приоткрылся от удивления. Мужик говорил голосом Оджи!       — Доброго дня тебе, леди! — широко улыбнулся второй. — Мы по тебе соскучились! Зачарованный Лес без тебя, Мерилэль, и без Маэтора небывало тих и печален!       Моя челюсть, кажется, покатилась по полу. Со мной говорил Лайджи.       — Оджи? Лайджи? — спросила я, увидев одобрение в их глазах.       И… разревелась. Самым позорным образом. Выплëскивая весь страх, оставшийся после недавних событий.       Надо отдать должное: Лайджи сгрëб меня в объятья и занёс в квартиру, а Оджи прикрыл дверь.       — Нормальное приветствие, — сказал Дух Леса, ласково поглаживая меня по волосам.       Когда поток слëз иссяк, я шмыгнула носом и сказала, икая:       — Я просто не ожидала вас увидеть!       Тот, кто говорил голосом Лайджи, улыбнулся и тихо сказал:       — Меня зовут Кристофер, а вот тот, который водоплавающий… — и кивок на Оджи.       — Я не водоплавающий, а водяной! — заворчал он.       — Короче, его звать Мэтью, и у него в сумке есть просто бомбические фруктовые корзиночки! — с горящими азартом глазами говорил мне Лайджи-Кристофер, подталкивая на кухню. — Нам нужен чай!       В итоге на моей кухне организовалось чаепитие с двумя Ду́хами: Лайджи-Кристофером и Оджи-Мэтью.       Мы болтали, как давние друзья, вспоминая самые забавные моменты прошедшего лета.       Они рассказали мне, что Зачарованный Лес снова функционирует, хотя персонал до сих пор пребывает в шоке. Было разбирательство, в итоге которого никаких нарушений за Лесом не нашли.       — Но детей всё равно не очень много, — вздохнул Кристофер. — Нильс переживает, а мистер Мазур уверяет, что вскоре всё войдёт в норму.       — Меньше народу, больше кислороду, — философски отметил Мэтью, попивая чай.       — Ворчун, — кашлянул в кулак Лайджи.       — От такого слышу, — парировал Оджи.       Я тихо засмеялась. На душé стремительно теплело.       А спустя некоторое время приехала и присоединилась к чаепитию Рита.       В такие моменты моё беспокойное сердце оттаивало. Жаль, что не надолго.       Деревья уверенно окрасились в цвета осени.       Состояние Дмитрия оценивали, как стабильно тяжёлое.       Как шëпотом рассказала Рита, Дмитрию делали несколько операций, чтобы достать пули, а затем чтобы убрать последствия. Одна пуля задела внутренние органы, но благо обошлось. Вторая повредила селезëнку, что тоже оказалось небольшой проблемой для военных врачей. А вот третья задела позвоночник, из-за чего один позвонок поясничного отдела был сильно повреждён.       — Они этот позвонок собрали, — объясняла Рита Лимерсон, жуя острые крылышки из местной забегаловки недалеко от моего дома. — Правда пришлось делать операцию через брюшину, но зато дали большой процент, что не будет никаких последствий.       — Сколько они ещё продержат его в коме? — вздохнула я.       Неизвестность страшила.       — Недавно врачебный консилиум собирали, но о результатах я пока не знаю. Да и Эйб молчит, как партизан, — расстроенно ответила Рита. — Но лично я сказала бы, что хватит Беликову прохлаждаться в медикаментозном сне. Пора уже возвращаться в реальный мир!       И я была с ней полностью солидарна.       За этот без пары дней месяц Эйб почти не отлипал от Джанин. А мама, кажется, была очень даже не против такого внимания бывшего ухажëра.       — Он ни капельки не изменился! Такой же самоуверенный и заносчивый сноб! — фыркала родительница, когда я пыталась пощупать почву их взаимоотношений.       — Но что-то хорошее в нём всё же есть? — с улыбкой спрашивала я.       И Джанин перечисляла миллион качеств Эйба, которые ценила в нём и которые не изменились с годами.       — Не это ли для них любовь? — спрашивала я холодный осенний дождь, оставаясь одна в квартире.       Мир без Дмитрия казался промозглым и серым, как погода за окном.       Отношения с Мазуром стали теплеть. Вообще пришлось в очередной раз переосмыслить многое, на что раньше смотрела иначе. Но я надеялась, что всё пойдёт на пользу.       В один безумно сонливый и пасмурный день рано утром раздался звонок в дверь.       За порогом стояла Рита Лимерсон, нервно переступавшая с ноги на ногу.       — Поехали, — без приветствия сказала она.       И мою грудную клетку снова сдавило тисками.       Готовясь к самому худшему, я молча оделась и, схватив с вешалки зонт с ромашками, поспешила с Лимерсон к её машине. В лёгкие балетки почти сразу залилась вода.       Сердце работало с перебоями и чуть не остановилось, когда я увидела знакомые корпуса военного госпиталя.       Меня трясло, пока мы быстрым шагом петляли по пустынным коридорам к той самой палате интенсивной терапии, где лежал Дмитрий.       Дверь на этот раз оказалась чуть прикрыта, но я всё равно услышала ругань из палаты. Ругались два знакомых голоса. Один звучал громче, второй еле слышно. Лимерсон замерла и, улыбаясь, приложила указательный палец к губам, прося быть тише.       — Ты меня бесишь! — бушевал Эйб. — Тебе сказали, чтобы ты больше двигался? Сказали. Тебе дали сутки, чтобы расходиться? Дали. Тебя просили не геройствовать? Просили. А ты что? А ты в одиночку попëрся к сестринскому посту! И для чего? Чтобы позвонить! Тебе же в голову не стреляли! А ты рехнулся?! Как смог, а?! — издевался мой отец.       — Я просто хотел услышать её голос, — тихо произнёс…       — Дмитрий, — прошептала я и с силой толкнула дверь палаты.       В центре, одетый в свободную белую футболку и спортивные штаны, одной рукой опираясь на Эйба, а другой — на светлый стул, стоял мой любимый мужчина. Он поднял на меня свои карие глаза, в которых плескалась тревога, а на бледном лице застыла мрачная решимость.       И вдруг из родных карих глаз ушло тяжёлое выражение, а хмурая складка на лбу медленно разгладилась.       — Роза? — не веря своим глазам спросил Беликов.       А я, всхлипнув, бросилась к нему и осторожно обняла. Одна рука мужчины обняла меня в ответ.       И тогда меня вновь прорвало. Но теперь это были слёзы радости и облегчения, а не слëзы боли и страха.       — Ну, Серова, ну твою ж дивизию! — тихо ругался Мазур. — Я же тебе говорил, а! Сложно было хотя бы пару дней помолчать?       — Там внизу, кстати, Джанин Хэзевей приехала, а у неё пропуска на машину нет, — будничным тоном сказала Лимерсон Мазуру. — Ты опять свой гражданский телефон на беззвучку поставил?       Эйб на секунду подвис, затем выругался и выбежал из палаты, прошипев:       — Р-р-р-рита, помоги Беликову! Я скоро вернус-с-с-с-сь!       Лимерсон лишь хмыкнула.       Дмитрий обнимал меня одной рукой и вдыхал запах моих волос.       Я бы так стояла вечно, обнимая его. Но нас прервал тихий голос Риты:       — Роуз, Дмитрий должен вернуться в постель. Он ещё слишком слаб, да и стоять сразу долго нельзя. Прости, Беликов.       Отстранившись, я заглянула в любимое лицо, только сейчас отмечая тëмные круги под его глазами и как похудел и осунулся мой мужчина.       — Тебе больно? — спохватилась я, но не могла заставить себя оторваться от него.       — Немного, — мягко улыбнулся он. — Но я не хочу тебя отпускать.       — Сделка, ребята! — вклинилась Лимерсон. — Я помогаю Беликову добраться до кровати, затем исчезаю и максимально задерживаю Эйба. У вас будет целых минут десять наедине, а вот затем придёт наш папа-мозгоежка!       — Наш папа? — нахмурился Дмитрий, не врубаясь.       — Отлично! Раз мозгоежка тебя не смутила, жить будешь, друг! Остальное тебе Роуз расскажет! — подбодрила Рита и бережно подхватила Беликова под правую руку.       Левой он опирался об меня.       Так мы медленно довели его до больничной койки и помогли лечь.       Рита тут же смылась.       А я скинула балетки и забралась к Дмитрию под бок.       Сейчас его кожа была тëплой и немного влажной. И я успокаивалась, ощущая его живым. И себя в кои веке цельной.       — Бедная моя девочка, — прошептал мужчина, а я заглянула в его карие глаза. — Я представляю, что ты испытала за тот месяц, пока я был здесь.       — У меня пока нет слов, — покачала я головой и шмыгнула носом. — Я просто до безумия рада, что ты жив. Я больше никогда-никогда тебя не отпущу! Никогда!       — Мне нравится ход твоих мыслей, — улыбнулся Дмитрий. — Кстати, почему Рита сказала на Эйба «наш папаня»?       — Да, фраза папаня-мозгоежка тебя реально не смутила, — весело хмыкнула я. — Всё потому что Ибрагим Мазур мой биологический отец.       Лицо Дмитрия сложно было описать словами.       — В смысле? — не поверил он.       — Я сама ещё в шоке, поверь, — сказала ему. — Много лет назад Эйб и Джанин встречались. Но мама решила, что как бы ни любила она Мазура, быть с ним она не может ввиду его нервной, так сказать, работы. И когда они уже разошлись с громким скандалом, Эйб укатил работать в Европу, а Джанин поняла, что беременна. Так появилась я. Видимо, мама сильно задела Эйба, что он даже не интересовался её жизнью. Хотя, может, и интересовался. Но мама профессионально замела следы, переехав на другой конец континента и ведя спокойную тихую жизнь.       — Ничего себе новости, — искренне удивился Дмитрий. — Я давно догадывался, что Рита не родная дочь Мазура. Хотя все замечали её сходство с Елизаветой Степановной. Или хотели заметить. Да и Эйба мы видели всего пару раз: интеллигентный американец, неплохо изъясняющийся по-русски, работающий не то юристом, не то адвокатом, приезжающий в Россию к семье, но почему-то не увозящий их к себе. Тут, кстати, надо отдать должное тëте Лизе: она мастерски скрывала истину, при этом почти не врала. Хотя мы сами никогда не лезли с нетактичными вопросами. А оказалось, что тëтя Лиза — бывший спец агент, Эйб Мазур — не последний человек в одном из управлений Интерпола, а моя подруга детства, Рита Лимерсон — удочерённая ими девочка. А моя невеста биологическая дочь Эйба, о которой он не знал! Да, это поворот, достойный сериала! — вновь повторил мужчина. — И я никогда бы не подумал, что мы все вот так столкнëмся. Невероятно.       — Можешь представить степень моего шока, — вздохнула я.       — Представляю, — кивнул он.       Беликов попытался немного привстать, но вдруг зашипел сквозь зубы.       — Что? Что такое? У тебя что-то болит? Позвать врача? — всполошилась я.       Мужчина пристально смотрел на меня.       — Не переживай. И… И вот так должен был поступить я, когда ты очнулась в больнице после инцидента в Лесной Долине прошлой осенью. Я должен был оказаться рядом с тобой, — слегка качнул головой он. — Прости меня, Роза. Я так много косячил. Я так много мог потерять. И чуть не потерял.       — Мы оба. Мы оба косячили, — не согласилась я. — Но, не знаю, как ты, лично я этот шанс упускать не намерена. Мы оба чудом остались живы. И не это ли подарок вселенной?       — Ты мой подарок, — улыбнулся Беликов. — Лучший подарок в мире. Я люблю тебя, Роза.       — И я люблю тебя, Дмитрий, — прошептала, легонько целуя его в шею.       И понимая, что вот теперь, в тот самый момент, я безгранично счастлива.       Мужчина тихо застонал. Или мне показалось. Но я всё равно встрепенулась.       — Что такое? Что-то болит? Спина? Ноги?       Я в панике смотрела на расслабленное лицо Дмитрия. Его глаза были закрыты, но на губах была лёгкая полуулыбка.       Хитрец приоткрыл один глаз, и улыбка стала шире.       — Теперь я просто знаю, что некоторые функции моего организма работают исправно, — сказал он и…       — Ты что, покраснел? — не поверила я своим глазам.       Беликов снова прикрыл глаза и засмеялся.       — Тебе пока лучше не целовать меня в шею и прочие интересные места, — тихо смеялся мужчина.       И тут до меня, наконец, допëрло. Опустив глаза к его спортивным штанам и всё поняв, я невольно рассмеялась.       — А ты, оказывается, ОЧЕНЬ рад меня видеть, — захихикала я, уткнувшись ему в плечо.       — О, ты даже пока не представляешь, насколько СИЛЬНО, — выдохнул с улыбкой Дмитрий. — И как только я оправлюсь, то с удовольствием тебе продемонстрирую, как ЖËСТКО я по тебе скучал.       — М-м-м-м-м, ощутишь ГЛУБИНУ моих переживаний? — подхватила я, смеясь.       — И особенно всю ТВËРДОСТЬ моих намерений в отношении тебя и нашего совместного будущего, — смеялся Беликов.       Но не успела я продолжить его подкалывать, как в коридоре раздался шум.       Я быстро сориентировалась и потянулась рукой к больничному пледу.       Когда в палату влетел взъерошенный Эйб, я уже успела накинуть на своего мужчину одеяло, прикрыв Беликова почти до груди, тем самым избавляя от конфуза.       В любимых карих глазах я видела благодарность.       Мазур, увидев меня в объятьях Дмитрия, резко спросил:       — Это что тут вообще такое творится?!       За ним следом влетела испуганная Джанин, но, верно оценив обстановку, сразу расслабилась и улыбнулась.       За их спинами я успела увидеть лицо Риты Лимерсон.       И я внезапно развеселилась не на шутку, осознавая, что все самые большие тревоги позади.       — Отец, мы тут вообще-то твоих будущих внуков обсуждаем! — притворно ругалась я. — А ты бесцеремонно врываешься к нам, да ещё и возмущаешься!       После моих слов за спиной Мазура искренне рассмеялась Рита. Стоящяя рядом с ним Джанин хихикнула в кулак и отвернулась.       Растерянное выражение лица Ибрагима Мазура стоило снять на видеокамеру.       — Надеюсь, вы пока ТОЛЬКО ОБСУЖДАЕТЕ, — прищурился он.       Смех Лимерсон стал ещё громче, а Джанин истерично закашляла в кулак.       — Ты мне льстишь, Эйб. Но спасибо за веру в мои способности! — с улыбкой сказал Дмитрий.       Тут, видимо, до Эйба дошла вся комичность сложившейся ситуации.       — Психи, — обиженно фыркнул он и гордо ретировался.       За ним поспешила Джанин, утирающая слëзы смеха и бросившая на прощание Дмитрию:       — Выздоравливай, мой мальчик!       — А я вообще после такого к вам заходить не буду, — ржала из коридора Лимерсон. — А то как ни зайду, кто-то из вас двоих всё время полуголый, — и опять стала ржать на весь госпиталь.       Тут уже не выдержала я и громко рассмеялась. Беликов тихо гиенил вместе со всеми.       Рита всё же заглянула спустя несколько минут, окинула нас довольным взглядом, но не выдержала: снова начала ржать, вспоминая лицо Эйба, и спешно ушла. Её смех ещё долго слышался на этаже, пока она уходила к лифтам.       Когда мы вдоволь насмеялись, Дмитрий постарался скрыть зевок.       — Прости, — смутился он, увидев, что я заметила.       — Тебе надо отдохнуть, — я заботливо натянула на него повыше одеяло, потому что в палате всё же было прохладно. — Тебя ведь явно недавно вывели из медикаментозного сна.       — Сегодня вроде третьи сутки пошли, — вновь зевнул мужчина.       — Тем более ты должен отдыхать и восстанавливать собственные ресурсы, — сказала я и вздохнула.       Мне не хотелось уходить.       — Можно тебя попросить кое о чём? — тихо спросил Дмитрий, приоткрыв глаза, и, увидев мой кивок, сказал тихо: — Не уходи.       Останься со мной, пожалуйста. Сегодня.       Смотря в любимые карие глаза, я наклонилась, еле коснулась поцелуем горячих губ и прошептала:       — Всегда.       Впервые за долгое время я ощущала, что жива.