26 декабря 1502 года
8 октября 2018 г. в 18:54
Ночью снег окутал город тонким белым покрывалом — нетронутым, когда забрезжил рассвет. Было зябко, но не так холодно, чтобы вода в колодце покрылась корочкой льда, и Джанна видела свое отражение. Господа будут недовольны, если после пробуждения у них не будет для умывания горячей воды.
А потом на безлюдной площади она заметила то, что заставило выронить кувшин из рук. Джанна вскрикнула и зажала рот руками. На пике торчала пронзенная голова — закатившиеся глаза, перепачканные в крови волосы и борода.
* * *
— Чезаре!
— Рамиро, друг мой, — герцог раскрыл объятья и расцеловал своего капитана в обе щеки. — Хорошо выглядишь. Губернаторство в Романье идет тебе на пользу.
С заразительной улыбкой испанец погладил обтянутый животик.
— Ах, эти каплуны, Чезаре! Охота здесь великолепна. И прежде всего, жирные курочки… — он подмигнул: — Самое белое мясо, какое только можно представить, с округлыми крылышками и нежными ножками. Это совсем другое, чем крестьяночки в Кампанье! Действительно, жизнь хороша здесь, друг мой.
Тем временем Чезаре налил вина себе и Рамиро.
— О, ты умеешь найти лакомые кусочки. А мы нашли в тебе правильного человека на правильном месте, не так ли, Таддео?
— Вы правы, герцог.
Рамиро удивленно оглянулся и увидел капитана Таддео делла Вольпе, который бесшумно вошел в комнату, пролистывая на ходу толстый фолиант.
— Преданность дона Рамиро хорошо известна, но его управление Романьей вызывает повсеместное возмущение, — сухо сказал он. — Было бы очень любезно со стороны губернатора разъяснить причины некоторых допущенных им незначительных нарушений.
Лорка выпрямился весь рост, уперся руками в бока.
— Нарушения? О чем ты там бормочешь, делла Вольпе?
— Не волнуйся, Рамиро, — Чезаре сел у тлеющего камина и сделал знак Таддео, чтобы тот продолжал: — Я уверен, скоро все разъяснится.
Таддео положил фолиант на стол и сделал вид, что листает, но пальцем уже придерживал книгу на нужной странице.
— Подеста Чезены сообщает об исчезнувшем зерне и завышенных сборах подати, которые вы и ваши люди взимаете силой. Савиньяно и Санта-София опустошены, Банья-ди-Романья и Чивителла разорены. Крестьяне голодают. Настоятельница монастыря святого Бенедикта жалуется, что ваша свита распугала монахинь...
— Гасконская солдатня, они у меня поплатятся, — проворчал да Лорка. — И что значит «крестьяне голодают»? Эти бандиты припрятали запасы и не хотели платить десятину. А про чистенькую подесту я тоже знаю, кое-кто из городских властей имеет изрядный куш от банкирских домов Флоренции.
Герцог Валентино легонько постучал указательным пальцем по подбородку.
— Нет причины подражать им, Рамиро. Я думаю, было бы лучше завоевать любовь народа не насилием и обманом. Однако не беспокойся, мы докопаемся до истины. А убытки пострадавшим ты возместишь из своего кармана. Есть еще жалобы, Таддео?
* * *
Губернатор пропустил удар эфесом меча и, когда пришел в сознание, то был уже прикован кандалами к стулу. Герцог сидел рядом на столешнице, вытянув и скрестив ноги — возвышаясь как горгулья.
— Ты поранил голову, — озабоченно заметил он, приподняв волосы на лбу Лорки. — Но кажется, все не так плохо. От подобных ран больше крови, чем вреда. Хочешь выпить? Давай, выпей немного.
И он плеснул вино из кубка в лицо Рамиро.
— Чезаре, что… что, черт возьми, происходит?
Но когда Чезаре ударил его по лицу пачкой писем, больно задев нос, Рамиро да Лорка только охнул и закрыл рот.
Письма одно за другим падали на пол.
— Оливеротто да Ферма, Джанпаоло Бальони и Вителлоцо, конечно. Кто еще участвует в заговоре, Рамиро?
Лорка покачал головой. Перстень Чезаре разорвал губы и заставил откинуться на спинку стула. В тот же момент Таддео делла Вольпе обвил гарроту вокруг его шеи, начиная медленно затягивать.
— Кто еще, Рамиро? — повторил Чезаре вопрос.
Лорка захрипел.
— Ни… никто.
Несколько мгновений герцог с интересом наблюдал, как дергаются ноги Рамиро, как закатываются глаза, а лицо наливается кровью. Когда кожа приобрела фиолетовый оттенок, Чезаре сделал знак двумя пальцами.
— Таддео, я думаю, нужно дать губернатору небольшую передышку.
Потом он участливо склонился к пленнику.
— Ты должен простить его, друг мой. Он пока только учится.
И приставил к правому глазу нож-дольче.
— Кто. Еще?
Испанец попытался уклониться от лезвия, отчего нож вспорол щеку. Гаррота придушила его вскрик.
Чезаре вздохнул, вытер руку о дублет Лорки.
— Ты огорчаешь меня, дорогой друг. Думаешь, я развлекаюсь? Посуди сам, ты просто должен подтвердить то, что я уже знаю — просто кивнуть — а твоя участь и так решена. Попробуем еще раз?
* * *
Служанка плакала, пока кто-то не взял ее за плечи и не увел. На площади быстро собралась толпа. Здесь же, рядом, лежало тело — в полном облачении губернатора, в багряном плаще, перчатках и сапогах со шпорами. Топор, отделивший голову от тела, был прислонен к пике, с которой мертвая голова незряче смотрела на серое зимнее утро.
— У дона Рамиро была тяжелая рука, — пробормотал конюх, а кто-то другой громко вторил ему:
— Аминь, я называю это справедливостью!
Голова дона Рамиро да Лорки, как свидетельство правосудия герцога Валентино, пребывала на площади все Рождество. А в остальном, не имело значения, что служанка Джанна вернулась в дом без воды, а господа покинули Чезену еще ночью.
Примечания:
Историческая справка:
Губернатор Романьи Рамиро да Лорка был обвинен в хищениях и казнен, но Макиавелли полагал, что настоящей причиной жестокой гибели верного соратника Чезаре Борджиа был тот факт, что Лорка связался с мятежными капитанами, выступившими против Борджиа