Соседка сверху — это поза

      С сочувствующим видом Эдди слушает душевные излияния соседки. Долго она копила всё в себе, не имея возможности поделиться с кем-то из родных. Ей необходимо услышать совет, а не шквал обвинений, по типу, нафига ты его выбрала? Надо было сразу бросить. Зачем терпела?       Что было, то прошло. Конечно, близкие желают ей только лучшего, но на данный момент Сабрина ищет понимания, но никак не осуждения и упреков.       Она рассказывает Эдди про день знакомства с Майклом — на первом курсе, в день знаний. Каким милым он тогда казался, обходительным, идеальным слушателем, разделял ее мнение. Бывало, ревновал. Все они притворяются поначалу, пока не завязываются длительные отношения. Тогда-то и просыпается чувство собственности: с тем не разговаривай, на этого не смотри, почему вовремя не пришла, где шлялась? Милый парень превращается в деспота.       Говорят, их сразу можно распознать, что-то такое на начальной стадии обязательно проявится. Так говорят те, кому на собственной шкуре не приходилось этого испытать, либо те, кто вовсе не разбирается в отношениях. Люди хорошо играют вторые, а то и третьи роли. Своего рода контролируемое раздвоение личности. Они — отличные артисты. Не все психопаты умом тронутые, среди них отыщутся великие гении, иначе бы им не удалось водить людей за нос.       Сабрина бросает печальный взгляд на бывшего парня. Он еще при знакомстве заочно получил это звание. Сердце у нее доброе, щедрое, она готова поделиться всем, только если будет взаимоотдача. Одни недовольства сыпались на девушку, сплошные условия, ультиматумы. Она старалась помочь Майклу исправиться, но если человек сам не стремится стать лучше, никто не поможет.       Корги-Веном сидит перед Сабриной, не сводя пристального взгляда. Впервые Эдди брало любопытство, о чем же думает симбиот?       — Лучше вовсе не заводить отношения, — всхлипывает блондинка и слегка улыбается, когда собака тыкается носом ей в ногу. Эдди откровенно охреневает, ибо от Венома проявления нежности он не ожидал увидеть. Скорее был уверен, что он ткнется в Сабрину другим местом. — Сладкая жизнь всегда рано или поздно превращается в горькую пилюлю, которую уже не можешь проглотить.       Собака поскуливает, теребя когтями обивку дивана — просится сесть рядом. В сознание приходит Майкл. Охая, он садится и ошалевшим взглядом осматривает квартиру. Сабрина не смотрит на него, занимаясь ласканием корги за ухом, а Эдди препротивно улыбается, махая парню рукой.       — Не раздувай, Майкл. Прими мое решение. Если ты хоть капельку уважаешь…       — Собаку натравлю, если не свалишь, — переходит Эдди сразу к угрозам. Корги-Веном отзывается лаем.       — Это? — Майкл глумливо указывает пальцем на агрессивно настроенную собаку. — По-твоему, она способна покалечить?       — Первое, — мужчина загибает палец, — не она, а он. Тот еще кобелина. И второе: не просто покалечит, живьем съест.       — А ты забавный.       — Мне вызвать полицию и накатать на тебя заявление? — спрашивает Сабрина, поднимаясь с дивана. — Я добьюсь судебного запрета.       — Валяй.       Пока двое заняты спором, Эдди протягивает собаке руку, намекая, что пора действовать сообща. Угрозами ситуацию не разрулить, как и постоянными судебными процессами. В тюрьму за преследование не сажают, должен быть состав преступления. Пока не случится непоправимое, полиция не шелохнется. Таков закон.       Устроим ему небо в алмазах, Эдди!       — Не поверишь, я так рад слышать тебя, — бубнит в кулак Эдди, затем кашляет, чтобы отозвать от себя подозрения. Нельзя в присутствии Сабрины, да в целом любого человека, разговаривать с самим собой. Упекут в психбольницу.       Рискнем?       — О да.       Эдди пальцем подзывает парня. Тот разве что не вскакивает на дыбы, как резвый конь. В каком бы возрасте ни были мужчины: тридцать лет, пятьдесят или юнец, они с доисторических времен жаждали войн, битв и кровопролития. Хлебом не корми, а дай помахать кулаками. Спокойное сосуществование не для них.       — Перетрем? — Эдди провожает Майкла на кухню. — Сабрина, не заходи. Мы не будем драться, просто проведем чисто мужской разговор, да? — он изображает улыбку, скрываясь с парнем за поворотом.       — Дальше что?       — А дальше, — басит мужчина не своим голосом — более низким, почти нечеловеческим и брезгливо двумя пальцами берет Майкла за воротник рубашки. — Ты съебешься отсюда навсегда. Если я узнаю, что ты приблизился к дому Сабрины ближе, чем на километр, тебе конец. Врубаешься? В прямом смысле. Ты исчезнешь.       — Наркоман, что ли? — фыркает Майкл, ступая обратно в гостиную, но Брок удерживает очень крепко, и это всего двумя пальцами. Он чувствует силу противника, но самоуверенность лишает здравого смысла, подстрекая совершать глупости. — Отвали.       — Ты понял, что я сказал?       — Пошел нахер.       Кое-кто с этого дня навсегда лишится сна.       — Печально, — вздыхает Эдди и с усмешкой обращается к симбиоту: — Устроим ему небо в алмазах.       С низким рыком он дергается к Майклу: глаза увеличиваются и белеют, вокруг них по лицу хаотично расползаются черные вены, похожие на жгуты. Улыбка увеличивается до нечеловеческого размера, демонстрируя длинные клыки. Из пасти показывается язык, тянущийся к парню. Хочется лизнуть перед прощанием бедолагу. Вряд ли их встреча когда-либо повторится.       Майкл даже не пискнул и не взвизгнул, где стоял, на том же месте с грохотом свалился на пол. Насвистывая незамысловатый мотив песни, Эдди волочит бессознательное тело к двери. Через проем шустро выбегает освобожденная собака. Никто даже не вспомнил о ней.       — Ты снова ударил Майкла?!       — Обижаешь.       Его искренне задевают ее слова, как будто только кулаками решаются все проблемы. Есть более действенный метод!       — Больше он к тебе не подойдет. Гарантия сто процентов.       — Куда ты его тащишь? — суетится Сабрина возле них.       — Отвезу по местожительству. Адрес подскажи.

***

      Сабрина до приезда участливого соседа ходила по квартире из угла в угол, не находя покоя. Бывшие с нынешними никогда не поладят. Закон жизни. Она волновалась так, словно всё решила — Брок станет ее второй половинкой, с ним она хотела разделить свою жизнь. Пока что он ни разу не заставил девушку усомниться в своей надежности или твердости. Ответственный мужчина, который, если потребуется, поставит свои проблемы на второе место.       О благородном рыцаре в современном мире девушки только мечтают. В фильмах всё красиво, конечно, без препятствий не обходится, но под конец истории главные герои обретают счастье.       В нем есть какая-то изюминка, скрытая притягательная сторона личности, что будоражит фантазию. Эдди не открывается ей целиком, именно это в нем разжигает такой интерес. Должно пройти время перед тем, как между влюбленными установятся доверительные отношения и они будут готовы открыть друг другу свои секреты.       Сабрина за бутылкой виски размышляет о совместном будущем с Эдди, строит долгосрочные планы, сколько детей у них будет, подбирает такие имена, над которыми в школе бы не смеялись. Их будущее без Майкла.       Бутылка была выпита до половины, когда за Эдди закрылась дверь, не запертая на замок. Он с разбегу плюхается рядом и забирает у девушки бутылку.       — Ты…       — Убил его? Откуда у тебя берутся эти мрачные мысли?       — Я даже договорить не успела, — возмущается Сабрина. — Учти, это ты сказал.       — Но ты подумала.       — Не исключено. Не знаю почему…       Спорим, она примет нас и не уйдет, как Энни?       — А надо было?       Брок передает ей бутылку. Та отхлебывает из горла. Несколько капель стекают по подбородку, и Сабрина пытается успеть их слизать. Не пропадать же добру? Затуманенный спиртом взгляд обращается на мужчину. Видно, она практически не понимает, что сейчас происходит. Выпила достаточно, чтобы утром проснуться с провалами в памяти.       — Ты о чем, Эдди? — Сабрина подсаживается к нему, кладя голову на плечо. — Про убить Майкла, что ли? Типа нет человека — нет проблемы? — она икает и начинает хихикать. Смех постепенно сменяется гомерическим хохотом.       — Да. Его смерть принесла бы тебе спокойствие?       Широко зевая, Сабрина обнимает мужчину, словно подушку. Недопитая бутылка выскальзывает из пальцев, и Веном своим отростком успевает поймать ее в полете. Глаза блондинки закрываются. Она силится не уснуть, поддерживать беседу с Эдди, но тело вместе с разумом упрямо отключаются.       Она засыпает прежде, чем дает ответ на вопрос.       Эдик-педик, тебе нужно письменное или достаточно устного разрешения на убийство?!       — Умолкни, падла, — шипит Брок, заботливо укрывая девушку пледом. — Ее отношения тоже закончились на печальной ноте.       Поплачь еще! Покажи мне пару, чьи бы отношения закончились, блять, банкетом и нерушимой клятвой верной дружбы до самой смерти.       — Я ведь мирно разошелся с…       Исключение. Но признайся, в тебе вспыхнула ярость и зна-а-а-а-тная такая ненависть зародилась в сердце за то, как она поступила с тобой.       — В случившемся есть доля моей вины.       Тошнит.       — Так…       По велению Венома мужчину резко наклоняет вперед. Он обнюхивает спящую девушку, глубоко вдыхая запах волос. Она пахнет голокружительно сладко. Теперь симбиот не спрашивает, не спорит, он переходит к действиям. Рука, управляемая не хозяином тела, дотрагивается до длинных светлых волос, ведя прикосновения ниже.       — Стоп. Не делай с ней ничего.       В голове гуляет звенящая тишина — симбиот хранит напряженное безмолвие.       — Что ты задумал?       Снова ничего — пустота.       — Веном… Это почти принуждение. Остановись.       Ладонь сжимает левую грудь, и от возникших ощущений по всему телу Эдди проносится приятная дрожь.       — Ну всё, достаточно.       На что он слышит севший от возбуждения голос симбиота:       Заткнись и наслаждайся.