Любовь — это ненависть

Я столько раз сама себе лгала, пытаясь доказать, И не найдя объяснения, замыкалась в сомнениях. В который раз сама себя кляла и обжигалась опять. Удаляемся медленно, без объяснения Aisha _ Удаляемся медленно

      Продолжая сидеть в комнате персонала в полном одиночестве, Микаса целых десять минут напряженно слушала тишину, стараясь не нервничать. И её ожидания увенчались успехом, если не принимать во внимание прошедшего мимо Оруо, который вертя в руках бутылку со спиртным, окинул коллегу таким тяжелым взглядом, что на мгновение ей показалось, будто её уже начали подозревать в чем-то нехорошем. Впрочем, даже если такие опасения могли подтвердиться, обращать на них внимание теперь уже точно не стоило. Хотя бы потому, что мертвый в будущем Оруо уже вряд ли мог помешать её «революционным» планам.       Отлучившись на минуту за дамской сумочкой, куда она успела переложить пистолет, Микаса сделала вид, будто собирается вытащить оттуда пудреницу, чтобы слегка подправить свой и без того безукоризненный мейк-ап, но швырнув вместо этого на пол журнал, выполняющий роль некоего прикрытия её кровожадных мыслей, нащупала оружие, касаясь пальцами пистолета, который спустя пару секунд уже лежал в её изящной ладони. Второй пистолет она засунула за пояс собственных брюк и убедившись, что ей не угрожает опасность, отправилась осматривать будущее место своего преступления.       Первый раз Микаса серьезно подралась ещё в третьем классе, когда один из мальчиков, которому она имела неосторожность чересчур понравиться, довольно больно дернул её за косичку. Поэтому здорово отлупив своего обидчика в тот же день, Микаса внезапно осознала, что ей не просто нравится драться, а ОЧЕНЬ нравится драться, пусть ничего женственного в этом занятии другие не находили. Постепенно её привычка постоять за себя в любой ситуации превратилось в серьезную головную боль для родителей обеих сторон, видевших в такого рода поведения дочери угрозу её женственному образу будущей жены и матери, но привычный способ решения проблем для самой Микасы, но получив пару раз по физиономии, потенциальные ухажеры спустя время перестали к ней лезть, а некоторые так вообще стали её побаиваться, обходя вспыльчивую полуазиатку десятой дорогой. И когда ей исполнилось пятнадцать лет и надобность в драках для неё в принципе, отпала, так как одноклассники к ней больше не лезли со всяким вздором, направив всю свою разрушительную энергию в мирное русло, а именно в учебу, чтобы закончить школу в более-менее адекватными оценку, Микаса по-прежнему продолжала с ними драться, но делала это уже чисто для поддержания своего авторитета в агрессивной школьной среде.       Продолжая идти по полутемному коридору в ожидании удара в спину, через пару минут Микаса поймала себя на мысли, что ей это даже нравилось — чувствовать опасность, сознательно рискуя собственной жизнью. Поэтому добравшись до ординаторской почти без приключений, она почти готова была во всем разочароваться, как вдруг ощутив шестым чувством приближение какой-то внешней угрозы, едва избежала летевшего прямо ей в переносицу кулака Петры, которая заявив накануне, что собирается уйти отдохнуть, на самом деле притаилась за дверью в надежде обрушиться на коллегу, как только та соизволит переступить пороге закрытого помещения. Вовремя увернувшись, Микаса тут же оказалась на полу, и мгновенно уйдя в сторону перекатом, нырнула под стол, стремясь заполучить хоть какое-то подобие преграды между собой и разъяренной рыжей стервой, роняя на ходу пистолет.       Надо было действовать, причем очень быстро. Поэтому не став терять времени на словесное выяснение отношений с нерадивой коллегой, Микаса скользнула по полу обратно и исполнив что-то вроде фигуры нижнего брейк-данса, тут же зарядила одной ногой по лицу рассвирепевшей Петры, бросившейся к её оружию, а ударом второй отправляя пистолет под шкаф. Как ни крути, а драться с особью женского пола было намного проще, чем иметь дело с мужчинами, равно как и с их данными в плане физики, так и выносливости, хотя драться с представителями обоих полов ей не привыкать. С рычанием пошатнувшись, Петра попыталась схватить её за лодыжку, но тут же пнув коллегу еще раз, Микаса снова оказалась под столом, демонстрируя сопернице хорошую физическую подготовку к произвольной атаке врага. Дотянувшись до пояса, где оставался второй пистолет, она моментально вынырнула с другой стороны, и мгновенно выпрямившись во весь рост, с воплем: «Стоять, сука!», направила его дуло на остолбеневшую Петру.       Замерев на месте, Рал не стала поднимать понапрасну тревогу и словно решив поиграть с ней в одну интересную игру один на один, невесело улыбнулась.       — Ну, что ж, молодец, сучка, — гася ненависть, проронила она, не сводя глаз с молчавшей Микасы, — я только сейчас поняла, как здорово тебя недооценивала. Но давай, может, поговорим по-хорошему? Без всяких элементов шоу?!       Облизнув украдкой губы, Микаса хищно ухмыльнулась.       — Не льсти себе, а просто попытайся лишний раз не дергаться, — предупредила её полуазиатка, — а то, как знать, я могу ещё испугаться и выстрелить в тебя по-настоящему.       — Ладно-ладно, — успокоила её Петра, выставляя вперед свои ладони, — делай так, как посчитаешь нужным, но можно я хотя бы присяду?       Микаса слегка занервничала, не совсем понимая, для чего ей все это сдалось.       — Располагайся, — кивнула она в сторону кресла за столом, — будь как дома.       Её голос предательски дрожал, но эта дрожь, на удивление, миновала мышцы её руки, в противном случае Петры уже б давно не было в живых. Хорошо, что она так и не осмелилась взять с собой Аккермана, который мог что-нибудь выкинуть в своей манере, заранее спугнув их общую жертву, а у впечатлительной Рал и без того были сейчас нервы ни к черту.       — Что ты туда добавила? — спокойно осведомилась у неё Петра, нехотя опускаясь в кресло и останавливая свой взгляд на стакане, наполненном каким-то спиртным.       — Смертельную дозу снотворного, — проронила Микаса, потеряв всякий смысл поддерживать с ней дружеский тон общения.       — Блядское средство, — в глазах рыжей сверкнул нехороший огонь. — Теперь я кажется начинаю понимать, откуда ты набралась такого опыта… Не боишься передо мною спалиться, сучка? И много ты своих клиентов отправила на тот свет, пытаясь заработать свои первые деньги на поступление в медицинскую академию?       Микаса недобро улыбнулась.       — Оставим мое студенческое прошлое в покое, тем более через пару часов, как только ты соизволишь выпить это снадобье, тебе больше не понадобиться переживать о моей судьбе.       — А если я не захочу поступать по твоей указке? — Рал с удивлением приподняла одну бровь.       — Мне жаль, Петра, но тебе придется это выпить, — спокойно отреагировала на её выпад Микаса, и положив свою ладонь на стакан, тут же толкнула его в сторону коллеги, не желая к ней приближаться, — у тебя больше не осталось другого выбора.       — Я не буду это пить, — скрестив руки на груди, Петра демонстративно отвернулась от подъехавшего к ней по столу стакана. Микаса пожала плечами.       — Тогда мне придется тебя пристрелить.       — А не зассышь, Аккерман?       — Вот и проверим, — кивнула полуазиатка, покрепче сжимая пистолет. Рал о чем-то на миг задумалась.       — Я все понимаю, Микаса, в последнее время тебе жилось несладко и приходилось решать серьёзные проблемы, но причем тут я? Какое отношения ко всем этим событиям имеет моя персона? За что ты так меня ненавидишь? И что я сделала тебе такого, что теперь ты собираешься меня убить?       Полуазиатка отрицательно кивнула.       — Нет времени что-либо объяснять Ты все равно ничего не поймешь.       — А ты попробуй. Я не тупая.       — Пей, блядь, иначе пристрелю, как собаку! — теряя последние остатки терпения, рявкнула Микаса, устав от этой трагикомедии. — Используй свой последний шанс, сука, чтобы выжить. Потому что если я начну стрелять — это будет насмерть, обещаю.       В карих глазах Рал мелькнуло что-то похожее на понимание. Приятно иметь дело с хорошими девочками, которые вряд ли начнут бить ногами упавшего на пол во время драки человека, только сейчас проблема состояла в том, что Микасу таковой назвать было никак нельзя.       — Я выживу, не сомневайся, — пообещала ей Петра, внимательно на неё посмотрев, — а когда найду тебя, ты не один раз пожалеешь о том, что тогда не выстрелила.       Лицо Микасы оставалось бесстрастным.       — Не трать понапрасну сил, — проронила она, стараясь держать свои эмоции под контролем, — я не убийца и не собираюсь в него превращаться. По крайней мере, до тех пор, пока ты не вынудишь меня это сделать.       Смерив её оценивающим взглядом, Петра неожиданно улыбнулась.       — Ну, что ж, Микаса, — ответила она, поднимая стакан, — тогда за твое здоровье!       После чего сделав пару глотков, невольно закашлялась.       — Так может быть, блядская ты сучка, объяснишь мне, наконец, с какой целью все это затеяла? — во злом взгляде Петры светилось осознание собственного превосходства. — Тебя приняли здесь как человека, я тебе даже парня организовала в первую ночь пребывания в клинике, чтобы ты смогла привыкнуть к нашей атмосфере, а ты, блядь неблагодарная, так сейчас меня подставляешь…       Микаса продолжала молчать, просто наблюдая за тем, как напротив неё умирает человек.       — Чего молчишь, сука? — Петрой начала понемногу овладевать приступ истерики. — Не додумайся ты вовремя до оружия, я бы тебя вывернула наизнанку… Ты бы харкала сейчас кровью, уебина…       У Петры начал понемногу заплетаться язык.       — Ну, какого хуя молчишь, Микаса?! — в её голосе слышались отчаянные нотки.       Микаса хотела скрыть от неё истинную подоплеку своего поведения, но решив, что будет недостойно, перед смертью так и не посвятить Рал в подробности её подлинных взаимоотношений с Аккерманом, пересмотрев свою позицию, все же рискнула слегка приоткрыть перед ней завесу собственного прошлого.       Только сейчас почувствовав, как занемело её запястье, Микаса присела на стул, не спеша убирать пистолет, направленный в сторону Петры. Как знать, может эта тварь всего лишь притворяется умирающей, не собираясь отбрасывать копыта, пусть и шансов остаться в живых у неё практически не оставалось. Микаса лично растолкала в специальной ступке двенадцать таблеток снотворного, высыпав это снадобье собственной рукой в стакан, предложенный сейчас Рал.       — Леви, — еле слышно произнесла она после недолгих раздумий. — Леви Аккерман. Он — причина всего этого.       Широко раскрыв глаза, будто услышав что-то несуразное, Петра хрипло засмеялась.       — Надо же, как все просто, — не выдержав, бросила она, — тебе так долго никто не трахал, что ты решилась все похерить, включая собственную карьеру? Или это он настолько качественно тебя, суку, выебал, что у тебя совсем крыша поехала?.. Да ты больная на всю голову, ты в курсе?..       Микаса отрицательно кивнула, показывая всем своим видом, насколько услышанные слова далеки от правды.       — Сбавь тон, сука.       Петра, наконец, обо всем догадалась.       — Так у вас это давно? — осведомилась она, не веря своим глазам и судя по молчанию странно притихшей полуазиатки, Рал догадалась, что находилась буквально в нескольких шагах от истины, скрывать которую не имело смысла. — Занятно… Примчалась, значит, спасать своего принца?       Невольно фыркнув, Микаса сделала движение, будто и вправду собиралась выстрелить. Пора было заканчивать этот «концерт» по заявкам. Рал отключалась, держась за остатки сознания благодаря своей силе воли, прекрасно осознавая, что срок её пребывания в этом мире подходит к концу.       — Маленькая промашка, Петра, — констатировала факт Микаса, посмотрев ей в глаза. — В отличие от вас с Оруо, мы с Леви резинками не пользуемся. У нас, знаешь ли, все на доверии.       Воздух между ними был наэлектризован до невозможности. Петра первой отвела свой взгляд.       — Твою мать, Аккерман, — процедила она сквозь плотно стиснутые зубы.       Воспользовавшись моментом, Микаса повернулась к ней спиной и полезла под шкаф за вторым пистолетом. В следующую секунду до её слуха донесся звук падающего тела на пол. Отряхнувшись, она задумчиво уставилась на корчащуюся рядом с креслом коллегу. Упорная, сука, ничего не скажешь, но вряд ли у неё получится когда-нибудь опять встать на ноги и сказать ей очередную дерзость. Это наверное и вправду страшно, чувствовать, что вырубаешься, осознавая, что ничего уже нельзя поделать ради собственного спасения.       — Ты боишься смерти? — осведомилась у коллеги Микаса, предчувствуя её скорую кончину.       — Не больше и не меньше, чем другие, — спокойно ответила Петра, оказываясь во власти предсмертной агонии.       — А меня она стимулирует, — хмыкнула полуазиатка, получая некое подобие удовольствия от созерцания чужих страданий; в этом было что-то запретное и в то же время ужасно притягательное. — Все попробовать, все успеть, прежде чем все исчезнет.       — Думаю, в этом мы с тобою схожи, — просипела Петра, переворачиваясь на бок.       Взяв со стола пистолет, Микаса внезапно села на грудь своей коллеге.       — Открой ротик, детка.       У неё уже имелся некий опыт лишения жизни себе подобных, и собираясь в очередной раз прикончить, по сути, совершенно беззащитного человека, она не боялась осечки, потому что в её понимании смерть Петры Рал — это была своего рода не месть, а скорее заслуженная кара, которая рано или поздно все равно бы обрушилась на данную особу, как бы ни пыталась она уйти от судьбы.       — Не боишься, что замучает совесть? — как бы невзначай спросила у неё Петра, теряя последние остатки рассудка.       — Мне чужды угрызения совести, а кое-кто считает, что и сострадания, — похвасталась Микаса, хватая её за подбородок, — но это всего лишь маска, которую я изредка показываю миру. Она вызывает страх и уважение, но на самом деле я совсем другая.       — Не бойся своих желаний, Микаса, — находясь почти в тисках смерти, Петра по-прежнему продолжала над ней подтрунивать. — Если тебе чего-то очень сильно захочешь, ты обязательно это получишь.       — И тут ты права, как никогда, — кивнула полуазиатка, надавливая пальцами на её подбородок и заставляя её, таким образом, приоткрыть рот, чтобы засунуть туда ствол пистолета. — И одно из таких желаний ты сейчас воплотишь для меня наяву.       Выбранный способ мести выглядел не совсем элегантно. Более того, в нынешних реалиях он имел и вовсе омерзительный вид, но выбирать сейчас особо не приходилось, поэтому ради уничтожения соперницы в ход приходилось пускать то, что было под рукой. Ощутив во рту привкус металла пистолета, Петра отчаянно задергалась и одним движением пресекши все её попытки к высвобождению, Микаса насела на неё поплотнее.       — Забавная ситуация, не правда ли?! — прошептала она, наклоняясь поближе к тяжело дышащей Рал. — Как приятно убивать других, и так страшно умирать самой… Впрочем, если тебя это хоть немного развлечет и утешит — если я сегодня вдруг окажусь при смерти, то мне тоже будет страшно. Как и тебе.       Помотав головой, Петра отчаянно замычала в ответ. Она поняла, как сильно ошиблась, приняв её изначально за хорошую девочку, пожиная плоды своей безрассудной доверчивости, стоившей ей теперь целой жизни.       — Не знаю, куда дальше забросит меня судьба, но оставлять тебя в живых я не собираюсь, — спустя время отозвалась Микаса, решив поскорее покончить с этой трагикомедией. — Во-первых, это нечестно. Во-вторых, в принципах милосердия я абсолютно ничего не понимаю. Но это пока, а потом, я думаю, сумею во всем разобраться. А сейчас я знаю только одно: поступать надо так, чтобы потом не стыдно было смотреть в глаза коллегам и родителям. Именно это, Петра, я тебе и обещаю, — после чего пожелав будущей «покойнице» не грустить, ведь «скоро к ней присоединятся её соратники по медицинскому ремеслу», тотчас от неё отстранилась, с чувством нажимая на спусковой крючок.       Тело Петры пару раз дернулось, после чего окончательно затихнув, с того момента Рал не проронила больше ни слова. Судорожно сглотнув, Микаса посмотрела мельком на её голову, из-под которой по полу расползалось большое кровавое пятно, заливая собою линолеум. Во что превратился её затылок, проверять она не стала и машинально вытерев испачканный пистолет о халат мертвой коллеги, подошла к столу, чтобы забрать оттуда стакан и вылить остатки недопитого спиртного в раковину. Надо было поторопиться покинуть здешние места, пока сюда не заглянул кто-нибудь из сотрудников клиники.       Распахнув дверь в палату Аккермана, Микаса кивнула ему в сторону выхода.       — Пойдем. Нам надо уходить.       Тот давно был уже на ногах и полностью одет. Приказ Микасы подействовал на него подобно сигналу к действию, и едва они оказались за пределами палаты, где кто-то из медперсонала наверняка мог слышать приглушенные звуки выстрела, полуазиатка передала ему второй пистолет.       — Держи.       Она не хотела, чтобы Леви заходил в ординаторскую, и лицезрел там распростертое на полу тело Петры, но любопытного Аккермана остановить было уже невозможно.       — Леви, только не на… — только и успел выговорить Микаса, как наткнувшись на мертвую Петру, он тут же остановился перед ею телом как вкопанный, словно не веря, что все это могла с ней проделать его кровожадная возлюбленная. Пнув остывший труп ногою, он вдруг негромко произнес:       — Здорово ты её отходила.       — Не ожидал?!       По нему что-то не особо было заметно, чтобы он собирался падать в обморок от одного вида жуткой картины чужой смерти.       — А с этими что? Они живы? — спросил Аккерман, махнув пистолетом в сторону стены, за которой находились медсестры и охранники. Микаса пожала плечами. Повернувшись к двери, Леви тотчас устремился к выходу, сжимая в руке немного окровавленный пистолет.       — Что ты собираешься делать? — хмуро осведомилась Микаса, перехватывая его за предплечье.       Остановившись, Леви внезапно решил, что его пассия заслуживает хоть каких-то объяснений его дальнейших действий.       — Собираюсь завершить начатое тобой, — кратко сообщил он, словно читая её тайные мысли на расстоянии.       — Ты действительно хочешь смерти этих людей?       — Да, — без тени сомнений ответил он. — Уж если мы с тобой что-то решили, значит надо идти до конца.       И в очередной раз осознав, как ей повезло с партнером, готовом поддержать любую её абсурдную идею, Микаса достала из-за пояса свой пистолет, с заговорщическим видом отсалютовав им Аккерману.