Два повесы

Старая дверь щелкает, и хотя замок в ней столь же не новый, отчего ключ в замочной скважине люфтит, это не составляет проблемы для длинных и тонких умелых пальцев Чон Чонгука. Вот и закончен понедельник, как известно день тяжёлый. Путь с работы привычно занимает около пятнадцати минут пешком по проспекту и далее ещё несколько сквозь дворы, утопающие в зелени. Ещё одна дверь, почти такой же скрежет ключа в замке. Дверь мягко отходит в стену, беспрекословно впуская хозяина в жилище. Он здесь. Чонгук не может этого знать наверняка. Просто он чувствует: на запах, кожей, на слух, хотя это даже в теории невозможно, но ему все же удается. Пуговицы рубашки будто подыгрывают какому-то заранее спланированному сценарию. Один рукав лениво сползает, обнажая предельно белую кожу плеча, мало походящую на живую. Чонгуку жарко. Его бросает в пот только от одного ощущения, что его пожирает одна до крайности знакомая пара глаз из-за дверного косяка. С минуту спустя с рубашкой наконец покончено, запонки мирно покоятся на полочке, а брюки вместе с бельём под весом пряжки ремня отпущены в полет до земли. Взгляд все не отпускает словно уже одевает ошейник и застёгивает его на заклёпки. Душ. В душ. Быстрее. Два шага, и ступни слегка сводит от холода кафеля на полу в ванной. Горящую изнутри и уже порядком покрасневшую кожу будто обжигает приятная прохлада многих струй воды. Всего через минут десять Чонгук заканчивает и перекидывает ногу через край ванны чтобы покинуть ее, но стоит ему отдернуть занавеску, как знакомые руки с пальцами чуть пухлее его собственных аккуратно застрегивают красивый ошейник красной кожи, на отведённом ему авторами месте. От ошейника отходят две не очень длинные цепочки с наручниками, которые также оказываются застегрнутыми на запястьях. Цепи лишь не позволяют опустить руки до конца, заставляя держать их на уровне талии, но Чонгуку к этому не привыкать, да и особого дискомфорта это не доставляет. Улыбаясь, Чимин пристально разглядывает Чонгука с минуту, фривольно поправляя едва уложенные волосы, на этот раз выкрашенные в малиновый, и широким жестом указывает на дверной проем, пропуская младшего вперёд. Чонгук послушно идёт в спальню, где, как он уже даже не сомневается, застелена постель любимым бельём Чимина, по полочкам расставлены горящие свечки, некоторые обязательно ароматические, а в ногах ложа прячутся небольшие кандалы, из комплекта с наручниками и ошейником. Чонгук останавливается ровно в одном шаге от кровати и покорно ждёт, пока Чимин прикует его. Звенья цепочек перекатываются с характерным звоном, заставляя одного смаковать каждое мгновение момента властвования, а второго - времени подчинения. Вид Чимина с огоньками в глазах приятно ласкает взор Чонгука, а парфюм - обоняние, но из-за того, что младший уже порядком изголодался, он непроизвольно сглатывает, создавая заметный звук, на что Чимин мгновенно реагирует: - Я тебе ещё не разрешал! - на секунду отстраняясь и щурясь, он продолжает: - я тебя накажу. Умело Чимин заводит руки Чонгука над головой того, и хотя ноги младшего закованы не по отдельности в углах ложа, а сведены вместе, что оставляет рабу возможность незначительно менять положение, руки, закованные четко над самой макушкой, заставляют постоянно перебирать плечами, на которых лежат намеренно не отстегнутые цепи, щекочущие все, к чему прикоснутся. - Ну, что? Приступим? - будто скорее себя спрашивает Чимин. Старший аккуратно и слегка игриво расстёгивает единственную пуговицу на своем любимом чёрно-белом халате, открывая тем самым Чонгуку прекрасный вид на свое стройное, загорелое и подкаченное тело, точнее пока только верхнюю его половину, не покрытую мягкими пижамными штанами. Благодарное тело Чонгука реагирует мгновенно тяжёлым непроизвольным выдохом, заставляя напрячь мышцы пресса, прорисовывая рельеф. Затем Чимин соблазнительно облизывает свои губы: именно так, как умеет делать это только он, - так сладко, естественно и одновременно пошло. Они преобретают приятный вишневый оттенок, становясь визуально ещё более пухлыми, чем раньше. В это время под простынёй чуть ниже пояса Чонгука появляется небольшой бугорок. В глазах Чонгука появляется нечто дьявольское, пока Чимин вынимает из верхнего ящика комода черную кожаную плетку. Первый хлесткий удар приходится на левую голень, затем ещё один на правую. Больно. Приятно. Очень. Пальцы сами сминают уже потемневшую от мокрых густых волос наволочку на подушке. Кожа на костяшках пальцев белеет с пару секунд, сменяясь расслабленной улыбкой и краснеющими пятнами на голенях. - Так тебе мало?! Или ты решил надо мной насмехаться?! - каждый вопрос оставляет ещё по отметине, на этот раз на плечах. Плётка со свистом каждого из семи своих концов проносится вплотную к лицу Чона, но улыбка не пропадает. Чимин снова медленно подходит к комоду и вынимает из того же ящика следующую игрушку - кольцо. Жесткое резиновое кольцо. Одной рукой Пак срывает простынь, покрывая тело Чона приятными мурашками, а второй - впихивает кольцо сквозь приоткрытые челюсти. Через пару мгновений также резко выдергивает его обратно, насаживая на набухший до приличных размеров член Чонгука по самые яйца. Чонгуку немного больно от того, что шов кольца врезается прямо в нежную кожу мошонки, но пока более приятно от того, что так и остаётся неясным, - какую игру затеял Чимин. На удивление Чона это было ещё далеко не все, ибо Пак ловким движением выуживает из кармана своего халата ещё и плаг, жёстко и глубоко вставляя Чонгуку в рот, настолько, что Чон слегка давится собственной слюной, несколько раз кашляет, а его глаза начинают слегка блестеть от слез. - Не волнуйся. Я тебя сегодня не замучаю, - нежно шепчет Пак на самое ухо Чонгука. Стелясь будто кошка, Чимин медленно покидает приглянувшееся место на торсе младшего. Чон пытается вдохнуть поглубже, ибо ему уже давно не хватает кислорода. Ещё не вставший с кровати Чимин замечает это краем глаза. Он резко разворачивается и выдергивает плаг изо рта Чонгука, слегка царапая острым кончиком нёбо раба. - Ау! - не сознательно выдает Чонгук. - Я ещё не разрешал тебе разговаривать! - снова злится Чимин, но так очевидно наигранно, что Чонгуку ничего не остаётся как снова улыбнуться. Вообще Чонгук значительно сильнее Чимина, поэтому ему не составляет особого труда развести концы кольца, к которому прикованы его руки, и заключить не успевшего спрыгнуть с кровати Чимина в объятия. Плаг, хорошо покрытый слюной, непроизвольно выпадает из руки Чимина на простынь. - Ты, пожалуй, немного разыгрался, - спокойно шепотом проговаривает Чонгук. - Ну, ничего, я "остужу" твой пыл. - Посмотрим, как у тебя этого получится, - шипит Чимин, сдерживаемый младшим. Без лишних слов, очевидно совершенно не действующих на раздухарившегося старшего, Чонгук расцепляет кольцо из своих рук, берет плаг, ещё раз облизывает его. А Чимин уже плывёт. Безнадежно. Ему достаточно одних объятий, а он чувствует, что делает младший. Чувствует, как, подобно карточному домику, разваливается так старательно продуманный образ "верхнего". Чувствует, как сгорает от нетерпения, потому что он очень сильно скучал по этим крепким объятиям, по тяжёлому дыханию, - по Чонгуку. Плаг безошибочно отправлен по назначению. Чимин слегка морщится, но оба знают, по-другому нельзя. Чонгук начинает оглаживать спину старшего, отвлекая от дискомфорта. Чимин утыкается носом куда-то за ухо младшего, прижимаясь, как можно ближе к родному телу. Через пару минут, когда Чимина перестает колотить мелкая дрожь, как если бы он сильно замёрз, он привыкает и расслабляется, размякая в руках младшего. Тот прекрасно понимает знак, легко подхватывая ноги Чимина под коленями, и перекладывает старшего рядом с собой на подушки. Такой Чимин, тихий, закрывший глаза и полностью расслабленный, слегка пугает Чона, этот вид заставляет думать, жив ли вообще Чимин. Его дыхание сейчас не просто мерное, почти поверхностное. Чонгук спешно возвращает на место пододеяльник, укрывая им обоих, осторожно наклоняется и впервые за вечер целует старшего. Мягко и нежно. После поцелуя Чимин открывает глаза, чуть отстраняется и произносит: - Люблю. Хочу. - Очень... - вторит ему младший, уже ведя ладонью по хорошо изученному телу. Пять пальцев начинают с подбородка, за тем шея, обязательно обвести ключицу, задержаться на ямочке между ней и второй, Чонгук медленно выводит узоры на коже Чимина, заставляя того заводиться все сильнее и сильнее. Затем слегка ёрзать, меняя положение плага, чем растягивая проход. А рука Чонгука все продолжает скользить куда-то вниз: будто спускаясь по лестнице, пересчитать рёбра, поиграть с бусиной соска и вернуться к чувствительной коже на шее. Но это ещё не всё: пальцы начинают медленно "шагать" примерно от солнечного сплетения к пупку, останавливаясь перед резинкой пижамных штанов "в нерешительности". А Чимин уже снова сминает пододеяльник между пальцев от нетерпения. - Да... - выдыхает напряжённо зажмурившийся старший. И рука Чонгука без дальнейших колебаний ныряет внутрь, принимаясь за работу. Пальцы значительно холоднее кожи Чимина, от чего тот слегка подрагивает, но больше не жмурится. Член благодарно набухает, стоит к нему просто прикоснуться. Однако же Чонгук не намерен заканчивать "толком не начавши". Он медленно водит рукой вниз-вверх, почти не наращивая темпа. Чимин изо всех оставшихся сил пытается ему подмахивать бедрами, но выходит из рук вон плохо, ибо плаг крайне это затрудняет. Так и не получив желаемого, Чимин рывком распахивает глаза, когда чувствует, что рука Чонгука покидает свой "пост". - Я тоже хочу... - очень непосредственно выдает Чонгук. Только сейчас Чимин вспоминает про кольцо, поспешно взбираясь младшему на грудь. Чонгуку тяжело. Нет, Чимин для своих габаритов очень лёгкий, настолько, что его можно носить на руках или плечах, почти не обращая на это внимания, но когда он сидит на груди, дышать всё-таки "трудновато". Да и стояк уже каменный давно, поэтому слегка пульсирует и оттого немного ноет. Чимин аккуратно прокатывает кольцо к головке, но из-за пересохшей кожи до конца оно сразу не поддается. Чимину приходится развернуться на месте, открывая такой вид Чонгуку, что ладони младшего буквально сами ложатся на ягодицы старшего, начиная их разминать. Это слегка похоже на позу шестьдесят девять, но приятно сейчас обоим. Чонгук откровенно кайфует и от мягких губ Чимина, и от возможности размять эти чертовски упругие булочки. Старший мычит от удовольствия, с усердием занимаясь минетом. Кольцо наконец покоряется. Но Чонгук не готов сразу отпустить Чимина, продолжая надавливать на спину того, заставляя снова и снова того наклоняться, вбирая в себя плоти по самое горло. Лишь полностью спуская старшему в рот, Чон выпускает Чимина из своей стальной хватки. Собственно, это единственное что спасает чистоту постели от рвотных позывов Чимина. Он выпрямляется, продолжая кашлять, подавившись спермой младшего, а затем обессиленно падает куда-то рядом с тем в подушки. Чонгук вяло поворачивается на бок, неохотно вынимая плаг из старшего. Тот звучно выдыхает, буквально взрываясь семенем. - Доволен? - осоловело спрашивает Чонгук со своей стороны кровати. - Ага, - на пороге слышимости выдавливает Чимин, - теперь хочу попробовать с качелями. - А тебя от "сладкого" не разорвёт? - изгибает бровь младший, на что Чимин просто целует того в губы и мирно засыпает.