Обыденность

У Тимоти крошки возле уголка рта. Снова. Как можно есть так неаккуратно? Хотя, разумеется, можно, если ты не смотришь на еду и уже битый час тыкаешь своей коричной улиткой мимо рта. Тодду казалось, он может глядеть на это вечно, так и не решив, умиляет его сие действо или раздражает. Бледные пальцы бегают по клавиатуре, ладонь устало скользит по мышке, экран на пониженной яркости третирует воспаленные глаза, сгорбленная спина обнажает позвонки, видные даже сквозь домашнюю майку с выцветшими «Led Zeppelin». Какая привычная картина. Джейсон лениво потягивается – футболка задирается на животе, обнажая беспорядочно отросшую полоску рыжеватых волос и тонкую белую линию шрама – после чего подтягивает пачку Мальборо, которую Тим всегда исправно покупает на случай, если мужчина останется на ночь, чиркает спичкой и закуривает. В этой квартире все зажигалки норовили мистическим образом исчезать, хоть сам Дрейк клялся, что в пропажах вины его нет. – Нет. – маленький засранец вновь опережает его мысли. И вновь отвечает на незаданный вопрос. – Что, «нет»? – голос Тодда прозвучал внезапно хрипло и обиженно, вместо того, чтобы быть насмешливым. – Сразу все "нет". Нет, я не оторвусь от работы, нет, я не стану есть "по-человечески", как ты это называешь, нет, мы не займемся сексом. Я знаю твои мысли лучше тебя самого. И открой форточку. – И это пиздец как пугает. Сам открой, – довольно искренне отзывается Джейсон, туша сигарету в банку из под какого-то дешевого кофе и подавляя чудовищный зевок. Серый кот запрыгивает на его грудь и топчется на ней, явно намереваясь устроиться здесь надолго. – Еще скажи, – булькает Тимоти в чашку паршивого растворимого кофе, – что тебе необходимо личное пространство в собственном мозгу. Я не виноват, что ты настолько предсказуем. Форточку Дрейк ожидаемо не открывает, предпочитая дышать никотином и оставаясь очаровательным в своем пассивном курении. Впрочем, его любовник знает, что тот вполне способен дымить самостоятельно, просто в одиночестве, находя этот процесс преступным и оттого бунтарским, интимным. – Ты так усердно нарываешься, но я так и не понял на что, птенчик – на еблю или чтобы я тебе въебал, – лениво отвечает мужчина, поглаживая кота, который чрезвычайно нагло выпускал когти каждый раз, когда рука Джейсона останавливалась. – Может быть и на второе, у меня так много работы, которую я должен закончить за эту ночь, что я сам себе, пожалуй, всеку для концентрации. Тим пытается зевнуть и отпить из чашки одновременно. Джейсон пытается не рассмеяться. – Не всечешь, ты слишком неженка для такого. Тим замолкает. Говорить такие вещи Дрейку опасно – сколько бы тот не выкаблучивался, но азартную душонку, падкую на "слабо" не пропьешь, это Тодд знал по себе. Но все равно удивленно вскинул брови, когда услышал шлепок. Сонный юноша поворачивается к нему на компьютерном кресле с алеющей на болезненно-сероватой коже отметиной от ладони и видом победителя. – Иди спать и прекрати сходить с ума, – без особой надежды на успех закатывает глаза Джейсон. Кот ретировался, решив, что драть любимый, а точнее единственный хозяйский диван куда интереснее, чем быть свидетелем этого мракобесия. Вот если человеки решат заняться сексом, то другое дело, а так… – Пойду-ка лучше наверну горошка из банки, – пространным голосом заявляет Дрейк в ответ. – Боже. – Ты со мной или нет? – Блять, – сдается Тодд. С кем еще он ест по ночам горошек из банки прямо у открытого холодильника? Босиком. Они жрали этот чертов горошек, когда не могли дождаться пиццы, после секса или вот так, как сейчас. Иногда он заменялся белой фасолью в томате или кукурузой, но ему все еще безоговорочно было отдано место лидера. Тим запивает горошек колой. Когда-нибудь сахар на пару с кофеином определенно придут по его душу. Джейсон решает заварить себе чай. Тим ждет его, сидя на подоконнике и покачивая худой ногой. Пока чайник вскипает, мужчина тискает его костлявые коленки, поддевает зубами кожу на шее и срывает с бледных губ нервный вздох. Юноша же нежится в его руках, грея замерзшие ладони под его футболкой, а холодный нос в ямочке между ключицами. Затем они возвращаются на свои места. Джейсон как всегда ждет мальчишку до последнего, но засыпает. А тот, не изменяя традиции, ближе к утру заползает под одеяло, устраивая голову на плече Тодда, который целует и сжимает его сквозь сон, и щекоча волосами его нос и губы. Все это было привычно. Скучно. И, наверное, оттого так хорошо.