"I'm gonna live my life like it's my last damn night! Well I'm five seconds closer to living six feet deep, There's seven steps to Heaven, but that stairway is just to skip Oh, my my everybody dies, but you know that I don't want to"
Elle King - Last Damn Night
Осознание содеянного неизбежно приходит на следующий день после сна в какой-никакой кровати и плотного завтрака. Ада настойчиво убеждает, что так они хотя бы оттянут время для передышки, необходимой Хадсон. Джой сомневается, но отступать уже нельзя. Когда Драбмен, выкрутив радио на максимум и высунув локоть из окна, везет Помощницу к местному отелю, Шоу по-настоящему знобит. Джой не знает, что нужно наплести группке сопротивления, чтобы ее не застали с одним из Вестников. В шесть, мать его, вечера. Но, кажется, у Аделаиды изначально был блестящий план. Она подмигивает Джой, когда выходит из машины и направляется к старшему на посту. Помощница слышит обрывки высокопарных фраз о том, что тут будет довольно важная встреча, решается судьба округа и почему бы вам, ребяткам, не посидеть в служебных помещениях. Изумительно, но видя Джой на переднем сидении сияющего, отполированного синего пикапа, Старший соглашается. Драбмен рассказывает что-то о своих любовных приключениях в этом отеле, когда они поднимаются на третий этаж. Пыльно. Пару раз они слышат странные скрипы и подвывания ветра, хотя на улице явно штиль. — Дорогуша, не пугайся. Это местный призрак, туристическая достопримечательность, считай. На третьем этаже его не слышно, не беспокойся. Джой глупо хихикает. Все это похоже на абсурд. Секта, призраки, блажь, Джон. Самый настоящий бред. Может, это все сон? А она все еще в старших классах, просто накурилась травки и пошла мирно спать, а ее собственное подсознание генерирует сюжет из того, что она видела по телику. Аделаида скептически оглядывает комнату. На кровати сальное клетчатое постельное с засохшей лужицей крови посередине. Окна заколочены, только дверка на небольшой балкон открыта, а на полу валяется чья-то смятая одежда, тоже в крови. Видимо, это был лучший номер, потому что на этаже с ним маленькая персональная прачечная. Там они находят свежее постельное белье, теперь в зеленую клетку, и, когда Ада отправляется его менять, Джой обращает внимание на неприметную записочку, лежащую у стиральной машинки. Бумага смятая, грязная, кое-какие буквы не разобрать. На нее будто чашки ставили. Там про прошлую Веру, несчастную Селену с золотистыми волосами. Помощница вздыхает и прячет записку в задний карман брюк. Слишком сложно тут все для просто сна. — Дорогая, иди сюда! Драбмен постаралась на славу. Комнатка выглядит гораздо уютнее без грязных шмоток и пыли на полу. Ада даже зеркало протерла. — Спасибо... — Повеселись! Если что, кричи. Я в подсобке. Беззаботная женщина подмигивает и уходит. Джой остается совсем одна. Она бесцельно слоняется по этажу, выходит на балкон напротив своей комнаты. Оттуда через озеро видно недавно освобожденную Юдолю Страданий. А еще видно церковный пикап, приближающийся к отелю. Джон за рулем, и он один. И ему отнюдь не боязно, что его убьют. Идиотская, пагубная самонадеянность. Он видит ее через лобовое стекло и кивает. Джой же рассеянно озирается и неуверенно отходит от потрепанных деревянных перил. Идет в комнату, садится на кровать спиной к двери. — О чем ты хотела поговорить, Помощница? Шоу поворачивает голову. Видит его краем глаза, но этого достаточно, чтобы узреть его самодовольную физиономию. — О том, что произошло... Между нами. — А что произошло между нами? Джой чувствует себя откровенно глупо. Сейчас под боком не было Драбмен, чтобы подсказать слова. — У вас так принято — спать со всеми, кого видишь? Это типа “либо ты трахаешься с Джоном Сидом, либо платишь налоги”? Джон опирается плечом о дверной косяк и выдает полный самоудовлетворения смешок. Джой все же оборачивается, окидывает его взглядом с ног до головы. Заостряет внимание на синем плаще с самолетиками, замирает на пару секунд и смаргивает. — Нравится? У меня есть такой же с лого культа. — Да, нравится. Инквизитор подходит ближе, кидает плащ на кровать, опирается руками о железное, немного заржавелое, изножье. Помощница неосознанно отодвигается, практически садится на подушку. Она ощущает какой-то непонятный страх перед ним, как будто бы он один, без своих прихвостней, на что-то способен. — Так ты планируешь молчать и держать меня тут всю ночь? У меня есть масса дел, Помощница. Могу, конечно, забрать тебя с собой и обсудить все по дороге, но, боюсь, ты уже рассадила своих крыс по углам. С его лица, кажется, никогда не сходит эта самодовольная полуулыбка. Джой это раздражает. Он выглядит так, будто уже вышел победителем. Будто его старший брат жив, Вера собрала себе целую армию ангелов, а Джозеф прав. Нет! Она подползает ближе, кладет свои руки на его и впивается в кожу ногтями, надавливает всем весом. — Нет, конечно же нет, Джон, — Шоу смакует его имя на языке, специально растягивает. Смотрит прямо в глаза, надеясь увидеть хоть какой-то отголосок боли, приносимой ее пальцами, но видит только самоуверенность. — Я же задала вопрос, только вот ты его игнорируешь. — Все, что я делаю — во благо Проекта. Не более того. — А история про Ким и ее ребенка? — Это тебе Ник жаловался? Спроси у Ким, вы же общаетесь. Джон без видимого усилия скидывает ее руки со своих, толкает на кровать, сам, огибая изножье, нависает над ней. Старая кровать отвратительно поскрипывает от каждого движения, и Джой жмурится. Но ей не страшно. Она ощущает свою полную неприкосновенность. Он не может убить или ранить ее, когда внизу Ада и пара ребят из сопротивления. Джон оттягивает горловину ее майки ниже, цокает языком и рассматривает тату. Наклоняется, облизывает кожу, оставляя влажный след. Шоу не открывает глаза, только дыхание учащается. Ощущение хаотичных поцелуев на коже, холодок и мурашки от снятия майки. — Зачем ты сбежала, птичка, м? Тебе у нас не понравилось? Джой протягивает руки к атласной рубашке Инквизитора. Скользит ладонями по плечам, проводит подушечками пальцев по оставленным ранее затяжкам, опускается к пуговицам, перекатывает одну между большим и указательным пальцем, а после расстегивает. Джон расставляет руки по обе стороны от ее головы, насмешливо рассматривает. Настолько насмешливо, что Шоу не выдерживает. С каких пор какой-то ничего не добившийся, кроме славы фанатика, парень считает, что он может смотреть на нее так? Она не какая-то овечка на заклание, не агнец, как называет ее Отец. Джой цепляется за края его рубашки, дергает так, что последние пару пуговиц отлетают на холодный пол. Инквизитор сам скидывает с себя рубашку, даже не обратив внимания на ее маленький бунт. Видимо, и атласных рубашек у него масса. Он касается ее шеи, но не сжимает, прямо как в ее первом сне с его участием, только слабо надавливает, наклоняется к ее уху. — Ты вернешься к нам. И ты все поймешь. Я знаю это, Джой, не противься. Помощница не видит альтернативы, кроме как заткнуть его губы поцелуем, искусать их, отвлечь от этих мыслей. Джон сжимает руку на шее чуть сильнее, но не отстраняется, дает Джой почувствовать призрачный контроль над ситуацией. Инквизитор старательно оставляет на самых видных местах алеющие метки. Знает, что вскоре ей придется отправиться к Шерифу, показаться, что Датч давно не подключался, ведь все прекрасно слышал. От мысли о Датче Шоу становится даже стыдно. Они все слушают рации друг друга. Но сухие губы Джона заставляют забыться. Джинсы уже давно где-то на пыльном полу. В нем ощущается испорченность. Всегда ощущалась, с первой встречи. И еще то, что они с Джой из одной касты. Помощница слышала, что он был богат и знаменит... В прошлой жизни. У его губ вкус табака, у его глаз цвет реки, полной блажи, в которой он топит людей, от его пальцев ощущение, как от обратной стороны лезвия самого острого ножа. И Шоу наконец-то признается себе, что ей это нравится. Это ведь так опасно и красиво. И на этот раз Джон заставляет ее сказать “да”. После “искупления” голова Инквизитора лежит у Джой на груди, и она, высвободив руки, прикладывает холодные ладони к щекам, пытаясь унять жар. Безумно стыдно за скрипучую кровать. Борода щекочет между грудей, когда Инквизитор вновь опускается к татуировке, и Джой издает легкий смешок. Он поднимает голову, почти без ухмылки смотрит на нее. — Я хочу набить тебе еще одну. Ты позволишь? — Ты спрашиваешь позволения? И у тебя все нужное с собой? — Да. — А что ты мне набьешь? — Цветок.