***
Первой, кого увидела Эмма следующим утром (не считая медицинской сестры, — не той, что возила ее на анализы, но такой же смурной и неразговорчивой, — разбудившей ее спозаранку и заставившей проглотить горсть таблеток), была Мэри Маргарет. Она пришла еще до завтрака и сначала робко заглядывала в палату с той стороны стеклянной двери, а затем, по-видимому, решив, что опасности нет, тихонько проскользнула внутрь. — Доброе утро, — улыбнулась она Эмме и еще раз огляделась по сторонам, будто высматривая что-то. — А мэр Миллс здесь? — Свон показалось, что в голосе учительницы был страх. Это почему-то одновременно повеселило и опечалило Эмму, — сама мысль, что лишь одно упоминание имени Реджины наводит ужас на простых смертных. Возможно, люди, сами того не ведая, чувствовали ее силу, не разбуженную, мирно спящую по сей день мощь, — все-таки в жилах Миллс текла ведьминская кровь. — Утречко, — отозвалась Свон. — Не-а, Реджина позже зайдет, обещала заскочить вместе с Генри после обеда. — Ох, ну, ладно, — Мэри Маргарет, по-видимому, успокоилась, хотя Эмма видела, что ее терзает любопытство. Вероятно, для сторибруковцев это было в новинку, — чтобы кто-то вот так запросто фамильярничал, называя строгого мэра по имени. Особенно если это делала какая-то заезжая гостья, два месяца провалявшаяся в коме, и о которой до вчерашнего дня они ровным счетом ничего не знали. Однако все вопросы, мучившие учительницу, так и остались невысказанными. Может быть, она решила, что связываться с той, кто на короткой ноге с мэром — себе дороже, или просто сочла расспросы неуместными. Как бы то ни было, она переключила внимание и занялась своими привычными (как поняла Свон) делами: подошла к кровати Нолана, хмуря брови, проверила показатели на мониторах, — без изменений, — поправила ему одеяло, провела пальцем по тумбочке, посмотрела на него, — нет ли пыли, — а потом вздохнула и опустилась в кресло рядом. — Твой парень? — спросила Эмма, а потом, встретив непонимающий взгляд учительницы, кивнула на Дэвида. Щеки Мэри Маргарет тут же вспыхнули: — Нет! Что вы, — запротестовала она. — Не парень. Мы вообще... не знакомы. Я даже не знаю, как его зовут. Его тоже мэр Миллс нашла, в лесу, без сознания... и без документов. — О, — сказала Эмма. — Я просто подумала... Ну, ты ему читала, и вообще, приходишь в свое свободное время, навещаешь, заботишься о нем... — А вас вот мэр Миллс навещает, — кинулась защищаться учительница, — хотя свободного времени у нее явно меньше, чем у меня. А она... вон, сколько всего сделала, — и Мэри Маргарет неопределенно махнула рукой. — Что сделала? — не поняла Свон. — Ну, — неуверенно начала Бланшар, — с тех пор, как вас положили в эту палату, здешний интерьер... претерпел изменения. — Это какие, например? — Например, — учительница кивнула на темно-бордовые шторы, — завесили стены. Они же, как и дверь, абсолютно прозрачные. Но мэр Миллс посчитала, что это неэтично и против прав человека, ведь пациенты в коме — совершенно беззащитные, а кто угодно мог спокойно наблюдать через стекло, что делается в палате, вот и... — она пожала плечами, как бы говоря: «Результат перед вами». — А что еще изменилось? — спросила Эмма после небольшой паузы, когда поняла, что продолжения не последует. — Не знаю даже, — Бланшар задумалась. — Все изменилось. Выкинули старый фикус, который стоял в углу, а вместо него, — она указала на подоконник, — вон, орхидеи поставили. Лампочки в люстре заменили, старые светили слишком тускло... Так что ничего особенного нет в том, что я тоже присматриваю за кем-то. И вообще, я — волонтер, и забочусь обо всех пациентах. Просто он... — она помедлила, а потом продолжила с тоской в голосе: — Он тут появился еще до вас, и до сих пор мы не знаем, кто он такой. Никто не искал его, никто не спрашивал о нем. Разве это не печально? Эмма кивнула: — Очень. И поэтому ты здесь? Не хочешь, чтобы ему было одиноко? — Я знаю, что это звучит глупо, — тихо сказала Мэри Маргарет. — Вы, наверное, считаете меня круглой дурой. Но мне кажется... По-моему, он слышит меня. Особенно, когда я ему читаю. Я просто чувствую, как между нами зарождается что-то... какая-то связь, понимаете? — она взглянула на Эмму и болезненно улыбнулась. — Вообще-то, прекрасно понимаю, — тихо ответила Свон. У нее сердце сжималось от всей этой ситуации. Если все, что случилось за последние дни, не было лишь галлюцинациями, странным сном, явившимся Эмме, пока ее сознание блуждало где-то отдельно от тела, значит... Значит, Джон Доу, что лежит в одной с ней палате, — это Дэвид Нолан, женатый и недоступный, и впереди что у него, что у Мэри Маргарет, так трогательно заботящейся о незнакомом ей человеке, одни страдания и боль. С другой стороны, если город под проклятьем, а Эмма — Спаситель, то вскоре чары будут разрушены, и у Бланшар и Нолана появится шанс на счастье. Вот только... Вот только Спасителю придется умереть. Что ж, чему быть — того не миновать. Эмма нисколько не жалела о принятых решениях, и не собиралась отступать. Если есть проклятье, — она его разрушит, спасет Реджину, подарит всему городу их долго и счастливо, а потом... Потом можно и умирать. Свон лишь только надеялась, что перед тем, как пророчество о ее гибели исполнится, ей удастся хоть ненадолго, хоть на миг, тоже стать счастливой. Что значило: узнать, каково это — быть любимой Реджиной. И тут ей в голову пришла замечательная идея. — Мэри Маргарет, — позвала Эмма. — Ты знаешь мистера Голда? Та испуганно на нее воззрилась: — Да кто ж его не знает. Он же... — Да-да, владелец города, я в курсе, — нетерпеливо перебила ее Свон. — Можешь заглянуть к нему в лавку и передать кое-какое сообщение? Скажи, что Спаситель в Сторибруке.***
Она все идеально рассчитала. Кто, как не Голд, сможет расставить все по своим местам? Это было просто как дважды два. Нет, даже проще. Ведь если вся эта заварушка со Спасителем, ведьмами и проклятьем — лишь выдумка ее воспаленного сознания, то сообщение, что передаст ростовщику Мэри Маргарет (которую, кстати говоря, было не так-то просто уговорить на подобную авантюру: она краснела, бледнела, заикалась и отнекивалась, но Эмме все же удалось убедить учительницу, прибегнув к совсем уж нечестному методу — она пообещала, что поговорит с Реджиной об увеличении бюджета, выделяемого городом школе), — так вот, сообщение это не скажет Голду абсолютно ничего. А если это все же правда... Что ж, в таком случае, и Эмма в этом не сомневалась, — ростовщик примчится в больницу на всех парах. И она еще раз — так, на всякий случай — спросит его о пророчестве, Спасителе и его неотвратимой гибели. Так оно и случилось.***
Эмма едва успела закончить свой завтрак, как в палату, опираясь на знакомую трость и припадая на одну ногу, вошел Голд. Она даже не сразу узнала в этом хоть и пожилом, но еще довольно бодром человеке, того самого старика из будущего, с которым имела честь быть знакомой. — Вы кто такая? — взял он прямо с порога быка за рога. — И тебе здравствуй, Голд, — она улыбнулась. — Меня зовут Эмма Свон, хотя прямо сейчас это имя ни о чем тебе не говорит. Но в будущем, где мы познакомились, ты хорошо его знал... нет-нет-нет, — она протестующе замахала левой рукой. — Не перебивай меня сейчас, пожалуйста. Охрану и бригаду психиатрической помощи сможешь вызвать позднее. Так вот. В будущем ты понял, кто я такая, и рассказал мне презабавнейшую историю о потомственных ведьмах, юной девушке, у которой ты обманом забрал первенца, а потом разрушил ее помолвку, о жестоком возмездии, которое тебя настигло, о дочери, что не знает о твоем существовании, считая отцом совершенно другого человека, о темном проклятье, о Спасителе и Королеве, — Эмма перевела дух и продолжила, не давая опешившему ростовщику вставить и слово: — Ты рассказал мне все это и попросил спасти свою дочь. Вот только выполнить твою просьбу мне мешало одно маленькое препятствие: Реджина уже была мертва. Она умерла в тот день, когда мне исполнилось двадцать восемь, — разбилась на машине, пытаясь выехать из Сторибрука. И я думала, что все кончено, но внезапно, — Свон обвела здоровой рукой помещение, — я оказалась здесь. И прямо сейчас мне надо знать две вещи. Первое: не сошла ли я с ума, и не привиделось ли мне все произошедшее в каком-то диком коматозном сне? Хотя, подозреваю, твое появление в больнице после переданного Мэри Маргарет сообщения — лучший ответ на этот вопрос. А второе, что я хочу от тебя услышать: что конкретно сказала Кора о падении проклятья? Ты поведал мне о пророчестве, в котором Спасителя ждет неминуемая гибель, едва чары рассеются. И теперь я хочу знать детали. Было бы неплохо иметь представление о том, что меня ждет... Но только давай быстрее, без этих твоих: «Выпьем чаю?», поскольку времени у нас нет, сюда вот-вот явится Реджина, и, кто знает, в какой момент я сделаю ее счастливой настолько, чтобы это покончило с проклятьем. Эмма замолчала и выжидающе посмотрела на Голда. — Простите, — он откашлялся, — мисс Свон, верно? Если не возражаете, мне нужно присесть, — и мужчина буквально упал в кожаное кресло у ее кровати. — Так, а теперь, пожалуйста, поподробнее о том, как именно погибла моя дочь, и что я наболтал вам о смерти Спасителя.