***
Следующим утром Эмма отправилась исследовать город. Она не знала, с чего ей начать, и что именно она ищет, но понимала, что не может уехать из Сторибрука, не разобравшись во всей этой чертовщине. — Ты остаешься в городе? — удивилась Руби, когда около девяти утра Эмма спустилась вниз, заказала кофе и медвежий коготь, и попросила женщину не выписывать ее из номера. — Да, хочу здесь немного осмотреться. — Типа достопримечательности посетить? — Что-то вроде того, — Эмма пожала плечами. — Что ж, удачи в этом, — хмыкнула Руби. — Могу дать несколько советов. Начни с городской площади, там есть башня с часами, которые уже вечность стоят на месте. Это наша главная достопримечательность. И последняя. Потом возвращайся, и я накормлю тебя по-настоящему, — и она скривилась, недвусмысленно косясь на Эмму, откусывающую приличный кусок от пирожного. — Что? — спросила та с набитым ртом, стирая рукавом крошки, прилипшие к щеке. — Чем тебе мой завтрак не угодил? Руби рассмеялась и покачала головой: — Не понимаю, как вы с Реджиной умудрились подружиться и не поубивать друг друга. Эмма помрачнела, но потом все-таки улыбнулась, вспоминая их первые письма: — Ну, стоит признать, у нас было кое-какое недопонимание поначалу. — Могу себе представить.***
По совету Руби она начала с городской площади. Погода по-прежнему не радовала, и Эмма мерзла в своей наглухо застегнутой куртке. Она медленно шла по улице, ради развлечения пиная ногой мелкий камушек. Он откатывался на несколько метров вперед с характерным звуком, а потом Эмма настигала его и снова поддевала носком ботинка, поднимая вверх клубы пыли. Город будто вымер. Если вчера она еще встречала на тротуарах редких прохожих, а по дорогам проезжал один-другой автомобиль, то сейчас Сторибрук больше всего напоминал декорации для какого-нибудь фильма про постапокалиптический мир. Ни души кругом. Видимо, по воскресеньям горожане обычно сидят дома, — догадалась Эмма. Все-таки эта версия Сторибрука не шла ни в какое сравнение с тем уютным городом, что описывала ей Реджина. Наконец Эмма вышла к площади и тут же задрожала. Теперь, оказавшись на открытом пространстве, она была совсем беззащитна против порывов ледяного, пронизывающего до самых костей ветра. Но Свон не собиралась сдаваться из-за какого-то там холода и упрямо игнорировала собственную дрожь. Вместо этого, сложив руки на груди, она пристально рассматривала застывшие часы на башне. — Восемь пятнадцать, значит, — сказала она, хмурясь. — Знать бы, есть ли в этом какой-то смысл. — Смысл есть во всем, дорогуша, — раздался чей-то голос из-за спины. — Разгадать его — вот задачка, которая не каждому по зубам. Она обернулась и уставилась на дряхлого старика, который стоял чуть поодаль, обеими руками оперевшись на трость, и смотрел куда-то вдаль. — Простите, а вы кто? — поинтересовалась Эмма, с любопытством и каплей неприязни осматривая старца. — А что, я не представился? Где же мои манеры, — он развернулся и впервые взглянул на девушку своими пронзительными серо-голубыми глазами. Взгляд его был въедливым, цепким и немного насмешливым, и под этим взглядом Свон невольно поежилась. — Мистер Голд, — между тем продолжил старик, протягивая Эмме тонкую ладонь, обтянутую кожаной перчаткой, — владелец этого города. — Эмма Свон, — пожала она предложенную руку. — Эмма, значит, — ей показалось, что в его глазах на мгновение блеснула искра узнавания. — Вы здесь проездом или планируете задержаться? — Планирую задержаться, — с вызовом ответила девушка и на всякий случай вскинула подбородок. Но Голд только улыбнулся, — если, конечно, гримасу, исказившую его лицо, можно было назвать улыбкой. — Ну что ж, добро пожаловать в Сторибрук, Эмма, — сказал он, а затем развернулся и, прихрамывая, медленно поплелся восвояси. — Кстати, в здании работает публичная библиотека! — крикнул старик, не оборачиваясь, когда отошел уже на приличное расстояние. — Советую присмотреться к номерам секций! — и захромал себе дальше. Эмма проводила его взглядом. Чертовски странный городишко.***
— Библиотека, значит, — вздохнула она, с силой дергая тяжелую дверь. Та никак не хотела поддаваться. Тем не менее, расписание, приклеенное скотчем к дверной обивке, сообщало, что по воскресеньям библиотека открыта до пятнадцати часов. Эмма услышала, как по ту сторону от двери зацокали чьи-то каблучки, а потом раздался женский голос: — Секундочку, я сейчас, — и дверь наконец-то распахнулась, являя взору Свон запыхавшуюся миниатюрную женщину около шестидесяти. — Иногда заедает, — улыбнулась она, а потом пробежалась глазами по посетительнице, и улыбка стала еще шире. — А вы, наверное, наша гостья, о которой все вокруг говорят? — Эмма Свон, — кивнула девушка, протягивая ладонь, и вернула библиотекарше улыбку. — Белль Френч, — они обменялись рукопожатием. — Так к вам и правда нечасто заезжают туристы? — поинтересовалась Эмма, следуя за Белль вглубь библиотеки. — Что вы, — отмахнулась женщина, присаживаясь за стойку, — я здесь всю жизнь прожила, но гостей не припомню. — Неужели ни одного нового лица за все годы? Белль задумалась: — Наверняка бывало, что добирались и до Сторибрука туристы или какие-нибудь заблудшие души, но я их не встречала. Думаю, они уезжали сразу же, как понимали, что ловить у нас в городе нечего. Да вы и сами видите, тут на весь Сторибрук одна достопримечательность — башня с часами. Довольно скудно, правда? — и она снова добродушно улыбнулась Эмме. Та кивнула, а затем медленно пошла вдоль стеллажей, пытаясь понять, что она тут вообще делает. «А, все верно. Сумасшедший древний старец посоветовал мне изучить номера секций». — Вы знаете мистера Голда? — спросила Эмма, проводя пальцем по корешку какой-то потрепанной книги. — Да кто же его не знает, — ответила Белль, но голос ее звучал как-то напряженно, — он же владелец города. И к тому же, — добавила она после заминки, — мой бывший муж. — О, — Эмма удивилась, и следующий вопрос застрял у нее в горле. Она-то хотела спросить, не считает ли Белль, что старик немного выжил из ума, но в свете новой информации подобное было бы слегка... неуместно. Так что она промолчала, исподтишка посматривая на Белль. И кто бы мог подумать, что она была женой Голда? Маленькая, изящная, с аккуратным узлом на затылке, в простом, но элегантном платье с длинными рукавами и кружевной тесьмой по подолу, она напоминала Эмме скорее театральную актрису в годах, нежели обычную библиотекаршу из маленького городка. Эта милая, добродушная женщина — и тот неприятный старик? Вместе? «Как Красавица и Чудовище,» — подумалось Эмме. Сторибрук не прекращал ее удивлять. — А почему вы им интересуетесь? Мистером Голдом? — между тем задала Белль резонный вопрос. — Да так, просто встретила его сегодня, — Свон пожала плечами, — вот и решила узнать, что он за человек. Белль ахнула: — Встретили его? Где? Когда? — Да вот буквально пять минут назад, тут, на площади... — Эмма с удивлением смотрела, как женщина подскакивает с места и бежит к окну, чтобы открыть его и высунуть наружу голову. — Я что-то не то сказала? — спросила она, когда слегка побледневшая Белль снова села за библиотечную стойку. Та посмотрела на Эмму так, словно совсем забыла о ее присутствии, а потом все же взяла себя в руки, виновато улыбнулась и покачала головой: — Нет, просто... Мой... — она осеклась, когда с губ чуть не слетело предательское слово «муж». — Мистер Голд уже больше десяти лет не показывается на улицах. Он продолжает работать, принимает посетителей, но... — она покачала головой, а потом прошептала, обращаясь скорее к себе самой, чем к Эмме: — Нет, быть этого не может. Он же никогда не покидает лавку, с тех пор как... — С тех пор как что? — не выдержала Свон, когда пауза затянулась. Она понимала, что ведет себя грубо, но ничего не могла поделать с раздирающим ее любопытством. А может, тут было что-то еще, — может быть, она надеялась найти какую-нибудь ниточку, что привела бы Эмму к разгадке проклятого города. — С тех пор как до нас дошли вести о смерти его давно потерянного сына, — тихо пояснила Белль. — Мне жаль. Он... — Эмма замялась, — он был... ну, ваш общий? — Бэлфайер? Нет-нет, что вы... Он появился на свет задолго до нашей встречи. И даже пропал еще до нашего знакомства. Я не знала его, но мой муж... Он помнил о сыне каждую минуту каждого дня, — и она уронила лицо в ладони. — Простите, — прошептала Эмма и попятилась, уходя в тень высоких стеллажей, чтобы дать женщине немного времени и личного пространства. История о сыне мистера Голда тронула ее, и она мысленно попросила у старика прощения за то что осуждала и считала сумасшедшим. Если даже и так, то совсем не удивительно: узнать, что сын, потерянный много лет назад, погиб — да от такого каждый свихнется. Она вздохнула и подошла к картотеке. Что там сказал Голд? Присмотреться к номерам секций? Что ж, попытка не пытка. Эмма окинула взглядом громоздкий шкаф с пронумерованными ящиками, но не заметила ничего, что могло бы привлечь ее внимание. Цифры как цифры. От одного до двадцати. Чем это могло ей помочь? Она еще немного потопталась у картотеки, а потом ей в голову пришла идея. — Белль, скажите... У вас нет, случайно, полного списка с пронумерованными секциями? — Конечно, — ответила уже успокоившаяся женщина. — Так намного удобнее работать, чем бегать каждый раз к картотеке, — она выдвинула ящик со своей стороны стойки, порылась в нем, а потом выудила на свет тонкую папку. — Вот, сама составила, — и она улыбнулась. — Вы ищете что-то конкретное? — Пока сама не знаю, — призналась Эмма. — А можно мне... — и она кивнула на папку. — Конечно, держите. Поблагодарив Белль, Эмма уселась за длинный стол в читальном зале и открыла документ, принявшись водить пальцем по номерам. Она понятия не имела, что ищет, но надеялась, что ее усилия не совсем напрасны. Что-то же должно было здесь быть! Или старик и правда сумасшедший, и она попросту тратит время. Внезапно что-то привлекло внимание Эммы, и в голове как будто лампочка зажглась. Но, хотя подсознание уже вовсю вопило хозяйке, что она наткнулась на нечто важное, сама Свон никак не могла сообразить, что такое увидела. А потом до нее дошло. Секция номер восемь, подсекция пятнадцать. Восемь пятнадцать. Смысл есть во всем, дорогуша, — зазвучал у нее в голове голос Голда. — Разгадать его — вот задачка, которая не каждому по зубам.