Последний выстрел любовью

Из соседней комнаты доносился тихий детский плач, больше похожий на всхлипывания. Я быстро подскочила с кровати и осмотрелась. Гарри лежал в той же позе, как и уснул. Я хотела поправить сползшее одеяло, но новая волна плача заставила меня бросить всё и бежать туда. Быстро обойдя тумбу и не заметив тапочки, я споткнулась. Благо, дверь была близко, и упасть мне не удалось. Но хлопок от удара всё же был. Когда я уже потянула ручку, как будто пелена с глаз упала, и я увидела перед собой Гарри. От испуга я отшатнулась. - Ты куда? – парень сонно потирал глаза. - Там ребёнок, - я непонимающе смотрела на него. Там малыш плачет, а он спокоен. - Какой ребёнок, Мила? Сейчас, - он посмотрел на часы, - четыре часа утра, возвращайся в постель. Я стояла, не шевелясь. Гарри смотрел на меня в упор: - Ты от стресса уже во сне ходишь, пошли, - он подтолкнул меня в сторону кровати. Я прислушалась и поняла, что в доме ужасно тихо. Недовольное мычание, похожее на больное, вырвалось из меня, и я легла обратно, уткнувшись в подушку. - Тшш, - Гарри прислонился своей грудью к моей спине и поцеловал в макушку, - всё будет хорошо. Я постаралась быстрее уснуть, тем самым избежать мыслей. - Да, чёрт возьми, успокойтесь оба! - Молчи, сопляк. Из гостиной доносились крики, которые меня и разбудили. Пощупав постель рядом, я никого не нашла. Приоткрыв глаза, я поняла, что чувствую себя ещё хуже, чем у Кевина. Жутчайшая боль в голове, заплаканные глаза, подавленность, чувство вины и злости – это лишь самый короткий перечень того, что я чувствовала. Говорить ни с кем не хотелось. Я села на край кровати и опустила голову. Моральная пустота, что в конце концов может быть хуже? Разве что, ненависть ко всему и вся? В моём случае всё было очень тесно сплетено в один общий «букет». Накинув первый попавшийся халат, я вышла из комнаты и спустилась вниз. Посреди комнаты стояли три мужчины, которые размахивали руками и громко кричали, но, как только они заметили меня, замолчали. Первым подскочил Гарри и жалостливо улыбнулся, не находя слов. Я устало посмотрела на него и, отодвинув, прошла на кухню. На плите меня ждал чай и уже горячий чайник. Я медленно потянула его за ручку и налила кипяток в кружку. Но нормально это сделать не получилось. Я слегка задела чашку, и горячая жидкость ошпарила палец. Кожа вмиг покраснела, руку пронзила боль. Боль, к которой я привыкла. Даже не одёрнув кисть, я просто пялилась на неё. Я хмыкнула и протёрла воду со столешницы, сев за стол. - Почему ты не сказала, чтобы я всё сделал? – Зейн зашёл на кухню и достал аптечку, косясь на мой палец. Я молча перевела взгляд на него и снова вернула на стену. В кухню одновременно вошли папа и Гарри. Они были всклокочены и злы. Парень сел со мной рядом, а отец - напротив, возле Зейна. - Дочка, что случилось? Мы все как на иголках, - он тяжело вздохнул. Молчать. Я хотела молчать в полной тишине. Увернувшись от рук уже своего парня, я вышла и пошла к себе. Слишком много боли за последние два месяца. Всем что-то от меня надо, никто не спрашивает, что хочу я. Первый раз в жизни я опустила руки. Безумно жутко и тяжело. Не успела я сесть на кровать, как зазвонил телефон. Я молча сняла трубку и услышала собеседника. - Привет, ты где? Ты же помнишь, что через полчаса мы должны встретиться в кафе? «Должны», как вы все надоели со своим «должны». - Эй, Мила. У тебя точно всё хорошо? – судя по звукам, Кэти потрясла телефон. - Да ничего не хорошо! Всё в полной жопе, - я перевела дыхание, - идите все к чёрту, понятно?! И не звони мне больше, - я откинула телефон и завернулась в плед. Телефон позвонил только один раз. Я не придала этому значения и просто стучала по матрасу. Не знаю, сколько я так пролежала, но меня никто не трогал. Пока в дверь не позвонили. Отдалённое шуршание пакетов, тихие неразборчивые голоса и шаги, приближающиеся к моей комнате. Я посильней зарылась в одеяло, когда дверь открылась. - Мила, - голос, который я не слышала очень давно. Мягкий и тёплый. Но вылезать мне все равно не хотелось. - К тебе пришли, - Гарри тоже был в комнате. - Оставь нас. С меня стащили одеяло, и подруга села напротив. - Я всё знаю, - она притянула меня к себе и обняла очень крепко, - прости. Мотнув головой, показывая, что она не виновата, я тоже обняла её. - Расскажешь? Я вновь мотнула головой, и повисло молчание. Кэти никогда не позволяла себе, и особенно другим, если была рядом, копаться во мне без разрешения. Хотя очень этого хотела и старалась сделать всё от неё зависящее. - А я Тома недавно видела, - тихий шёпот, улыбающегося человека, - всё такой же. Я выдавила из себя что-то наподобие улыбки, чтобы сделать приятное ей. Говорить по-прежнему не хотелось. - Смотри, - передо мной появилась знакомая коробочка, которую я не видела лет семь точно, - кое-как нашла. Я поджала губы и достала одну шоколадку. - Спасибо, - осипший голос казался не родным. Положив голову на плечо Кэтлин, я откусила кусочек и улыбнулась. Шоколад детства. Нам мамы ещё его покупали. Вспомнив детей, я заревела. Параллельно подметив, что я стала неуравновешенной истеричкой. Тёплые руки опустились на мои плечи. Всхлипывая, я немного успокоилась. Кэти предложила посмотреть какой-то фильм, я согласилась. Правда, за все два часа сорок минут он не вызвал никаких эмоций, но зато я немного отвлеклась. - Ты можешь идти, - сухо сказала я. - Может не надо? - Иди. Девушка нехотя покинула мою комнату, а чуть позже и квартиру, и я спустилась вниз. Где застала картину, которую видела раньше. Сонный Гарри лениво щёлкал пультом, а телевизор невнятно бормотал. Я села рядом, и уткнулась носом в плечо парня. - У меня никогда не будет детей.