призрак прошлого

ты пришёл, чтобы напомнить о чём-то важном. говори громче, громче — я давным-давно разучился слушать. Виктор Лодж — мальчик, чью судьбу в крошечные пылинки стирает случайность. Карты вскрыты — и с плахи летят головы Лоджев, только мальчишку оставляют целёхоньким. Ему некуда податься — бывшие друзья не отвечают на звонки, вообще забывают о существовании заблудшей души, прикрытой рубашкой от Армани. Вик ищет иной мир, в котором в общем-то неплохим детям с родителями везёт больше, а ещё им не так больно, когда их пинком сбрасывают с Олимпа. Мама говорит, что Вик сильный, Вик справится, но каждая сила рано или поздно иссякает — сегодня тот день. Вик отправляется туда, откуда обычно возвращаются обдолбанным и полуживым. Он спотыкается о чужие взгляды, которые методично ощупывают его, не торопясь тянуть руки — опыт подсказывает, что через час-полтора Лодж отдаст им всё, что ещё имеет, за продолжение вечеринки. — Ищешь приключений? Взгляд спокойный, голос холодный, одежда без бренда, дешёвая и будто вовсе украденная, но от парня — на вид не старше Лоджа — веет тем магнетизмом, который плотным токсичным облаком окутывает мошенников и альфонсов. В романтизированном и зыбком мире Вика именно так выглядят продавцы чудес и скупщики душ. — У меня есть деньги, — хрипло отвечает Вик, и незнакомец только усмехается. Усмешка не трогает печальные глаза бродячего пса, которого потрепало в жизни порядочно, и, к счастью, выкинуло на более счастливый и более равнодушный к его персоне берег. — Иди за мной. Они блуждают по лабиринтам, которые могут соперничать с тем, где орудует минотавр. Впрочем, Вик бы нисколько не удивился, если бы обнаружил за следующим поворотом кого-то похожего на чудовище, карающее любопытных. Он следует за своим путеводителем, при виде которого все расступаются — кажется, парень без имени, но с серьёзным прошлым обладает в теневом квартале определённой репутацией. Вик не разбирает дороги и всё думает-думает о родителях и разрушенной жизни, поэтому не замечает, как парень заводит его в какое-то здание. Вик понимает, что что-то не так, когда за спиной щёлкает дверной замок. Квартира больше похожа на конуру, но, кажется, и не в таких местах выживали упорные. — Садись. Лодж настораживается перемене в голосе — на лбу незнакомца пролегает тяжёлая складка задумчивости, голос становится усталым и каким-то глухим, плечи инстинктивно тянут голову к земле. Наваждение рассыпается сигаретным пеплом, и вот уже перед ним не Мефистофель — сверкающий, ухмыляющийся, опасный и сулящий всё за сущую безделицу в виде твоей души, а Фауст — утомлённый постоянным поиском, видевший свет, но так и не разобравший его до конца. — Ты не барыга, верно? — Верно, — подтверждает парень, кивая на один из продавленных стульев. — Решил, Лоджу не стоит оставаться в одиночестве в подобном районе. — Откуда ты знаешь моё имя? — Оттуда же, откуда ты знаешь моё — было время… Покатые плечи и хмурый взгляд — иллюзия исчезает, но появляется нечто новое, другое, что Вик так и не может нащупать в памяти. Он берёт протянутый стакан воды и выпивает залпом — даже если там яд, происходящее не станет более пугающим и странным. — Что ж, спустя столько лет, стоит познакомиться снова… — кивает парень, правильно понимая затруднение Лоджа. — Ллойд Мартин. Вик давится удивлением и может только хрипло просипеть: — Говорили, ты умер. — И такое тоже случалось… Вик вспоминает друга детства, который исчезает, растворяется вдали, как и само детство. Лодж фантазировал, что Ллойд просто остаётся на том берегу, где трава всегда зелёная, а солнце светит только тебе, и лишь в шестнадцать узнаёт, что Хирам Лодж разоряет бывшего партнёра и заставляет его семью кануть в Лету. Тогда Вик, проникаясь философией отца, решает, что это просто проза жизни, но теперь физически не может произнести эту поэзию лжи. — Мне жаль… — Просто сядь. Вик подчиняется — за ним пришёл призрак прошлого Рождества, а в этом положении нет смысла отпираться. Вик холодеет под спокойным взглядом Ллойда — он чувствует, будто каждая погрешность его жизни от самой пустяковой до судьбообразующей сейчас перед Мартином как на ладони. — Сиди и слушай… — Будешь рассказывать мне о жизни? — вырывается у Вика — он не удерживается от горькой усмешки. — Нет, я расскажу тебе о смерти, — спокойно возражает Ллойд, — а ты решишь для себя, что привлекательнее. В полутёмном помещении, где можно ориентироваться только на шёпот, Вик оказывается на исповеди у самой смерти — и только к рассвету станет ясно, что суждено мальчишке, выброшенному за борт судьбой. А сейчас… сейчас стелется ночь под плавный разговор мальчиков с печальными судьбами. твой выбор — твоя жизнь, но позволь мне быть твоей путеводной звездой.