На десерт

Когда выключены камеры, Валя другой. Хитрый, грубый, пошлый, и просто омерзительный тип. Заметили это все, кто провёл с ним за пределами съёмочной площадки хотя бы несколько минут, но страдает от невыносимого конкурента почему-то один только Саша. Впервые Саша встретился с Валентином Коробковым в башне «Меркурий» в Москве, как, собственно, и с остальными участниками. Это был первый съёмочный день шоу, Саша был уверен в себе и решителен, совершенно не подозревая никаких возможных осложнений. Всё прошло просто замечательно и даже лучше, Саша остался абсолютно доволен собой и всем происходящим. Соперники показались ему несерьёзными, он был красивее и обаятельнее каждого из них, и всех вместе взятых. Только Валентин сразу немного напряг — по-мужски симпатичный, молчаливый, в меру спортивный, загадочный. Он выглядел как чёртов секс. И смотрел так, словно только что заставил всех конкурентов отсосать себе с заглотом, а следующая в очереди сама королева Ольга Бузова. И, чёрт возьми, это было опасно. Женщины ведутся на таких. Может, даже охотнее, чем на нежных красавчиков вроде Саши. Правда, переживал по этому поводу Гринёв не долго, понятно стало почти сразу — Бузову зацепил он, не Валя. Коробков заговорил с ним первым, тогда же, перед церемонией изгнания недостойных. — Выпьешь? — Валя улыбался, протягивая Саше бокал красного вина. Он казался приветливым, и Гринёв улыбнулся в ответ. — Спасибо, — приняв напиток, Саша вежливо пригубил. — Волнуешься? — Нет. Я пришёл за женщиной и не собираюсь уходить. А вот ты, одуванчик, наверное, сильно переживаешь? — С чего ты взял? — Саша не смог сдержаться и сорвался в обиженный тон. Почему-то мужчины немного постарше никогда не воспринимают его как равного, и «награждают» снисходительными псевдо-ласковыми прозвищами. Вот, ещё «одуванчик» теперь. Неприятно. — Я ей больше всех понравился, если хочешь знать. Мы танцевали без музыки, а потом я её поцеловал. Ну, как теперь оцениваешь мои шансы на победу? — Предложат деньги — бери. Лучше тебе уйти сегодня, — глаза у Вали плотоядно блеснули, но Саша не заметил этого, он был слишком занят, подбирая более или менее цивилизованные фразы для ответа. — Да что ты… — Я всё сказал, — и ушёл. Как будто в порядке вещей угрожать расправой более удачливому сопернику. Саша, разумеется, не взял деньги. Валя тоже остался. Потом должен был быть коллективный перелёт в Италию, но Гринёв решил ненадолго затаиться. Он хорошо изучил психологию женщин, набить себе значимости никогда лишним не бывает. Бузова уже конкретно подсела на него, а значит расстроится, если не увидит его на следующей встрече. Возможно, единственного, кого хотела бы видеть — не увидит. Но тем сильнее она обрадуется, когда Саша всё же появится. Вцепится в него и больше не захочет отпускать. Да, это всегда срабатывало. Всегда, но не в этот раз. В чём-то Саша просчитался, и добился лишь того, что Оля психовала, и каждое его слово оборачивала против него, постоянно припоминая опоздание, весь мужской коллектив ополчился на него, а Коробков вообще пёр нахрапом, успешно игнорируя все мыслимые нормы субординации. Ах, да, и, бонусом, ещё одно убогое прозвище в копилку. «Джульетта»… Ну, что за грёбаный отстой? Так вот, Валя. Он… Просто планомерно уничтожал Сашу. Каждый день. Точнее, каждую ночь, потому что днём Коробков был слишком занят изображением из себя мужчины, достойного Ольги Бузовой. Милый, скромный, остроумный, ну разве не мечта? Как бы не так. Саша просто не мог поверить, что кто-то может купиться на его дешёвую актёрскую игру, но, похоже, Бузову неспроста постоянно называют глупой. Валентин смог её очаровать. А Саша, по ощущениям, из категории фаворитов плавно перекочевал в аутсайдеры. Это новый для него опыт. Обычно отношения с девушками давались ему легко, конкуренции особо не чувствовалось — Саша априори был лучшим. Так что вся эта ситуация обернулась для Гринёва сильным стрессом, он не привык к такому мощному психологическому давлению со стороны женщины. А тут ещё это… Валя. В отеле Сашу подселили в номер к Валентину, потому что больше никто не захотел добровольно жить с Коробковым, а Саша опоздал. Вот ему и сбагрили этого мутного уголовника. В мыслях Саша его только так и называл — «уголовник». Вслух не решался, конечно, уголовник же всё-таки. А вот сам Валя вслух решался на всё, что взбредёт в его больную голову. И ведь не расскажешь никому — стыдно, что его, Сашу Гринёва, такого всего из себя пикап-мастера, зажимают по углам как несговорчивую проститутку. Саша один раз целовался с парнем, но это было ещё в школе и ему не понравилось. Так что, когда Валя в первый раз обнял его со спины и наглыми ладонями пробрался под рубашку, Гринёв буквально взвился: ужом выскользнул из мускулистых объятий и зашипел в сияющее довольством лицо: — Я не гомик, ясно? Ещё раз прикоснёшься, и я всем расскажу, что… Что… Что гомик — ты! — Конечно, иди пожалуйся большим дяденькам. Пусть защитят маленького Сашу, — Валя гнусно ухмыльнулся и, приблизившись, лизнул Гринёва в уголок рта. Саша отскочил, как ошпаренный, остервенело отирая сразу двумя ладонями непрошенно увлажнённую кожу. — Я тебе сейчас врежу! — Саша почти взвизгнул, и звучало это жалко. Но ему было всё равно, он чувствовал, как страх липкой кляксой расползается внутри грудной клетки. — Ну, давай, — Валя демонстративно подставил щёку под удар. Он доминировал и наслаждался этим. Он видел, что Саша слабее. Саша бить не стал, знал, что сделает только хуже. Почему-то было ощущение, что Валя, если захочет, сможет сломать ему позвоночник одним ударом. Гринёв пересилил себя и произнёс, отведя взгляд в сторону: — Не трогай меня больше, пожалуйста. Пожалуйста. Или я правда врежу. Валя долго смотрел на него, а в глазах танцевали странные смешинки. — Ладно уж, не буду. Просто не смог удержаться, ты пахнешь как девочка. С Олей одним парфюмом пользуетесь? Саша пошёл красными пятнами от злости и унижения, но придумать остроумный ответ не успел — Валентин скрылся за дверью душевой. Своё обещание Коробков не сдержал. Он трогал всё равно. Стоило только Саше на секунду остаться без компании — Валя тут как тут, с наслаждением мнёт Сашин поджарый живот. Поначалу ограничивался достаточно целомудренными прикосновениями, если очень постараться, можно было даже принять их за дружеский массаж. Но — проект близился к развязке, каждый из них мог отправится восвояси едва ли не в любой момент, и прикосновения Коробкова принимали всё более очевидный характер. Он стал прижиматься, не скрываясь, щупать Сашины задницу и член. А Гринёв каждый раз испытывал такой невыразимый ужас от осознания, что у Вали на него встаёт, что не мог заставить себя ни пошевелиться, ни слово сказать. Хуже всего, что Коробков воспринимал это его бездействие как кокетство, мол, делай со мной что хочешь, но я не принимаю в этом участия… Валя хотел зайти дальше, а Саша уже через несколько дней был на грани нервного срыва. Останавливало только то, что Бузова — слишком лакомый кусочек, от такого не отказываются. И Саша всё ещё надеялся, что она выгонит Валю, а Саша останется и выиграет проект, забудет все эти нелепые соревнования, и домогательства после… Неужели звёздная жизнь с Бузовой не стоит того, чтобы потерпеть небольшие неудобства? Ладно, большие. Но всё равно. Вряд ли Валя решится на что-то совсем уж такое. Ну, а то, что член иногда трогает, так то не смертельно. Сашин член десятки девушек до Вали трогали, и ничего, не отвалился же. Так успокаивал себя Гринёв, засыпая перед очередным тяжёлым съёмочным днём. Валя до сих пор не вернулся, подготавливаясь к свиданию с Ольгой, но оно даже к лучшему — Саша хотя бы сможет нормально заснуть и, возможно, даже выспаться впервые за время пребывания в Италии. Наедине с Валей спалось тревожно. А когда тот был в состоянии особенной сексуальной активности, о здоровом сне оставались только воспоминания — Саша всю ночь таращился в темноту, плотно прижавшись задницей к стене и ревностно защищая её от возможных нежелательных проникновений. Вырубился Гринёв неожиданно быстро — выматывающие вечера и бессонные ночи всё-таки взяли своё. Спал Саша как сурок, без тревожных вздрагиваний, как обычно, и без снов. Возможно, даже храпел. А проснулся он ранним утром; даже слишком ранним — ещё не рассвело. И подняться его заставил совсем не будильник… — Пошёл ты! — Саша рванулся изо всех сил и точно упал бы с кровати, если бы Валя не притиснул его спиной к своей груди стальными ручищами. Коробков действительно очень сильный. Он один без особого напряжения смог бы удержать троих брыкающихся Гринёвых, что уж говорить об одном. Сашу просто расплющило в захвате, он был абсолютно беспомощен. — Грёбаный маньяк. Хватит лапать меня за яйца или останешься без своих. — Ты всё только угрожаешь, конфетка, — Валя ехидно засмеялся и, нарочно тут же саботировал предупреждение, запустив ладонь Саше в трусы. И тут же зашептал изменившимся, почти серьёзным голосом: — Ну, правда, Саш, сил уже никаких нет — месяц без секса. Неужели тебе самому не хочется? Впервые Валя назвал его по имени. Но обстоятельства как-то не расположили Сашу к сантиментам. — Не хочется. И ты меня не возбуждаешь, тысячу раз говорил. — Пять минут назад ты был совсем не против. — Пять минут назад я спал. — Точно. Жаль, что проснулся, — насмешливые слова, но в интонации Саше почудилось искреннее сожаление. Он многое бы отдал, чтобы в этот момент увидеть лицо Коробкова и понять, что он на самом деле думает. — Ты сам мне сказал, что пришёл за женщиной. Завтра у тебя свидание с ней. К чему ты вообще затеял всю эту гейщину? Не понимаю. — Женщины… Это такое дело, знаешь, — Валя вздохнул, задумавшись, и вдруг уткнулся Саше носом в затылок, несколько раз глубоко вдохнув. — Пахнешь шампунем. А хочется, чтобы сексом. И мной. — Ближе к сути, — Саша снова нервно дёрнулся, но Валя держал всё так же крепко, не расслабившись ни на секунду. — Что там за дела с женщинами? — Да скучно с ними. Пресно, понимаешь? Но нужно, потому что существуют обязательства — перед родителями, перед обществом. Женщина для меня — как основное блюдо, которое проглатываешь не жуя, чтобы отвязаться и скорее приступить к десерту. А десерт — ты. — Ты больной. Зачем тогда вообще пришёл на шоу? — Ой, давай не будем. Мы оба знаем, что здесь вообще никого не интересует Бузова как человеческая единица. Если только Лебедева — да и тот только в процессе втянулся. Я пришёл за деньгами и, поверь, я выжму из этого проекта всё, что он только может мне дать. А ты надеешься на приток новой клиентуры в твой платный пикап-кружок. Скажешь, я не прав? Саша промолчал, мужественно проглотив очередную шпильку про свою пикаперскую деятельность. Вступать в дискуссию себе дороже — наверняка Валя вывалит ещё ворох нелицеприятных подробностей, которых Саша стыдится. — Это не важно. Я не хочу. Выбери другого. — Нет. Мне ты понравился. Я предлагал сразу уйти, ты не послушал. Теперь никуда не денешься, — Валя вдруг перевернул Сашу на живот, как пушинку, а сам навалился сверху, стягивая штаны с вполне очевидным намерением. Осознав всю серьёзность происходящего, Гринёв открыл в себе неизвестные доселе физические резервы. Он взбрыкнул, спихивая с себя неподъёмную тушу Коробкова и пополз по кровати в направлении выхода. Через пару секунд Валя придавил его собой снова. — Нет! Отпусти! Отпустиотпустиотпустиотпусти! — это была истерика. Саша повторял одно и то же без перерыва, забывая даже дышать. Голос прыгал, сам он крупно дрожал, всеми конечностями вцепившись в одеяло, как в единственный спасательный буй. — Что ты, тихо. Ш-ш-ш. Успокойся, — Валя на удивление ласково разжал Сашины закаменевшие скрюченные пальцы и всё так же легко перекатил его на спину, а сам улёгся рядом, положив поперёк груди Гринёва одну только руку. — Я не трогаю, видишь? Ничего не делаю. Успокойся. Всё хорошо… Убедившись, что его не собираются больше насиловать, Саша перестал трястись и постарался как-то незаметно отодвинуться от Коробкова подальше. Незаметно не получилось. — Неужели совсем никак, Саш? Совсем не нравлюсь? Даже немного? — уголки губ у Вали опустились, как будто ему действительно было горько. Он потянулся к Сашиным губам, но тот быстро отвернулся. — Совсем никак. — Я понял. Саша боялся обрадоваться. Неужели тема наконец-то закрыта? Нужно прогуляться, переварить произошедший разговор, перебрать по косточкам собственные ощущения… Наедине с собой. Но, как только Саша потянулся натянуть рубашку, Валя продолжил, как ни в чём не бывало: — Ну, давай хоть отсосу. Чтобы ты знал, от чего отказываешься. — Что?! Нет! — Просто, блять, лёг и получил удовольствие, — Валя зыркнул на Сашу так свирепо, что тот непроизвольно весь сжался. — Или мы вернёмся к тому, на чём прервались. Ты этого хочешь? Саша не хотел. Поэтому покорно откинулся на подушки и закрыл глаза. Пусть делает, что хочет. Всё равно уже. Саша почувствовал, как с него бережно стягивают брифы. Тёплое дыхание тронуло полувозбуждённый член, и яички сладко заныли от предвкушения. Саша почувствовал мокрый поцелуй в лобок и… — Открой глаза. Хочу, чтобы ты помнил, что это делаю я, — Валя пристально глянул на Сашу и снова смачно поцеловал его, на этот раз прямо в объёмную головку. — Ты бритый здесь. Как я себе и представлял… Саша посмотрел на него и вдруг почувствовал себя до крайности смущённым. У него всегда было так много секса, что он перестал считать «разы». Минет ему делали ещё чаще. А тут — как в первый раз. Валя был умелым, даже слишком. Одной рукой он ласково мял яички, а другой помогал губам скользить по члену, возбуждая. Зрелище то ещё — Саша закаменел за полминуты. Саша никогда не комплексовал по поводу размера члена, просто потому что не из-за чего было, двадцать два сантиметра — достаточно щедрый дар от природы. Так вот, Валя взял их полностью, все двадцать два. Пропустил в глотку так глубоко, что подбородком соприкоснулся с Сашиной мошонкой, не в каждой порнушке такие чудеса преодоления физиологических рефлексов встретишь. Колючая борода добавляла специфических ощущений, не то чтобы неприятно, но… С девушкой точно не спутаешь. Потом Валя медленно снимался с члена и снова насаживался, языком прощупывал каждую венку и рисовал замысловатые узоры на головке, прерывая своё занятие только чтобы произнести очередную вульгарность вроде «Когда ты смотришь так своими щенячьими глазами, хочется затрахать тебя до смерти», или «У тебя такая маленькая упругая попка. Она как будто создана для мужского удовольствия», или ещё «Каждый раз, когда ты открывал рот, я представлял, как натягиваю его на свой член». И всё это время он смотрел Саше в глаза. Гринёв уже не мог выносить этот хищный, голодный взгляд, но и не смотреть уже тоже почему-то не мог. Он сам не заметил, в какой момент начал стонать и подмахивать, приближая разрядку. Казалось, за этот минет произошла вечность, но на самом деле всё длилось не больше пяти минут. У Саши сравнительно давно никого не было и напряжение накопилось, так что кончил он быстро и бурно, щедро забрызгивая Валю спермой. Коробков поднялся, стирая ладонью белёсую жидкость со своих покрасневших губ. В джинсах вырисовывался пугающих размеров бугор, и Саша снова напрягся, вдруг испугавшись, что Валентин рассчитывает на ответную услугу. Но тот, на удивление, промолчал, и даже не выдал ни одной пошлой шутки в своём стиле, сказал только: — Знаешь, рафинированные гетеро-мальчики вроде тебя всегда громче других подо мной стонут. А ведь это был всего лишь минет… Просто наблюдение. Подумай об этом, ладно? Я-то всё равно не отступлю. Не на проекте, так после пообщаемся, — и ушёл умываться. А Саша решил всё-таки сходить проветрить голову. Ночью Саша много думал, но так ни к чему и не пришёл. Да, было приятно, но геем он от этого не стал. На лесбийское порно всё также задорно встаёт, он проверил это трижды за последние два часа. И что вообще сам Валя обо всём этом думает? Чего добивается? Как к Саше относится? Вопросов много, но ответ один — не стоит им ничего начинать, ничего пробовать. Так будет лучше, для Саши — так точно. Ему нравилась его жизнь, и он собирается жить ей дальше, никакого Вали Коробкова в идеальной жизни быть не должно. Когда Валентин уехал на свидание к Оле, до встречи с потенциальной тёщей у них оставалось три часа свободного времени. Саша предпочёл провести это время, жалея себя в номере. А что ещё делать? Друзей у него здесь нет, а бродить по окрестностям — настроение не то. — Сашок-на посошок, ты чё, как, здесь что ли сидишь? Чё вообще делаешь? Как, это, как дела у тебя? Ты тут один что ли, бро? — Женя Назаров в своей характерной манере ворвался в номер без стука и высыпал на Сашу миллион вопросов. Вообще, этот парень нравился Саше больше всех остальных. Несмотря на раздражающую привычку хвастаться наличием миллионов, он хотя бы был позитивным и непосредственным. — Один, — решил ответить Саша на последний вопрос. — О, ну супер, смотри, разговор, как бы, да, есть, — Женя приземлился на кровать рядом с Сашей и приобнял его как лучшего другана, хотя раньше Гринёв не замечал от него к себе такой явной расположенности. — Смотри, мы тут с Серёгой поговорили, да? И решили, что Коробкову надо помочь слиться. Он и так подзадержался здесь дольше нужного. Ты как, поможешь? — В смысле слить? Как? Я ничего не понял, — сердце у Саши забилось в предчувствии нехорошего. Но разве не этого он хотел? Валя уйдёт и все его проблемы улетучатся сами собой. — Ну он же врёт. Притворяется хорошим парнем, да, а сам как бы зэк. Он там себе место в финале наактёрил, а мы, с чистыми намерениями побоку, получается. Это же я всё ради Оли. Она же сама плакать будет, если его выберет, а потом всё узнает, да, бро, сечёшь? Она нам спасибо скажет. — И какой план? — Да всё просто, бро, — почувствовав, что Саша почти согласен, Женя вложил в своё «бро» в четыре раза больше дружелюбия. — Отталкиваться будем от того, что он сказал прошлым вечером, да? Помнишь, про «задержаться в «пятёрке»? Я ещё там кое-что нарыл, но это я сам ей расскажу. Ты можешь от себя чего-нибудь наплести:ты же живёшь с ним, по-любому же было что-то. С Серёгой я тоже уже договорился. Троим точно поверит. — А Денис? — А чего Денис? Вон, в поле ромашки собирает для своего Бузика. Без него обойдёмся. Саша согласился. И потом, когда вернулся Валя, он не мог на него не смотреть. Странно было осознавать, что, возможно уже сегодня вечером он уедет и они с Сашей больше никогда не встретятся. Гринёв не мог понять, что чувствует по этому поводу, но — точно не равнодушие. Валентин, заметив повышенное внимание со стороны Саши, как-то сразу повеселел, взбодрился, и от этого становилось тошно. — Ты чё-то кислый сегодня весь день, бро, — прошептал Женя, вернувшись после разговора с Ольгой. — Я свою часть выполнил. А ты? Не спасуешь? — Нет, — Саша раздражённо дёрнул плечом. Назаров сегодня нервировал весь день. Всё ходил по пятам, называл «бро» и напоминал об их общем большом заговоре. Но, как ни странно, уверенности в правильности поступка Саше его бубнёж не добавлял, скорее даже наоборот. Но Гринёв всё равно это сделал. Так же лучше для него. Наверное. — Ну-ка, все трое, встали! Встали, я сказал, — Валя вихрем спустился со склона и готов был драться сразу с троими. Но смотрел только на одного — на Сашу. Смотрел так, что перехватывало дыхание и сильнее билось сердце. Будто Саша ему что-то должен. Но ведь не должен. Не должен. И чтобы доказать это, Саша ударил первым.