***
— Китч. Это тоже китч, китч, китч. Терпеть не могу минимализм. Нет, это уже перебор. А это что за лес? Почему весь хендмейд обязательно надо фотографировать с лесными штуками? Нет, нет, это слишком розово, это недостаточно фиолетовое. Ты дальтоник или идиот? Охры! Где мех?! Мускусные запахи надо снимать в меху! Ооу, какое чёрное. Мне очень нравится, но пока оставим эту идею на основную работу коллекции, девчонки могут не понять. Фу как дёшево выглядит. Джеки, почему я не вижу ничего зелёного? Это же, блять, саусеп! Джек бегал как ошпаренный, собирая всяческие предметы и пытаясь построить композицию с новой готовой продукцией. Получалось откровенно ужасно. Все таки дизайнерское мышление у него работало не на столько хорошо как у Остина. — Ости, может быть возьмёшь перерыв? Я хочу тебе кое что показать. Чёрно-белый аж завис на секунду. На щеках проступил лёгкий, слегка розовый румянец и сам он отвёл широко распахнутые глаза. Джек на секунду хитро улыбнулся. Он все-таки впервые смог засмущать своего хозяина, оказывается для этого было нужно всего-то слегка модернизировать его имя. — Балбес… Отозвался Морт и все-таки отложил камеру, а Джек открыл ноутбук, несколько раз клацнул по клавиатуре и заметил как глаза Остина сверкнули. Перед его глазами появился сайт. Безупречный, изящный, слегка готический сайт. С черными и лавандовыми оттенками, с красивыми шрифтами, иконкой в виде глаза, в котором роль зрачка исполнял парфюмерный бутылек, красивые текста, описания, секции по видам косметики. — Джеки, ты когда успел сделать такую красоту? Его глаза действительно горели и Джек улыбнулся. — Мне нравится радовать тебя. Смотри, у нас же уже есть несколько красивых фотографий, давай я их вставлю, а потом доснимаем. Остин едва заметно кивнул, а затем ещё раз глянул на сайт, затем на инсталляцию под съемку, а затем вздохнул. — Ладно, я на перекур. Он вставил в зубы сигарету. — Если хочешь, иди со мной, но не дыши на меня своей сосалкой. — Это электронка! Джеки пошуршал по карманам и извлёк небольшую электронную сигарету, после чего буквально побежал за парфюмером на балкон. Морт задумчиво курил и Джек старался не морщиться от едкого запаха табака и смол. — Ах, Джеки. Убить бы ещё кого-то к чертовой матери. У меня столько идей. Надо попробовать молоть зубы в пудру. Надо купить что-то вроде домашнего ветрогона, мельницы с каменным диском. А вместо пшеницы сыпать зубы. — А зубов хоть на одну пудреницу хватит? — Джек сделал затяжку и выдохнул сладкий пар. — Смотря сколько человек мы с тобой угандошим. Морт слегка безумно улыбнулся, настолько ему нравилась сама идея, мысль, о том, что он обязательно убьет огромное количество человеческих животных и сделает из них хоть что-то идеально прекрасное. Пепел упал с сигареты, его руки стали подрагивать. Вагнер несколько тяжело вздохнул. — Ох, дорогой, ну когда же ты соберёшься в санаторий? Ты же знаешь, я могу отвезти тебя хоть завтра хоть послезавтра, ты только скажи. — Ну как я могу уехать? У меня тут вроде как триумф. Морт сделал ещё одну затяжку, после чего выкинул окурок, мягко положил одну руку Джеку на плечо и чуть надавив Джеку на плечо, уселся вместе с ним на три табурета накрытые старым ковром, что-то вроде скамьи на балконе. Морт чуть облокотился об него, прикрыл глаза и стал ждать когда приступ, пусть и лёгкий, закончится. Джек стал ласково гладить его по щеке и плечу. — Все будет хорошо, Остин. Расслабься, дай себе пару минут. Джек послушно сидел с ним, Остин лишь ждал когда дрожь отпустит, а затем, когда он ощутил, что беда миновала, все-таки приподнялся и аккуратно поцеловал розововолосого в губы. Джек удивился, но спорить не стал и спокойно ему ответил. Морт аккуратно гладил его грудь в месте шрама, а затем отстранился и потрепал его по голове.***
Перед глазами американца плыло. Он просто стоял в окне, держась руками за подоконник и не был в силах оторвать взгляд от тела внизу. Только что у Льюиса была сестра. А какие-то десять дней назад у него был любовник. В мрачной атмосфере, пропитанной горечью утраты, Льюис стоял у окна, его душа словно окована тяжким бременем неописуемой печали. Его глаза, полные боли и тоски, устремлены вниз, где на холодном асфальте лежало тело его сестры, словно последний аккорд в симфонии его горя. Секунду назад он смотрел, как она медленно, но неотвратимо, скользила вниз, словно падающая звезда, разрывая нити его мира на части. Его сердце, обрушившееся под тяжестью утраты, молча кричало в его груди, и он был захвачен вихрем собственных чувств, который унес его в неизведанные глубины отчаяния. Он стоял и не мог пошевелиться, перед глазами происходило что-то странное. Мир словно мерцал, как слегка севшая лампа: он видел свою сестру лежащей внизу, она была словно в полном порядке, слегка выглядывало солнце. Затем он слышал словно хруст собственных хрящей в ушах и внезапно начинал дуть ветер, сгущаться туши, а голова его сестры с черными кругами вокруг глаз и шеей в неестественном положении выглядела в его глазах словно снятой на макро камеру, он мог видеть каждый волосок на ее сломанной руке. А затем снова хруст и ему уже казалось, что она начинает легонько подниматься и весело хихикать, словно отлично разыграла его, затем хруст и снова он видит что-то вроде тела сбитой на дороге крысы в луже крови, а потом раздался чей-то крик внизу. Стала собираться толпа. Льюис словно отключился. Он не соображал уже ничего. Люди что-то кричали, что-то говорили внизу, они столпились вокруг Клодии. Льюис не знал сколько он уже там стоит, он не вышел из своего ступора даже когда зашла полиция. Он пришел в себя только когда они оттащили его от окна. Он шел с ними нервно озираясь по сторонам, стол, посудомоечная машина, микроволновка, две тарелки на столе. Остатки пасты. Его вывели из дома и только тогда он сорвался с места и подбежал к своей сестре, над которой уже крутились медики с таким же мусорным мешком, в который ранее завернули Корби. Льюис ощутил что-то вроде дежавю. Он смотрел на ее бездыханное тело и не мог не то чтобы что-то сказать, он не мог даже выдавить мысль. Его вновь схватили за плечи и стали уводить и он, практически не сопротивляясь в шоке, успел лишь подхватить руками единственный родной ему предмет на сером асфальте — Записник.***
Черная полоса в отделе так и не смогла закончиться. Мод прибыла на место скорее формально, она итак знала, что дело будет очень легко решить, на самом деле, единственное, что ее напрягло — адрес. Возможно она приехала убедиться, что ошиблась, но это было не так. Она была одной из тех, кто застал полное и окончательное завершающее пике Детективного Агентства Эдгара Аллана По. На ней не было лица, когда она осматривала тело на самом деле великой женщины, которая верой и правдой служила городу, спасая его самого от себя. Когда вывели Льюиса, она не сразу его узнала. Он не был настолько убит даже когда погиб Омерзительный Ангел. Вместо привлекательного рыжего красавца она видела побитого жизнью, уставшего мужчину с безумием в синих глазах. Она и не подозревала, что эта троица настолько стала ей дорога. Хотя, если говорить честно, ей всегда очень нравилось то, что они способны совмещать их же работу со своей свободой. Их можно было считать преступниками, но они были кем-то вроде Робина Гуда. Об их благородстве знали даже гражданские, если говорить честно, гражданские воспринимали их намного лучше, чем скажем саму полицию. Особенно после истории со стрельбой на похоронах ребенка. Он действительно заслуживал этот салют, он сделал больше чем как минимум половина отдела, он как минимум нашел саму Даму из Берлина, но он умер ребенком, он умер ребенком, которого и отпустить следовало как ребенка, в кругу семьи, одноклассников, тихо. Это должен был быть ритуал прощания с ребенком, а салют, поставленный сотрудниками БНД был совершенно кощунственным. Она лишь тихо шепнула себе под нос. — А вы ведь любили читать детективную прозу Господина По… На самом деле, как человеку, ей хотелось подбежать к Льюису, обнять его, спросить что случилось, но она не смела нарушать правила жетона, поэтому она лишь смотрела ему вслед. И только Землер вывел ее из оцепенения, протянув стаканчик кофе. На нем тоже не было лица, но он искренне захотел ее ободрить. Сейчас Льюиса допросят, судя по его состоянию, ответить он не сможет, поэтому сегодня ей предстоит тяжёлая ночь. Ей придется заглянуть в самое нутро одного из детективов, однако одна мысль не давала ей покоя. Она знала, что дверь в их квартиру опечатана, но она и представить не могла сколько тайн и ключей к нераскрытым делам может храниться в их квартире под номером семнадцать. Поэтому она незаметно схватила телефон и незаметно напечатала небольшое сообщение старому другу.