Дорогие Парфюмы

Это было прекрасное осеннее утро. Золотой, магический свет, рыжие листья, лёгкий туман, очень теплый дождь, большая редкость. Большая редкость потому что дело близилось к ноябрю, хотя может само небо сегодня ощущало некоторое торжество. Сегодня солнце, ветер и теплые ливни пришли забирать своего лучшего ангела домой. Льюис шел по кладбищу с толпой нерадостных людей, холодной молчаливой сестрой и не мог поверить своим глазам. Никто не видел этого чуда вокруг! Природа вокруг кладбища пела, говорила и шептала. И это было настолько прекрасно, что Льюис был готов склонить голову перед этим великолепием. Трава более не была сухой, она была окрашена золотом и стремилась что-то сказать, даже кресты и надгробия не были мрачными, они светились в солнечных отблесках за облаками. Каким же чудом казался неожиданный в паре с ливнем туман. Все плакали, только Льюис кажется выплакал все свои слезы о Корби, сейчас слеза за слезой скатывались по его лицу от восхищения. Он был ошеломлён тем, с каким почетом и любовью с мальчиком решила попрощаться природа. Он брёл вместе со всеми, игнорируя болото на своих черных туфлях и он был единственным, кто видел фей вокруг, на каждом дереве. Он видел, как встав на задние лапы, траурным строем за процессией шли звери разных форм и мастей, он шел и плакал от восхищения, от того, что в мире существуют создания, которым не нужно объяснять, что Корби не был никаким извращенцем, что он был чист и прекрасен от начала до конца. Льюис шел, уставив свои измученные синие глаза на природу, он лишь на секунду замер. Он увидел бегающий между деревьев силуэт, дождь тоже казался ему музыкой и он танцевал, подставляя ему голые бедра в шортах, лицо, ладони. Льюис понимал, что скорее всего просто сошел с ума, но так же не мог отрицать, что если сумасшествие, то только такое. У выкопанной заранее ямы стояли люди с лопатами, над ямой так же стоял гроб на двух досочках, белый, Льюис сразу подметил, что Корби предпочел бы более натуральные, природные оттенки. Родители стояли рядом у открытого гроба, в котором лежал белокурый мальчик. Ох, он был прекрасен. Его вид успокоил душу Льюиса, он осознал, что Корби никогда не был мертв, он скорее шутил над всеми несколько дней и вот он, виновник торжества, сладко спит, сладко — сладко. Он лежал в идеальном, свежем костюме, темно зелёного цвета, с красивой растительной вышивкой, родители настояли видимо, на шелковых белых простыней почти не было видно, Корби лежал в окружении белых лилий и роз. Он был лишь немного бледнее обычного, Льюису даже показалось, что его грудь мягко поднималась и так же мягко опускалась, а капли воды словно огибали его лицо. Американец не мог оторвать взгляд от пушистых ресниц, казалось, они вот-вот распахнутся, мальчик лениво зевнет, поднимется и звонко рассмеется над всеми присутствующими. Клодия пихнула брата в бок локтем и тихо прошипела ему на ухо. — Перестань… — Что? Льюис не совсем ее понял. — Перестань на него смотреть так. Это уже выше всех пределов. Немедленно прекрати. — Я просто… Льюису на секунду стало тошно от того, что сестра подумала, что он смотрит на покойного с подтекстом. Он ощутил как его челюсти стиснулись от злобы, но он выдохнул и решил игнорировать подобные эмоции на церемонии прощания. — Я просто рад, что он выглядит так, словно просто спит… Льюис огляделся. Теперь это было обычное мрачное утро. Моросил неприятный холодный дождь, солнце практически не показывалось. На похоронах Корби все просто стояли, лишь пара человек промакивали глаза платками, остальные же брезгливо прикрывались от дождя. Льюис вмиг разочаровался. Он вернулся в реальность и вновь увидел Корби. Пристреленная птица. Корби был мертв и он лежал в гробу. Это было просто тело. И Льюису стало плохо, он накрыл рот рукой и стал давиться слезами. Клодетта вновь пихнула его локтем, чтобы тот пришел в чувства и пошла к матери почившего. Клодия обняла женщину и та лишь скулила. — Я до сих пор не верю, я не знаю как мы будем жить без нашего сыночка. Мы так его любили. — Тише, тише Фрау Серпант, я с вами. Льюис тоже среагировал и подошёл к седому отцу мальчика. — Привет Льюис. Ты знаешь, я только сейчас стал осознавать насколько плохим отцом я был… Он поднял на рыжего взгляд полный боли. Льюис поджал губу и обнял мужчину. — Герр Серпант, простите меня, что не сообщал где он. — Нужды не было, мы догадывались. Мужчина всхлипнул. — Герр Серпант, я знаю как много грязи вы наслушались о нем, но я хочу вам сказать лишь то, что Корби был величайшим человеком в истории. Он никогда не шел ни на чьем поводу, нет Герр Серпант, он был в сложных ситуациях, но он никогда не занимался блудом. Этот мир просто не был его достоин. Похороните его, Герр Серпант, я знаю, что вы можете помочь отпустить ему все грехи и тогда он будет жить в гармонии на небесах и в наших сердцах. Ветер играл с волосами Корби. Льюис вновь смог увидеть эту едва заметную улыбку на его губах. Священник начал читать молитву, солнце снова выглянуло, а дождь потеплел. Льюис заслушался его. Он с удовольствием наблюдал за тем как от его слов от Корби отползали все завистливые твари, а лицо мальчика выглядело все более и более сладко расслабленным, словно он видел чудесные сны. Из этого состояния его вывел только довольно громкий строй полицейских, которые явились в форме на похороны, отдать юному детективу прощальный салют. Они перебили священника, но тот продолжил. Не только Льюиса взбесило, что они явились без приглашения. Клодетта смотрела на них с безумной злобой. Во главе полицейских стоял ряд сотрудников БНД с наигранно сочувствующими лицами. — Ч-что они здесь делают? — Несчастная мать посмотрела на них с ужасом. — У-уходите! Пожалуйста! Уходите! Дайте нам попрощаться с сыном! — Женщина за последние пару дней уже морально выдохлась от большого количества людей, она просто рыдала в унисон со священником, умоляя дать ей похоронить ее сына, а не какого-то там детектива, героя. И тогда полицейские стали стрелять холостыми в воздух. Наверное, они так хотели выразить признательность мальчишке за службу. Мать завыла волком и упала в болото от ужаса, Отец поднял крик, гости принялись ругаться, кричать на строй. Впервые за пару дней это сработало, понурые, явно очень пристыженные полицейские лишь поставили пару венков рядом с гостями и ушли. Священник быстро дочитал молитву. Кто-то позвонил на его телефон с громким рингтоном. Родители припали к гробу, стали нежно гладить и что-то шептать мёртвому сыну. Мама поцеловала его в лоб несколько раз, папа погладил по макушке. У этих людей не было больше ни сына ни дочери, поэтому они лишь поманили двух близнецов, которых знали с их десяти лет. Клодия была первой. Ей не нужно было ничего говорить, чтобы Корби ее понял, она долго гладила его волосы и сказала лишь. — Я очень люблю тебя, Корби. Льюис подошёл вторым, он положил ладонь на его сложенные кисти и с мягкой улыбкой, чтобы не расстроить мальчика, стал с ним говорить. Он говорил с ним о ветре, о золотой траве, о лучах солнца, о природе и небесах. Он говорил с ним о любви, а потом мягко погладил тыльной стороной ладони его по щеке, а затем наклонился и аккуратно коснулся губами его лба. Коротко, нежно. — Отдыхай, Корби. Пусть тебе будет спокойно и хорошо. Я никогда не забуду тебя. Никогда и никого я не любил так, как тебя. Ты мой прекрасный ангел, ты моя любовь, спасибо, что подарил мне лучшие дни в моей жизни. Прошептал он так тихо, что не слышали его даже родители мальчика. Клодетта застыла в ужасе на пару секунд, видя как ее брат целует усопшего в лоб. Она понимала, что это просто традиция, но черт возьми, она уже не была способна трезво смотреть на эту ситуацию, поэтому он взвыла, совершила прыжок, сбила брата, буквально отпинала его от гроба. — Ах ты ублюдок! Да как вообще тебя земля носит?! Послышались возгласы людей рядом. Они подрались, что-то кричал даже священник, а рыжие близнецы кричали и рвали друг другу патлы. Они катались между могил и старались избить одна другого как можно сильнее. Они замерли лишь при виде разочарованных взглядов родителей. Тогда они разошлись по разным сторонам от тела. Гроб закрыли, стали опускать на ремнях, а потом и закапывать. Сверху накрыли венками и земли стало почти не видно. На поминки близнецы тактично не пошли, но и домой они отправились разными дорогами.

***

Морт разгребал почту, его душа ликовала при виде писем. Появилось аж двое новых заказчиков. Одна женщина просила духи на основе собственной матери, у нее было тяжёлое детство и она хотела наконец-то использовать свою мать так же как она использовала ее, второму, мальчику, сыну богатеньких родителей разбили сердце, ещё написало аж трое убийц, которые хотели попросить Морта сварить мыло из их случайно убитой подруги. В принципе, работать с трупами Остин отказывался, но в этот раз у него было подходящее настроение, чтобы варить мыло, поэтому он взял все письма и любовно их прижал к своей груди, все-таки он был глубоко творческим человеком и он был рад, что становится популярным в своих кругах. В конце концов, это же практически то же самое, как стать выставляющимся художником. Он принес домой письма и будучи в очень хорошем настроении покормил всех животных, даже попробовал побороть свой страх и пообщаться с собакой, а затем пришел к Джеку и сразу же залез на него. Остин крепко обнял его и игриво заглянул в глаза. — Ох, Джек, мы с тобой сейчас заживём. Я решил заняться мылами. Это не ново, были уже примеры в истории, но в людях много жира и это хороший способ расширить горизонты. Завтра же поедем, заберём труп и попробуем. А потом займёмся парфюмами. Дорогими парфюмами. Джек удивился своей реакции, вместо лёгкой тошноты от его рассказов, он ощутил что-то вроде азарта, интереса. Он нервно сглотнул и кивнул. — Джеки, боже мой, неужели я действительно тебя перевоспитал? Ты не выглядишь так, словно тебе мерзко. — Я могу тебе признаться? — Он подождал когда Остин кивнет и продолжил — мне кажется, что это отличная идея, а ещё я бы с удовольствием принял бы с тобой ванну с использованием подобного мыла. Остин аж дрогнул. — Ты извращенец, Джек. Но честно говоря я бы хотел показать тебе насколько это увлекательное занятие, так что если пожелаешь, я мог бы попробовать научить тебя приготовлению мыла. Вообще все было довольно объяснимо. Джек не любил наблюдать за чужими мучениями, а ещё его смущало, что Остин убивает только ради удовольствия и глаз жертвы. Тут же речь шла о неплохой утилизации трупов, как говорится «нет тела — нет дела», так что когда звёзды наконец сошлись правильно, некоторые садистские качества Джека стали раскрываться. — Джек, это большая потеха. Остин мягко улыбнулся. — Почему? — Ты внезапно оказался таким же как я. Чёрно-белый обнял его за шею и ласково поцеловал в губы, чуть прихватив его за волосы. Джек издал смешок и внезапно обхватил его талию бедрами и крепко обнял его за шею. Остин аж ненадолго застыл и как-то интуитивно, неожиданно для себя погладил его по щеке. — Мой мальчик… Реакция Джека не заставила себя долго ждать. Он еще и уткнулся лицом в его грудь. — Джеки, хватит, мы же не подростки. — Нет, не хватит, мы женаты и я буду так лежать. Остин тяжело вздохнул и кажется смирился. — Завтра мы заберём тело в лесу, со сто пятнадцатой трассы, они написали, что будут ждать нас там. Предлагаю маскарад в супружескую гетеросексуальную пару. Берём глоки и глушители на всякий случай. Я знаю, что там есть пара болот, а болота — наше все. Мы с тобой впервые поедем прям знакомиться с людьми, они возможно попытаются нас убить. Короче, день обещает быть весёлым. Остин воодушевляюще улыбнулся, а Джек задумчиво посмотрел в потолок. — Слушай, а ты не знаешь, что мы можем сделать ещё чтобы расширить бизнес? — В смысле? Остин вскинул белую бровь. — Ну смотри, если ты пускаешь глаза на парфюмы, а жир, условно, на мыло. Что мы можем сделать с остальным? Джек прикусил один свой палец в раздумьях. — Домик тебе из кожи пошить, дурень. Ты хочешь заняться утилизацией? Дуришь меня, что тебе интересно, а так просто ссыкуешь? Парфюмер почти обиделся. — Нет, просто можно заняться такой продукцией, которую можно продавать обычным людям. Знаешь, как вот эти мыловарни. Всем нравится мыло, но никто не вспоминает о том, что оно сделано из животного. Ну и тут никто не додумается лезть. Вот например, что можно сделать с костями и зубами? Парфюмер аж замер и внезапно широко раскрыл глаза, поняв, что происходит. — Скрабы для лица… Остин ошарашенно посмотрел на своего необычно гениального программиста, а тот в свою очередь покружил рукой, мол «додумывай». Остин взволнованно улыбнулся, резко выкрутился из его хватки и достал из стеллажа книгу, а уже из нее выудил большой плакат с человеческой анатомией, макет в полный рост, разложил он его на полу и взял угольный карандаш в руку, Джек заинтересованно наклонился к нему с кровати. Глаза парфюмера бегали с бешеной скоростью, пытаясь сохранить память и ничего не упустить. — Так, значит у нас глаза идут только на духи, жир на мыло, а кости на скрабы. Он подписывал каждую часть, параллельно расчерчивая тело так, как обычно рисуют части тела скота в магазине. — Это мы вычеркиваем. У костей есть суставы, с хрящами. Желатин. Желатин мы пустим на ароматные маски для лица! Джек даже спрыгнул к нему и сам начал думать. — О! Волосы можно жечь и добавлять в крем! Типа вулканический пепел! — Джек, ну ты голова! Считай безрасходное производство! Зубы. Зубы тоже в скраб? — Почему? Перетрем в пыль и можно в белую пудру, типа корейская! Глаза Остина сверкали, он несколько безумно смеялся. — Да я бы в жизни не додумался до такой наглости, продавать такие вещи простым людям, под видом обыкновенной косметики! Я думал об утилизации тел хитрыми способами, но чтобы продавать через интернет магазины? Браво! — Бренди? — Спросил уже знатно поплывший от похвалы Джек. — Само собой! И Джек убежал на секунду за бутылкой и двумя стаканами. — Вовремя пришел! Как насчёт массажных свечей на крови? — на крови? А спины не покрасит? — Не, засохнет и будет кусочками ложиться, типа тоже скраб внутри воска! Джек быстро разлил по стаканам бренди. Остин схватил стакан и поднял его чтобы стукнуться крайчиками с Джеком. — За палки, что стреляют! Они пили, рисовали, что-то обсуждали, записывали идеи, смеялись. Через пару часов пили уже с горла, но работали не так активно. — А мозги на бомбочки для ванн пустим. -Гордо заявил парфюмер. — Мозги? А почему? Это вообще резонно? — Джек не сразу понял, что Остин все-таки слегка перебрал. — А мне так нравится и хочется! Джек хотел что-то сказать, но внезапно передумал. — А знаешь, хозяин, наш бизнес — наши правила! Бомбочки из сушеных мозгов! Мускусный шампунь с кожей! Они улеглись лишь к пяти вечера, работали беспрерывно, продумывая планы продаж, записывая идеи, рисуя, куря прямо в комнате, выпивая с горла. Сейчас они лежали на полу по обе стороны от плаката, вся комната была усыпана листами бумаги, они оба тяжело дышали. Внезапно Остин посмотрел на него. — Джек, все-таки я тебя обожаю… Он пододвинул ему кулачок и тот особо не думая отбил его. Остина порадовало, что он не стал излишне эмоционально реагировать на кулачок, все-таки он сделал предложение человеку, который будет не только любить, но ещё и будет другом. — Я тебя тоже, Остин. Они глянули друг другу в глаза и вновь захихикали от чего-то вроде безумной радости.