hate.

О, милый, ты так сильно меня раздражаешь. Ты так чертовски сильно выводишь меня из себя. Я так сильно тебя ненавижу, что хочется биться головой о стену, расшибая ее в кровавое месиво, лишь бы так часто не думать о тебе. Ты меня, блять, раздражаешь, бесишь, выводишь из себя, доводишь до нервного тика, до трясущихся ладоней и дергающегося глаза. До желания сомкнуть сильные, изуродованные раком, руки вокруг твоей идеальной бледной шеи. Я никогда не боялся своих желаний. Ведь голоса в моей блядской голове несут такую херню ежесекундно, ежедневно, ежечасно, что все аморальные и больные желания в ней – обычное дело. И я уже давно привык жить со своими демонами. Привык, свыкся, сросся. И поверь, мое самое мерзкое, самое черное, самое омерзительное желание – убить тебя. Оно пульсирует огромной кровавой раной в моем воспаленном сознании. И, поверь, оно совершенно меня не пугает. Будь уверен, я не боюсь своей смерти. Ведь я умирал столько раз, что уже сбился со счета. Да и что уж врать, я никогда не считал. Моя смерть не знает разнообразия. Потому что эта старуха в черной изодранной мантии поимела меня уже во всех позах и на всех кругах ада. Так что даже скучно уже. Но твоей смерти я боюсь. Так сильно боюсь, что даже думать больно. Но при этом я думаю о ней, кажется, каждую блядскую секундочку своей никчемной жизни. Потому что убить тебя хочу я. Я гребаный маньяк. И это вообще не секрет. Почему же ты до сих пор этого не понимаешь? Почему не бежишь от меня? Почему не прячешься? А, наоборот, каждый раз специально попадаешься на глаза, мозолишь своим сияющим идеальным видом, касаешься своими руками, смотришь своими бездонными глазами? Как же я, блять, тебя ненавижу. Тебя, маленький беззащитный Паучок. Тебя, сладкий пирожочек, тебя, идеальный супергерой. Но ведь мы все знаем, какой ты на самом деле. Совершенно не слабый. Ты не нуждаешься в защите. А мне хочется защитить тебя от всех врагов этого мира, но при этом разодрать тебе глотку собственными зубами. Я хочу ударить тебя. Терзать твое тело до багровых кровавых подтеков, до фиолетовых гематом. До соленых горьких слез и отчаянных воплей боли. Хочу полосовать твою бархатную кожу острыми лезвиями и слизывать дорожки горячей соленой крови. Хочу таскать тебя за волосы и бить по ребрам. Ломать твои идеальные пальчики. Я хочу смотреть в твои глаза и видеть там настоящую злость, презрение, ненависть, обиду. А не этот блядский радужный блеск при каждой нашей встрече. Ты так сильно раздражаешь меня этим немым обожанием, что хочется хорошенько вмазать тебе по твоему идеальному личику. Потому что никто не смотрит на меня так, кроме тебя. Почему? Мне так сильно хочется слышать твои истошные вопли. Я хочу причинять тебе боль, понимаешь? Так почему же ты хочешь дарить мне любовь? Почему ты так самоотвержен? Почему так отважен? Почему ты так глуп? Питер, ты не представляешь, как сильно я хочу тебя. Кусать твои губы до крови, слизывать шершавым горячим языком твои слезы. Почему? Потому я отвратительный. Потому что я больной. Сломанный, мерзкий и омерзительный. Потому что я сумасшедший. И любовь у меня к тебе больная. Ненормальная. А ты – идеальный. Сладкий, до скрежета сахара на зубах. Тебя хочется облизать. Нет, даже не так. От тебя хочется откусывать кусочки. Рвать твою сахарную кожу острыми зубами и пить твою кровь, жадно облизывая влажные губы. Питер Паркер, ты не представляешь, насколько сильно я тебя люблю. Насколько сильно я тебя хочу. Насколько сильно я тебя ненавижу. Паучок, тебе давно надо было убить меня. Чтобы я хотя бы на какой-то короткий промежуток времени перестал следить за тобой. Чтобы я хотя бы на пару деньков перестал дрочить на тебя. Ты не представляешь, насколько я грязный. У меня не все дома. Моя крыша давно проржавела и поехала. У меня голоса в голове, которые на полном серьезе обсуждают со мной бесконечные варианты твоего убийства. Потому что ты – наш. Ты – мой. И никто, слышишь, никто не притронется к тебе, кроме меня. Никто не будет целовать твои сладкие губы, никто не будет пропускать сквозь пальцы твои волосы. Никто не будет касаться твоей кожи. Никто! Понял? Я не переживу, если ты умрешь. Но и при этом жить на этой планете, в этом мире, в этой реальности – невозможно для меня, пока ты находишься где-то поблизости. Мне невозможно существовать, пока существуешь ты. Я думал, что у меня нет сердца. Что после первого же воскрешения оно пропало из моей гнилой грудной клетки. Но нет, оно на месте и продолжает биться как ненормальное рядом с тобой. Оно заходится бешеным ритмом и бьет меня по ребрам. Знаешь, иногда мне кажется, что я не выдержу и вырву его прямо при тебе. Залезу своими омерзительными пальцами прямо в горячее смердящее нутро своего сломанного тела, раскрошу кости и вырву этот пульсирующий комок, истекающий черной кровью. И положу прямиков в твои нежные ладони. Чтобы меньше мучиться. Питер, ты – мое слабое место. Моя ахиллесова пята. Мой пунктик. Моя червоточина. Там, где тонко, там и рвется. Так вот мое естество уже давно изодрано тобою. Мне так плохо с тобой. Но без тебя – невозможно. Мне тобой не надышаться, понимаешь? Я умираю каждый блядский день, если тебя нет в поле моего зрения. Но, знаешь, что самое ужасное? Я понимаю, что люблю тебя. И эта любовь отравляет сильнее яда. Именно поэтому я тебя так ненавижу. И так сильно хочу убить тебя. Я буду ненавидеть тебя всю свою жизнь. А любить тебя - всю свою вечность. Аминь.