Up10tion Dreams

      Чанхëн никогда не интересовался психологией. И что такое "токсичные" отношения он понятия не имеет. Он много думает и много чувствует, но не понимает, что вляпался во что-то нездоровое, подсев на бесконечные эмоциональные качели с младшим. Минсу говорит, что это болезненная зависимость. То, что это больно, Битто ощущает на своей шкуре и сам. Но когда видишь объект этой зависимости буквально 24/7, избавиться трудно.       Он искренне пытается. Кюджин в этом прекрасно помогает, конечно. Он холоден, зажат, не даëтся потрогать. Чанхëна ломает без возможности прикоснуться. Тактильный контакт ему нужен как воздух, и, как назло, от кого угодно не годится. А вот прижаться к младшему....       Битто стискивает подушку и сворачивается клубочком. Они опять отдалились, он вроде даже успешно справляется. Но он скучает чуть ли не до крика, скучает по ощущению сплетенных пальцев, по теплу объятий. Кюджину как будто всë равно. Это обидно, грустно и разбивает сердце. Завтра день Рождения. Самый трудный день года для Чанхëна. Он много думает о том, что стареет, а ещё много вспоминает прошлое. Например, в прошлом году он ходил на свидание с Кю в свой день. Битто засыпает, пряча лицо в мокрую от слëз подушку.       Утром все его поздравляют. Фанатов, конечно, не сказать, что много, но и они заваливают соцсети сообщениями. Приятно, но от тяжёлых мыслей, как обычно, не спасает. Битто очень много рефлексирует и ведëт себя неловко, кажется не от мира сего, потому что теряется, выныривая из своих мыслей. На праздничной трансляции он шепотом просит КунГëлей сесть по бокам, чтобы излишняя чувствительность не сыграла злую шутку. Они выполняют просьбу, и Кюджин сидит позади, не тревожа истерзанную душу своим видом. Но Битто почти превращается в камень, когда ощущает прикосновение. Мемберы болтают и смеются, обсуждают прошедший год и хвалят рэпера. А он улыбается и отвечает иногда невпопад, потому что пальцы Кюджина пробегаются по плечам. Чëртов младший абсолютно не понимает его чувств. Не понимает, насколько безумно Битто к нему влечëт.       Чанхëн с трудом досиживает до конца эфира. Съедает кусочек торта, всех благодарит и со всех ног спешит покинуть зал. Спасти самого себя от своей тяги, от жгучего желания вжаться в Кюджина всем телом. Захлопнув дверь, Чанхëн шумно вздыхает со всхлипом. За что ему это всë? Не мог влюбиться в заботливого Минсу, который тоже любит к нему прикасаться и проявляет к нему настоящее тепло? Хлопнув себя по щекам, Битто утирается рукавом, стараясь взять себя в руки. Кожа словно до сих пор чувствует прикосновения младшего. Прикосновения, от которых он зависим. Ему отчаянно хочется выкинуть это из головы, Битто досадливо цыкает и стаскивает кофту через голову, царапает сам себе плечи, пытаясь стереть ощущения. И вскрикивает от неожиданности, прикрываясь стянутой вещью, когда дверь внезапно открывается.       - Хëн... Это худшее, что могло произойти. Мозгом-то это Битто понимает. Но зрачки расширяются, а сердце сбивается с ритма. Кюджин извиняется, неловко улыбаясь, но заходит и закрывает дверь.       - Прости меня... Я соскучился, хëн. Битто выдыхает отчаянно, словно весь воздух ударом вышибли. Он знает, что нельзя позволять, что от зависимости так не избавишься, но вот он, Кю, красивый, долговязый, нерешительно и мило улыбается. И Битто прекрасно помнит - он безумно тëплый. И в объятиях словно влитой, словно они два кусочка паззла. Но почему, если они так подходят, то так невыносимо больно, он не понимает абсолютно. Кажется, они оба не двигаются с места целую вечность, словно испытывая друг друга. Наконец, Битто не выдерживает и опускает глаза, прижимая кофту к груди. Он всегда стесняется. Сколько бы он не хорохорился и не шутил, он стыдится чужих взглядов. Даже если это Кюджин, который всё давным давно видел.       И тот, едва зрительный контакт был утрачен, шагает к хëну. Обнимает прямо поверх прижатых к груди лапок с кофтой и целует в висок. Битто стонет уже лишь от этого. Не от страсти, конечно. А от боли. Его сердце в абсолютном смятении и уже побеждает разум. Кюджин шепчет слова извинений и целует ещё, в висок, в скулы, наконец, в губы. Забирая из ослабевших пальчиков вещь и прижимая Битто к себе. Рэперу уже горячо. Он еле успевает подумать, что это абсолютно ненормально - реагировать вот так на кого-то. А Кюджин абсолютно досконально его изучил, и гладит ладонями по спине. Горячими широкими ладонями, в которых сгореть хочется, пеплом рассыпаться. Руки, которым Чанхëн доверяет. Руки, которым он позволяет всë, но которые так редко пользуются этой вседозволенностью. Он глухо стонет в поцелуй, и сколько бы мозг не кричал, что это разовая акция, и скоро, может даже уже наутро, младший уже будет отпихивать желающего прикоснуться хëна, тело не слушается. Кюджин ведëт себя придурковато в обычной жизни, но он умеет быть страстным и сексуальным. И лучше бы Битто никогда этого не узнал, но он знает. И разрешает, позволяет бровастику делать что вздумается.       Кюджин толкает его на кровать, с улыбкой смотрит в тëмные, будто от наркотиков, глаза, и скользит дыханием и губами вниз. Он единственный, кто имеет возможность смотреть на такого хëна. На обнажëнного хëна. Задыхающегося хëна. Кюджин тешит своë эго, зная, что его ДО ТАКОЙ степени любят. Знает, что есть люди, которые желали бы быть на его месте. Но ни на кого на этом свете Чанхëн не будет реагировать ТАК. Это осознание пьянит и заставляет упиваться ситуацией. Ему нравится ласкать хëна, он не чувствует предубеждений, мол, мы же парни. Только не сейчас, когда от каждого прикосновения Битто дрожит и тихо скулит, прося о большем. Может быть даже, Кюджин тоже зависим. Наверное, он величайший эгоист, наслаждающийся чужой любовью к себе. Отвратительно. Ты отвратителен.       Кюджин тесно толкается, и хëн сдавленно стонет, сжимая коленями его бока. Битто больше любит обниматься, чем секс, но телу плевать, что он там любит, и оно хочет разрядки под натиском неравномерных движений. К сожалению, Кюджин знает, как не оттолкнуть ранимую натуру хëна и не отвратить его от себя. Глубоко вжимаясь, он целует, прикасается, сплетает пальцы и мутно смотрит прямо в глаза. Битто не понимает манипуляций, абсолютно всë заполняет жар прижимающегося младшего, он чуть царапает ему спину при особенно чувствительных толчках и трогает, трогает, трогает. Словно можно натрогаться про запас, ведь кто знает, на сколько после этого Кюджин перестанет подпускать к себе, при этом совершенно равнодушно позволяя прикосновения других и к другим. Ты чудовище, Хан Кюджин.       И Битто добровольно отдается ему, потому что с Кюджином для него даже раз в тысячелетие лучше, чем никогда.