Любовь - не кукла жалкая в руках у Времени

Брайан не лгал, когда сказал, что не верит в любовь. Он и в самом деле считал ее неким фокусом, какой проворачивают с мозгом гормоны, прежде чем неизбежно кануть в небытие. Пропаганда гетеросексуального образа жизни, на крючок которой в наши дни попадалось слишком много педиков. Он видел, что стало с любовью между его родителями, и скорее отрезал бы собственный член и повесил на шею в качестве талисмана, чем изменил мнение о том, что любовь лишь повод переспать. Это было для него основополагающей истиной на протяжении всех двадцати девяти прожитых лет. И в Брайановой шкале от одного до Санты Клауса любовь занимала место где-то между Зубной феей и Господом. Так было, пока не появился Джастин Тейлор. Этот пацан оказался настырным маленьким пизденышем. И абсолютно отказывался признавать, что связь, возникшая между ними, основывалась исключительно на взаимной симпатии и плотских удовольствиях. Что это лишь трах, и ничего больше, пусть и довольно увлекательный. Но когда Брайан ушел, Джастин последовал за ним. «Я переспал с тобой» превратилось в «Я бы переспал с тобой еще», и стоило трахнуть его во второй раз, Брайан решил, что не случится ничего дурного, если он сделает это снова. И снова. И снова. Правило номер один: никого не трахать дважды. Но дело в том, что Джастин не был обычным трахом. Брайан ни за что бы не признался, но по утрам любил натыкаться взглядом на пряди светлых волос, разметавшиеся по его подушке. Брайан не помнил точно, когда это началось, но догадывался, что так было с самого начала. Честно говоря, трудно назвать день, когда он влюбился, потому что понятия не имел, как это должно ощущаться. Ведь любовь — пустышка, обман. В лучшем случае притворство. А то, что он чувствовал по отношению к Джастину, казалось потрясающе реальным. Насколько велика была для Брайана ценность того, как он выглядит в глазах окружающих, настолько же низка была самооценка. Долгое время он прятался за маской высокомерия и хоть знал, насколько физически привлекателен и что он лучший трахальщик в Питтсбурге, а возможно, и во всей Пенсильвании, на самом деле не чувствовал себя достойным чьего-то внимания. Молодость и красота — вот и все, что он мог предложить. Даже если бы нашелся кто-то, с кем Брайану хотелось бы разделить жизнь, он не желал стать ему обузой на старости лет, не позволил бы увидеть, как седеет и покрывается морщинами. Что бы он ни чувствовал по отношению к Джастину, был уверен в одном: рано или поздно, сколько бы ни отрицал вслух, моногамия как итог неизбежна. И ему не столкнуть Джастина, непоколебимого и сильного духом, с этого пути. Он думал, будь это любовь, если таковая существует, ни для кого из них она не должна стать тюрьмой. Самой природе любви присуща свобода приходить и уходить, когда тебе будет угодно. И оставаться лишь потому, что этого хочет твое сердце, а не из-за принятого на себя обязательства посвятить кому-то свою жизнь. Брайан так никогда и не произнес тех слов, не сумел. Он выражал признание горячими ладонями, по ночам оставлявшими отметины на бедрах Джастина. Языком, вылизывавшим Джастина до тех пор, пока тот не начинал скулить, выпрашивая член Брайана. Губами, благоговейно целовавшими бледную кожу. Всем телом, обхваченным ногами Джастина, признавался больше, чем любыми словами. Их связывал не просто секс. Существовало так много иных вещей. Мимолетные нежные прикосновения. Ощущение присутствия рядом. Сплетение пальцев тихими вечерами. Обжигающий взгляд с противоположного конца комнаты. Смех, тающий под потолком лофта. Улыбки. Бесконечное множество улыбок. Было и другое. Три дня под больничной палатой в ожидании, выживет мальчишка с улыбкой, сотканной из солнечного света, или умрет. Белый шарф, окрашенный в алое танцем, за который Брайан так никогда себя и не простит. Воссоединение, когда они оба пытались исцелиться. Отголоски прежней боли. Боль, подстерегающая впереди. Годы, так много лет. Казалось, они сливались в единое целое. Падения и взлеты. Возвращения, расставания и снова возвращения. Брайан точно не знал, когда начал верить, что, возможно, любовь не такая уж и ложь, и все же. Он обнаружил, что любовь неоднозначна. Значима она или нет — только твой выбор. Ты можешь потерять себя в ней, а можешь обрести. Любовь становится ложью, только если позволяешь другим решать за тебя. Время тоже стало для Брайана совершенно иным. Раньше он отсчитывал его просто. Часами и минутами, оставшимися до исхода дня. Днями, неделями, месяцами. Длиной отрастающих волос. Шестью оргазмами за вечер. Теперь Брайан мерил время неделями до следующего приезда Джастина. Днями до возможности снова ощутить вкус его губ. Часами до момента, когда их тела опять прильнут друг к другу. Минутами до ощущения себя цельным. Секундами, пока в груди не утихнет тупая боль, уступив место ощущению теплоты от присутствия человека, которого он любит. И несмотря на то, что время неизбежно меняло тело, серебрило виски и старило кожу, влияние его на любовь между Брайаном и Джастином не было заметным. Однажды утром, после очередного отъезда Джастина в Нью-Йорк, Брайан проснулся один и вслух рассмеялся собственным жалким мыслям. Вот он, Брайан-чертов-Кинни, бог секса всея Либерти-авеню, рассуждает сам с собой о любви к бесстрашному маленькиму пизденышу, с которым повстречался подфонарем много лет назад. Он потянулся к прикроватной тумбе и достал маленькую коробочку. Внутри лежали два обручальных кольца, напоминавшие о женитьбе, которая так и не состоялась. Но Брайану виделось в них гораздо большее. Эта женитьба была тем, что связало их вместе до скончания дней. В бесконечной веренице будущих жизней. Он надел свое кольцо, взял Джастиново и, задумавшись, надел его на мизинец. Не потому, что ему нужно было напоминание — ведь уже много лет у него даже не возникало сомнений насчет прочности их связи, — но иногда он так невыносимо скучал по Джастину. Обычно Брайан надевал кольца поздними вечерами, когда бывал чересчур пьян, а тоска от разлуки становилась слишком острой. Но сегодня это была не столько боль, сколько расцветающая в груди надежда. Он смотрел на кольца как на обещание. Как на взгляд в будущее, в котором, несмотря ни на какие расстояния, Джастин всегда возвращается домой. Эта любовь не была ложью, это были обретенные Брайаном истина и сила. Обычно он доставал кольца в самые трудные минуты. Но сегодня все было иначе. Брайан встал с постели, готовый встретить новый день. И весь этот день, даже в офисе, он носил кольца, ощущал на пальцах их тяжесть, и словно это Джастин бился в его груди. Секунды утекали сквозь время туда, где они опять будут вместе.