***
Пока Джуто побывал с Саматоки в паре-тройке бутиков, он увидел его с другой, новой, стороны. Саматоки оказался привередой не меньше, чем Ирума, потому у них ушло пару часов на выбор рубашки и пары туфель. Покупки прошли, конечно, не без споров, но Аохицуги в итоге прислушивался к мнению Джуто. Саматоки, нацепив рубашку и костюм, ощущал себя скованным. Казалось бы, таких вещей, которые могли бы вот так просто сдержать его, еще и не существовало вовсе. Он стоял перед длинным зеркалом, видя себя во весь рост. Джуто положил свои руки на чужие напряженные плечи и провел пару раз руками. — Ох, начинаешь выглядеть и правда солидно, — отошел и вернулся с красным галстуком. — Нужно лишь добавить мелких деталей. Джуто обошел Саматоки, стал перед ним, загородив собой зеркало. — Может хотя бы без этой удавки? — Аохицуги немного подался назад. Ирума накинул галстук тому на шею и притянул обратно к себе, но уже ближе. — Перестань сопротивляться, я тут из тебя человека делаю, — неторопливо перекладывал хвосты красной ленты, завязывая галстук. — Я не сильно его затяну, не бойся, — протянул Джуто и затянул галстук не до самого конца. Ирума вновь встал позади Саматоки и с неприкрытым удовольствием разглядывал его отражение в зеркале, выглядывая из-за широких плеч. Аохицуги действительно выглядел превосходно: костюм в момент сделал его более строгим. Темно-серая рубашка в тонкую белую вертикальную полоску перекликалась с его светло-пепельным оттенком волос; красный галстук выделялся и придавал образу пикантности. Единственное, что не вписывалось в этот элегантный образ — копна пушистых серых волос, живших своей жизнью. — Ну ты все там? Я покурить хочу уже, — обернувшись, спросил Саматоки, пожав плечами. — Еще кое-что осталось, — игриво ответил Джуто, перебирая пряди чужих волос. Он явно наслаждался всем этим. Аохицуги лишь раздраженно вздохнул. — Ну и где же ваша выдержка? — Ирума усмехнулся и добавил: — Если совсем невмоготу, то я сжалюсь над тобой. Он потянул Саматоки за собой на кухню, усадил на стул и поставил ему пепельницу. Джуто вышел из кухни и через пару минут вновь появился в ней, держа в руках расческу, гель и пачку сигарет. После слов «открой ротик» Аохицуги повел бровью и в удивлении приоткрыл рот. Ирума засунул сигарету и поджег ее. Саматоки еще несколько секунд непонимающе глазел на Джуто, который чуть ли не светился от радости весь день непонятно почему, вздохнул и развел руками. — Наверное я всегда мечтал уложить твои патлы, — Джуто взял расческу и начал прочесывать пряди. Саматоки на это лишь пожал плечами. — Только не говори, что собрался сделать из меня прилизанного чиновника, иначе я тебе втащу. — Я собираюсь сделать из тебя элегантного и очень симпатичного молодого человека. Ирума взял немного геля из баночки, размазал его по своим ладоням и нанес на серые волосы. Рукой он уложил непослушные лохматые пряди с левого бока, зачесав их назад расческой и закрепив гелем. С правой стороны Джуто пригладил торчащие вихры, также забрав их назад, оставив лишь одну густую прядь. Челку же постигла участь быть зачесанной назад. Ирума поправил все это расческой еще раз, убедился, что не выглядит «слишком уж прилизанно». Убранные волосы открыли лицо Саматоки, его слегка острые скулы. — Готово, бросай все, — Джуто положил расческу на стол, и подошел к умывальнику умыть руки. Аохицуги сделал крупную затяжку, бумага сигареты стремительно разъедалась огнем, и вдавил бычок в пепельницу, выдыхая большое облако сизого дыма. Они оба пошли к огромному зеркалу в коридоре. Джуто встал позади, довольно уставившись на свою работу. Саматоки проморгался, кончиками пальцев коснулся волос в разных местах, оттянул немного галстук и вздохнул. — Ну, что думаешь? Я вот считаю, что вышло просто отлично. — Я как прилизанный клерк, — Саматоки обернулся. — Или как ты, прилизанный коп. Ты же сказал «человеком». Джуто ущипнул его за бок, после одернул пиджак. — Я могу обидеться, знаешь ли, ведь я старался, — сказал он, поправив галстук, немного помолчал, пробегая глазами снизу вверх. — Побудь хорошим мальчиком, ладно? И не буянь там. — Да-да, мам, не буду. — Эй, не мамкай. — Ага, ага, — Саматоки взял Джуто за подбородок, приподнял и поцеловал, несильно прикусив губу. — Только не помри от одиночества, кролик.***
Спустя час, как Саматоки ушел, Джуто уже успел принять расслабляющую ванну с морской солью, надеть тот самый халат, который до чертиков приятно прилегал к телу из-за своего мягкого ворса. Ирума расположился на кожаном диване в гостиной, прихватив с мини-бара на кухне бутылку виски, стакан и емкость с кубиками льда. Сегодня он хотел откупорить ту бутылку вина, которую получил вместе со взяткой за последнее дело от какого-то состоятельного француза, но все же передумал. Распивать это вино он планировал вдвоем. Одному дома лучше пить что-то покрепче. Джуто включил музыку для фона, лег, вытянув ноги и накрыв их пледом, кинул в стакан два кубика льда и налил виски наполовину. Сделав небольшой глоток, поморщился, вздохнул и подумал, что лучше бы отошел от плана и открыл вино. Ирума встал с дивана, взял плед с ног и накинул его на себя, сходил на кухню за пепельницей и пачкой сигарет. Вернувшись, он положил все на стол — стеклянная пепельница звякнула по такой же стеклянной столешнице. Звук громко отозвался в просторной комнате, несмотря на фоновые переливы джаза. Джуто закурил в гостиной, мысленно отметив сегодняшний день каким-то «особенным», а значит «можно», ведь обычно он не курил нигде, кроме кухни. И Саматоки не разрешал. Халат еще, казалось, с утра пах сигаретами. Сигаретами Саматоки. Ирума задумчиво посмотрел на свой телефон, хлебнул еще виски, и, затянувшись, выдохнул много дыма. Если бы его попросили описать одиночество, он бы представил его как-то вот так. Пустая квартира на верхних этажах небоскреба, в которой играет джаз и пахнет сигаретами и терпким виски. Джуто свыкся с одиночеством, оно было его частым спутником по жизни и на работе, но за последнее время появилась новая привычка — проводить свои выходные вместе с Аохицуги. А к хорошему быстро привыкаешь. Он все же взял телефон и набрал номер. Спустя пару гудков по ту сторону трубки раздался шум и знакомый голос. — Надеюсь тебе там скучно, — ехидно протянул Джуто, выдыхая еще одну порцию дыма. Было слышно, как кто-то звал Саматоки, доносилась громкая музыка и «да не хочу я танцевать» голосом Аохицуги. — А? Ты что-то говорил? Я не расслышал. Ирума в момент почувствовал горечь во рту, и совсем не из-за смеси сигарет и виски. — Нет, ничего, — холодно ответил он, скинул трубку и небрежно положил телефон рядом с пепельницей. Джуто выпил много виски за вечер, больше трех стаканов, выкурил пол-пачки сигарет и пьяно бубнел под нос. Бубнел про этакого козла Саматоки, который там развлекается во всю. Ругался вслух, перебирая любимые оскорбления на английском. Стадия раздражения сменилась более спокойным, все еще пьяным, но уже анализом. Поток мыслей прервался вибрацией от звонка, это был Саматоки. Джуто сначала не поднимал, просто игнорировал, однако телефон все не переставал звенеть, тогда он и сбросил звонок, и они прекратились. «Да и что же я делаю», вопрошал он сам себя, возможно вслух. Докурив еще одну сигарету, Ирума сделал еще пару глотков, допил содержимое стакана и отставил его подальше. Для него это важный вечер, вечер с его сестрой, проговаривал он про себя, укутавшись пледом. Я должен порадоваться за него. Когда Саматоки вернулся с вечера, Джуто уже дремал на диване, компактно свернувшись и свесив руку, накрывшись пледом. Аохицуги снял начищенные туфли, пиджак и закинул его на плечо. Он прошел вперед, в гостиную, и сразу заметил бутылку виски со стаканом, рядом с которой стояла полная окурками пепельница, а в комнате витал запах курева. Саматоки взял со столика чужой телефон, просмотрел все свои пропущенные вызовы и вздохнул. Он подошел ближе к дивану, присел на корточки. — Эй, кроля, что это мы без меня вискарь распиваем, — Аохицуги взял руку Джуто и положил ее рядом с его второй. Ирума поерзал и, поморщившись, с трудом приоткрыл глаза и поправил съехавшие очки. — Саматоки? — Джуто помолчал, а после, нахмурившись еще сильнее, легко толкнул того, пробормотав что-то похожее на «проваливай». — Никуда я не провалю, — Саматоки провел пятерней по чужим волосам, Ирума же встряхнул головой. — Хватит дуться, глупый кролик, — он поднялся, взял пепельницу, бутылку со стаканом и отнес их на кухню. Джуто в это время начинал нудить, читал какие-то нотации. Даже в пьяном бреду его красноречие оставалось при нем. Саматоки скинул пиджак на спинку дивана, ослабил надоевший за вечер галстук, склонился над Джуто и попытался взять того на руки. Он сопротивлялся, брыкался. — Отвали, не трогай. — Хочешь отморозить себе свой кроличий хвостик? — Заткнись, кидала. Саматоки все же применил силу, чтобы крепче подхватить Джуто на руки. Он прижал его к себе сильнее, и Ирума перестал вырываться, а лишь сам прислонился ближе к чужой груди. Запах тот же, что и от халата, только лишь каплю приправленный еле уловимой ноткой свежего женского парфюма. Саматоки едва заметно улыбнулся и понес Джуто в спальню. — Ждал меня? — Да, — промурчал Ирума в ответ, потеревшись щекой. — А ты все не приходил, веселился там, дурак. Саматоки в ответ лишь усмехнулся. — Там было нудно, я такое не люблю, — Аохицуги дошел до спальни и уложил Джуто в кровать. — Ха, ни один я скучал, ура! — воскликнул он с улыбкой на лице. — Да-да, возрадуйся. Саматоки снял галстук и, облегченно вздохнув, начал расстегивать рубашку. Джуто приподнялся и подполз к краю кровати, оперся на руки. — Я хочу тебя, ну, раздеть, — он потянул руку к Саматоки и пошатнулся. Аохицуги громко цыкнул, взял того за плечи и уложил обратно в кровать. — Я сам, спи уже давай, пьянь. — Сам пьянь! — Джуто надул губы. — Да я как стеклышко, придурок, — ответил Саматоки с непонятной гордостью и, раздевшись, лег рядом в кровать. Ирума сразу подполз ближе и обхватил его руками. — Сестре и правда понравилось. Спасибо, — негромко и смущенно сказал Саматоки. Джуто на это лишь довольно заулыбался. Если бы ему не было трудно говорить, он бы начал тираду в духе «вот я же тебе говорил». Спустя несколько минут молчания Джуто негромко заговорил: — Не оставляй меня вот так больше, слышишь? Саматоки разглядывал лицо Ирумы с покрасневшими от алкоголя щеками. Тот прикусывал губу и прожигал Аохицуги взглядом, крепче прижимаясь к нему. Саматоки снял с чужого лица очки, положил на тумбочку рядом, погладил его по щеке и прислонил к себе. Похоже, кролики и правда плохо переносят одиночество. — Не оставлю, — ответил Саматоки шепотом и поцеловал Джуто в макушку.