Silence in the darkness

       Гавриил отправил Бальтазара домой, едва увидел его, бледного, дрожащего в непонятной лихорадке, растерянного. Остаться он здесь точно не мог. Переодевшись в ординаторской, Гавриил сам долго сидел на кушетке, поджав ноги и уткнувшись лбом в согнутые колени. Наконец, встряхнувшись, Гейб пружинисто поднялся. Он поедет домой к Бальтзару, ведь одного брата в таком состоянии оставлять нельзя. Но у него было ещё одно дело. Достав из шкафчика небольшую разноцветную коробочку конфет, Гейб вышел из ординаторской, и, поднявшись на четвёртый этаж, в отделение интенсивной терапии, мягко толкнул дверь одной из палат. — Привет, Лунатикам! — негромко поздоровался он. — Привет, — совсем тихо донеслось до него. — Врать не буду, выглядишь хреново, подруга, — Гейб бросил короткий взгляд на показания приборов.  — Ноги болят, — пожаловалась девушка. — Я сейчас скажу сестре Ханне, она принесёт тебе маленькую жёлтую витаминку. Её обязательно надо скушать, и тогда ножки не будут болеть. Хорошо? — Как папа? — спросила Эмили, смотря невидящим взглядом в потолок. — Я его отправил домой, — ответил Гавриил и присел на краешек кровати, открывая коробочку с конфетами. Эти конфеты подарила ему Кали. Женщина желала наладить с ним отношения любыми способами, но Спейт был не преклонен и он бы выбросил этот подарок, не посмотрев даже на то, что это были его любимые конфеты. — Не расскажешь, что случилось? — Упала, — совсем сухо ответила девушка. Выглядела она действительно плохо, словно её сбила машина, а следом по ней проехался мотоциклист. — Я бы поверил, не будь я хирургом, — хмыкнул Гавриил, вкладывая конфетку в неестественно бледную руку девушки. — Вывих шеи и тем более уж сломанные в нескольких местах ноги, падением на ровном месте не заработаешь!       Повисло молчание, которое вопреки обоих не перерастало в тяжёлое напряжение, а наоборот, казалось даже комфортным. Скосив взгляд в сторону, где сидел Гавриил, девушка поджала пересохшие губы, на них всё ещё чувствовался привкус запёкшийся крови. Она понимала, что это не её отец, который почти всегда воспринимал её слова о сверхъестественной фигне, как он часто выражался, в штыки. Дядя Гавриил был проще во всех смыслах. Он мог терпеливо выслушать, поддержать, понять… С ним она могла быть откровенной, гораздо больше, чем с отцом.       Эмили любила отца, очень сильно, но ей не хватало поддержки с его стороны. Он вроде всегда был рядом, но в тоже время — очень далеко. — Я не знаю, что это было, — прохрипела Эмили. Успокоительное перестало действовать, и она вновь заметалась по кровати, её даже хотели привязать за запястья к койке, словно психбольного, но, кажется, она и действительно сошла с ума.       Это было слишком больно, это было невыносимо больно, это было несовместимо с жизнью. Она замерла, смотря в потолок, чувствуя горячие слёзы на щеках. — Оно стучало, а потом схватило меня… — Гавриила пробрал противный холодок. Глаза его племянницы были широко распахнуты, а зрачки разного размера, прямо как у больного анизокорией*. Её лицо искривила непонятная натянутая улыбка, скрывающая собой животный страх. — Оно рядом, Гавриил. — Даже сейчас? — спокойно спросил Спейт. Он на всякий случай повертел головой в стороны, ведь из-за рассказа девушки ему тоже стало не по себе. Как врач, он не верил в призраков, но как человек, сталкивался с подобным пару раз. Порой человеческие убеждения могли быть ошибочными и порой следовало поверить и в то, что на самом деле быть не может. — Нет, — с видимым облегчением ответила Эмили и разжала руку, в которой раздавила конфету. Гавриил достал влажные салфетки из прикроватной тумбочки и осторожно, чтобы не причинить боли, вытер остатки шоколада. — Но оно осталось в доме… Вернее, я его впустила. — Его? — Я не знаю, может и её, — она сжала руку дяди в своей руке и Гавриил видел боль в слепых глазах, казалось ещё чуть-чуть и он сам может в ней захлебнуться. — Пожалуйста, помоги. — Отдыхай. — Ты завтра придёшь? — поинтересовалась на прощание Эмили. — А ты будешь меня ждать? — в тон ей спросил Гейб. — Да, — бесхитростно ответила девушка. — Тогда приду. Обязательно приду. И буду приходить, пока ты совсем не поправишься, хорошо? — Ага! — на её личике, с которого ещё не сошли жуткие синяки и ссадины, расцвела довольная улыбка. — Только ты не забудь! — Не забуду, — пообещал Гавриил, — а ты не забудь скушать витаминку! — А она вкусная? — деловито уточнила Эмили. — М-м-м… не очень. Но есть можно, — ему не хотелось её обманывать, но обезболивающее было Эмили необходимо. Чмокнув девушку в нос на прощание, Гейб вышел, неслышно прикрыв за собой дверь. Сразу же доставая телефон и набирая необходимый номер. — Здаров, большой мальчик, нужна твоя помощь.

~✡~

      Стоило Гавриилу выйти за дверь, как улыбка немедленно сползла с искалеченного лица девушки. Из-за воротника Шанса она с трудом могла повернуть голову в сторону непонятного звука, напоминающего звук разбитого стекла. От нахлынувшего страха перехватило дыхание…       Ужасные мысли не покидали головы, она видела своё распластанное тело на асфальте. Видела, как кровь отливала от лица и кожа становилась мраморно-белой. Мотнув головой в сторону, пыталась не слушать странные шёпот, заполняющий её голову. Тяжёлые шаги звучали сзади, позвякивание цепей вводил в транс. Она вынуждена подчиниться. Она больше не может.       Тело становилось ватным и отказывалось подчиняться истинной хозяйке, словно невидимый кукловод наконец поучил контроль над любимой игрушкой. Он легко дёргал за ниточки, заставляя сломанные ноги передвигаться прямо в гипсе. Адская боль прошибала всё тело каждый чёртов раз стоило ей сделать шаг, она проникала в каждый миллиметр её тела, каждый сосуд и капилляр, и Эмили казалось, что она сейчас умрёт от боли.       Самой себе Эмили казалась сломанным роботом, который только учился ходить. И она бы улыбнулась от подобной мысли, если бы её тело не шло по направлению к окну. Она думала, что попала в ад. Таких мучений не могли придумать люди. Такое могли придумать только демоны. Она не видела лица своего мучителя, но руки, вцепившиеся в неё, оставили сильные ожоги. Каждое движение отдавало болью.       В какой-то момент она неловко рухнула на пол, зажимая себе рот ладонью, чтобы не вскрикнуть, и поползла к окну, с трудом передвигаясь при помощи ослабших рук. Каждое движение отдавалось болью, но она была так ничтожна по сравнению с тем, что творилось внутри.       Не с первого раза, но Эмили подтянулась на подоконник, распахивая раму и смотря вниз невидящим взором. Двенадцатый этаж — это достаточно высоко. Эмили закрыла глаза.