Эпидемия.

Эпидемия началась внезапно. Было непонятно, какие изменения произошли в организме, вызвавшие потерю обоняния. Единственный признак, предшествующий этому - истерика. Люди начинали рыдать посреди улиц, дорог. Их невозможно было успокоить или утешить. Через час или два люди возвращались в прежнее состояние и спокойно продолжали заниматься своими делами, но уже не чувствуя запахов. Когда эпидемия охватила треть населения, народ взбунтовался. Возросли количество и вариации теорий заговоров, ненависть к правительству, другим странам. Всех охватила паника. Власти не могли ничего остановить или изменить. Вскоре, на планете "исчезли" запахи. Мировая экономика пошатнулась, многие предприятия позакрывались. Некоторым все же удалось удержаться на плаву. Постепенно мир стал возвращаться к прежней жизни. Тогда нас и настигла новая волна эпидемии. Люди стали впадать в безысходность, в обреченное состояние. А потом начался голод. Безудержный, острый, неутолимый. Люди словно озверели, разбивая витрины и поедая все, что только можно, да и то, что нельзя, тоже. Те, кто были на улице во время этой волны, падали на землю, поедая траву. Позже ходили слухи, что в тюрьмах тогда проявился каннибализм. После успокоения люди перестали чувствовать вкус еды. Теперь для простого выживания требовались только жиры и углеводы. Еда перестала быть чем-то важным. Зато теперь люди стали обращать внимание на действительно важные вещи. Люди стали ближе друг к другу. Все снова стало возвращаться на свои места, но... Внезапно планету охватил гнев. Люди убивали друг друга прямо на улице, крушили и ломали все на своем пути. А потом на мир обрушилась удушающая тишина. В этот раз мир разделился. Кто-то стал готовиться к следующей волне эпидемии, кто-то бунтовал, громил и грабил, кто-то просто вновь возвратился к своей работе. Люди обратились к искусству, к прекрасному. Толпы выстраивались в очереди к галереям, музеям, библиотекам. Люди знали, что будет дальше, знали и боялись. Всем вокруг захотелось наполнить свое душевное "я", пока это еще возможно. Мир постигла безграничная радость, переходящая в острое желание быть с дорогим для тебя человеком. Почти всю эпидемию я провела дома. Смотрела, как плачут люди на улицах, а потом рыдала сама; опустошила два холодильника, набитых едой, за двадцать минут; громила квартиру, разбивая и ломая все, что попадется под руку. А потом я потеряла самое ценное, что у меня было - слух. Я потеряла возможность слушать музыку, которая спасала меня в тяжкие моменты жизни. Я думала, что не продержусь и дня, но все оказалось совсем не так. Продолжала жить, практически не видя мир. Это было худшее из наказаний для меня - почти не чувствовать мир вокруг. Я смотрю на своих родителей. Они улыбаются, обнимаются, нежно целуют друг друга. Я здесь лишняя. Меня еще не охватила эта стадия эпидемии. Внутри разрастается склизкое чувство одиночества, пустоты. Я выбегаю на улицу, в поисках кого-то очень важного. Понять, кого я ищу, мешает душевная боль. Она такая сильная, что я почти ощущаю ее физически. Чувствую, как бешено колотится сердце, словно пытаясь изнутри разорвать грудную клетку. Но я не слышу собственного пульса. Нет, я никогда не привыкну к этой тишине. Мне страшно, что я ослепну, так и не увидев какого-то "Его". Но... у меня нет дорогих людей. Для друзей и родителей я лишняя, другие мертвы после приступа всеобщего гнева. Я бегу по улице, почти не разбирая дороги. Повсюду обнимаются парочки, друзья держатся за руки. Все они слепы, но счастливы как никогда. Я бегу, отчаянно осматриваясь по сторонам. Мое зрение и так плохое, но я чувствую, как слепну. Кто-то обнимает меня за талию. Я не успеваю обернуться. Последнее, что я вижу, это Его руки. Как я могла не понять, что ищу именно Его?.. Я думала, что уже разлюбила, но это не так. Он обнимает меня, и мне хорошо. Убаюкивающая тишина вокруг. Я закрываю глаза, но это ничего не меняет - я вижу только темноту. Осязание обостряется. Я осторожно оборачиваюсь, руками нащупывая его лицо. Оно горячее, слегка шершавое и щетинистое. Воображение рисует его потрясающе нежную улыбку, до которой я дотрагиваюсь. Щеки вдруг стали влажными - плачет, как и я. Он рисует своими прохладными кончиками пальцев неизвестные узоры на моих руках. Он безумно нужен мне. Я не чувствую мира вокруг, но пока я в объятиях любимого человека, все в порядке. Я прижимаюсь, тычусь лицом в его грудь. Мягкая и плотная ткань - толстовка. Кажется, она у него была синей. Чувствую его биение сердца. Он берет мою ладонь в свои руки и вырисовывает на ней буквы. Мне щекотно, но я терплю. Он дописывает последнюю букву - "ю" - в таком желанном для меня слове "люблю". Он - мой человек, мой самый дорогой, мой самый любимый. Почему я призналась себе в этом только сейчас, потеряв все? Или окружающие чувства просто мешали мне это понять? Мы осторожно садимся на землю, боясь отпустить руки и потерять друг друга. Прижимаемся уже холодными от слез щеками. Я пальцами нащупываю его улыбку, потом пытаюсь губами достать до пальцев. Со второго раза у меня это получается, и я убираю ладони, неуклюже целуя его. Он отвечает на поцелуй и сердце совершает кульбит. Я столько времени ждала этого момента, столько грезила о нем. А теперь это единственное, что у меня осталось. Эпидемия научила нас гораздо большему, чем вся прошедшая жизнь. Мы стали обращать внимание на истинно важные вещи. Мы стали беречь наши чувства. Как ни странно, но эпидемия, унеся тысячи и тысячи жизней, принеся нам неимоверное горе, в самый последний момент сделала нас всех удивительно счастливыми. Мы потеряли ощущения, но обрели чувства. Потеряли все, но получили кое-что более дорогое, чем сама жизнь. Мы получили любовь. Я боюсь того момента, когда потеряю способность чувствовать Его. Потому я запоминаю каждое прикосновение. Сейчас сложно вспомнить что-то из прошлого. Оно кажется таким отдаленным. Наши воспоминания привязаны к запаху, вкусу, слуху, зрению. Все, что осталось сейчас, это осязание, ставшее вдруг таким маняще-пламенным. Я словно таю от его прикосновений, покрываюсь мурашками от наслаждения. Прижимаюсь ближе, чувствуя собственный жар тела. Кожу колет, но я пытаюсь не обращать на это внимание, концентрируясь на кончиках его пальцев, вырисовывающих сердце на моей шее. Кладу голову на его плечо, носом касаясь отросших волос. И вот сейчас я перестаю чувствовать. Совсем. Это гораздо хуже, чем смерть, я уверена. Я, наверное, плачу, вырывая из памяти все ощущения, что успела испытать. Вспоминаю его мягкие волосы, пахнущие сладкой мятой. Вспоминаю, как мы сидели как-то вдвоем на скамейке и ели мороженое с яблочным вкусом. Вспоминаю его улыбающееся лицо, его глубокие карие глаза. Открываю глаза и рисую воображением его прикосновения. Заставляю свои мысли сказать его голосом "Я люблю тебя"...