После отбоя

      - Ты знаешь, кто мой отец?! О да, Хедли знал, кто папаша этого мелкого патлатого выскочки. Именно он, будучи начальником тюрьмы, отклонил прошение капитана Хедли, старшего надзирателя блока С, о повышении. А теперь перед ним распинается этот избалованный гаденыш! ...хорошенький такой гаденыш, совсем свежий, с хрупкими косточками и тонкими запястьями, с выъебистой задницей. Идея мести родилась мгновенно. Раз капитана оставили в блоке С, где собрали самый дикий сброд из насильников, торговцев живым товаром и налетчиков, значит надо этим пользоваться. Хедли поднялся, неторопливо обогнул стол и под прицелом внимательного взгляда мальчишки запер дверь. - Эй, какого черта?! - Тим в капризном негодовании звякнул наручниками. - Я скажу тебе, какого черта, - Хедли легко улыбнулся, слегка подрагивая от картин, что уже вовсю рисовало воображение. - Ты мелкий избалованный сученыш, вздумал приторговывать травкой и обносить элитные дома под самым носом у своего папаши. Который в очередной раз тебя отмажет, отправит на передержку в Швейцарию, откуда ты вернешься посвежевшим, и возьмешься за старое. Тимоти усмехнулся. Все так и будет. - Но перед этим ты проведешь здесь одну ночь... - Да без проблем, - мальчишка нагло искривил губы. - ...в течении которой тебя вывернут на изнанку, изобьют и вытрахают во все щели, возможно проделают новые, восемь изголодавшихся по нежной юной плоти мужиков. Весом под сто кг, осужденные на пожизненное, за растление малолетних, изнасилования в особо извращенной форме и убийства. С каждым словом уверенность Тима таяла, хотя он все еще пытался сохранить хорошее мину при плохой игре. - Ты что несешь, урод?! - Но перед этим, я сниму сливки. - Что?.. - До отбоя еще три часа, моя смена закончилась час назад, я полностью свободен, - мужчина шагнул к мальчишке, и тот вздрогнул. - Видишь вот ту штуку? Это резиновая дубинка, которой мы усмиряем особо буйных. Тим глянул на дубинку и тут же перевел настороженный взгляд на надзирателя. Тот был высоким и плечистым, крупным и таким уверенным. - Ты вылижешь ее как следует, от верши до основания, а после я вытрахаю ею твою выебистую задницу. - ...что?... - Снимай штаны. - Ты что несешь?! - Или я сам с тебя их сдерну, но тогда они станут совершенно непригодными для носки. Снимай и ложись животом на стол. - Больной ублюдок! Тимоти вскочил на ноги, отбросив стул, ринулся к надзирателю, замахнулся стиснутыми руками, но тот успел их перехватить. Дернул мальчишку к себе и впечатал кулак ему под дых. Тим задохнулся, согнулся пополам и едва не сложился на подкашивающихся ногах, но Хедли перехватил его поперек груди. Подволок к столу, защелкнул наручники в специальной держалке, как в допросных камерах. Тим лежал на столе лицом вниз и судорожно глотал воздух, пока Хедли огибал кабинет. Взял упомянутую дубинку, повернулся к мальчишке. - Еще три-четыре таких удара, и ты месяц будешь мочиться кровью. При этом следов на коже не будет. Ни синяков, ни гематом, - он подошел ближе и поддел лицо парня концом дубинки. Темные глаза Тима горели злобой. - Ее давно не мыли, но и твой рот не самое чистое место. Давай, вылижи ее как следует. - Иди к черту! Ты за это заплатишь, паскуда! Хедли уловил момент и впихнул дубинку мальчишке в рот. Тот в бешенстве замычал, попытался стиснуть челюсти, но резина оказалась слишком плотной. - Прекрасный вид, - Хедли подвигал ей немного, двинул мальчишке за щеку, тот рычал и брыкался, возил животом по столу. - Убери зубы, иначе выбью. При падении с лестницы и не такое бывает. Но Тим и не думал сдаваться. Тогда надзиратель стиснул его нос и терпеливо ждал, пока кислород кончится и мальчишка сдастся. Тот кашлял и хрипел невнятное: сука! убью! - Говорить с набитым ртом - неприлично, - Хедли двинул дубинку глубже. - И сука сегодня ты. Привыкай к этой мысли, Тимоти. Ты обслужишь сегодня много членов, и думаю, не по одному разу. Свидания были отменены месяц назад, с легкой руки твоего папаши, так что благодари его за... несдержанность твоих сегодняшних клиентов. Дубинка прошла еще глубже, уткнулась в гортань, и Тим забился хрипя и содрогаясь всем телом. Его затошнило, но широкая резиновая пробка не давала выйти остаткам скудного завтрака. Надзератель все так же стискивал нос мальчишки и трахал его раскрытый рот. Тот весь покраснел от нехватки кислорода, капал слюной на гладкую поверхность стола, но смотрел все равно злобно, хоть и глаза его стали влажными, пробиваясь редкими слезами. С каждым толчком дубинка проходила все глубже, по миллиметру, Хедли действовал аккуратно. Не хотел портить товар раньше времени. - Расслабь горло и привыкай. О, какое же удовольствие видеть этого гаденыша беспомощным, видеть как самоуверенность уходит из его глаз и как там зарождается страх. Хедли вытащил дубинку, чувствуя как собственный член готов прорвать белье и форменные узкие брюки. - Посмотри, какую грязь ты тут развел, - он кивнул на лужицу слюны на столешнице. - ИДИ НА ХЕР, - прохрипел Тим, кашляя и отплевываясь. Хедли усмехнулся. Пойти придется, но не ему. Он обогнул стол, встал позади мальчишки и положил руку на его бедро. Тот замер. - Даже сука не смей... даже не смей! Тим забрыкался, вскидывая ноги, желая лягнуть противника. Хедли просунул руку тому под живот, двинул к паху и сжал яйца. Мальчишка зашипел, стиснулся. Хедли сдавил сильнее. - Ааай... ай... все-все, отпусти! - Будешь лежать спокойно и делать, что говорят? Тим заскрежетал зубами, но молчал. - Ну? Говори: я буду послушным. Еще сильнее. Тимоти взвился, вгрызся в рукав своей рубашки. Хедли отпустил, дав короткую передышку, и сдавил вновь. - А! Нет! Все! Хватит! - Говори. - Я... я буду... послушным, буду! Только отпусти, тварь! Надзиратель усмехнулся и отпустил. Тим отдувался, приходя в себя, и действительно вел себя тихо, улегшись горящей щекой на прохладную поверхность стола. Но стоило Хедли взяться за пряжку его ремня, как мальчишка опять взвился. Но больше с ним не церемонились. Хедли вжался своим стояком в его ягодицы, прижал его к столу и расстегнул джинсы. Одним движением спустил до колен. - Урод. Больной ублюдок, у тебя на мужика встало, - злорадно зашипел Тим. Даже изобразил хрипловатый смешок. Хедли наклонился, почти накрыв его своим мощным телом, вдавливая в столешницу, вжимаясь в бедра. Положил перед лицом влажную дубинку. Если мальчишка и брыкался до этого, то тут замер. - Твой рот опять простаивает без работы? Слишком много болтаешь. Тим опять разразился посыланиями на хер, и Хедли опять зажал его нос и вставил дубинку по самые гланды. - Придержи пока. Мальчишка выл и трясся, но из-за напряжения горло свело, и он никак не мог вытолкнуть предмет. Хедли огладил его задницу, чем наконец заставил гаденыша притихнуть. Тим поджал ягодицы и кажется попытался сползти со стола, но крепление было расчитано сдерживать неуправляемых амбалов, а не таких принцессок. Да, малыш Тимми был худым и хрупким, не до болезненной худобы конечно, но у него были по-девичьи тонкие запястья, жилистая шея, заметная талия, узкие бедра и маленькая, чуть вздернутая задница. Он был довольно высоким, но Хедли уже навоображал себе, как бы этот бляденыш отлично смотрелся в женских тряпках. Надзератель отвесил шлепок по обтянутой серыми боксерами ягодице, Тим задохнулся, как-то приглушенно визгнул и затрепыхался. Хедли видел как покраснели его уши. Мальчишка вроде дышал и немного соображал, не смотря на жесткий резиновый кляп. Ну ничего, сейчас его заменят другим. Тим брыкался, вилял задом, извивался задыхаясь, пока Хедли разодрал его боксеры по швам. Серый лоскуток с логотипом модной итальянской фирмы сиротливо обвис в руке. Мальчишка сжался, стиснул бедра, поджимаясь точно щенок, прикрывающий пах хвостом. Хедли с мстительным удовольствием вновь вжался в голые тугие ягодицы, аккуратно вытащил дубинку изо рта парня, отметив, что тот благоразумно угомонился, чтобы не пораниться. Значит, дрессировка проходит успешно. Постепенно привыкает. Глядишь, к завтрашнему утру будет сам снимать штаны, раздвигать ноги и сам себя смазывать, подставляя дырку по первому требованию. Место дубинки на столе заняла маленькая горка ткани - бывших модных боксеров Тима. Обслюнявленная дубинка ткнулась в стиснутые ягодицы, Хедли начал вворачивать ее, но парень стиснулся слишком сильно. Бедра у него были тренированные и крепенькие, гаденыш много бегал. Удар ладони вновь пришелся на правую ягодицу. - Расставь ноги. - Иди на хер. Хедли ударил еще раз, мальчишка глухо охнул, стиснулся крепче. Повторяться не хотелось, вновь тискать его за яйца. Хедли осмотрел свой кабинет. В поставке для ручек, помимо самих ручек, торчала металлическая линейка в 30 см. Взяв ее, Хедли еще прихватил пару канцелярских зажимов, и под тяжелым взглядом Тима сделал радио громче. В это крыло и так не заходят, но с улицы их могли услышать. Гаденыш будет кричать. Громко, долго, срывая и так натертое горло. Холодный гибкий металл практически не оставлял следов на светлой коже, да и удары выходили не шибко сильными. Но Тим весь издергался и начал подвывать. Тогда Хедли заткнул его его же собственными трусами. - Какой же ты грязный, непослушный, маленький ублюдок, - надзератель со смаком растягивал слова, охаживая розовеющие ягодицы все новыми и новыми ударами. - Расставь ноги, и мы закончим с поркой. Тим мотнул головой. Через 15 минут, когда рука Хедли уже начала уставать, Тим сдался. Нехотя расслабил ноги, чуть их расставил. Он мотал головой и мычал, поглядывал через плечо на своего истязателя. - Хочешь что-то сказать? Кивок. Хедли вынул кляп. - Мне надо отлить, - в его измученных глазах блеснул вызов. - Иначе я обоссу твою убогую конуру. Конура старшего надзирателя всегда содержалась в образцовом порядке. Хедли брезгливо скривился, представив как мальчишка уделывает здесь все. Но... не отпускать же его в сортир. До толчка идти через весь корпус. За это время мелкий пизденыш точно устроит бунт и сбежит. Нет, Хедли еще не наигрался. О, ради такого взгляда, полного изумления и недоверия стоит потерпеть небольшие неудобства. Хедли толкнул ногой под стол корзину для бумаг, как раз вровень с промежностью Тима. - Прошу. Чувствуй себя как дома. Глаза того вновь зажглись ненавистью, он вновь обматерил надзирателя, и вновь зашелся в криках, когда тот отходил его уже ладонью по излупленной заднице. - Что, перехотел? - вежливо осведомился Хедли, поглаживая парня по горячему бедру. Тот что-то буркнул в ответ. - Что? Не слышу. - Выйди, черт тебя дери! - И оставить тебя, паршивца, одного? Нет уж. - Выйди блядь! Хедли коротко хохотнул. - Нет, малыш, блядь здесь только ты. Он вновь вжался в его ягодицы, и Тимоти задергался - избитая плоть горела огнем, а грубая ткань брюк нещадно ее царапала и раздражала. Хедли сунул ладонь мальчишке под живот и помял самый низ, там где вздувался мочевой пузырь и мягкие лобковые волоски щекотали кожу. - Давай. Опустись еще ниже. На самое дно, где тебе самое место. Я никому не скажу, что ты обоссался от страха во время нашей воспитательной беседы. - Я не боюсь, - Тимоти взбрыкнул, но уже не так рьяно, явно оберегая свою натертую задницу. - Тебя, ублюдка, никто не боится! - А, значит тебе приспичило из-за... ммм... стимуляции? Может мне продолжить пороть тебя, пока твой маленький кранчик не встанет, - Хедли навалился на мальчишку, прижался губами к его горящему от стыда уху, шепнул. - Встанет, как у течной суки на мужика. Тим лишь секунду лежал спокойно, но тут взвился, взбрыкнул с новой силой. - ПОШЕЛ В ЖОПУ УРОД! У меня не стоит на мужиков, хоть что делай! Я нормальный, а ты грязный извращенец, которого некто не... Аа! Мальчишка заорал дурниной, когда на его ягодицу опустилась дубинка. У полицейских дубинок интересный удар. Боль расходится постепенно и охватывает не сразу. С каждой секундой нарастает. Хватило одного, сильного удара, чтобы заткнуть паршивцу рот и выжать слезы. Тимоти заскулил побитой собакой, сжавшись в комок дрожащих нервов, пока Хедли приходил в себя, тяжело дыша. Он сорвался, но оно того стоило. Правда, теперь манящую, болезненно покрасневшую задницу мальчишки украсит уродливый синяк. Но не сразу, не прямо сейчас. - Еще? - Нет... не надо. - Расставь ноги. - Не надо... не делай этого. Просто... давай ты меня отпустишь, и мы обо всем забудем, окей? - Я сказал, расставить ноги, - Хедли приложил дубинку к другой ягодице, примеряясь для удара. - Ты пожалеешь, очень пожалеешь..., - зашипел в бессильной злобе Тим, но ноги развел. Немного. Но и этого хватило, чтобы просунуть дубинку между бедер, поддеть поджавшиеся яйца и надавить на промежность. Хедли подвигал туда-сюда, наблюдая как черная резиновая палка появляется и исчезает в покрасневших ягодицах. Надавил на стиснутый вход. И по телу пробежали мурашки. Девственник! Этого болтливого пизденыша еще ни разу не трахали в зад. О, это будет чудесная ночь! Хедли густо плюнул на навершие дубинки и приставил к тугой дырке. Тимоти зашипел от прикосновения прохладной слюны к такому интимному месту. - Грязный мальчишка с грязными мыслями, грязным ртом и грязной дыркой, - Хедли отодвинул корзину для бумаг в сторону. Тим сдавленно выдохнул. - Я буду тебя разрабатывать, а ты будешь терпеть. Если не сдержишься, пол будешь мыть своим языком. И навершие дубинки вкрутилось на пару миллиметров в девственную дырку под надсадный крик мальчишки. Тут Хедли тоже действовал осторожно, хоть и без лишних нежностей. Заткнул рот Тима вновь его бывшими боксерами, чтобы не мешал, стиснул бедро, чтобы не дергался, и медленно его растягивал. Ноги Тим больше не стискивал, от этого только больнее, а наоборот, чуть расставил, чуть прогнулся. - Понял, наконец, как надо, - Хедли одобрительно погладил его по взмокшей пояснице, под пальцами был мягкий пушок. - Я забочусь о тебе. Подготавливаю перед клиентами. Они ведь не станут с тобой церемониться, слишком изголодались. - Тимоти что-то неясно всхлипнул. - Но не волнуйся, я никому не скажу, кто ты. Кто твой отец. Иначе никакие приготовления не помогут. Тимоти вяло задергался, без прежнего задора. Он теперь осторожничал, чувствуя внутри твердую крупную дубинку. Кишки жгло, смазки-слюны чертовски не хватало, а понимание, что и кто с ним делает, и что он почти покорно позволяет это, сводило с ума дикой злобой... еще с каждым неторопливым толчком внутрь все больше хотелось отлить. Тим осторожно возился, пытаясь принять удобное положение, чтобы не давить на живот, но надзиратель держал его крепко. ... еще он боялся, что у него встанет. Ведь там внутри его задницы была такая точка, простимулировав которую можно кончить. Ему однажды девчонка отсасывала и сунула палец в зад, так он обкончался как незрелый подросток! Черт, да Тимоти был готов вылизать весь кабинет языком, лишь бы не радовать насильника своим стояком и не опозориться так сильно. "Я не извращенец, я нормальный, все это отвратительно, я убью его, когда освобожусь! Я нормальный! У меня стоит на девочек! На их розовые, мокрые щелки. Я нормальный, НОРМАЛЬНЫЙ!" - повторял про себя Тим. Но, как говорится, бойтесь своих желаний. Мысли-образы девичьих прелестей заставили его член привстать. А крепкая резиновая палка, что все легче ходила внутри него, задевала простату и щекотно стягивала края входа. Позади послышался смешок. Грязный ублюдок Хедли опять разминал его переполненный живот, прощупывая пальцами конец дубинки, когда вгонял ее на всю длину до рукояти. Тим дергался и стонал сквозь кляп от слишком сильных, болезненных ощущений, и тут Хедли задел рукой его член. - И кто теперь больной ублюдок, у которого стоит на мужиков? У тебя встало оттого, что тебя трахают в зад. Поздравляю, Тимоти, ты наконец признался себе, что ты подстилка. Хедли отстранился, наслаждаясь моральными мучениями парня, как он подвывает от стыда, отрицательно трясет головой и стискивается, наивно полагая, что возбуждение пойдет. Надзиратель вогнал дубинку глубже и отпустил. - Придержи-ка ее в себе. Подошел к письменному столу и достал из ящика пару белых форменных перчаток из тонкой кожи. Их служители тюрьмы надевали во время приезда официальных представителей властей, а Хедли носил их почти не снимая. Особенно, когда брал в руки дубинку. Был у него пунктик насчет чистоты. Он посмотрел на мальчишку. Прекрасный натюрморт! Растянутое на столе тело, тонкое и почти изящное, напряженные раздвинутые ноги, вздернутая задница, покрасневшая, с отметинами от ладони и пальцев, с черной рукоятью, торчащей из растянутой до предела дырки. Стыдливо выглядывающая из-за крепкого бедра розоватая влажная головка крепнущего члена. Горящие злым бессилием глаза, что плавно сменяется стыдом и болью, припухшие от непролитых пока еще слез, но это только пока. Припухшие сухие губы и серая, промокшая от слюны тряпка. Дергающийся нервно кадык. Горящие от стыда уши и лохматая темная шевелюра, взмокшие кудряшки на загривке. К р а с о т а! Хедли взялся за рукоять дубинки, а другой рукой обхватил член мальчишки. Тот забился, явственно стеная сквозь кляп: Нет! Прохладная кожа перчаток чувствовалась слишком приятно, а мягкий захват дарил облегчение. Член его креп в чужой руке. Бедра непроизвольно дергались, насаживаясь на дубинку глубже. Тело требует одного, а разум вопит свое жалкое: нет! Тим продержался недолго. Хедли умело отдрочил ему. Парень кончал с болезненным хрипом, дергаясь в попытке вырваться, пока обессиленно не распластался на столе. ...и тут почувствовал, как подступило и терпеть он больше не может. Стиснутая рефлексом дубинка надавила на что-то внутри, и Тим только успел громко промычать и мотнуть головой в сторону рабочего стола. Хедли не понял, чего тот хочет, но услыхав характерное журчание, успел подвинуть корзину. На пол и на его начищенный ботинок пролилось немного. - Грязный сученыш, - в темной злобе Хедли отвесил пару смачных ударов на ягодицам, но Тиму было все равно. Дожурчав в чертову корзину, он обмяк и расплакался от страшного унижения. Хедли гладил его дрожащую спину, и сам млел от происходящего. Беспомощный и сломленный выскочка. Хм, действительно сломался? Или еще нет? Пока малец убивался, Хедли отодвинул смрадную корзину подальше. Стащил с него кеды и сдернул джинсы. Тим послушно переступал ногами. Задумавшись, Хедли вытащил пояс из джинс и так же аккуратно положил его перед лицом Тима. Заметил лежащие бесхозно канцелярские зажимы. Улыбнулся своим мыслям. Может мальчишка и переживет эту ночь с целой задницей и без посещения блока С. Хедли сам еще не наигрался. Он как мог аккуратно, чтобы не вывихнуть запястья, перевернул Тима на спину. Тот попытался было отбиться ногами, но Хедли шлепнул его по яйцам, и парень притих. Позволил вытереть свою промежность и дырку салфетками. С новым витком злобы от собственного прокола наблюдал, как надзиратель тщательно вытирает дубинку. Но стоило тому приблизиться, как Тим вновь пустил в дело ноги. За что и получил порцию болезненных ударов дубинкой по икрам и коленям. - Так-то лучше, - Хедли утер пот со лба, глядя на ноющего от наростающей боли мальчишку. Он развел его ноги, что Тим с тихими охами согнул в коленях и уперся ими в столешницу. Настороженно следил, ожидая продолжения истязаний отпускать его явно никто не собирался. Но ублюдочный Хедли пока медлил. Принялся оглаживать грудь и плечи Тима, повел большими пальцами по подмышкам, всё с тем же темным мягким пушком, заставив мальчишку знатно подергаться от щекотки. Огладил шею, а после вернулся снова к груди. Ущипнул сосок. Тим дернулся, нахмурился, и загудел недовольно, заизвивался, уходя от прикосновения. - Не будь ты таким потасканным, я бы тебя всего облизал. Но ты всего лишь грязная сука. Тим уже привычно взбрыкнул, попытался сдавить бока надзирателя коленями, но тот уже привычно сдавил его мошонку. Пока Тим отдувался, Хедли раскатал презерватив по своему члену и приставил головку к его дырке. Тимоти поджался, замотал головой. - Что такое? С дубинкой понравилось больше? "Нет!" - Спешу обрадовать, мой член меньше, так что тебе понравится еще больше. "Нетнетнет!" Хедли сплюнул на дырку, размазал слюну членом и втолкнулся до основания, крепко стиснув бедра агонизирующего парня. - Как же хорошо... Тугой, как девочка-целочка, - Хедли качнулся туда-сюда. Дело шло с трудом, края дырки стягивались внутрь и вытягивались наружу, до болезненного плотно обхватив его член, смазки презерватива не хватало, слюны тоже. Но под рукой больше ничего не было. - Твоя дырка такая жадная, прям не хочет выпускать... Малыш Тимми выл, рычал, стонал, дергался, а от подобных слов вообще впадал в бешенство. Только поделать ничего не мог. Хедли крепко держал его за член, надрачивая вялую плоть. - Давай, немного смазки для твоей тугой дырки... Но ничего не получалось. Так даже лучше, думал Хедли, вбиваясь в мальчишку с оттягом, он не должен получать удовольствие от происходящего. Надзиратель разошелся, вошел во вкус, сплюнув в очередной раз. Тим вздрогнул от отвращения. - Мразь... Он смог каким-то образом вытолкнуть кляп, и тряпка упала куда-то на пол. Сухим, сорванным горлом он выплевывал ругательства, раззадоривая Хедли еще сильнее. Наращивал силу и скорость, отчего слова мальчишки прерывались. Надзиратель буквально выбивал из него дух. - ...тебя... папаша... ебал... в детстве! Заставлял... сосать... его... сморщенный... грязный... член! Аа! Хедли ударил Тима по лицу. Не кулаком, ладонью. Парень оскалился и опять открыл свой поганый рот. За что получил снова. И снова. От хлестких пощечин его голова безвольно моталась. Хедли остановился только когда заметил на перчатке кровь - разбил Тиму губы и нос. Сученок теперь давился собственной кровью и больше не был расположен говорить. - Так-то лучше, - Хедли обтер перчатку углом рубашки Тима. - Послушаем лучше музыку. По радио гоняли сонное кантри про золотые поля Айовы, а Хедли стягивал шею мальчишки его же собственным ремнем. От пощечин тот так дергал задницей, что надзиратель едва не кончил, но теперь Тимми испуганно сжимал его в себе, и это было просто крышесносно. И так тугая задница пульсировала и обнимала, точно кулаком, тем слаще, чем сильнее стягивалась широкая кожаная петля на бледной шее. Но еще лучше стало, когда его вялый член подал признаки жизни. - И кто из нас извращенец? - Хедли двинул бедрами и дернул на ремень. Тимоти захрипел, облизывая окровавленные сухие губы. - Скажи, ты раньше дрочил, душа себя? - Нет... - Громче! - Нет! Я не дегенерат! Не то, что ты! Петля стиснула кадык, и Тим онемел, панически дергаясь на чужом члене. - Конечно, дрочил. Брал поясок маминого халата и душил себя, грязный паршивец. - Нет... никогда... - хрипел Тим из последних сил. - Пусти... не могу дышать... не могу дышать!.. Хедли всё тянул и тянул, не опасаясь сломать ему шею. Наслаждался его агонией. Вышел, сдернул презерватив и вновь вбился в самую глубину. Бил и бил трясущегося в конвульсиях мальчишку, пока наконец не выплеснулся в глубине, вбивая горячую сперму в самые кишки. - Жаль, ты не девка. Ты бы у меня сегодня залетел. Носил бы моего ублюдка, а я бы трахал тебя, такого распухшего, с пузом, - в задыхающихся словах надзирателя слышалось отвращение вперемешку с возбуждением. Пара остаточных движений, и он вышел. Из раскрытой дырки потекло по ягодицам, закапало на край стола и на пол. - Какая же ты грязная шлюха, все пачкаешь. Тимоти не отвечал, никак не реагировал. Он лежал без движения, едва дыша, безвольно свесив ноги со стола, и наслаждался драгоценным воздухом, что теперь наполнял легкие. Хедли вытер член и брюки салфетками, оправился. Вытирать стол и пол не стал, не его это работа. И мальчишку не вытер, они еще не закончили.