«Когда ты делаешь кому-то одолжение, я считаю, есть два типа людей. Те, кто не забудут, и те, кто не простят». Джокер
Это была одна из тех суббот, когда двенадцатилетний Паркер выбирался на улицу. Был ли это очередной поход к Нэду или же в городскую библиотеку, мальчишка уже и не вспомнит. Он шёл, засунув руки в карманы, рассеянно оглядывая прохожих. Те были вялыми и расслабленными, в будни таких в Нью-Йорке и не встретишь, ведь каждый из них озабочен каждодневной рутиной. Работники банков — отчётностью, врачи — пациентами, полиция — преступниками. И у Паркера была аналогичная особенность, привычка — погружаться в себя. И в такие моменты вернуть его в мир было весьма проблематично, порой мальчишка уж слишком увлекался. Но сам Питер мыслил несколько об ином, в частности о последнем сыне Криптона и о фильме про него, что вышел на той неделе, и на который они с Лидсом с трудом вчера попали. Был ли хорош «Человек из стали»? Паркер не мог так сказать. Но стоит отдать должное главному актёру, он был неплох, да и пару сцен держало в напряжении. Но в целом, выше среднего. Возможно, школьник был излишне критичен, но его не стоит винить. Если вечерние новости нередко смахивают на боевики, то чего стоит ожидать от его завышенных критериев к фильмам? Да и как всякого рода фантастика может сравниться с Железным человеком? Который, к слову, с критической частотой стал мелькать в выпусках новостей, но не он один, а со Мстителями. И, к сожалению мальчишки, не все выпуски выставляли героев в лучшем свете. Погружённый в себя Питер замер, а затем будто вынырнул из забытья. Он не сразу осознал, что же заставило его остановиться. И, оглядевшись, его взгляд зацепился за раздражающую сознание деталь. Зияющая в земле, идеально ровная, от того неестественная дыра, что неуместным чёрным пятном маячила на освещённом утренним солнцем тротуаре. Сделав два неуверенных шага, а затем десять целенаправленных он оказался за ограждением, и заглянул во тьму. Лёгкий укол разочарования заставил его горько вздохнуть. Он то надеялся, что это дыра специфического происхождения, но нет. Это был самый обычный канализационный люк, из которого, на удивление, не раздавалось вони нечистот, а веяло жжёной резиной и пылью. Поток тёплого, почти горячего воздуха, что бил из него, забирался под футболку, и в то же время прохладный ветерок с улицы ерошил волосы. Это вызывало дикий дискомфорт, а Питер всё продолжал вглядываться во тьму. Возникло странное ощущение, предчувствие, будто вот-вот произойдёт нечто… Было ли ему страшно? Нет. Интересно? Возможно. Но ведь все приключения и начинаются с чего-то откровенно незначительного? Не так ли? Эта мысль яркой вспышкой мелькнула в голове школьника. И он сделал закономерный шаг и наклонился ближе, пристальнее прежнего вглядываясь в густой мрак. А тьма, плотная и беспросветная, продолжала манить. И он вытянул руку, чтобы коснуться её. Так и начинаются все истории, и мальчишка в глубине души хотел свою собственную. Но было ли бы это началом его приключения, он так и не узнал, как и то, были ли в том коллекторе крысы, ведь в тот момент Питер вздрогнул из-за резкого оклика: — Пацан, пошёл прочь оттуда! Паркер, будто пойманный на какой-то шалости, встрепенулся и, запутавшись в собственных ногах, чуть на самом деле не угодил в подземный люк. Неприятный, хриплый и с какой-то надрывностью голос принадлежал владельцу газетного ларька, с которым дядя Бэн нередко по долгу болтал. — Ограждение не заметил, сопляк?! — тем же неприятным голосом продолжал газетчик. А школьник, пожав плечами, неловко взъерошил волосы. Конечно же он заметил его, но в такие моменты, как этот, когда тебя охватывает то странное чувство, будто ты стоишь на перекрёстке, но не на обычном, а на жизненном, человек максимально зациклен на себе и не придаёт особого значения окружающему. Так вот и он проигнорировал жёлтые ленты. Газетчик, возмущённый такой «скверной» реакцией со стороны Паркера, начал отчитывать его усерднее прежнего. Мальчишка, вяло кивающий, всё ещё особо не вслушивался, его взгляд то и дело возвращался к люку. Но тот ореол беззаботности и воодушевления, что был с ним с момента пробуждения, спал, оставив неприятный осадок где-то в душе. И вот спустя пару лет, время от времени, Питер вспоминал тот люк. И продолжал спрашивать себя: «Зачем он вглядывался в мрачное чрево люка, если бы никогда не решился забраться туда?» И дело было даже не в назойливом газетчике, ведь и без него Паркер не решился бы на такой шаг. И не потому, что боялся темноты или крыс. Так в чём была причина его нерешительности? И только сейчас Паук осознал, что если б он спустился тогда в тот люк, то всё непременно изменилось бы. И прежде всего в нём самом. И, вглядываясь в глубь портала, он ощущал то же самое. Он знал, что как только сделает шаг во тьму, всё изменится, возможно навсегда. И это пугало его. Мстители были уже на другой стороне, а Питер всё ещё медлил. И его раздражало ощущение скованности, ведь юноша понимал, что прежде таким никогда не был. Предчувствие или чутьё неприятной болью отзывалось на периферии, будто тот газетчик снова окликнул его резким голосом, требуя отступить. И Паркер, расправив плечи, наперекор всему шагнул во тьму.***
Питер ещё после той передачи по телевизору, что он когда-то мельком, даже не с начала, а с середины видел по Нэшнл Джиографик, хотел посетить Тибет. Но те обстоятельства, при которых он оказался здесь сейчас, не могли позволить ему насладиться видами в полной мере. В Камар-Тадж герои прибыли в полной боевой готовности в течение десяти минут. Была ли это заслуга совместных завтраков или же чётких указаний Кэпа, мальчишка не знал. Но тот переход от беззаботности к идеальной собранности был таким же ощутимым, как резкий удар о лёд. Напряжение, зависшее в воздухе давило не только на юного Мстителя, но и на всех остальных. Стрэндж может и не был душой компании, но он часть команды, друг и союзник, и потерять его они никак не могли. Спина Железного человека, на которую Паркер украдкой бросал взгляды, вселяла уверенность, не всепоглощающую, как надеялся подросток, но хоть какую-то. В храме и его окрестностях было непозволительно тихо, лишь гуляющий повсюду промозглый ветер, как и во всяком слешере, не внушал ничего хорошего, а напротив, будто предвещал нечто ужасное. Только ступив на одну из многочисленных плит, которыми был выстлан внутренний двор храма, юноша поёжился, костюм защищал от резкого перепада температур, но то ощущение замогильного холода, казалось, просачивалось даже сквозь высокотехнологичный материал. Паркер, напряжённый, как струна, никак не мог сосредоточиться, он излишне резко и часто оглядывался, то и дело вскидывая голову вверх, и щурился на глубокую лазурь Гималаев. Каждый шаг в этой страшной тишине казался громогласным, из-за чего место воспринималось ещё более заброшенным, чем было на самом деле. Но Питер ошибался, тишины не было. Мстители переговаривались друг с другом, подросток просто не слышал их, и голос Карэн так же доносился до мальчишки будто из-под воды. А дежавю никак не хотело отступать, юноша пытался сбросить с себя наваждение, но перед глазами то и дело вставала красная пустошь Титана. — Пит, ты в норме? — обеспокоенный голос миллиардера вырвал Паркера из задумчивости, тут же окатив тройной дозой напряжения. Метнув быстрый взгляд на маску Железного человека, что оказалась неожиданно близко, мальчишка кивнул. Затем скомкано добавил, что в порядке, надеясь, что это убедит наставника. Железный человек долю секунды вглядывался, будто мог разглядеть за маской Человека-паука мертвенно бледное лицо юноши, и с какой-то торжественной обречённостью кивнул. Но, к удивлению подростка, не стал настаивать на возвращении Паркера на базу, хотя тот и был уже готов оспорить любое заявление мистера Старка. И сразу вспомнилась фраза, что была сказана лишь каких-то пару часов назад, но по ощущениям самого Питера вечность назад: «Как бы мне того не хотелось, ты действительно Мститель». Осознание, что мистер Старк действительно верил в то, что говорил, и что это не пустые слова, призванные утешить его, и мысль, что миллиардер действительно считает его Мстителем, отрезвили юношу. Страхи не ушли, лишь отступили на задний план, но это позволило Паркеру взять себя в руки: Он Мститель! Человек-паук! Герой земли, а значит не может быть растерянным подростком посреди поля боя! И он ни в коем случае не может подвести мистера Старка. Снова. Сделав глубокий вдох, юноша расправил плечи и на мгновение прикрыл глаза. Теперь Питер начал отчётливо различать голоса героев. Он ожидал услышать короткие приказы или сообщения о следах сражения, но вместо всего этого были язвительные комментарии Ракеты «об убогости Земной архитектуры», остроумные возражения Клинта, и угрюмые замечания Скотта о силе ветра, и громкие, но уверенные сообщения Сокола сверху. Питер ещё с Германии мечтал оказаться на общей миссии со Мстителями, а сейчас она странным образом не оправдывала его ожиданий. И казалось, этот «белый шум» в передатчике должен расслаблять, даже делать всё «забавнее», как идиотские реплики героев в фильмах ужасов, но Питер ощущал во всём этом скользящее на периферии отчаяние. Первостепенной задачей было найти Стренджа и остальных чародеев, но в храме было непозволительно тихо, ни звуков борьбы или взрывов, что хоть как-то могли указать на продолжение сражения. И для более эффективной разведки было принято разделиться. Паркер оказался в компании Чёрной вдовы, Соколиного глаза, Капитана Америки и Алой ведьмы. Как бы Питер не хотел признавать этого, но разделить его с наставником было верным решением. Как и прежде, геройствовать перед мистером Старком было навязчивой идеей подростка. И даже сам Паучок ощущал, что его слегка «заносит», конечно, всё это было до Титана, но и сейчас он не был уверен, что поступит иначе. Все помещения, через которые они пробирались, были в духе Азиатских фильмов, колонны и чайные столики с миниатюрными чашками, да даже полумрак передавал ту атмосферу, но тишина по-прежнему была угнетающей. Как заметила Вдова, маги, коих оказалось немного, покинули свои комнаты совсем недавно. Но никого им так и не удалось обнаружить. А на задворках сознания у мальчишки неприятно крутилась мысль. «Чёрный орден не занимается публичными казнями, и пленных не берёт, а убивает всех на месте. Так где же чародеи?» — продолжал задаваться вопросом юноша, но чем дольше он думал об этом, тем мрачнее становилось у него на душе. Их группа первой достигла главного зала, под которым, как сообщил Соколиный глаз, находится хранилище важных артефактов. И, судя по следам недавних взрывов, основная атака была направлена именно на это место. Тёмный зал слабо освещали просачивающиеся сквозь дыры в стене лучи холодного высокогорного солнца. Трещины и провалы указывали, что бой окончился совсем недавно. Что не преминул заметить Соколиный глаз: — Мы опоздали? — Не думаю, — покачал головой Капитан Роджерс. Его голубые глаза внимательно оглядывали потолок. Романов со странной целенаправленностью было ринулась в сторону самого большого провала, но замерла, будто заметив что-то странное, а Питер перевёл взгляд в ту сторону и похолодел. Это была не просто дыра в стене, она имела характерные очертания, и, сглотнув ком, подступивший к горлу, Паркер тихо выдохнул: — Чёрный карлик. Тот, кто назвал Кулла Обсидиана так, обладал весьма специфическим чувством юмора. В реальности обозвать этого гиганта карликом язык не поворачивался, да и после «личного» знакомства Питер быстро осознал на сколько же он заблуждался в собственной силе. Пятьдесят шесть секунд! Ровно столько он смог ему противостоять! Это было схоже с тем, как если б он пытался идти на танк с пластиковой вилкой в замкнутом пространстве. Но впрочем, после этого Паркер больше не заикался Корвусу, что с Проксимой «тренироваться» невыносимо. Алое пятно пронеслось перед глазами, и Питер, вернувшись в реальность, перевёл взгляд в верхний правый угол пустого храма, где зависло одеяние Верховного мага. Не только мальчишку сбивали с толку метания мантии. Та, как обезумевший зверь, молниеносно перемещалась из одного угла в другой, будто видя больше, чем все остальные. А Романов всё так же неподвижно стояла и вглядывалась в одну точку. — Нат? — окликнул шпионку обеспокоенный Бартон, русская тут же вскинула руку, призывая замолчать. Все напряжённо замерли, а мантия ринулась в сторону Наташи и, облетев её, зависла позади, так и не рискнув побеспокоить. А мисс Романов, пристально глядя в одну точку, плавно опустила руку и, сделав странный жест, коснулась воздуха, и тот, словно это возможно, растрескался, как битое стекло. Ванда тут же вскинула руки к вискам, в неясной попытке унять боль, а затем тихо выдохнула: — Бой всё ещё идёт. И как только эта фраза слетела с губ Алой ведьмы, раздался резкий треск, за которым последовал гул и шпионку втянуло в зеркальное измерение. Все было ринулись вслед за ней, но этого не потребовалось. В одно мгновение вместо еле освещённого храма возникло безграничное болезненно белое пространство — Снежная пустыня. Где, как плывущие в песках Каира караваны, мелькали деформированные крыши храмов. Горы взмывали в небо, становились им и тут же обращались в пыль. — Зеркальное измерение? — удивлённо выдохнул Соколиный глаз, оглядываясь по сторонам, который, как и Паркер никогда прежде не бывал в нём: — Я-то думал, в нём буквально зеркала, — задумчиво добавил Клинт. А мантия тут же исчезла, избрав, как всем казалось, неправдоподобное направление. Было тихо, но не так, как в реальном Камар-Тадже, а будто наигранно тихо. Преодолев некоторое расстояние, герои наткнулись на магов, их одежды были обагрены кровью. Питер попытался сглотнуть неприятный ком в горле. — Видимо, смена измерения им не помогла, — тихо, всё с той же непривычной задумчивостью, проговорил Соколиный глаз, отходя от тела уже не молодого чародея. — Ванда, можешь связаться с остальными? — окликнула Алую ведьму Вдова, опуская руку в безуспешной попытке сделать это при помощи техники. Девушка кивнула, отрывая взгляд от снежной пустоши, что странным образом нервировала её больше, чем всех остальных. А Питер не мог прекратить озираться, мир вокруг был действительно прекрасен, но то ощущение постоянно нарастающей тревоги неприятно смазывало впечатление от знакомства с Зеркальным измерением. Чутьё резким уколом дало о себе знать, и юноша отскочил, и как раз вовремя, в то место, где он стоял, вонзилось копьё. От одного взгляда на него по телу прошлась болезненная судорога, даже если шрамов и не осталось, он всё ещё помнит, сколько боли ему принесло это оружие. — Проксима, — выдохнул Питер. — Смотрю, ты ещё жив, — прокаркала ведьма, которая, словно пустынный демон, возникла из-под земли, и, искривив лицо в зловещей усмешке, едко добавила: — Тебе понравился мой подарок, выродок? Питер, напряжённый, как струна, не задумываясь, пустил в неё паутину, генерал увернулась, и, оскалившись сильнее прежнего, прошипела вновь: — Ты всё так же никчёмен, — а затем ринулась на него. Паркер был бы напуган, если б подобного не происходило впредь, а сейчас он был отчего-то по-настоящему взбешён, и все те ребяческие мысли о собственной сдержанности ушли прочь. Он ощущал смертельную необходимость добраться до Проксимы во что бы то ни стало. Питер слишком поздно заметил блеснувший в руке ведьмы кинжал, чутьё кричало об опасности, но затормозить мальчишка уже не успевал. И прежде, чем инопланетянка успела нанести удар, её руку пронзила стрела, а между ней и Паучком непреодолимой стеной возник Капитан Роджерс, который голосом, пресекающим всякое возражение, приказал: — Пит, Нат, найдите Стренджа! — Принято, Стив, — тут же отозвалась шпионка. С хмурым взглядом, наблюдая, как из-за Проксимы возник громадина, Чёрный карлик, добавила: — Только протяните здесь без нас, малышня. Паркер, замерший от внезапной вспышки гнева, что вымотала его, тяжело дышал. А ущемлённое эго интерпретировало слова Капитана, как «Не мешайся под ногами, сопляк». Ещё какой-то год назад, Питер без промедления помчался бы выполнять приказ Капитана Америки, но сейчас всё происходящее воспринималось слишком близко к сердцу, но возразить юноше не дали, Вдова, перехватив предплечье механической руки, потащила его прочь. А Паркер всё никак не мог подавить ярость, что как зверь вскинулась в нём, после краткой, и отнюдь не радостной встречи с Проксимой. *** Мир вокруг беспрерывно менялся, что вызывало необходимость быстро менять локацию. Питер вяло тащился за Вдовой, подавляя в себе желание сорвать обратно к генералу Чёрного ордена. Где-то глубоко внутри здравый смысл был на стороне Кэпа, но юноше продолжало казаться, что теперь дети Таноса его личные враги, а значит никто, кроме него не должен сражаться с ними, и Вдова, ощущая негодование подростка, спокойно выдохнула: — Успокойся. — Я бы справился! — незамедлительно рыкнул Паркер, злость продолжала клокотать в нём, что вынуждало срываться на агенте Романов. — Ага, — кивнула шпионка, даже не обернувшись на мальчишку, окидывая внимательным взглядом горизонт. А тот замер, уязвлённый безразличием, раздражённо просипел: — Я и прежде сражался с Проксимой! — и сделав глубокий вдох, который не принёс успокоения, добавил, — И побеждал! Романов остановилась, на этот раз окинув его привычным насмешливым взглядом, огрызнулась в ответ: — Охотно верю. Паркер резко повернул обратно, но как только он сделал шаг, Наташа заговорила вновь: — Тебя слишком легко спровоцировать. — Неправда, — резко обернувшись, рыкнул мальчишка, попавшись на банальную провокацию, тем самым подтвердив слова шпионки. Он сам уже это понял, натолкнувшись на ехидную улыбку. И, разозлившись на самого себя, стиснув челюсти, юноша прошёл мимо шпионки, стараясь игнорировать насмешливый взгляд и сдержать резкие и такие бесполезные слова, ведь он понимал, мисс Романов права, Проксима лишь провоцировала его. Хмыкнув, русская с лёгкой улыбкой, что, по мнению мальчишки, была крайне неуместна в данной ситуации, указала слегка левее избранного Паркером направления и спокойно добавила: — Нам туда. Питер нахмурился, он только теперь заметил, что их продвижение отнюдь не было хаотичным, а напротив было весьма целенаправленным, будто мисс Романов прекрасно ориентировалась в абсолютно ей не подчиняющемся мире. Хотя это лишь отчасти удивило мальчишку, ведь вопреки неприязни, что сквозила между магом и шпионкой, последняя была осведомлена о чародеях удивительно хорошо. Порой даже слишком хорошо, как казалось Соколиному глазу. Мага герои обнаружили именно в тот момент, когда Паучок осознал, по какому принципу мисс Романов избирала направление. Как оказалось, всё дело в точке искривления пространства, и та, на которой они находились, сейчас была статична, а весь мир изменялся радиально. И даже некая грусть охватила Человека-паука, что он не догадался об этом сам. Маг прижимал левую руку к телу, та была вывернута под неестественным углом, и из глубокой раны, что была выше плеча, сочилась кровь, которую пытался остановить даже не сам Доктор Стрэндж, а его вездесущая мантия. Верховный маг Земли дышал надрывно, его дыхание прерывалось тяжёлым хрипом и кашлем. Первой среагировала Вдова. Оказавшись подле чародея, она быстро заговорила: — Камень на месте? С трудом приоткрыв глаза, мужчина вяло кивнул. Затем попытался выпрямиться, но даже опора в качестве стены, не помогла ему. Вдова быстрыми и лёгкими движениями касалась грудной клетки мага, тот шипел от боли и пытался выдавить из себя хоть слово, но каждая попытка была безуспешной. Питер осознал, его рёбра сломаны. А Русская, выудив, будто из воздуха ампулу, вколола магу обезболивающее, Питер понял это из облегчённого вздоха мага. Тот сдержанно кивнул в благодарность и позволил шпионке вернуть себя в вертикальное положение. Паркер хотел и не хотел, чтоб эта напряжённая тишина закончилась. Он был уверен, что в увечьях мага виновен Чёрный орден, но всё с болезненным отчаянием ждал, когда чародей сообщит об этом сам. И переносить молчание становилось уже совершенно невозможно, но и стоять, как потерянный в торговом центре трёхлетка он так же не мог. Поэтому кинулся помогать русской. Поместив Доктора в более статичное положение, Питер отошёл. И его затопила иррациональная вина, будто он один ответственен за происходящее сейчас. Вдова тихо перешёптывалась с Доктором Стрэнджем, тот либо кивал, либо тихо, еле различимо шептал. Из его слов выходило, что пока он жив, или пока он позволяет это, все, кто здесь в ловушке. Ведь именно это Зеркальное измерение закольцовано, и если ты попытаешься покинуть его насильственным путём, то тут же угодишь в другое, и так может продолжаться до бесконечности. А паранойя Паркера разыгралась вновь, он уже и сам копировал поведения мантии левитации, метясь из угла в угол. Ему упорно казалось, что говорят о нём. И очередная ужасающая мысль пришла ему в голову. А что, если теперь Стрэндж знает, что он, Питер Паркер, хоть и номинально, но был в Чёрном ордене? Ветер стал будто громче, теперь он заглушал даже слова Чёрной вдовы. И не в силах терпеть, юноша выскочил из временного убежища, с единственной целью, убраться как можно дальше отсюда. Но он не успел преодолеть и нескольких шагов, как был остановлен Вдовой: — Пит, я понимаю… — начала было русская, но Паркер её перебил: — Да что вы понимаете? — ощетинился подросток. — Я должен идти и сражаться! Его всплеск не произвёл никакого впечатления, и, скрестив руки на груди, шпионка вздохнула: — Физическая сила это ещё не всё. — и, сделав шаг в его сторону, она мягко коснулась его руки, — Твоя слабость эмоции. И чувство вины, — жёстко добавила она. Питер хотел было уже возразить, но последняя фраза, сказанная так проницательно, заставила его закусить губу до крови. И снова мисс Романов видит его насквозь. Шпионка хотела сказать что-то ещё, но тут резко дёрнула Паркера вниз, приказывая пригнуться. Юноша, зацикленный на себе не сразу заметил то, что заметила бывший агент КГБ. Бой, что до этого был далеко от них, из-за искривления пространства оказался совсем рядом. Капитан продолжал давать отпор Проксиме, а Клинт и Ванда с переменных успехом боролись с Чёрным карликом, но был ещё один игрок в этой безумной игре за жизнь — Корвус Глейв. Романов выпрямилась, уверенно вскинула руку с оружием, поле боя с неимоверной скоростью приближалось к ним, даже надвигалось на них. И, осознав, в кого именно целится русская, Питер прежде чем успел подумать, выпустил паутину, что с завидной меткостью попала в пистолет, зажатый Романов. Юноша дёрнул оружие вниз, выстрел в ином измерении прогремел, как взрыв. Наташа обернувшись, процедила: — Что ты… — но она не договорила, голос её дрогнул и в одно мгновение пропал. А затем мисс Романов изменилась в лице. Тонкие брови слегка, будто в удивлении сошлись. А Паркер со странной обречённостью продолжал смотреть Вдове в глаза, те утратили былой блеск, а мертвенная бледность сползла на губы. Из краешка рта сочилась тонкая струйка крови, что медленно, будто издеваясь, сползала по подбородку. И словно в каком-то дурацком фильме рыжая опустила глаза вниз, а вместе с ней и мальчишка. — Нет, — тихо сорвалось с губ юноши. Острие хорошо знакомого Паркеру клинка, как клык немыслимого чудовища, окроплённый кровью, выделялся на чёрном костюме Вдовы бессмысленным пятном. Питер расширенными от ужаса глазами уставился на Корвуса Глейва. И оказался парализован пронзительным взглядом воина, а тот, вытянув оружие из тела русской, прохрипел до ненависти беспечно: — Мусор. Чёрная вдова рухнула, кровь тёмными алыми пятнами распространялась по снегу, из-за чего огненно рыжие волосы Романов казались блёклыми и совершенно не красивыми. А Питер не мог заставить себя пошевелиться, отголоски битвы продолжали доноситься, но ничего, кроме мучительного воя ветра мальчишка не слышал. Он запоздало приготовился для последующей атаки, но воин, не удостоив его взглядом, в одно мгновение исчез. Охватившее мальчишку разочарование выбило весь воздух из лёгких, он-то думал, что не только он опасается и одновременно ждёт этой встречи. А оказывается Глейву плевать. Рухнув на колени, подросток продолжал смотреть на то место, где секунду назад был Корвус Глейв. Переведя взгляд на трясущиеся руки, юноша мгновение ничего не понимал, а затем воскликнул: — Романов! Он бросился к Вдове. Аккуратно перевернув её, зажал рану. Но проделал он всё это у себя в голове, на деле же он так и не смог пошевелиться. Его сковал ужас. Это всё из-за него. Если бы он не был столь зациклен на себе… Если бы он не пустил паутину… если бы… Именно об этом им чуть ли не ежеминутно повторял Роджерс, команда должна прикрывать друг друга, если каждый сам за себя, то они все обречены.***
Паркер с маниакальным блеском в глазах выглядывал Глейва. Он собирался найти его и… И что он собирался сделать, юноша не был до конца уверен, чувства, что он копил неделями смешались в один неясный поток, разрушающий всё на своём пути. Мальчишка старательно отгонял от себя все мысли. Но одна сильнее прочих засела в голове, и как мучительный скрежет стекла о металл, крутилась, раз за разом вгоняя Паркера в пучину отчаяния: «Цена всякой победы — жертва». Он тогда оспаривал эту, так просто брошенную титаном фразу. Питер раз за разом продолжал отрицать любую смерть, Он был слишком юн, чтоб принять этот безжалостный расклад. А сейчас, найдя Глейва, и встретившись с его кровожадным блеском в глазах, он всё никак не мог избавиться от ярости и всепоглощающей ненависти. Он чувствовал, что его предали, и больнее было от того, что в целом никакого предательства вовсе и не было. Пустив паутину, мальчишка знал, что таким дешёвым трюком воина не скрутить. В следующую секунду та была рассечена, и такая привычная, но ненавистная Паркеру ухмылка исказила лицо пришельца. И юноша, сломя голову, бросился на генерала Чёрного ордена, тот уклонился от первого и второго выпада. — Ты жив — криво оскалился Корвус, будто рассчитывал на другой расклад, запирая мальчишку с «подарком» и полусонным аутредом. Даже будь Питер с двумя колотыми ранами и с разъярённым, неспящим монстром он всё равно справился бы. Глейв не мог не знать об этом. И, уклонившись от бессмысленной атаки, воин презрительно выплюнул: — Какое разочарование. Третий удар Паркера попал в цель, но только потому, что Глейв позволил это. И в следующее мгновение мальчишка оказался впечатан в землю, и у самого уха раздалось насмешливое шипение: — Сколько времени в пустую. Питер пытался вырваться, но хватка была железной. — Ты всё так же никчёмен и слаб — едко протянул Глейв. Человек-паук, собрав остатки сил, откинул воина, и вложил в следующий удар все силы, всю ярость, потратил их впустую, Корвус увернулся, разрывая дистанцию. И вот они друг перед другом. Мститель и Сын Таноса. Происходящее, как и должно, шло своим чередом. Герои сражались с Чёрным орденом, за последний оставшийся камень, всё было верно. Но Питеру всё представлялось бессмысленно болезненным, и таким неправильным, как и тогда с Лариями. — Глейв, прошу, остановись, — отчаянно выдохнул мальчишка, хотя и знал, что это ни к чему не приведёт. Ведь ни одна просьба, о которой мальчишка рисковал заикнуться на Голландце не оборачивалась ничем хорошим. Но Паркер с каким-то ослиным упрямством всегда продолжал просить. Генерал лишь шире усмехнулся и метнул в Паркера нож, а затем другой, а Паучок без труда уворачивался, и сбивал последующие паутиной. Всё это странным образом перестало быть боем, а превратилось в игру, кто кого первым достанет. Мальчишка предельно сосредоточенный на ножах, выпустил из вида, казалось бы очевидную деталь - Корвус Глейв мечник. И когда в следующее мгновение острие блеснуло неожиданно близко, лишь чутьё позволило Паркеру сохранить жизнь. Но из-за резкого скачка юноша оступился, и один из ножей смазано прошёлся по правой руке, заклинив вебшутер. Но осознал это Паркер поздно, когда выпустил паутину, а та так и не оборвалась. Воин, в самый последний момент заметив это, перехватил её, и резко дёрнул паутину на себя. Питер пропахал лицом землю, и, тут же вскочив, попытался вырваться, но силы были заведомо не равны. А Глейв, хищно усмехнувшись, продолжал тащить юного Мстителя на себя, как на поводке тащат упирающуюся псину. Паркер продолжал вырываться, а воин с каждым мгновением подбирался к Человеку-Пауку всё ближе. И внезапно воин железной хваткой впился в руку мальчишки, затем в плечо, нестерпимо сдавливая его. Питер шипел от боли, он ощущал, что ещё чуть-чуть и генерал раздробит ему ключицу. Но тут раздался лязг металла о металл и в следующее мгновение юноша ощутил опустошающую лёгкость. Тяжёлая рука исчезла. Паркер краем глаза заметил стрелу, та, отскочив, с тихим звуком оказалась в снегу. Следующая попала в зазор между пластинами на груди воина, Соколиный глаз даже с повреждённой рукой не промахивался. Питер ожидал, что Корвус, как и прежде злобно усмехнётся, и презрительно окинет его взглядом, но этого не произошло.Воин отступил, а затем рухнул. Питер хотел было ринуться к Глейву, но, как и тогда с Романов, замер. Душу связало узлом, а ком в горле практически перекрыл доступ кислорода. А мальчишке показалось, что это и есть смерть. Как поступить? Что будет правильно? Он попросту не знал. Каждый шаг давался нелегко, словно Питер идёт по узкой тропе и вот-вот низвергнется в пропасть. И, поравнявшись с воином, мальчишка возненавидел себя за вздох облегчения, что вырвался из его груди. Воин был жив. — Жалеешь меня, мусор? — внезапно прохрипел Корвус, странно усмехаясь, будто хорошей шутке. А Паркер, вздрогнувший всем телом, покачал головой, а затем с трудом выдавил из себя, при том таким непривычно отстранённым голосом: — Не разговаривай, только хуже сделаешь, — и опустившись на колени, мальчишка нажал на рану в неясной попытке остановить кровотечение. — Хуже? — отвратительно громко рассмеялся воин, скидывая руку Паркера. Смех пришельца с каждой секундой становился неприятно булькающим, а острые зубы окрасились синим, что выглядело ужасающе. Питер, подавив горький ком в горле, стиснув зубы, подчинился порыву приподнял голову Глейва, что б тот не захлебнулся собственной кровью. Воин тут же грубо вырвался, из-за чего сильно приложился головой об лёд. — Сделай одолжение, сопляк, не жалей меня! А пожалей тот мусор! Или себя! — и в следующую секунду горло Паркера коснулось обжигающе холодное лезвие. Питер застыл, чутьё как и прежде с Корвусом работало в холостую. — Плен не для меня, — просто пожал плечами пришелец, тем самым оправдывая холодное острие у горла мальчишки. Паучок сглотнул, он испытывал смешанные чувства, он должен бояться, но страха не было. Как и в первую их встречу, юноша знал, что воин не убьёт его, так и сейчас эта уверенность никуда не делась. Глейв, криво улыбнувшись, опустил оружие и вложил его в руку юного Мстителя. Питер непонимающе уставился на клинок, лезвие было украшено тонкими инопланетными символами, а сама рукоять была более грубой обработки и явно когда-то переплавлена. Неосознанно сжав её, мальчишка пытался найти ответ в этой, казалось бы, невысказанной просьбе. И поняв то, что не было произнесено, но так явно читалась в глазах воина, мальчишка, вскинул голову: — Нет! Я не стану этого делать! А Корвус Глейв с усталым презрением выдохнул: — Слабак. — Может и так! Но я не убийца! — разозлённый, задетый за живое подобной просьбой прошипел юноша. Ему было страшно и тоскливо, и он не до конца понимал, что же сейчас происходит. Глейв, усмехнувшись, с поражающей скоростью реакцией для раненого, дёрнул мальчишку на себя, и, опалив едким шёпотом ухо Питера, сказал: — Прощай, брат, — Паучок отпрянул, ему стало нестерпимо больно, будто Глейв снова вонзил в него нож. И, сдавленно прошипев что-то нечленораздельное, Паркер выпустил рукоять клинка, но было поздно — Корвус Глейв был мёртв. Его собственный клинок торчал из груди, а Питер, как безумный повторял, раз за разом мотая головой: — Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет…