«Полагаю, когда больше ничего сделать нельзя, ты просто продолжаешь жить, будто всё нормально.» Флеш
Взрослые любят из всего самого обыденного и не впечатляющего сделать нечто неописуемо пугающее. А вот с действительно важными вещами, они как будто намеренно поступают с точностью наоборот. То же касается и похода к врачу. Ещё за день или два маленькому человеку сообщают эту новость, но таким странным тоном, а в конце добавляя: «будь готов». И то напряжение на лице родителя моментально преобразуется в страх в сердце впечатлительного ребёнка, и превращает последующие дни и часы в пытку. Это ведь не абы что! А поход к врачу! Но страх в душе только возрастает, и когда настаёт тот самый день, тот самый час, родителю приходится тащить упирающееся чадо, требуя не бояться. Но детский мозг устроен проще, мать хоть и убеждает, что ничего страшного не произойдёт, но её напряжённо сведённые брови и свистящий шёпот, который до этого никогда не проскальзывал, пугают, как те тени под кроватью. И ребёнок медленно и скорбно двигается по коридору, прикусывая губу и сдерживая рвущиеся наружу рыдания, крепче цепляясь за материнскую руку, что как якорь одновременно и удерживает на плаву и тянет на дно. Питер никогда не боялся врачей, да и уколов тоже, а лекарства принимал без особых кривляний, понимая, что это всё ради его здоровья. Правда, всё это было до того, как он попал на Космический голландец… Жизнь в космосе сама по себе не проста, а вынужденное пребывание на полигоне Вселенского зла вообще сопряжено с риском для жизни. И чаще, чем ему хотелось бы, преимущественно без сознания, юноша попадал в «лазарет». Но когда Паркер впервые попал туда, будучи в сознании он быстро пожалел об этом. И ироничнее всего было то, что за неделю до этого, мальчишка искал пыточную, что, как он думал, есть на каждом полигоне зла, но, так и не найдя её, успокоился. А оказавшись в лазарете, он быстро осознал, что тот и был той самой пыточной. Все фанаты хоррор фильмов любят представлять, чтобы они предприняли, окажись они в качестве жертвы на операционном столе какого-нибудь маньяка-потрошителя, так вот Питер знал ответ — Ничего. В тот момент ему было так страшно, что даже раздробленная ключица уже не казалась такой уж большой проблемой, и злость на Корвуса за увечье сама собой куда-то испарилась. И охватившая паника вынудила Питера вцепиться в пришельца, что притащил его в эту «обитель проклятых». Паркер понимал, что безумием будет просить Корвуса остаться, но и не попросить об этом он не мог. На идиотскую просьбу воин отреагировал, как умел — с кривоватой усмешкой вывихнул подростку руку, но тем не менее остался до конца. А что было потом до сих пор снится подростку в кошмарах, не так часто, как он предполагал, но снится. И не было ничего удивительного в том, что к Доктору Стренджу Питер относился настороженно, хотя умом мальчишка и понимал, что никто не собирается его кромсать, но ужас никак не оставлял, из-за чего напряжённая гримаса намертво приклеилась к его лицу. Но единственное, что хоть как-то сглаживало острые грани и вызывало симпатию в Стрендже, так это его молчаливость, и, конечно же, плащ. Тот, пока маг не видит, всячески стремился развеселить подростка, но Питер из-за мутности сознания и вялости тела всё ещё не мог в полной мере оценить старания алого одеяния колдуна. Подросток, как и прежде боялся расспросов, но Верховному магу Земли, казалось, было всё равно, он лишь выполнял свою работу, и вопросы задавал самые обычные, как при приёме самого обычного пациента: Беспокоит ли что-то конкретное? Наблюдалось ли нарушение сна? Или нарушение любой другой функции организма? Присутствует ли головокружение? И прочее в том же духе… Правда, колдун подробно расспрашивал ещё и о питании, Питер как смог объяснил принцип работы жижи и надеялся, что Стрендж хоть что-то понял из его рваной и бессвязной речи. Но маг не выглядел впечатлённым и, казалось, будто даже пропустил всё мимо ушей, серьёзно уткнувшись в планшет с данными. Порой мужчина хмурился столь сильно, что между бровей возникла напряжённая складка, что добавляла суровости в образ колдуна с игривым плащом. Пару десятков тестов мальчишка пропустил, то ли они были, то ли их не было, Питер был столь вялым, что слабо понимал где он, и что происходит. И так каждый раз, когда он более или менее приходил в себя. А в голове царил настоящий бардак, и Паркер не сказал бы, что властвовал над этим хаосом. Перед уходом маг поставил, как он подметил, очередную капельницу, и надеется, что Паркер не вырвет и её, и обещал вернуться завтра утром. Питер просто кивнул и рухнул на больничную койку. Комната погрузилась во тьму, а после эффектного ухода колдуна через портал, мальчишка понял одну вещь. Ведь для того, чтобы поставить банальный укол нужна рука, не такая как у него, а настоящая, что уж говорить о капельнице. Мальчишка судорожно схватился за руку, за ту, что была из металла. Но, как и прежде ничего не почувствовал. Из-за паники, охватившей его, мальчишка почти «снова» вырвал пластиковую трубку, через которую в его кровь поступали медикаменты. Стало страшно, а из-за чего конкретно, то ли из-за отсутствия руки, то ли из-за того, что теперь об этом уже знают все, он ещё не определился. Через час выяснилось кое-что ещё: Стрендж соврал, капельница не помогла, даже под давлением лошадиной дозы снотворного, которое, по словам мага, свалит даже Тора, сон никак не шёл. Ко всему прочему, Питер ощущал, что его усталость перешла на другой уровень, пересекла черту и забрала с собой все его положительные эмоции. Ворочаясь с бока на бок, он мучился, всё казалось таким неправильным, даже сумрак казался излишне ярким, но опять же доктор объяснял всё синдромом космонавта, на что юноша кивнул, но глубоко внутри согласен не был. Ему представлялось всё куда сложнее, чем какой-то синдром. Очередной тяжёлый вздох полустон сорвался с губ мальчишки. Дышать также было нелегко, бинты для фиксации рёбер плотно сжимали грудную клетку, причиняя дополнительный дискомфорт, это он ещё о плече не распространяется. К тому же теперь и одеяло казалось слишком тяжёлым, подушка слишком мягкой, но хуже этого был непрекращающийся шум, такой громкий и угнетающий. Ещё у Фишеров он столкнулся с этой проблемой, но там было как-то проще абстрагироваться от всего, а здесь не получалось, возможно из-за лекарств, что странным образом возбуждали его нервную систему, не позволяя надолго сомкнуть глаза. Хоть Питер и был на базе Мстителей, самом безопасном месте в мире, но в безопасности он себя не ощущал. С тех пор, как он покинул Сиэтл, прошло около трёх суток, а напряжение, возникшее тогда не спало и сейчас, будто он до сих пор был в ожидании чего-то или кого-то… Решив на этом окончить свои мучения, Паркер скинул одеяло и опустил ноги на пол, тот был тёплым, а мальчишка был почти уверен, что тот будет обжигающе ледяным. Ненадолго зависнув, он хотел было выскользнуть из больничного отсека, но резко замер, в конце коридора еле различимо раздавались шаги. Подросток нервно провёл рукой по отросшим волосам, молясь что б звук шагов только мерещился ему, но, когда шарканье подошвы замерло у самой двери, юноша нырнул в постель, притворяясь спящим. Он не знал, было ли дело в том, что он всё ещё не готов к этой встрече, или в том, что шаги миллиардера звучали, как у «просящего» обречённо. Скрип двери отозвался болью где-то глубоко внутри. Питер плотно зажмурил глаза, моля своё сердце не биться так бешено и так громко. Мужчина на мгновение задержался в дверном проёме, тяжёлый вздох сорвался с его губ. Затем, подойдя с не менее тяжёлым вздохом, опустился на стул, который стоял практически вплотную к больничной койке, и который Питер до этого совсем не замечал. Паркер был страшно напряжён, он ожидал всего и сразу, он столь привык к насилию, что даже и к этому был готов. Но Железный Человек вяло сам себе что-то шепнул и тихим голосом попросил Пятницу предоставить данные о состоянии Паучка. ИИ вывела их на планшет, что до этого внимательно изучал маг, а Старк не прекращал нашёптывать: «Паучок, Паучок…» и быстро листал один файл за другим. Голос миллиардера был странным, без привычной насмешливости и язвительности, но и серьёзным не был, а каким-то печальным. Питер непроизвольно сделал глубокий вздох и не смог сдержать стона, рёбра всё ещё не зажили. Мужчина замер, а Паркер проклинал себя и чёртовы рёбра. Некоторое время ничего не происходило, а затем юноша ощутил, как широкая ладонь поправила сползшее одеяло, а затем на мгновение коснулась его лба. Ладонь показалась юноше горячей, почти раскалённой, но узел в груди слегка ослаб, и дышать стало куда легче. А Тони Старк, вернувшись на прежнее место, что подчеркнул тихо скрипнувший стул, усталым голосом продолжил общение с Пятницей. И, вслушиваясь в тихий шёпот своего наставника, мальчишка сам не заметил, как уснул.***
Единственный способ избежать неловкого общения это исключить само общение, этому научили Паркера все семейные комедии начала нулевых. Питер всё ещё не знал, как относиться к собственному возвращению. Точнее он знал, но находил жёсткое несоответствие того, что он должен чувствовать, с тем, что он ощущал на самом деле. Это неприятно давило на его обострившееся чувство ответственности, и вынуждало ко всему прочему чувствовать себя виновным, но в чём конкретно он был виноват, юноша предпочитал не думать. И как все люди, ощущающие свою вину, Питер отгораживался ото всех остальных, поэтому слонялся по базе словно неуспокоенный дух, избегая всякое скопление людей, суперлюдей, богов, пришельцев, шпионов, киборгов и прочих… Подросток корил себя за такое детское поведение, но заставить себя встретиться с кем-либо он просто не мог. Тогда Питеру почти удалось убедить самого себя, что делает он это исключительно ради блага окружающих, дабы не отвлекать величайших героев от их работы, ведь никто из них не должен с ним нянчиться. И с этими мыслями мальчишка ступал по северному, самому редко посещаемому крылу. Он не преследовал конкретной цели, просто его угнетало сидеть в четырёх стенах комнаты, что ему выделили. Но всё же чаще он сбегал оттуда, как только его чуткий слух улавливал приближающиеся шаги, и обычно ему удавалось ускользать ото всех, но на каждое правило есть исключение. Двигался юноша бесшумно и таким образом, чтоб реже светиться на камерах, что поделать привычка, только так можно было спокойно передвигаться по коридорам Космического голландца. У очередного поворота он замер, волосы на затылке неприятно зашевелились, а из потока бесполезного самоанализа его вырвал внезапный укол чутья и последующий прилив паники. Обернувшись, он встретился с насмешливым взглядом мисс Романов. Питер хотел было поздороваться или хотя бы кивнуть, но так и замер в ступоре, словно животное на ночном шоссе, загипнотизированное светом фар, но собьёт ли его этот грузовик, он пока не знал. Непроизвольно подтянув плечи к голове, что б казаться меньше, чем он есть, подросток уже собирался отступить, когда шпионка быстрым движением схватила его за правую руку. Стало так страшно, что он чуть не задохнулся — ведь он не знал, как всё объяснить, да и стоит ли что-то объяснять, а самое главное, сможет ли он объяснить. Паркер не мог почувствовать холодная ладонь у русской или нет, но хватка однозначно сильная. Питер судорожно вглядывался в лицо Романов, но оно всё так же было насмешливо доброжелательно. — Пошли, — выдохнула шпионка, кривя губы в насмешливой улыбке. Мальчишка думал, что его поволокут, но хватка с его предплечья исчезла, предоставляя ему выбор. — Что ж это рано или поздно должно было произойти, — хмыкнул про себя юноша, и понуро опустив голову, последовал за Чёрной вдовой. Но, к изумлению подростка, шпионка двинулась не в сторону конференц-зала или лабораторий, а в сторону жилых отсеков. Это почти обнадёжило его. Он даже подумал, что они двигались в его, заботливо выделенную Старком комнату, но нет. Когда они проходили ту самую дверь, в его голову пришла глупая мысль: а не запереться ли ему там? Он вполне может успеть это сделать. Глаза юноши с двери метнулись в сторону русской и невольно зацепились за её руку, за ту самую, что он по неосторожности сломал, и, хмуро скривившись, он отбросил эту идею. И, слегка ускорив шаг, поравнялся с Вдовой, собравшись с духом, чтобы произнести корявые слова извинений, но не успел. Она резко затормозила, и Питер чуть не налетел на неё, а рыжая, слегка улыбнувшись, оповестила: — Пришли. Паркер недоуменно уставился на такую же, как и у него дверь. Чутьё неприятно зашевелилось на подкорке, и само собой возникло дежавю. И снова то здоровое опасение, что не стоит доверять никому, заставило его притормозить — кто знает, что там за дверью может произойти. Ведь жажда мести возникает практически у всех, вне зависимости от социального статуса, пола, расы и принадлежности к геройской коммуне. Но Мстители выше мести? Не так ли? Но чёртова гордость и чувство вины пересилило, и он переступил порог, хотя до этого казалось, что коридор и дверь это уже пройденный этап. И ему подумалось, что хоть что-то в этой жизни неизменно, он всё такой же наивный дурак.***
Паркер ожидал всего, но не этого. Сидеть на жёстком стуле было болезненно, но это была единственная пытка, которой его подвергла Наташа Романов. Он заставлял себя успокоиться, хотя чутьё всё ещё не позволяло ему расслабиться в полной мере, намекая, что русская шпионка позади с острыми, хоть и ножницами так же опасна, как и оголённый провод в ванной. Питер вздрагивал из-за каждого щелчка лезвий, ему было до жути непривычно и как-то не по себе. А Вдова, как будто всё происходящее было само собой разумеющимся, быстро и ловко перебирала одну прядь волос за другой, безжалостно укорачивая их. — Как же ты оброс, — усмехнулась шпионка, но так по-доброму неправильно, отчего Паркер плотно сжал челюсти и проглотил горький ком, подступивший к горлу. Сжав руку в кулак, мальчишка пытался унять дрожь и, более-менее справившись с собой, глухо выдавил: — Простите. Я не хотел ломать вам руку. Рыжая, без промедления, чуть улыбнувшись, выдохнула: — Забыли, и не такое бывало, — и, демонстративно сжимая и разжимая кисть правой руки, добавила, — Тем более теперь всё в порядке. Питер кивнул, а русская шикнула на него, чтоб он не двигался, на что Паркер снова кивнул. Так и продолжалась его пытка. Ему было дико неловко, и что б хоть как-то отвлечься он, пока была на это возможность, обозревал личные апартаменты Чёрной Вдовы. На удивление здесь не было ничего. Такие же голые кремовые стены, как в его комнате, из-за чего складывалось ложное впечатление, что она, как и Питер, объявилась на базе только недавно. Личных вещей тоже не было, разве что пару пистолетов, коробка патронов, и, как подозревал Паркер, шокер или что-то похожее на него. Один патрон сиротливо лежал в углу, подросток подумал было, что тот случайно закатился туда, но потом, благодаря паучьему зрению, разглядел ещё два под кроватью. Изначально это и показалось ничего не значащей ерундой, на деле же всё оказалось иначе. Патроны не были разбросаны в случайном порядке, их положение было выверено до сантиметра. Это открытие увеличило и так безмерное уважение к русской шпионке, но и от чего-то стало совсем грустно. Питер столь глубоко погрузился в себя, что не сразу заметил, что Чёрная вдова уже не щёлкала ножницами, а лишь слегка касалась его волос, руки у Романов были тёплые, и в груди болезненно сжалось: так обычно делала Мэй. Резко втянув воздух, он быстрым движением руки смазал лишнюю влагу с глаз, а Вдова негромко заговорила: — Не сторонись нас, мы не кусаемся. Разве что енот, но он не станет, — задумчиво протянула шпионка, игриво щёлкнув ножницами над самым его ухом. Питер открыл рот, собираясь возразить, что он никого не сторонится! Но было бы глупо и по-детски неуместно врать в открытую, тем более человеку, что видит его насквозь, и он промолчал. А Наташа, будто не замечая, что Паркер снова забрался в свою раковину отчуждения, продолжала перебирать его волосы: — Никто не будет спрашивать или допытываться, — а затем, чуть погодя серьёзным еле уловимо посуровевшим тоном добавила, — Пока не будут. Рука Вдовы сместилась с головы на плечо, этот жест не был жалостливым, скорее показывал, что он, Питер, не один. А юноша, так и продолжал молча пялиться на патрон в нижнем левом углу. — Просто знай, никто не будет требовать от тебя всей правды. Питер вздрогнул и, резко обернувшись, непонимающе уставился на шпионку. Эта фраза попала в точку, в самый водоворот переживаний впечатлительного подростка. Она усмехнулась и, пожав плечами, просто ответила на немой вопрос: — Здесь у каждого есть секреты, и уж точно не один скелет в шкафу. Просто расскажи, что можешь. Главное не молчи. Питер растерялся, по словам Вдовы, все мучащие его проблемы представлялись чем-то незначительным. Это не могло не сбивать с толку, но та серьёзность во взгляде Романов говорила, что это не просто совет и Паркер кивнул, тем самым подтверждая, что понял намёк. — Ну вот и молодец, — взъерошив его волосы, веселее прежнего усмехнулась русская, — Теперь ты, как и прежде красавчик. Питер из-за резкого скачка напряжения и последующего такого же внезапного его спада растерялся, а Вдова, напевая себе под нос какой-то незамысловатый мотив, убрала ножницы в ящик прикроватной тумбочки, а затем, резко обернувшись, обескуражила Паркера сильнее прежнего: — Угощайся печеньем, — кивнув куда-то в сторону, сказала шпионка. Юноша перевёл взгляд туда, куда указала мисс Романов, и вымученно улыбнулся, в абсолютно пустой комнате не было даже намёка на печенье. Его мысли тут же сбились в кучу — это определённо какой-то психологический тест. И сейчас он провалил его? А русская, закатив глаза, без раздражения вздохнула, и как будто это было в порядке вещей указала: — В коробке из-под патронов посмотри. Питер заторможено кивнул, в происходящее всё ещё слабо верилось. Но в коробке действительно оказалось печенье. И он даже слегка улыбнулся, когда, взяв одно, обнаружил под коробкой очередной патрон. — Спасибо, — без прежней напряжённости выдохнул юноша. — Всегда пожалуйста, — без насмешки ответила русская.***
Питер не думал, что общение может быть настолько мучительным. Он сам не знал, как так вышло, но теперь он сидел за столом, и был зажат без возможности сбежать, с одной стороны Громовержцем, а с другой Соколиным глазом. А напротив подростка расположился говорящий енот, что пил кофе, и Звёздный лорд, поющий дифирамбы блинчикам, а чуть левее сидели мисс Романов и Алая ведьма. А где-то за спиной у плиты маячил Вижн. Но это не всё, было ещё то дерево, которое мальчишка когда-то давно видел в лавке «Хорька», а теперь оно здесь на Земле, увлечённо рубилось в приставку поодаль от всех остальных. Обстановка за столом была добродушно-оптимистичная, изначально Паркер опасался, что напряжение, возникшее от его внезапного появления так и останется, но этого не произошло. Клинт Бартон, будто они были приятелями, позвал его к столу. И та растерянность, возникшая из-за иррациональной радости Мстителя, отняла у подростка шанс на отступление. Лучник не только растолкал Одинсона, но и с искренней улыбкой представился Питеру, как выразился Мститель, «как полагается». Затем последовало, по мнению Паркера, бессмысленное извинение: — Прости за стрелу, не хотел ранить своего, но ты уж больно шустрый, — кривя губы в улыбке, протянул мужчина. А мальчишка, болезненно боявшийся открыть рот, вяло промычал, что всё в порядке. Следом за Клинтом выступил Тор, а вместе с ним и остальные. Громовержец некоторое время всматривался в лицо подростка, а затем, видимо, найдя то, что искал, слегка кашлянул и громогласно представился, так, как и фантазировал Питер: гордо выпятив грудь, только алого плаща не хватало. Асгардец, как и все был одет по-простому, в футболку и джинсы, но речь была донельзя пафосной. А на середине затянувшегося монолога влез Ракета, оскалившись, едко подметил, что Асгарда то больше нет и технически бог уже никакой не царь. На эту тему тут же разгорелся настоящий спор, кто царь, а кто лишь енот. Время близилось к обеду, но судя по блинчикам, что герои с разной скоростью уплетали, для них был завтрак. Заботливой силой мысли Ванды, порция оказалась и перед Паркером. Питер всё ещё не ощущал голода, но чувствовал себя как никогда хорошо. Он не знал, что сделал маг, но, видимо, сотворил чудо. Тут выступил Квилл, проглотив слабо прожёванный кусок, он обратился к Паркеру: — Ну как там? — кивнув куда-то в потолок, беззлобно спросил Звёздный лорд. — Ну, космос? — добавил мужчина, не заметив никакой реакции со стороны Паучка. А Питер замер, на мгновение его сердце остановилось, и, через силу сглотнув, он кивнул, что космос в порядке. И напряжённо схватился за вилку, как за поддержку, та слегка деформировалась от его хватки, что не укрылось от Соколиного глаза. Опустошитель хотел было спросить что-то ещё, но резко дёрнулся и зашипел от боли. Яростно оглядываясь по сторонам, потирая сначала правую ногу, а затем левую, злобно приговаривая что-то про шерстяной ковёр и недоверчиво глядя на русскую, что что-то оживлённо обсуждала с Вандой. Питер опустил взгляд в тарелку, желание сбежать отсюда накатило с новой силой. Он не надеялся, что будет легко, но и не ожидал, что будет так… Да и он не слабак и не нуждается ни в чьей защите, а теперь вездесущность Вдовы начинала раздражать. Он не мог не заметить взгляд, которым она наградила звёздное высочество и, конечно же, заметил, как та осадила того по голени. — Завались, Квилл! — весело оскалившись, прохрипел енот, — Да, что там может быть по-новому?! — указывая в никуда, усмехался страж, — Космос всегда был помойкой и всегда будет, вот и всё… Звёздный лорд зашипел, видимо, уличив того, кто пнул его: — Ракета, т… Обстановку разрядил Соколиный глаз, что стал громко размышлять о мусоре космическом и мусоре земном, а Питер опустил взгляд в тарелку, стараясь максимально абстрагироваться от происходящего. Вот в такие-то моменты он совершенно не скучал по общению! С некоторым сомнением разглядывая блины, подросток размышлял, каковы шансы, что он не заблюет пол через двадцать минут. Но ощущение, что все за ним хоть и украдкой наблюдают, вынудило его задвинуть переживания куда подальше. И после первого кусочка Питер с удивлением обнаружил, что восприятие вкуса вернулось. И он сам не заметил, как блинов на тарелке уже не осталось. На периферии завязался рьяный спор, Квилл убеждал лучника, что во вселенной нет более меткого стрелка, чем он, в свою очередь Соколиный глаз никак не мог согласиться с толь самонадеянным заявлением. Масла в огонь подливал Ракета, что в нужные моменты подстёгивал того и другого едкими комментариями. А Питер, всё ещё сохранявший нейтралитет, как наблюдатель, пытался осмыслить всю нереальность происходящего. Вот он сидит в штаб квартире Мстителей и ест блины. Да уж, кто бы мог подумать, в такие-то моменты действительно понимаешь, что реальность куда безумнее фантазий. Спор на секунду прервал внезапно объявившийся на кухне Капитан Америка, и самым удивительным было то, что действительно только на секунду! Если Паркер неосознанно подобрался на стуле, то все остальные, как и прежде были расслаблены и лишь кивками поприветствовали Кэпа, который вернулся со своей утренней пробежки. Питер не то чтобы особо следил за всеми, но чтобы успешно избегать каждого Мстителя, волей-неволей пришлось запомнить расписание каждого из них. Стив Роджерс не был напряжён, да и за бородой до сих пор угадывался тот улыбчивый Капитан Америка, которого Паркеру приходилось тысячи раз созерцать на кассетах. Мужчина в ответ поприветствовал всех, и подойдя к подростку, протянул руку и с максимальной доброжелательностью, которую когда-либо в своей жизни видел Питер, легко выдохнул: — Приветствую в команде. Рад, что теперь ты с нами. Паркер пожал протянутую руку и кивнул. — Полегче, Стиви, а то слухи поползут, что у тебя появился любимчик, — пряча улыбку за чашкой, осадила Роджерса Вдова. Кэп бросил на рыжую быстрый взгляд и, так же улыбаясь, расслабленно пожал плечами. А Питер хоть и являлся предметом обсуждения, воспринимал всё отстранёно. Ему было до сих пор непонятно, отчего и они ведут себя, как будто всё в порядке. И ведь никто и словом не обмолвился о его возрасте и о том, что он уже как восемь месяцев дома не был. А спор начатый Звёздным Лордом продолжался. — Ты не лучник, — убеждал Клинта страж, — вот Йонду был лучником! Был воином, каковых мало во… Клинт, усмехаясь, но уже не столь весело прервал извивания бывшего Опустошителя: — Слушай, Звёздный лорд, или как ты сам себя величаешь, я не знаю кто такой Йонду, суть остаётся в другом, самый меткий… — Неа, — скрестив на груди руки, протянул Питер Квилл. Ракета так же поддакнул: — Квилл дело говорит. Что за ерундовое оружие лук и стрелы? Ты что амазонка, что ли? — Слушай, Кэп, а по-твоему кто самый меткий? — хмуро глядя на физиономию Комического придурка и морду енота, спросил Соколиный глаз. — Нет любимчиков! — подняв руки в капитуляционном жесте, промычал Стив, откусывая тост и подсаживаясь к мисс Романов. Эта или последующая фразы в шумной и разношёрстной компании спровоцировали пари. Что, собственно, и привело их всех в тренировочный зал. Питер хотел было улизнуть, но Тор, сын Одина, словно угадав мысли мальчишки, вырос позади него, как медведь Гризли, со словами, что веселье — это то, что ему нужно. Но Питер был кардинально не согласен с громовержцем, ему-то как раз и не особо хотелось следить за соревнованием супергероев, да он и не думал, что это так уж весело, но спорить не стал. Утешало подростка одно — мисс Романов, хоть и не проявляла рвения к участию, но тем не менее последовала за остальными. Расклад был таковым, три разной степени дальности мишени, оружие любое, у кого будет выше точность и скорость попадания, то тот и побеждает. В особые поправки и новые детали, что не могли не возникнуть, Паркер не вдавался, но тот азарт, что охватил героев, невольно и передался ему, что слегка раздражало. Питер вяло следил за происходящим, он знал, чем всё закончится. Звёздный лорд проиграет. Не потому, что Соколиный глаз никогда не промахивается, осечки бывают со всеми, и не потому, что у Тора гром-секира, и не потому, что у Ракеты пушка мощнее, а просто потому, что Опустошитель много болтает. Так оно и вышло. Питер Квилл стенал о своём незаслуженном поражении так громко, что Паркер почти дёрнулся, чтоб его заткнуть. Резкие, да и просто звуки всё ещё причиняли дискомфорт, но не столь сильно, как голос Звёздного лорда. Питер не знал в чём дело, но только речь этого придурка дико бесила его, а реплики вызывали приступы тихой ярости. Последней каплей стала брошенная им фраза: «Всё дело в гравитации». Резко выдохнув и проигнорировав взгляд Вдовы, что преследовал его ещё с кухни, юноша в два шага оказался у брошенного Квилом бластера и, кинув быстрый взгляд на мишени, он уверенно расправил плечи и повернулся к ним спиной. Питер сделал глубокий вдох и, прикрыв глаза, собрался с мыслями. В этом не было ничего сложного, тем более он проделывал такое уже не раз, да и тяжесть оружия была привычно успокаивающей. Проигнорировав раздражающие возгласы, и едкое замечание Енота «Малыш, мишень вообще-то с другой стороны», подросток ринулся вперёд к стене, и когда до той осталось совсем ничего, что есть сил оттолкнулся от пола, затем два шага вверх по стене, толчок, и, сделав сальто, дважды нажал на спусковой крючок, а третий выстрел сделал уже на земле. Паркер знал, что позёрство глупая вещь, но ничего не мог с собой поделать, уж сильно выбесил его Квил. И как положено в подобных ситуациях, он, подойдя к Звёздному Лорду с долей сочувствия проговорил: — Вы неплохой стрелок, но вам не хватает концентрации, — и сам не зная зачем, он легко похлопал мужчину по плечу. Всё это он проделал в мёртвой тишине. Правда, продлилась она не долго, громкий возглас Бартона нарушил её: — Мне нравится этот парень! — а затем быстрый, риторический вопрос в никуда, — Малой, где ты был всё это время? — хриплый смех ракеты, и как раскаты грома смех Тора заглушали возмущённые возгласы Квила.***
Питер стал ощущать себя свободнее и даже перестал прятаться, но на контакт всё так же шёл вяло и будто с неохотой. Но как любил утешать себя юноша — всему своё время. Да и сами Мстители как-то чаще стали попадаться ему на глаза, и вечно находили ему занятие, будто только его и им не хватало всё это время. Но самым странным были утренние пробежки с Капитаном Америкой. Какие чувства вызывало это, он не мог с точностью определить. Первое время они молча бегали, а затем, как оно и бывает, стали говорить на отстранённые темы, и Питер даже признался Кэпу, что ненавидел каждую кассету с теми записями, ведь считал их, мягко говоря, «тупыми». На что Роджерс, посмеявшись, согласно кивнул, что и он считает их глуповатыми, и, в особенности, себя в том костюме. В итоге, Кэп заверил его, что те записи это не самое худшее, что ему приходилось делать для пропаганды. Клинт Бартон был менее многословным, он как-то пустил стрелу Паркеру в спину, подросток, конечно же, не пострадал, а вот стена да. К древку была привязана записка: «Пойдём постреляем. Одному скучно. Соколиный глаз». И Питер, не найдя сносной причины для отказа, со смешанными чувствами отправился в тренировочный зал. На этих своеобразных тренировках иногда присутствовала и Чёрная вдова. Мисс Романов не тренировалась, а лишь наблюдала, Питер не сказал бы, что шпионка преследовала его, но он почти всегда ощущал на себе её взгляд. Со временем Паркер познакомился и с остальными членами Мстителей. И, казалось, жизнь налаживалась, кроме одного большого, НО, что как дух мелькал на периферии. После тех раз, когда Тони Старк навещал его в медблоке, Питер его больше не видел. А спросить у кого-нибудь он не решался, мальчишка так и продолжал делать вид, что всё в порядке. Но бесило его другое! Они даже не разговаривали ни разу! И подросток окончательно запутался, или это он так успешно избегает миллиардера и сам этого не осознает, или всё же избегают его самого. — Ты что, крекеров переел или у тебя непереносимость лактозы? — Что? — не понял юноша. — Ты уже четыре раза промахнулся, — усмехаясь, ответил Клинт, десятый раз попадая точно в яблочко. А Паркер перевёл заторможенный взгляд на мишени, и в правду, он промахнулся, это на него совершенно не похоже. Мотнув головой, в попытке унять тяжкие мысли, его мозг пронзила вспышка боли. Часто заморгав, он попытался прогнать наваждение, но жирная клякса, что из маленькой точки превращалась в гигантскую, быстро накрывала мир тяжёлой чернотой. И прежде, чем хоть, что-то сообразить, Питер рухнул на пол, металлическая рука с громким скрежетом встретилась с полом, а он открывал рот в беспомощной попытке сделать глоток воздуха. — Малой! — донёсся до юноши испуганный голос лучника. Питер вяло пытался подняться, но тело не слушалось, ногу свело судорогой, а за ней и остальные конечности. И был ещё голод, звериный голод. Паркер хоть и съел за утро три пачки хлопьев, морковь, два тоста, пол пачки чипсов, что стащил у Человека-муравья, банку джема, заплесневелый сыр, плитку шоколада, тюбик зубной пасты и ещё выпил залпом стакан растительного масла и что-то ещё, ах да крекеры… Но как-то это слабо помогло.***
Страх на протяжении жизни так же, как и сам человек изменяется, если раньше, будучи ребёнком, ты боялся врачей, то позднее ты уже боишься к ним не успеть. Что касается Старка, то с недавних пор он ненавидел красный цвет, из благородного и внушающего что-то хорошее, тот превратился в предзнаменование бури. И к гадалке ходить не стоит, Тони Старк прекрасно знал с чем связана его так внезапно возникшая краснофобия, а именно с одним высокомерным засранцем в алом плаще. Он был уверен в этом настолько же сильно, как и в том, что не хочет слышать ответ Доктора Стрэнджа. Но тот и не спешил отвечать, и вопрос: «Как Паучок?», так и остался зависнувшим в воздухе. Та гнетущая атмосфера, возникшая после резкого ухудшения состояния Паркера, затронула всех. Мстители, хмуро глядели на Стренджа, что вселяло в миллиардера гаденькую надежду, что они так же, как и он, ненавидят мага. Но это лишь воспалённые от усталости нехорошие мысли бередили незажившую рану в душе Энтони Старка. Устало потирая переносицу, в невнятной попытке унять мигрень, миллиардер мечтал лишь об одном — чтоб всё наконец пришло в норму, чтоб этот кошмар исчерпал сам себя, и чтоб Питер наконец вернулся к нормальной жизни. Но всё в этом мире, казалось, было против этого. Стрендж донельзя серьёзным тоном, что так ненавидел Старк, всё-таки ответил, но начал издалека: — Это серьёзнее, чем я мог предположить, — маг на мгновение замолчал, давая возможность Железному человеку вставить едкое замечание, но тот смолчал. Тяжело вздохнув, Верховный маг Земли продолжил, — Результаты биохимии, что я принял за ошибочные, на деле оказались верными… Гематологическое исследование также выявило ряд отклонений. — Проще, док, — вяло отозвался Бартон, нервно сжимая и разжимая кулак. Обеспокоенное выражение никак не хотело сходить с его лица, ведь он был тем, кто приволок юношу в мед. отсек, и та ответственность, что свойственна всякому отцу, проводящему время даже не со своим чадом, давила и на него. Глубоко вздохнув, и слегка облизав пересохшие от напряжения губы, маг скривил лицо, будто вынуждая себя говорить: — Будь мальчишка обычным человеком, умер бы уже давно. Но ускоренный метаболизм и высокая приспособляемость его организма отстрочила необратимые процессы… Проблема в том, что обычная еда не восполняет всего необходимого в его организме. — И что это значит для Питера? — Напрямую спросил Капитан Америка. — Дело в том, что организм Паркера не просто не может усвоить её, а в том, что для него всякая земная еда, и что самое главное, вода токсичны. — И что ты предлагаешь, — тихим, не своим голосом спросил миллиардер, тяжело опираясь на стол, что жалобно застонал под тяжестью вины Железного человека. Стрендж, гордо вскинув голову, но с долей обречённости положил на стол планшет, Старк ухватился за него, как за спасительную соломинку и, быстро пробежав глазами цифры и печатный текст, побледнел от ярости. «Да, что этот ублюдок себе позволяет?» — вертелось у него в голове. Еле сдерживаясь, чтобы не убить мага на месте, отбросив планшет, Железный человек прохрипел сквозь плотно сжатые зубы: — Ты предлагаешь посадить ребёнка на наркотики?! — Он уже, Старк!— в тон миллиардеру возразил маг, — Он уже зависим, — и обернувшись к остальным, разгладив несуществующие складки на одежде, маг продолжил, — Та «жижа», какими бы питательными свойствами она не обладала, наркотик. И то, что происходит с мальчишкой сейчас, самая настоящая ломка, — срывающимся голосом шипел маг, — В его организме этой дряни столько, что… — Вы случаем, не о Килнской баланде говорите? — нахмурившись, встрял Звездный лорд. — О чём? — нахмурился Капитан. А Ракета напряжённо прервал друга: — Не обращайте внимания, Квил как всегда несёт чушь и сам того не осознаёт! — Это не чушь! Почему это не может быть Килнская баланда? — возмущённо вскидывая руки, возразил страж. — Да потому! — прорычал енот — Никто бы не стал давать малому эту дрянь, — брезгливо скривившись, покачал головой страж. — Да объясните же наконец! — нетерпеливо взвыл Соколиный глаз. Квил вздохнул, оборачиваясь ко всем: — Когда я был мелким, ещё совсем ребёнком, и только оказался среди Опустошителей. Понятно, что не каждый инопланетный деликатес мне подходил, и тогда двое членов экипажа, что были ответственны за меня, втайне от Йонду начали поить меня этой жижой. Ну чтоб не заморачиваться, а то порядком им надоело моё нытьё, — пожал плечами Квилл, — Но когда Йонду прознал об этом, то был страшно зол, прям в ярости! Такой страхолюдиной мне показался, что я почти в штаны наложил. — Ближе к делу, — сквозь зубы процедил Старк. — Да-да, — закивал Звёздный лорд, — Так вот, те двое потом исчезли, правда, я заметил это лишь позднее, через месяц, когда перестал пытаться выблевать свой же желудок. Приятного мало было... — И что это значит? — Это… Но Звёздного лорда перебил напряжённый голос Громовержца, — мистер Лорд пытается сказать, что у мальчишки… — его взгляд сосредоточился на лице Старка, и он слегка замялся, а спустя мгновение продолжил, — Килн, тюрьма коих мало. Туда попадают самые опасные и неуправляемые головорезы, чьи преступления столь ужасны, что ничто не в силах искупить их. — Смертники, — оскалился енот, а Тор кивнул, подтверждая: — Килнская тюрьма считается одной из самых надёжных в Галактике, и не столь из-за совершенной системы безопасности, и не из-за надёжных замков. А из-за Килнской похлёбки, баланды, — презрительно выплюнул асгардец, — она восполняет силы, притупляет голод, но чем дольше ты употребляешь её, тем сильнее ты от неё зависишь. Сбежать, значит обречь себя на медленную и мучительную смерть, — покачал головой бог, — Асгард никогда не позволял себе такого! И чтоб держать юнца на ней! Это немыслимо! — яростно взревел Тор, в порыве гнева занося секиру и в последний момент удержав себя, яростно дыша опустил оружие. — Противоядие? — напряжённо выдохнула Романов. Стражи покачали головами. В помещении воцарилась мёртвая тишина. Старк бледный, как смерть, отвернулся ото всех. А затем миллиардер, что есть сил ударил по столу: — Проклятье, — взревел он. Часть бумаг с тихим шелестом скатились со стола. Мужчина яростно дышал, утерев пот, выступивший с лица, он выпрямился и обернулся к остальным, что хранили скорбное молчание. — Хоть что-то мы можем сделать? — напряжённо спросил Железный человек, — Земная еда не подходит, плевать! Раздобудем любую другую, — сам себе безумно кивал милиардер. Тор категорически помотал головой: — Так это не работает, Старк. Даже, если и раздобыть ему Килнской дряни, это не выход, она в равной степени как и питает, так и убивает. — А магические штучки, Док? — напряжённо спросил Клинт, что до этого тихо переговаривался с Романов. Стрендж вяло повёл плечами: — Я поищу ответы в древних фолиантах, но ничего обещать не могу. Кеп слегка вышел вперёд: — Т’чалла рассказывал про растение, поражённое вибраниумом, может ли оно помочь? — спросил Стив, обращаясь к громовержцу. Тот, пожав плечами, тихим и таким неестественно серьёзным голосом сообщил, что если и есть способ, то это будет нелегко. И эти слова так плотно засели в голове Железного человека, он хотел взвыть в голос, и броситься крушить всё подряд и повторять раз за разом: «а когда было легко?»