Disconnected

– Чепуха. Я вообще ничего такого не говорил. Доктор Лектер давал вводящие в заблуждение ответы в моих интервью с ним. Я опровергну его опровержения в моей новой книге «Кровь и шоколад». Звук захлопнувшейся автомобильной двери донесся приглушенно на другом конце линии. Леорнад представил, как Фредерику потребовалось побыть одному в машине, вне слышимости его телохранителей, потому что профессиональной бравады в его голосе поубавилось. Леорнад зажал телефон между плечом и ухом, чтобы вытащить свой стаканчик из кофе-машины и взять ложку, пока Фредерик продолжал: – Таблоиды супермаркетов обожают Ганнибала Лектера больше похищений пришельцами. Теперь они его целевая аудитория. Мы оба знаем, что его поклонники– Последовал тихий вскрик, а за ним глухой удар трубки и громыхание. – Руки трясутся? – спросил слегка потрясенный Леонард. Погромче, чтобы Фредерик мог расслышать его, пока доставал свой телефон из-под сидения или куда он там завалился. Фредерик любил притворяться, что встречи с Лектером его не задевали, но Леонард знал, что это было не так. Он потягивал свой кофе в ожидании. На другом конце прозвучал шорох, затем потянулась тишина. Леонард отставил стаканчик на прилавок и посмотрел на экран телефона. Звонок не прервался, но никто не говорил, не было вообще никаких звуков. «Должно быть, его телефон сломался», сказал он себе самому, но кофе в его рту вдруг начал отдавать кислятиной. - ФБР связалось с Леонардом тем же вечером, отвечая на множество звонков, которые он сделал на все номера служащих ФБР, какие только нашел в адресной книге Фредерика, когда тот не объявился на их свидание за ланчем. Хорошие новости были в том, что они нашли Фредерика. Плохие – что Дракон добрался до него первым. Леонард узнал название госпиталя. Врач встретил его скучным профессионально-праздным выражением. – Сожалею, но прямо сейчас вы не можете увидеться с доктором Чилтоном. Риск заражения слишком высок, и он так или иначе еще без сознания. Только двенадцать лет работы в суде позволяли Леонарду оставаться спокойным. Врач мысленно вышел бы из разговора, начни он вести себя, как один из посетителей, впадающих в истерики. Людям не нравится, когда ты выглядишь так, будто с тобой придется еще долго возиться. – Можете вы мне по крайней мере сказать, что с ним случилось? – Вы не его родственник, правильно? Леонард подумал о том, чтобы соврать, но поскольку Фредерика охраняло ФБР, врач потребовал бы доказательство. – Нет, – признал он. – Если доктор Чилтон придет в себя, я спрошу у него, хочет ли он вас видеть. «Если, а не когда». Леонард оставил врачиню стоять, а сам присел, с бешеной скоростью перебирая варианты того, как еще можно было достать информацию о здоровье Фредерика. Кроуфорд, Грэм и Блум не стали бы говорить с ним, но возможно в них еще было некое базовое человеческое сочувствие, к которому можно было бы обратиться. Глядя в коридор перед собой, он внезапно увидел, как рыжий силуэт пронесся между двумя выглядевшими удивленно медсестрами. Леонард вскочил на ноги и схватил мисс Лаундс быстрее, чем та успела промелькнуть мимо него. Фредерик околонормально относился к журналистке, возможно, из-за того, что та спасла его жизнь, так что, он встречался с ней пару раз вне здания суда. – Дайте угадаю, кого вы навещали, – сказал он без предисловий. – Я не находилась в его палате. Мисс Лаундс не слишком пыталась звучать убедительно. – Кончайте с этим прежде, чем я начну думать обо всех тех исках, которые мы с вами можем устроить. – Я даже не сделала фотографии. – Она промолчала в ответ на его невпечатленный взгляд. – Поверьте мне, я же даже не смогла бы их опубликовать. Слишком большое изуверство. Леонард понадеялся на то, что смог удержать то свое бесстрастное выражение лица, с которым смотрел на прокуров. – Я подумаю о том, чтобы забыть об этом инциденте, если вы скажете мне, что Дракон с ним сделал. Она быстро оглянулась через плечо. – Он начисто откусил его губы, приклеил его к инвалидной коляске и поджег. Частично вдохновившись... тем, что произошло со «мной», насколько я понимаю. Открыв рот, Леонард так и не придумал, что сказать, поэтому просто остался стоять так, как актер, забывший свою реплику. – Мне очень жаль, – сказала мисс Лаундс. Леонард отпустил ее. – Это все. - В течение нескольких бледных дней, в которые он не спал, не ел, и не занимался ничем продуктивнее того, чтобы взглядом проделывать дыры в стенах госпиталя, Леонард был убежден, что все кончено, что даже Фредерик не сможет пережить это. Когда он пришел на третий день, врач подошел к нему и Леонард внутренне собрался, готовясь к тому, что ему покажут свидетельство о смерти. Вместо этого, тот сказал ему, что Фредерик пришел в себя. В стеклянную купсулу, в которую поместили Фредерика, была встроена панель с дисками и переключателями, напомнившая Леонарду кокпит. Он порассматривал их немного дольше нужного, а затем поднял взгляд, чтобы увидеть своего партнера. Он придирчиво подготавливал себя к наихудшему. С учетом того, кем была его клиентура, изувеченные тела не были для него диковинкой, но это все-таки было совершенно иным – узнавать родное лицо за спаленной кожей и полупропеченной плотью. Само собой, что это было еще одним показателем драматично случайной и крайне сильной удачи Фредерика – впрочем, столь же сильной, как и его неудачи, – что Фредерика вообще еще можно было узнать. – Никаких цветов? – спросил Фредерик. Каждое из слов было произнесено с заметным приложением усилия. В его тоне было опустошенное веселье. – А у тебя там есть ваза? – отозвался Леонард. Он продолжал смотреть на него, чтобы привыкнуть. Фредерик еще чуть-чуть повернулся к нему. – Людям внушает ужас смотреть на меня, – произнес он задумчиво. – Нам не хочется... сталкиваться с нашей физичностью. Нам нравится... считать, что мы более долговечны, что мы нечто большее, чем мясо, которое мы приготаливаем себе... Без сомнения, Ганнибалу нравится думать обо мне именно таким образом. – Никогда не задумывался о том, что людям внушает ужас видеть, что их самый близкий человек был сожжен живьем? – спросил Леонард. В хорошие дни у него была высокая толеранотность к психологическим рассуждениям и он прислушивался к ним с интересом. Сегодняшний день был хорошим. Фредерик тихо всхрапнул. – Не думаю, что мне... заплатили бы за такой поверхностный анализ. – Что же, я получаю свои деньги за то, что достаточно отупляю свой анализ для присяжных. – Леонард задержал взгляд на глазах Фредерика. Те были все те же – и он ужился с ним, когда один из них уже был замутненным из-за ранения в голову. – Я пытаюсь придумать такой способ спросить тебя, как ты, чтобы тот не выглядил слишком саркастичным, с учетом обстоятельств. – Я планирую жить. Думаю, что буду, – выдал Фредерик. – Это... определенно, улучшение моего настроя со времени, которое я провел в гостях у Дракона. Леонард смог только кивнуть. Прямо сейчас он и не мог просить о большем оптимизме. – Ты еще придешь сюда? – едва слышно спросил Фредерик в тишину. Леонард поднял бровь. – Разумеется. Есть несколько дел, от которых я не могу отказаться, но я возьму выходные сразу, как только смогу. Он мог видеть движения мышц там, где раньше были губы Фредерика, пока тот разбирал свои мысли. – Не чувствуй себя обязанным... оставаться со мной. Алана Блум уже... снисходила до того, чтобы прийти сюда. Мне не нужна жалость, которая измельчит то, что... осталось от моей гордости. Покачав головой, Леонард посмотрел на него сверху-вниз. – Фредерик, ты знаешь меня. Я, что, тот человек, который находился бы здесь, если бы искренне не хотел? – Хочешь сказать, что ты недостаточно морален, чтобы... быть в состоянии подделывать сострадание? – Я адвокат или кто? – Он положил руку на стеклянную стенку. – И кроме того, я знаю, что я тебе тут не требуюсь для выживания. Это уже какой раз по счету, третий? Да для тебя это буднично, как вторники. Когда Фредерик поднял руку, Леонард увидел, как его обгорелая кожа препятствовала его движению, как старый толстый кожанный материал. Перевязанная рука Фредерика прикоснулась к стеклянной стене с другой стороны, параллельно его собственной. Ни один из них не был ласковым человеком, но в этот момент Леонард всей душой хотел бы взять его на руки. Он не совсем знал, что делать с этой мыслью. – В этой капсуле должно быть скучно. Я принесу тебе что-нибудь... Я только что достал «Стороны в процессе», могу почитать тебе вслух, – сказал он, просто чтобы предложить что-то дельное помимо нежных чувств. – Это от Грисхэма? Его книги потрясающе скучные, – сказал Фредерик, прекрасно зная, что тот был любимым писателем Леонарда, чтобы тем самым затянуть его в вербальный спарринг-матч, как он часто любил делать в рассуждениях на маленькие повседневные темы. Это сняло тяжесть с сердца Леонарда. Не только лицо Фредерика осталось узнаваемым. – Ты никогда не дал ему шанса, но теперь тебе придется, я так понимаю. Сам подумай, что ты можешь сделать, чтобы остановить меня? Ты даже не можешь выйти из своего террариума. Фредерик издал короткий смешок, который скорее сошел бы за кашель. Леонард постучал по стеклянной стене. – Кстати, – сказал он беззаботно, – нам с тобой скоро придется пожениться. Меня уже начинает бесить, что я курсирую по больнице без какого-нибудь официального документа, чтобы помахать им перед носом у твоего врача, когда справляюсь о твоем здоровье. Фредерик нашелся с ответом только через несколько секунд. Он был удивлен, посчитал Леонард. Ему придется учиться читать выражения лица Фредерика такими, какими они были сейчас, пока тот не поправится достаточно, чтобы захотеть посетить пластического хирурга. – Поскольку речь идет о правовом вопросе, было бы беспечным с моей стороны, не прислушаться к своему адвокату, – сказал Фредерик в конце концов, и Леонард был уверен, что если бы он мог, то сопроводил бы свои слова улыбкой.