Прекрасное далеко

Не стоило ходить в медпункт. Слишком мы с Ульяной простые. Стоило придти, как на нас с пристрастием посмотрела Виола, делая такие комментарии, что краснел и я, и моя подельница. На мою подругу без слёз было сложно смотреть. Во-первых, начинающаяся простуда на лицо, а во-вторых, засмущалась она так, будто её зовут не на осмотр. Туман на улице развеялся к полудню, освобождая место на ясном небе. Нас уложили на койки болеть и заражать всю округу, как выразилась пришедшая недавно вожатая. Только вот Ульяну за неимением мест оставили в изоляторе. А меня положили в смотровой на кушетку. Время уже приблизилось к полудню, и какие-то малознакомые пионеры принесли обед. Мило. Есть абсолютно не хотелось, и обед остался целым за исключением подобия какао. Время летело невероятно быстро, и вскоре закатные лучи уже били в окошко, окрашивая стену напротив, и стирая подобия той скучной старой покраски. Этот свет вполне красиво называть янтарным, золотым. Вот только это просто солнце, бьющее под острым углом к горизонту. Скучный свет в скучном медпункте, уже пропитанном запахами лекарств и совсем немного женских духов. Я встал со своего налёжанного места и проследовал в изолятор посмотреть, что там с моей подругой болезной из чистого детского желания «позырить». Лежит и вроде спит. Я вошёл в изолятор, и подойдя к кровати с мирно спящей, посмотрел на Ульяну поближе. Обычная девочка своего обычного возраста. Красно-рыжие волосы, не особо аккуратные, разбросаны по подушке. Щёки с редкими веснушками розовые, на лбу капельки пота. Изо рта тянется ниточка слюны прямо на подушку. Обычная девочка. Обычный человек. Что я к ней привязался? Она даже не особо и красавица. Симпатичная — да. Но не красотка. Я просто нажал пальцем на щеку, немного продавив и задал самый тупой вопрос из всех: — Ты спишь? — Нет, палец от меня убрал — откушу. — Какая-то ты злая. — Я не в настроении играть, — вздохнула Ульяна, — спать хочу, хотя только проснулась. — «Только что» это когда? — Как ты в комнату зашёл. — У тебя хорошо получилось притвориться спящей. Шутки опять шутишь? — Ха, ещё как, — широко улыбнулась она. — Мало ли зачем ты зашёл. — Меня как-то сопливые, больные маленькие девочки-доски не сильно притягивают в этом плане. — Ах ты дурак! Только об одном думаешь и обзываешься! — Ульяна выскочила и зарядила мне в грудь слабым ударом кулачка. Я даже не отшатнулся, а она свалилась обратно. — Так нечестно! За такое… за такое тебя побить мало, придурок! Обиделась. — Я где-то соврал? Говорить глупости нечего было. Ульяна, насупившись как хомяк, пару секунд посверлила взглядом пол, а потом зло посмотрела на меня из-под челки. — Нет. Но ты все равно гад. — Знаю. — Юр… а ты говорил, что я тебе нравлюсь. Зачем тогда ты это сказал? Наврал? — тихий голос — знак беды. И опять эта тема. — Не наврал. — Тогда чем это я тебе понравилась? Я задумался. А правда, чем именно? — Я не знаю. Но уж точно не грудью. — Ты это говорил уже. Хватит ржать. — Прости. Ладно. Если уж откровения начались. Чем я тебе понравился? — Глупостью своей, — ехидная улыбка и щелбан были ответом. Убью гада. Свалившись сверху, я максимально запутал девочку в одеяло и освободил свои руки, которые она успела крепко схватить… ну, как она думала. И словил на себе напуганный взгляд. Руки на худые бока. Пальцы пробежались по ребрам, иногда переключались на шею и ноги. Несдерживаемый хохот заполнил помещение, а из западни то и дело пыталась вырваться моя жертва, бешено мотая руками и ногами. — Ах-ах-ах. Стой. Юра. И-и-и-и-и! Не трогай шею. Щекотно! А-а-а-а-а! — Как не трогать шею? Я вампир! Выпью тебя как Дюшес, — совсем заигравшись, я схватил Ульяну за запястья и пристроился губами к слишком незащищённой шее. Тёплая нежная кожа, через которую чувствовалось быстрое сердцебиение и замершая Ульяна. Ни движения. Будто её взяли и выключили от питания электросети. В итоге я оторвался от этого увлекательного занятия и смутился от своих же действий. Ульяна посмотрела на меня довольно весело, но так устало. — Может спать пойдём уже? — Ты сам пришёл. И напал, — «в нос» протянула она, закрыла глаза и закопалась в подушку. — Спи, недовампир. Отвечать я не стал. Просто устал. Стоило лечь на кушетку, как всё тело обдало и теплом, и холодом. Пару секунд я просто дрожал, а потом приподнялся, закрыл окно. И упал на мягкую кровать, чувствуя, что всё вокруг закружилось, образуя странные, полузнакомые и становящиеся всё более реальными картины. Вот просёлочная дорога ясным зимним утром, когда солнце ещё едва поднялось. Вокруг ни звука, ни души. Даже снег не падает. Только гладь заснеженной дороги ровной полосой тянущейся через бескрайнее поле. Оно все занято снежными барханами, а воздух заполнен чистотой и морозной свежестью. Меня явно кто-то неторопливо несёт, а я лишь смотрю по сторонам и слушаю хруст под торопливыми шагами где-то внизу. *** Картина изменилась, просто расплывшись в сознании на составные части — и из пустоты возникла другая. Всё та же дорога впереди. Перед длинной гладью сугроба. Рядом пахнет чем-то неприятным, противным, а кожу ощутимо жжет снег, завалившийся повсюду. Как же холодно. И обидно, и больно. Руки так вообще не чувствуются уже, хотя недавно нестерпимо болели. Но слышен лишь громкий прерывистый плач. И вновь картина пропадает — за ней тут же возникает другая. Тёплый дом. Вокруг явно копошатся люди. Что-то ищут. Бегают. Неразборчиво говорят. Но всё сливается и с каждой секундой становится размытее и глуше, пока не обращается в полную тьму. Через миг всё ярче и ярче видятся жёлтые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны старых деревьев. Небольшая тихая речушка едва ли по пояс, огибает собой большой плоский валун на середине. А на нём сидит мальчик лет десяти, не больше, и прикрыв глаза, запрокидывает голову вверх. Спокойно, скучно и так тут тихо. Нет никого и ничего. Только мягкое желтое солнышко лета и шелест листьев, убаюкивающий сознание. Шлёп… шлёп… шлёп. Шаги по воде. Лёгкий хлопок по спине и простодушный вопрос: — Ты кто? Говорит девочка. При чём в хорошем настроении. Сидевший выкрикивает что-то нечленораздельное и с плеском падает в воду. Выплывает и неосознанно прячется за камнем. А она хохочет пару секунд. Смотрит с любопытством в голубых глазах. — Я не видела тебя раньше никогда. Ты кто? На вопрос мальчик только вздрагивает и смотрит в ответ на интерес с опасением. — Чего не отвечаешь? — немного обиженно хмуриться она, но тут же улыбается. — Тебя как зовут? — М-м-м… — Что? — она широко распахивает глаза. — Ам-м-м-м. — Не, я так не понимаю. Ты говорить не можешь нормально. Это даже не вопрос утверждение. А собеседник только растроенно смотрит в пол. — А хочешь научу? — широкая ехидная улыбка взгляд полный азарта, добродушия и маленькая протянутая ладошка. В ладошку ложится другая. Только осторожно. Ведь обычно дети могут только смеяться над подобным. Что и происходило раньше. Ведь потому он и здесь. На речке. — Давай завтра здесь же. Я тебе такую штуку покажу! Он только улыбнулся. И кивнул. А она перепрыгивая с камешка на камешек, побежала назад с широкой улыбкой. Очень скоро за деревьями исчезла красная растрепанная макушка с распущенными короткими волосами. Будто бы была, и будто бы не было этого. Ни слова ни о времени, ни о точном месте. Но в следующий день они встретились на этом же месте, чувствуя, что надо прийти в полдень. Время, когда здесь лучи солнца самые яркие, а ветер создаёт лучшие мелодии, шурша листвой ввыси над тихой речкой. Правда, после уже увидеться не удалось. Потом приехала машина со всрослыми и незнакомыми людьми. Они улыбались и забрали обоих, увозя из родного места под ярким солнцем в город. Потому что так нужнее. Так правильнее. Только кому? Это уже не важно.