Демоны без ангелов

Я закрываю тонированные дверцы и включаю верхний душ. Горячий – до озноба и мгновенно запотевших стекол. Прижавшись лбом к теплому стеклу, чувствую, как по шее и спине барабанит кипяток. Стать бы водой, скатиться горячими каплями вниз и исчезнуть в сливном отверстии. Нет, не могу. Не имею права. Уже восьмое новолуние – в самую темную ночь – я неизменно переступаю порог Его дома. Мои походы в душ не вызывают вопросов – для встречи с Хозяином нужно подготовиться. Хотя я, в общем-то, готов заранее – вымыт, выбрит и должным образом растянут. Но эти полчаса в запотевшей душевой – моя передышка, мой промежуточный пункт, мое Чистилище, дающее возможность в очередной раз смириться с неизбежным. – Время! – жилистый охранник в кожаной набедренной повязке равнодушно смотрит мимо меня, пока я выбираюсь из душа и слабо обтираюсь полотенцем – все равно успею обсохнуть, пока будем идти по бесконечным жарким коридорам. Почти всегда подо мной зажигают сотни черных свечей – адово пламя. Остальной сценарий по обстоятельствам и настроению Хозяина. Он любит плеть и жесткие соития. Лечить тело и унимать боль запрещено Договором, поэтому остается лишь терпеть и подчиняться. И снова терпеть. И опять подчиняться. Скоро. Скоро все закончится. *** Первый утренний автобус везет меня обратно в город. Через три часа на работу. Работа временная – я здесь ненадолго. В этом мире я курьер – развожу по организациям документы. Надменные взгляды, брезгливо поджатые губы и вечное недовольство – не вовремя зашел, не все бумаги привез, не там припарковался, не дождался очередного документа. Везде сквозит печать Хозяина, но на все это у меня уже иммунитет. На кого его нет, так это на Него. *** Уже ставшие привычными восемь остановок за город – к его особняку. Сегодня последний раз – тринадцатый. Хозяин как всегда ждет меня в своих покоях. Стоит мне появиться, он отворачивается от камина и направляется ко мне. Полы его шелкового халата распахиваются, обнажая мускулистое тело. Он красив, но злая похоть, пылающая в его зрачках адским пламенем, вгоняет в дрожь. Сегодня он создал двойника и предвкушает двойную порцию ощущений. Я тоже. По-своему. Зато, похоже, свечей сегодня не будет, и, наверное, это хорошая новость… А на рассвете я предстаю перед ним в главном зале. – Прими свой истинный облик! – сводчатые потолки дробят эхом его могучий голос. Я расслабляюсь, ощущая, как меняется кожа, как заживают раны и синяки, как расправляется за спиной пара белоснежных крыльев. – Ты выполнил условия, – произносит Хозяин. – Это делает тебе честь, Светлый. Что ж, Договор исполнен! Ступай, тебя ждут. Слуга жестом указывает путь. От волнения у меня перехватывает дыхание, и я неуверенным шагом иду вслед за провожатым. Брат стоит посреди каминного зала, непонимающе оглядываясь по сторонам. – Камиль! – я кидаюсь к нему. – Тамиель? Что… Что здесь происходит? – Все хорошо, – я не могу сдержать слез. – Теперь все хорошо. Боже, как я рад тебя видеть. Я готов вечно держать его в объятиях, но он напряженно отстраняется. – Тами, я ведь погиб? – он вглядывается в мое лицо. – Я помню это, помню битву. Так объясни мне, – он снова оглядывает зал, – что все это значит? - Только то, - сквозь слезы шепчу я, – что ты снова жив. – Каким образом? – он все больше беспокоится и говорит все громче. – Почему мы здесь, Тами? Я знаю, чей это дом! – Я тоже знаю, – касаюсь его щеки. – Но это был единственный способ. Камиль резко выпрямляется и торопится к выходу: – Я не могу больше здесь находиться! – Камиль, подожди! Нас никто не задерживает. В конце концов, Договор исполнен, стороны претензий не имеют. Я нагоняю его уже на улице. – Брат! Он резко разворачивается: – Что значит «единственный способ»? Как ты мог обратиться к... Бог ты мой, как это вообще возможно? Почему ты не пошел к нашим?! – Я пошел! - почти кричу я. – И что? - вторит он мне. Слезы душат, и мне невероятно трудно произнести это: – Они сказали – на все воля Создателя, сказали смириться и славить Его, – от кома в горле больно дышать. – Они не стали слушать. Я не мог смириться, брат, прости, – бессильно утыкаюсь ему в грудь. – А как теперь я смогу смириться с тем, – от его тона спину продирает ознобом, – что мой брат возлег с Темным? Я растерянно поднимаю на него глаза. – Это лишь тело, Камиль. Только тело. Малая плата за то, чтобы мой брат снова жил. Я готов отдать больше. – Я не могу принять такую плату, брат, – он холодно отстраняется и поднимает взгляд кверху. С небес в сияющем ореоле спускаются две фигуры. – Мама! Папа! – поднимаюсь им навстречу. Они с нежностью протягивают руки. Не ко мне, к Камилю. Радуются его возвращению. Но взор их увядает, стоит им взглянуть на меня. Глаза мамы полны слез, взгляд отца – укоризны. – Тамиель, – суровый отеческий голос заставляет вытянуться в струнку. – Ты подвел нас… – Нет, отец! Все не так... – Не перебивай меня, падший! Наш путь – в служении Создателю и борьбе с Темными. Ты преступил черту. – Да, отец, – я смиренно опускаюсь на колени. – Но я сделал это во имя любви, во имя жизни. Внутри я все тот же. Я всегда буду чтить Свет и навеки остаюсь твоим сыном. – Отныне у меня только один сын! – молот его слов вбивает душу в стылую землю. – Вы принимаете мой дар, но отвергаете меня? – я осмеливаюсь взглянуть им в глаза. – Твой брат жив. Сие свершилось, и мы не можем отказать ему в этом праве. Но ты… Пасть так низко… Отец тверд, мать прячет потухший взор, Камиль беспечно отворачивается, глядя наверх – там, в туманной дали, его уже с нетерпением ждут. *** Вечная ночь окутывает вершину. Звезды разговаривают с астрологами и помогают морякам. Но для меня они молчат. Звездный свет бьется в клетке немигающих глаз, с закостеневших крыльев осыпается пепел. У подножия Великой Горы сменяются века, а я все вопрошаю безмолвные небеса: – За что?! На затылок опускается тяжелая ладонь. Я вздрагиваю. Не раз эта рука касалась моего тела в момент действия Договора. Превращаясь в когтистую лапу, она ломала крылья, рвала в клочья кожу. Жжет. – Черт бы их побрал, принципиальных, – вздыхает Он. – Идем, мальчик. Снег крупными хлопьями неспешно засыпает тропинку и чужие следы. Два следа. Такие разные вначале, они постепенно становятся чем-то схожи. В снежной пурге затихает голос: – В приемном зале мне как раз не хватает Стража, и вот что я подумал… Снегу, в общем-то, все равно…