больше-не-герой, больше-не-злодей

— Мы находимся в эпицентре Битвы Века, — говорила Роксана Ричи, её глаза взволнованно блестели. Она то и дело оглядывалась на сражение у себя за спиной. — Добро вновь сражается со злом. Мегамозг против Метромена. Бывший злодей против бывшего героя. Истинные лица открыты, и теперь имя Метромена навсегда останется напоминанием о предательстве. — В наушнике на её ухе связь зашипела, затрещала, Роксана дёрнулась и сорвала динамик. Она крикнула через звук нарастающего сражения: — Мы не знаем, чем завершится битва, но в первый раз за всё время надеемся на победу Мегамозга! Роксана дала знак, и Хэл завершил прямой эфир. Ричи, щурясь от ветра, с тоской взглянула в небо, где чёрная фигура больше-не-героя отражала атаки разномастных роботов. — Что же с тобой случилось, Метромен? — спросила она в никуда. — Получи! — азартно кричал Мегамозг, запуская дюжину ракет в своего вечного врага. Те попали прямиком в Метромена, но когда дым от них рассеялся, стало понятно, что они не справились. — Ах так! Сейчас ещё получишь! — Мегамозг, сдайся, — прозвучал громкий голос. Бывший злодей скинул наушники с головы, потёр уши. Но даже сквозь толстое непробиваемое стекло, через которое он смотрел, сидя в голове робота, голос нового злодея было слышно. — Ты знаешь, что никогда меня не победишь. Ты всегда проигрывал. И теперь — тоже проиграешь. — Ну, нет! — упрямо крикнул Мегамозг. — Теперь-то я на стороне добра! Я обязан выиграть! Раздался смех, который вызвал в теле Мегамозга холод, едва ли не лёд — где-то в животе и около сердца. Страх, понял он. Он действительно мог проиграть. Он тряхнул головой и ответил: — Даже если я проиграю сейчас, я могу выиграть потом! — Боюсь, — низко сказал бывший герой, подлетая прямиком к стеклу, — никакого «потом» уже не будет. В его лице была одна тьма. В глазах, прежде сиявших, как солнце справедливости, отражалось только матовое свечение стали. Мегамозг опять замёрз, но быстро взял себя в руки и забил по клавиатуре, посылая сигналы всему оружию, что у него было. Полетели ракеты, бомбы, гранаты, крохотные отравленные иглы, летающие роботы прицепились к чёрной одежде Метромена, чтобы самоуничтожиться, а огнемёт выдал огромный залп чистого раскалённого пламени. Дым заслонил весь вид, запах его проник даже в кабину. Мегамозг закашлялся. Перед стеклом летали искры, горел огонь. А потом стекло треснуло. И разбилось. Мегамозга чудом облетели все осколки, но он обжёгся о пламя, лизнувшее кабину, упал с кресла, порезался о куски стекла на полу и закричал: — Прислужник! Код — спасение! Он вспомнил, что оставил часы в логове; это был единственный источник связи с Прислужником — остальное только что взорвалось. — Никто тебя не спасёт, — произнёс голос над ним. Мегамозг обернулся и увидел зловещую фигуру бывшего героя в чёрной одежде, которая местами порвалась — это был единственный урон, что Мегамозг смог ему нанести. — Ладно, ладно, я понял, давай закончим в следующий раз! Скажем, в четверг? — Мегамозг отползал от него, и лёд вернулся в его нутро. — Нет, Мегамозг. — Метромен шёл за ним неумолимо. — Я устал быть героем. Я устал ждать. Теперь я буду делать только то, что я хочу. Он наклонился… и поднял Мегамозга на руки. — Чт… что ты делаешь?! — запаниковал тот. — Опусти меня! Испепелить хочешь? Или сломать мне позвоночник?! Только не пытай! — Я хочу… — пробормотал Метромен, пока вылетал из кабины, полной огня — загорелись провода и приборы. — Тебя. — Чего? — не понял Мегамозг. Он с тревогой смотрел на горящие руины города под собой — его пугала мысль, что в этот раз разрушения принёс не он. — Скоро поймёшь, — пообещал ему Метромен, а потом увеличил скорость, и Мегамозгу показалось, что их закрутило в воздушную воронку; это чувство принесло с собой неожиданный уют — оно напомнило ему прежние времена, когда Метромен относил его в тюрьму. Но потом он понял, что Метромен никогда не носил его так — на руках, как ребёнка или невесту. Такой чести удостаивалась только мисс Ричи, когда её очередной раз спасали. Они выскочили из воронки и оказались над холмом, где росла одна трава, и Мегамозг увидел домик. Он пригляделся — и понял, что это его бывшая шкьё… школа. — Ты издеваешься? — сказал он. — Зачем ты принёс меня сюда? Чтобы напомнить о том, как вы все меня ненавидели? — Прости, маленький приятель, — сказал Метромен. Мегамозг посмотрел на него с удивлением. Великий герой… и нынешний злодей — извиняется? — Там теперь мой дом. — Да ты же попросту не поместишься в этом домике! Метромен не ответил. Они встали на землю, но бывший герой не отпустил Мегамозга. У входа он нажал серебристую кнопку, и земля дрогнула, разошлась… Они плавно спустились вниз, в бездну, и когда глаза Мегамозга привыкли к темноте, он увидел серые коридоры с высокими потолками. — У тебя тут бункер, что ли? — спросил он. А потом вдруг испугался. — Так ты меня всё же пытать будешь? Не надо! Только не пытки! — Он попытался вырваться. — Успокойся, королева драмы. В лице Метромена клубилась та же тьма, что раньше, но теперь она немного обнажила его усталость, отразила странную нежность. Мегамозг на секунду забыл о своём страшном положении и вгляделся в лицо врага. Если усталость напоминала горький дым сигареты, то эта нежность — мягкий вкусный дым от кальяна. Они долетели до круглой полуоткрытой двери, на которой вздувались чугунные трубки и провода. Когда она раскрылась, Мегамозг заслонил глаза руками — было так светло. Через секунды он смог разглядеть обстановку. Белое и золотое. Мягкая кожа, тёплый мех. Стекло. Вокруг стояли шкафы с кубками, медалями и наградами, вешалки с костюмами супергероя, в центре — диван и столик, напротив — телевизор с проигрывателем и горой дисков… Метромен понёс Мегамозга к одной из дверей, пока тот разглядывал комнату. А когда дверь щёлкнула, Мегамозг вернулся в реальность. — Ты хочешь меня запереть там? Нет, привязать к батарее?! И морить голодом? И пытать?! И… — Нет, — сказал Метромен. — Я сказал тебе — успокойся. Это значит, что я не буду ничего с тобой делать. Ничего… неприятного. — А, а зачем я тогда здесь? — не понял Мегамозг. Он вгляделся в тёмную комнату перед собой, пытаясь устроиться в руках Метромена поудобнее (мускулистые руки держали его слишком крепко, попа провисала между ними, мантия сбилась), и увидел очертания кровати, шкафа, круглого ковра… — Хотел… поговорить. Мегамозг отвлёкся от комнаты и посмотрел на Метромена. Было неудобно смотреть на него так, пока сидел на его руках: взгляд то и дело падал на тёмные ноздри, не было видно взгляда, да и снизу вверх глядеть не хотелось. Мегамозг ощутил не лёд, нет — это было новое чувство: как будто маленький робот-паук обхватил тонкими лапками его сердце, сжал и отпустил. Когда Мегамозг почувствовал жар в ушах, он пожаловался: — Ты тут вообще проветриваешь? Кондиционера нет? Мне жарко. Бывший герой опустил взгляд к его лицу, рассмотрел там что-то. И улыбнулся. — Ты очень мил, когда смущаешься. — Сму…щьяюсь? Это что значит? Когда Мегамозг понял, что зла в лице мужчины стало меньше, Метромен всё же двинулся с места, влетел в тёмную комнату и включил свет. Мегамозг с любопытством заметил пару детских рисунков на стенах, но не захотел их рассматривать. Люстры здесь не было — скромная плоская лампа в потолке заменяла её. — Так что это значит? — напомнил Мегамозг. — Это значит, что тебе неловко. Что ты взволнован. Ты в замешательстве. — Наверно, потому, что я не ожидал, что ты станешь злодеем! Мегамозг особо хитро извернулся, почувствовав, как ослабела хватка Метромена, и повалился на землю. А потом быстро встал и ткнул длинным синим пальцем в могучую грудь былого героя: — Ты не только стал злодеем, Метромен. Ты предал город. — Он больно ткнул ещё раз. — Ты заставил меня стать героем. — Третий раз. — Ты украл меня с поля боя! — Когда он хотел ткнуть четвёртый, Метромен вдруг поймал его руку и ласково, но с давлением сжал ладонь. Мегамозг попытался вырвать руку, но только сделал себе больнее. — Ауч! Отпусти, отпусти! Не все состоят из титана, как ты, придурок! — Прости, — ещё раз извинился Метромен. Он расслабил хватку, но полностью не отпустил. Мегамозг провёл ещё несколько секунд в попытках освободиться. Когда ничего не получилось, он вздохнул и поднял на Метромена серьёзный взгляд. — Давай поговорим как взрослые, — сказал он, поразившись самому себе. Впрочем, он постарался это удивление не показывать. — У нас был тяжёлый день. Мы дрались с самого утра. Я всё понимаю, эстетика саморазрушения и первое правило бойцовского клуба, но у всего есть предел. — Метромен внимательно его слушал, а от отсылки к фильму усмехнулся. — Ты устал. Я устал. Город устал. А теперь ты тащишь меня в своё геройское логово, вместо того чтобы уничтожить или отправить на луну, говоришь загадками, несёшь меня, как Роксану, и держишь мою руку, будто хочешь надеть на мой палец грёбаное обручальное кольцо! Мегамозг ещё раз попытался вырвать руку, но потерпел поражение. Он повторно и очень драматично вздохнул, а его лицо выражало за-что-мне-это. — Нет никаких загадок. Я прямо сказал, что хочу тебя. В его улыбке отразился какой-то новый Метромен: эта улыбка напомнила разрез кошачьего рта, и было в том, как она плавно разошлась, что-то от мягкости кошачьего шага. — Я не понимаю, что это значит! — отчаянно воскликнул Мегамозг. Он досадливо потёр лоб свободной ладонью, пошарил глазами по комнате, как будто где-то между книгами на полке или под подушкой с кисточками он мог найти смысл происходящего. — Это значит, — вкрадчиво сказал ему на ухо Метромен (и Мегамозгу мгновенно представился кот, подкрадывающийся к птице), — что ты мне нужен. Это значит, что я считаю тебя сексуальным и хочу спать с тобой. Мегамозг молчал. Он сосредоточенно обдумывал слова Метромена и хмурился, приложив указательный палец к подбородку. А потом спросил: — А что значит «сексуальный»? Хватка на руке ослабла, и Мегамозг тут же вырвал руку из плена и отошёл на несколько шагов. — Я только понял, что ты хочешь спать со мной! Но я не вижу в этом смысла — я что, плюшевая игрушка? И вообще, как можно спать с кем-то? Я всегда один спал. Когда Метромен длинно выдохнул, закрыв лицо ладонями, Мегамозг почувствовал себя уязвлённым. Его, величайшего гения всех времён, который первым в мире создал искусственный интеллект, с детства собирал сложных роботов буквально из мусора и без труда обходил самые хитрые охранные системы, считают идиотом! — Хватит там вздыхать! Ты вообще даже два плюс два не сложишь! У тебя только мускулы, а мозгов нет. И вообще, это ты виноват в том, что я тебя не понимаю, — понятнее надо быть! Его прервал смех. Метромен отнял ладони от лица, отсмеялся и взглянул на него с теплотой, которая, как казалось, исчезла навсегда. — Хорошо, начнём с разговоров. Спустя четверть часа они сидели в гостиной и пили кофе, пока на фоне играл «Человек дождя». Метромен в основном молчал, слушал и кивал, пока Мегамозг рассказывал о том, как проходили его последние дни. — Я сидел в своём логове, ел хлопья и смотрел телевизор — выходной как-никак, я на сайте и везде написал, что не работаю, меня Прислужник заставил взять отпуск, волнуется… так вот, смотрю телевизор, а там твоё интервью. Все думали, что ты придёшь в белом смокинге, как обычно, но ты пришёл в чёрном. Помнишь, тебя спросили, не умер ли кто? Метромен кивнул, вспоминая. — Ты тогда сказал, что умер старый Метромен. А потом поднялся в воздух… и говоришь: я больше не герой, я больше не добрый, теперь я на стороне себя, и всё такое… Какую речь ты закатил! У меня молоко остыло, пока я тебя слушал. А потом ты как вылетел оттуда — все заорали, эфир прервали. Мегамозг мечтательно посмотрел в потолок. Там блестели маленькие фосфорные звёздочки. — Я очень долго готовил эту речь, — как бы между прочим заметил Метромен. — И гордился ею. — Да это понятно. Я бы тоже гордился. Знаешь, что потом было? — Что? — Моё логово заполонили журналисты. Они все спрашивали, буду ли я с тобой терроризировать планету, а может, я что-то с тобой сделал, и ещё спрашивали, помогу ли я им. Какая крыса раскрыла моё жилище, не знаю… Но выгнал их всех я только к полудню. Представляешь, они меня фоткали в пижаме! И в тапочках-ёжиках! Метромен усмехнулся. — Я посидел, подумал. И решил, что не смогу жить без драк с тобой. Даже если мне придётся встать на сторону добра, я буду с тобой драться. Понимаешь, было бы не то, если бы мы не дрались. — А может, было бы очень даже то… — пробормотал Метромен. — Да? Не важно. В общем, потом я вызвал тебя на бой. — Дальше я знаю, — сказал бывший герой. — Я разозлился и потрепал этот город. Но знаешь, я стал тебя понимать. Когда не сдерживаешь себя и делаешь, что душе угодно, выпускаешь свои силы на волю… это лучше, чем спирт. — Ну, я бы не сказал, — с сомнением ответил Мегамозг. — Я не то что бы кайф ловил от разрушений. И вообще, если честно, я не очень любил разрушать… Ты сказал — спирт? — Да, — Метромен отложил чашку кофе, — на меня не действует обычный алкоголь. Только чистый спирт. Они посидели в тишине, обдумывая разговор. Мегамозг попытался придумать какое-нибудь оружие со спиртом, но в голову не приходили идеи. На столике стояли две чашки и лежала свёрнутая мантия Мегамозга с высоким шипастым воротом; Метромен переоделся в домашнюю одежду и одолжил Мегамозгу свои подростковые вещи — те ему почти подошли. Мегамозг увлёкся фильмом и погрузился в него всем своим рациональным умом: мысли его завертелись вокруг структуры сцен и диалогов, он анализировал обстоятельства и свои знания в искусстве кино, некоторое время сопоставлял факты, а потом воскликнул: — Я знаю, чем закончится этот фильм! Реймонд вернётся в клинику! Когда он посмотрел на Метромена, то лицо бывшего героя оказалось вдруг очень близко. А на плечах Мегамозг ощутил тяжесть чужой руки. Поглощённый фильмом, он не заметил, как Метромен сел ближе и обхватил его за плечи. — Очаровательно, — сказал он, — я уже смотрел этот фильм, поэтому могу сказать, что ты попал в точку. — Я всегда попадаю в точку, — ответил Мегамозг, вывернулся из-под его руки и отодвинулся. Ему стало неуютно. Доверие, вызванное тем, что Метромен его одел в чистое и сварил чёрный кофе, разломилось и превратилось в полный антоним. Что-то здесь было не так. Кофе остыл. — Раз мы оба знаем, чем этот фильм закончится, давай поставим другой? — предложил Мегамозг. Он не понял, что произошло — комната перед глазами всплеснула, как большая волна, куда-то упала, и он увидел только белый потолок да плоскую лампу — как в той комнате с рисунками… Под головой оказалась студёная кожа дивана, на груди — тяжёлая рука… Обзор заслонило лицо Метромена. В нём снова клубилось что-то — но это было не зло, это было среднее между светлым и тёмным, как найденное золотое сечение — в радужке преломлялся свет, в зрачках темнела бездна; Мегамозг застыл и на всякий случай зажмурился, съёжился. Он ожидал жжения лазером, удара в челюсть, но к его щеке прикоснулись вовсе не с ударом — нежно, как пёрышком. Он с сомнением открыл глаза. Большая рука Метромена гладила его щёку. Бездна в зрачках увеличилась, но как будто бы вместила в себя огоньки из радужек — очень интересное сочетание сияющей мглы… А потом Метромен наклонился, и его нельзя было больше разглядеть — так он близко был, — и губ Мегамозга что-то коснулось. Он анализировал. Сухое, мягкое, горячее. Подвижное. Довольно сильное. Движется так, будто массирует его губы, а потом что-то кусает нижнюю… Мегамозгу показалось, что собственные губы запульсировали, к ним как будто прилила кровь — много крови, как совсем недавно к ушам — наверное, снова от жары. Он вновь зажмурился от знакомого чувства в груди, будто сердце сжимает паук, и неосознанно поднял перед собой руки в защитном жесте. Как только он коснулся груди Метромена, тот отстранился. Мегамозг посмотрел сощурившись, с опаской. Потрогав свои губы, он спросил: — Что это было? — Поцелуй, — ответил ему Метромен, а глаза его всё так же светились. — А. — Мегамозг сел. — Что?! — Спокойно, — начал было говорить Метромен, но враг его прервал: — Я слышал о поцелуях, конечно, очень мало, но подожди, разве враги целуются? Зачем ты это сделал?! Ты же не любишь меня, зачем целоваться! И вообще, мог бы предупредить! Я же не умею! А ты откуда умеешь? Так у тебя девушка есть, а ты со мной целуешься?! Какой же ты отвратительный! В самом деле стал злодеем! Суперсуперзлодеем! Даже хуже, чем я был!.. Он выдохся, не находя больше слов. Его щёки горели, он это ощущал, — совсем как если бы у него была высокая температура. Это и есть смущьение? Он не мог поднять глаза, только смотрел на свои руки. Он ведь коснулся ими Метромена, и тот отошёл. У него, что, появилась суперсила? — Я не хотел тебя так шокировать. — Метромен наклонился к Мегамозгу. — Знаешь… ты очень чистое существо. Мне даже неловко, что я тебя порчу. — Кто кого портит?! Я тут зло! — Технически нет. Больше нет. — Отлично, я всю жизнь зарабатывал репутацию самого злобного и бессердечного суперзлодея во вселенной, как одному мистеру Метросити взбрело в голову отказаться от своих обязанностей! — Я просто устал. Мегамозг посмотрел врагу в лицо. Тот глядел утомлённо, искры в глазах растаяли. Мегамозг, сам того не ожидая, вдруг почувствовал душевный отклик, будто узнал в этом человеке старого друга. — Ну, если честно, я тоже устал быть злом, — признался Мегамозг и сам испугался своих слов. Он даже Прислужнику такого не говорил. — Я… кажется, мне надоело. Знаешь, все тебя ненавидят, ты никому не нужен… все хотят, чтобы ты исчез… — У меня наоборот. Все обожают и хотят, чтобы я был с ними. Чтобы вечно защищал их. Всегда приходил на помощь и был сама доброта. Мегамозг промолчал в ответ. — Ты сказал, что целуют только тех, кого любят, — внезапно вернулся к прежней теме Метромен. Он подогнул под себя ногу, перекинул руку через спинку дивана. — И? — не понял Мегамозг. — Ты прав. Поэтому я тебя и поцеловал. — Не понял, — нахмурился Мегамозг и подтянул коленки к груди. — Ты хочешь сказать, что любишь меня? Ну, я только это смог вывести из твоих слов, но это не похоже на правду… — Это правда. В лице Метромена, в его натянувшейся позе, в решительно напряжённых кулаках читалось волнение. Мегамозг впервые увидел, чтобы человек полностью соответствовал признакам в книге «Как читать мысли людей по их движениям» — это пособие он прочитал от корки до корки и выучил. — Ну, ладно, — сомневаясь, протянул Мегамозг. — Я пока не понимаю, чего ты хочешь этой ложью добиться… но я пойму. Очень скоро! Метромен вздохнул. А потом комната вновь упала, мощные руки обхватили его за талию, свет из холодного стал тёплым, а под спиной оказалась мягкая кровать… — Я сделаю так, чтобы ты всё понял, — пригрозил Метромен, пока Мегамозг пытался прийти в себя. — Меня стошнит. — От меня? Не волнуйся, не стошнит. — Нет! От этих передвижений! Не мог бы ты понежнее? — Извини. Мегамозг уронил тяжёлую голову на кровать, прикрыл глаза. Сквозь синие веки свет казался фиолетовым. Потом Мегамозг ощутил, как рука, поглаживающая щёку, опускается вниз, через линию челюсти к шее. — Эй-эй, стоп-стоп-стоп! — Он распахнул глаза и замахал руками, попытался оттолкнуть железную руку Метромена. — Я не понимаю, это какой-то массаж или, не знаю, твои секретные приёмы, чтобы лишить меня моих великолепных гениальных мозгов? Метромен фыркнул. — Тебя вообще никто никогда не трогал? Даже не обнимал? — На день рождения дядя Смит обнял. В детстве. — Дядя Смит? — Мой дядя из тюрьмы. Метромен посверлил взглядом Мегамозга, и тот подвинулся в сторону, чтобы проверить, смотрит ли Метромен именно на него. Он смотрел. — Знаешь, что такое петтинг? — спросил Метромен. — Впервые слышу. — Минет? — Это от слова «минута»? — Мастурбация? — Однокоренное с «пертурбацией»? — Секс? — Метромен терял терпение. — Э-э, это чтобы зачать ребёнка. Бывший герой вздохнул, помассировал виски. — Хорошо, знаешь, что значит «заняться любовью»? Мегамозг сразу посмотрел в сторону. Краснота пролилась на его щёки и уши, даже на переносицу попала. — Это… в общем… ну, типа… когда два человека любят друг друга… и живут вместе… и вообще всегда вместе… Кажется. Мегамозг хотел бы провалиться сквозь землю, но понимал, что для этого ему надо сначала пересечь слои постельного белья, толстый матрас, жёсткое дерево, ковёр и паркет. Довольно сложная задача. Поэтому он просто повернулся на бок и свернулся калачиком. Такая поза с детства вызывала в нём чувство безопасности. Казалось, если свернёшься так, сердце окажется как можно дальше от этого мира. Его обвили сильные руки. — Я просто монстр, — пробубнил ему в висок Метромен. — Самый настоящий злодей. Мегамозг промолчал. Он всё ещё переживал это сдавливающее ощущение на сердце — очень ясно и очень сильно. — Я не должен был вообще тебя трогать. И целовать. И спрашивать такие вещи. — Да уж, наверно, не должен был, — едко ответил Мегамозг. — Но теперь мне ещё больше хочется это делать, — прозвучал понизившийся голос, и Мегамозг вздрогнул, взглянул на врага; тот навис над ним, и снова в его зрачках играл огонь, мерцающая тьма, блеск звёзд. — Это всё очень мило, — нервно заблеял Мегамозг, — но меня ищут Прислужник, умботы, репортёры, полиция, граждане, город, наш штат и вся страна. Я очень многим нужен, да? Лучше я… пойду?.. — он говорил всё тише, потому что Метромен придвигался ближе, его рука осторожно касалась то уха, то скулы, то спускалась на шею… — Только шею не надо, ладно? — вырвалось у Мегамозга. — Почему? — Ну просто! Но каждое «нет» вызывало у Метромена «да» — Мегамозг попросил ничего больше не делать, и тот наоборот начал; Мегамозг попросил не трогать шею, а Метромен… Развернул Мегамозга к себе, лизнул кожу под подбородком — от шеи сначала широко, а потом довёл линию кончиком, как иголкой, и Мегамозг судорожно вздохнул. У него очень чувствительная шея, он ощущал каждое движение и нажим языка, а потом Метромен приложился к тонкой коже губами, оставил след слюной и мягко прикусил. Мегамозг крупно дрогнул, сжал зубы, чтобы ненароком не выпустить то, что сидело в горле. Он почувствовал жар, распространившийся от сердца к кончикам пальцев, и ему захотелось съёжиться снова. Он вспомнил, что если поднимет руки и толкнёт Метромена, тот отойдёт. Метромен водил кончиком языка вдоль его шеи, и Мегамозгу вдруг показалось, что не от сердца, а от этих невидимых раскалённых линий идёт тепло по телу. Он поднял непослушные руки и ударил по широкой груди: — Хватит! Ты достаточно меня проучил, я… я никогда не буду больше с тобой драться! — Мой маленький приятель, — сказал ему Метромен на ухо с дымной хрипотцой. — Я не хочу тебя проучить. Я хочу сделать тебе хорошо. — Я хочу, я хочу! — передразнил его Мегамозг, чувствуя прилив злости. Кончики пальцев охладели. — Только о себе и думаешь! Если не хочешь думать о жителях Метросити, подумай хотя бы обо мне! — Я больше не такой благородный, — сказал Метромен и провёл губами вдоль шеи, царапая сухостью. Мегамозг слышал в ушах собственный пульс — так было только раз, когда он пробежал целый километр, спасаясь от Метромена; вот только тогда у него зверски кололо в боку и горло драло невидимыми когтями, а сейчас… Его как будто в самом деле убивали лазером, но медленно, плавно, будто готовили «на малом огне». — Я странно себя чувствую, — пожаловался он. — Это нормально. Метромен, казалось, не хотел оставлять ни кусочка кожи на шее обделённым поцелуями. Мегамозгу стало ещё жарче, чем было, и он почувствовал странную щекотку там, внизу, где он этого совсем не ожидал. Когда он это понял, то панически забил руками по груди злодея: — Нет, стой, отойди, что ты делаешь?! Откуда это? Широкая, горячая ладонь бывшего героя легла на смешной бугорок прямо в области паха, и Мегамозг вздрогнул плечами, что-то поднялось изнутри. Было… странно, нервы гудели неописуемым чувством — как будто эта рука на паху была единственным, что Мегамозгу было нужно и будет нужно всегда. — Называется «эрекция». — Голос Метромена был путеводной звездой в темноте, окутавшей Мегамозга, когда он закрыл глаза. Он ослабил контроль, и из горла вырвался призрачный стон. — Тебе приятно. — Я не понимаю. — Мегамозг устало открыл глаза. — Я ничего не понимаю. — Хорошо, я объясню. Метромен провёл ладонью по бедру замершего бывшего злодея, поцеловал в уголок губ. — Тебе приятно, потому что я ласкаю тебя. Он прижался губами и языком именно на том месте шеи, где у Мегамозга уже тянуло лёгкой болью. — Я показываю тебе, что значит «заниматься любовью». Он поднял ладони выше, задрал футболку Мегамозгу, и тому стало холодно — а потом тепло от прикосновения горячей кожи к рёбрам, к животу. — Тебе это нравится, поэтому у тебя эрекция. Он мягко погладил бугорок в штанах. — И я не собираюсь останавливаться. Мегамозг постарался не обращать внимание на взрыв по нервам из-за руки на его паху и едва удержал за зубами стон, переделав его во вздох; он возвращал себе холодное мышление — ему многое стало ясно, но кое-что оставалось невыясненным: — Так ты меня… реально любишь? — Да, люблю. — О. Вдруг всё — касания, жар, гудение нервов, ощущения и страх — перестало быть значимым перед теми словами, что он услышал. «Да, люблю». Его кто-то любит? Даже Прислужник никогда не говорил ему этих слов. И он Прислужнику — тоже. А ведь они были вместе с младенчества! Осталось задать последний вопрос: — Так что значит «сексуальный»? Метромен поперхнулся, а потом оказалось, что это был внезапный смех. — Ты непредсказуем. — Это и значит? — Нет, — он помотал головой, — сексуальный означает, что я хочу заняться с тобой сексом. — Но, — веско сказал Мегамозг, уверенный, что заметил логическую ошибку, — я не могу рожать детей. Я — мужчина. Метромен засмеялся сильнее, чем в первый раз, да так, что полминуты не мог успокоиться. Напряжение как рукой сняло, Мегамозг с любопытством смотрел на давящегося смехом супергероя… суперзлодея. — Сексом занимаются не только ради детей, — отсмеявшись, сказал Метромен. В его глазах на этот раз был другой блеск — какой-то умильный. — Сексом занимаются и ради ощущений. — Тут его лицо вновь потемнело: — Например, таких… Он сжал пах Мегамозга, и тот непроизвольно ахнул, откинув голову; Метромен живо этим воспользовался, вновь приник губами к коже под подбородком и укусил — видимо, это ему особо нравилось. — Ладно, я понял! — воскликнул Мегамозг, вскинув руки. — Можешь не показывать больше! — Могу. Но не хочу. И Метромен спустился к его ключицам, куснул и лизнул одну, влажно поцеловал другую. Кожа Мегамозга холодела в тех местах, где оставалась слюна, и он передёрнул плечами. — Нет, правда. Я тут засиделся, пора и честь знать… — Зачем бежишь от меня? — Понимаешь, мне надо многое обдумать. Проанализировать. Понять. Постичь. И ты мне совсем не помогаешь, когда трогаешь… так… — Приятно? — шепнул в красное ухо Метромен. — Я могу ещё приятнее. — Я тебе верю на миллион процентов, не надо мне ничего доказывать! Метромен проигнорировал его, легко отцепил от своих плеч руки Мегамозга — одной большой ладонью схватил обе синие кисти — и не обратил внимания на то, как Мегамозг попытался вырваться. — Нет, мы так не договаривались! — Его лицо стало совсем красным. — Мы вообще никак не договаривались! Отпусти мои руки! Я ещё не могу тебе настолько доверять! — А когда сможешь? — спросил Метромен, а потом поцеловал ладошки Мегамозга. — Я… ах!.. нам нужно пойти хотя бы на свидание! Потом только поцелуи! Потом… не знаю! — Слишком долгий путь, — вынес вердикт Метромен, оторвавшись от его ладоней, и Мегамозг посмотрел ему в глаза — он увидел там почти звериное желание. Он не представлял, что кто-то может так смотреть. Он не представлял, что кто-то так посмотрит на него. — Я не готов! Уэйн… пожалуйста! На лицо Метромена упала тень сомнения. Он внимательно вгляделся в лицо Мегамозга: тот едва не плакал. Мегамозг нахмурил брови, обижено шмыгнул носом и отвернулся — не захотел признавать, что находится на грани слёз. — Прости. Едва Мегамозг подумал, что теперь его отпустят, Метромен повёл ладонью вниз по нижней части его живота, пролез под кромку пижамных штанов, — искорки мурашек пробежали вдоль хребта, — и рука Метромена коснулась маленького члена. Мегамозг вздрогнул, вывернул руки из захвата и вцепился мёртвой хваткой в предплечье руки Метромена, которой тот гладил его. Всё его тело напряглось, волна жара поднялась из груди, потекла по жилам, ударила в пах, и Мегамозгу казалось, что у него вдруг появилась сотня сердец по всему телу — пульс чувствовался везде. Он так зажмурился, что плёнка слез собралась в капли, и они медленно покатились по его вискам, упали на одеяло… — Тише, тише, — прошептал Метромен, потёрся о его влажный висок носом, губами. — Ты такой чистый, я даже представить себе не мог, что ты никогда себя не касался. — Я прекрасно жил без этого, а теперь ты!.. — Ты достоин этого удовольствия. — Метромен мягко гладил его член, тот отозвался нежными капельками, потвердел. Метромен вдруг отнял руки от Мегамозга, сел на колени, стал стягивать с него штаны. — Стой! — Тот вцепился в резинку штанов. — Так я буду чувствовать себя ещё более открытым! Этого моя большая синяя голова не выдержит! — У тебя очень крепкая голова. Хочешь, я свои тоже сниму? — предложил Метромен серьёзно. — Нет! Я… я бы вообще отказался от всего этого… но я вижу, что тебя не переубедить! Ты всегда был упрямым, как осёл! Метромен удовлетворённо улыбнулся — снова получилась какая-то кошачья улыбка, — а потом наклонился и поцеловал Мегамозга ещё раз — в губы; со смятыми штанинами в ладонях, с языком на девственных губах, с растущим возбуждением. — Я… думал, целуются только губами. — Бывший суперзлодей посмотрел на Метромена с сомнением, когда тот оторвался от него. — Не только. Я могу сделать так, — и он отпустил его штаны на время, прижал ладонь к синему затылку, придвигая Мегамозга к себе, и огладил языком сначала одну его губу, потом другую; он надавил на промежуток между губами и погрузил свой язык в рот герою. Тот дёрнулся, но не отодвинулся, постигая новые прикосновения. Метромен коснулся его языка, потёрся, пролез под него и мучительно сладко провёл по обратной стороне. Долгий, медленный, односторонний поцелуй разорвался, и Мегамозг мгновение двигался вслед за Метроменом, как на ниточке; он спохватился и принялся анализировать свои действия. Ему хотелось ещё? Метромен не заметил заминки и окончательно снял с него штаны. А под штанами ничего не было. Мегамозг наотрез отказался надевать старое бельё своего врага. Теперь ему показалось, что зря. Его недлинный, тонкий член порозовел от прилившей к нему крови. Розовый и голубой. Мегамозг смутился — он впервые видел свой орган таким. — Ты красивый, — прошептал Метромен ему в висок, целуя его. — Ну… типа… спасибо? — ответил неловко Мегамозг и ещё больше покраснел от низкого красивого смеха Метромена. Ему хотелось подтянуть к груди колени, скрестить лодыжки и залезть под одеяло. Всё было так странно и капельку неправильно. Мегамозг даже с той, кто ему нравилась, с Роксаной Ричи, не представлял таких отношений ни разу. И вот он сидел без штанов, а снял их с него Метромен собственной персоной. Который, к слову, уже снял и свои. Он остался в боксерах, стянул чёрные носки и кинул их на пол. Мегамозг нервно ухмыльнулся: — Ты поменял свой стиль вплоть до носков? — К кардинальным изменениям надо подходить ответственно. — А, я же забыл, с кем говорю. Метромен вернулся к нему, подполз ближе, завис над его ухом. — Пытаешься отвлечься шутками? Как мило. — Конечно, мило, — огрызнулся Мегамозг. — Так мило, когда я ничего в этой ситуации не могу сделать. Так мило, что ты меня украл. Так мило, что ты пытаешься меня совратить. Очень мило. Прелестно и восхитительно. Спасибо. — Помолчи, — шепнул Метромен и вновь поцеловал его, и Мегамозг забыл все слова, которые только что хотел сказать; он утонул в ощущении тёплой влажной руки, коснувшейся его члена, а потом вдруг ощутил прикосновение чего-то гораздо мягче, чем кожа рук, нежнее, чем ткань, и горячее, чем ладони. Он спешно разорвал поцелуй, в котором пытался кое-как отвечать, и посмотрел вниз. То, что он увидел, заставило сердце сбиться. Член Метромена был огромным. Он вывалился из боксеров и выглядел натуральным великаном по сравнению с маленьким аккуратным членом Мегамозга. Бывший злодей свёл колени в неосознанном оборонительном жесте, но мягкая и непреклонная рука Метромена развела их в стороны. — Убери это чудовище, — попросил Мегамозг. — Он меня нервирует. — Нет уж, я и так скрепя сердце решил, что сегодня он в тебя не войдёт. Так что тебе придётся терпеть его вид. — Чего? В смысле — войдёт? Метромен вздохнул и зарылся лицом в изгиб его шеи. — Люблю тебя. — Ты не ответил на вопрос! Метромен поцеловал его шею и поднял глаза. В радужках блестело нетерпение, а в зрачках — бесконечная пропасть терпеливой любви. Вау, подумал Мегамозг, вот это контраст. — Я не хочу отвечать. — Почему? — Всему своё время. До этого тоже дойдём. Мегамозг с раздражением пнул Метромена коленкой по животу. Коленка отозвалась болью. — Всему своё время? — крикнул он, вылезая из-под огромного тела и ползя к белому изголовью. — А перед этим ты так не думал! То есть, было самое время меня сюда тащить? И совращать? И вообще?! — Успокойся… — Нет, не успокоюсь! Когда я просил тебя остановиться, ты не останавливался. Когда просил не трогать шею, что ты сделал? Ты искусал мне её! Как псина! Я даже сказал тебе «пожалуйста»! Я никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не говорю «пожалуйста»! — Он вытянул перст указующий. — А тебе — сказал! И чем ты мне на это ответил? По лицу Метромена было видно, что он ни капли не стыдится. Это разозлило Мегамозга сильнее. — Ты — самый настоящий суперсуперзлодей! — Спасибо, — ответил Метромен, оперевшись подбородком о тыльную сторону ладони. — Теперь для меня это комплимент. Мегамозг бессильно зарычал, всё-таки прижал коленки к груди, как хотел, и постарался не дрожать от трения собственной кожи с пенисом. Не получилось. Мегамозг косо посмотрел и увидел, что Метромен за ним внимательно наблюдает. — Чего тебе?! — Думаю, сколько ты выдержишь. — Пошёл ты! А потом Метромен пробормотал почти неслышно: — …или сколько выдержу я. От этих слов пахнуло угрозой, и Мегамозг невольно отодвинулся ещё дальше. Это не спасло его. Метромен подлетел к нему, сел на постели, подогнув ноги под себя, и схватил Мегамозга, сажая на свои колени. Ноги бывшего злодея против его воли раздвинулись, чтобы он мог сесть, и он оказался прижатым к мощной груди, а член отёрся о красный, большой, горячий член Метромена. Из-за зубов вырвался вздох, в котором угадывалось тихое «н-н». Мегамозг, услышав себя, покрылся краской. Всё было не так уж и плохо, если не принимать во внимание то, что он занимался сексом со своим врагом, не мог убежать, не был способен контролировать свой организм, то и дело вызывал собственный стыд, а ещё эти крохотные вспышки-мысли… «он красивый», «хочу ещё», «хочу сильнее», «хочу больше»; «не хочу уходить», «хорошо, что он меня забрал», «поцелуй меня ещё раз?» Эти мысли импульсами возникали в мозгу и быстро исчезали в сплетении нейронов, он даже толком не успевал их поймать, но когда ловил… Метромен лизнул его ухо, и это острым током прошло по всему телу, и снова вспышка — «приятно». Рука Метромена мягко схватила их члены, и первое движение заставило Мегамозга вонзить ногти ему в плечи, а голос вдруг прорезался, и он издал короткое «ах!», потом мгновенно захлопнул рот, испуганно раскрывая глаза. — Стони, если хочешь, — прошептал ему на лобызаемое ухо Метромен. — Это заводит. — Иди-х-х… к чёрту… Ладонь двигалась быстрее, Мегамозг вцепился зубами в плечо Метромена, пытаясь сдержать звуки, распирающие горло, но терпел поражение, и его сдавленное мычание раздавалось на всю комнату вместе с громким дыханием Метромена и скользким, влажным звуком трения. Мегамозгу казалось, что уши заполняет белый шум — но это кровь била по сосудам, плескалась во всём теле, как будто в бурю; все его мышцы напрягались сильнее, связки едва ли не звенели, и в решающий момент Метромен прижался к его губам своими и просунул язык внутрь, сделал то самое движение по обратной стороне языка; Мегамозг схватил футболку Метромена и держался, словно от этого зависела жизнь, пока сияющие электрические цепи пронизывали его тело и выстреливали из члена густой голубой жидкостью. Прошло несколько секунд, а перед глазами всё ещё плыло. Мегамозг чувствовал, как руки покидает сила, и они больше не могут держаться за ткань, поэтому он их опустил. А потом опустил голову. А потом слез с колен Метромена и решил прилечь. Всего на секунду, пока слабость не пройдёт. Он не понял, почему он закрыл глаза в светлой комнате, а открыл — в тёмной. Его завернули в одеяло, и чувствовал он себя чистым. Когда он попытался повернуться, то ощутил боль в мышцах бёдер. В памяти сразу всплыли картинки, где он сидит на коленях бывшего героя, широко раздвинув ноги… Сколько ещё ему придётся испытывать стыд? Совершенно дурацкий день. Он всё же повернулся, а за ним высилась огромная тёмная фигура — спящий Метромен. Мегамозг смотрел на него несколько секунд, наблюдая за тем, как поднимается его плечо, когда он вдыхает, и как оно потом опускается. Но когда он попытался встать, фигура двинулась — сильная рука схватила его поперёк талии и крепко прижала к телу. — Поспи ещё чуть-чуть, до утра осталась пара часов, — хрипло сказал Метромен и сразу засопел. Мегамозг вновь почувствовал паучье объятие на сердце; он постарался устроиться поудобнее под стальной рукой, и ему удалось это только тогда, когда он повернулся к Метромену лицом. Стало теплее, и сонный мозг былого злодея решил, что здесь безопасно. Через минуту Мегамозг уснул.