Закон Мёрфи

*       Кайло считает, что Вселенная ошиблась. Крупно промахнулась по всем мыслемым и немыслемым статьям. Хотя в случаи семьи Скайукоров это скорее закономерность.       Рен одергивает себя. Она не Скайукер. И никогда ею не была.       Кайло Рен считает, что должна была родиться парнем и тогда… тогда проходить через все это дерьмо стало бы легче. [Уродка. Дылда. Принцесска. Ненужная. Побочная. Дура. Швабра. Да тебе только ноги раздвигать светит… и то не факт, что с такой рожей тебе что-то присунет.]       Она не смотрит в зеркала… Она их ненавидит. Нет. Не так, она ненавидит то, что отражается в этих зеркалах. Из зеркала на нее смотрят глаза Леи Органо.       Непропорционально большие уши, волосы в вечном беспорядке, ассиметричные черты лица, слишком много родинок, слишком много шрамов по всему телу, слишком широкие плечи, слишком не женская фигура. Всего этого «слишком» для одного форс-юзера.       Рен прячет приличный пятый размер под гребанным бандажом. Носит бесформенные шмотки; чтоб никто не догадался что перед ними девушка и прячет лицо за маской, чтобы не смотрели ей в глаза. Слишком эмоциональна. Слишком уставшая. Слишком мальчик в девочке. — Осторожнее, Рен, — смотреть через шлем в зеленую-муть чужой радужки привычно. Привычно представлять, как по безэмоциональному лицу генерала потечет кровь, как идеальная прическа будет растрепана, а на  бледной коже расцветет парочка синяков. — Будьте и Вы осторожнее, генерал, — бесполый голос из вокодера приятно ласкает собственное эго и слух.       Кайло уверена, что пятьдесят процентов всей ненависти Хакса к ней, заключается в том, что она женщина. Он знает. Точно знает!       Мужчину бы он ценил, как достойного противника. А тут бесится из-за того, что она сильнее его, одареннее, да просто потому что у нее дырка между ног.       Теория рушится, стоит ей снять шлем перед напыщенным рыжим мудаком впервые. Секундое изумление и немой вопрос на дне зрачка.  Он не извиняется, не начинает смотреть на нее подругому, все то же раздражение и холодный расчет в зеленых глазах.       Она женщина, а Хакс вроде как первый кому основательно плевать на этот факт.       Кайло тихо всхлипывает. Прячет шрам за «ширмой» больших ладоней, ненавидит себя и все твердит в полголоса, что это все ошибка. — Магистр Рен, уберите руки от лица, и дайте мне обработать вашу рану, — Хакс бережно, почти ласково отнимает ладони Кайло от лица и начинает накладывать на  свежий шрам тонкий слой бакты. — И не плачьте, подобное поведение не подобает воину.       Он не унижает ее. Не орет, что ее место на кухне. Что она способна только ноги разводить, да детей рожать. Хакс вообще на удивление молчалив. [Горюет по Старкиллеру, намного позже доходит до Рен.]       Кто бы мог подумать, генерал Хакс упрекал ее в том, что воины не плачут. — Что значит Ваше «ошибка»? — Я ошибка. Мой пол ошибка, — шипит форс-юзер смаргивая собственные злые слезы. Собственный проигрыш глупой девчонке с мусорки отдает неприятной болью во всем теле. — Все, к чему я прикасаюсь, становится ошибкой и…       Хакс хмыкает. Невесело, зло, он не смотрит Кайло в глаза, а продолжает аккуратно возиться с раной: — Знаете, Рен, что для одного ошибка, для другого исходные данные, — пластырь бережно ложится поверх чертовой раны. — Посмотри на свои ошибки под этим углом.       И уходит. И это почти приятно… Приятно осознавать, что хоть кто-то на ее стороне. Пускай это и напыщенный рыжий мудила.