Великий Бегби

Миф: Кореша Бегби любят его. - Если подцеплю от тебя какую-нибудь стремную хрень... - Иногда завожу я, и думаю о том, что сказал бы ссущий от одного только упоминания о СПИДе Рентс. Заканчивать фразу как-то бессмысленно. Если я подхвачу от Франко какой-нибудь хренов ВИЧ, то, наверное скажу ему в лицо, что он мудак, но вряд ли вирус от этого скукожится и покинет мое бренное тело навсегда. - Скорей я от тебя подцеплю, нарик херов. - Доносится до меня нежный звук его голоса. - Учти, если такое случится, я тебе брюхо вспорю и кишки на бошку намотаю. Миф: У Бегби прекрасное чувство юмора. От того, как он это говорит, мне становится тошно и во рту появляется горький вкус. Я не успеваю никак отреагировать, а чертов ублюдок уже ржет в голос и лупит меня ладонью по бедру, страшно довольный произведенным эффектом. Он способен выдуть несколько пачек своего мерзкого курева за час. Это целая церемония - Фрэнк давит бычок в закопченной пепельнице, банке из-под томатного супа, щелчком отправляет в окно, размазывает тлеющий пепел по ножке стула, словом, он приканчивает одну сигарету, делает пару вдохов своими, вне всяких сомнений, черными как нутро этой банки, легкими и тут же прикуривает новую, выбив ее вверх из пачки прицельным ударом пальца по бумажному донышку. Пальцы, к слову, у него паучьи, узловатые, с напрочь сбитыми костяшками - хоть он и ловчит в драке, пуская в ход ножи, кастеты, бейсбольные биты и прочую байду, но иногда приходится помахать кулаками. Пацаны пару раз видели его после сеансов кулачного боя, даже волокли до дома - окровавленный, заплывший гематомами, с не открывающимся глазом и снова поломанным носом, этот урод продолжал лыбиться, счастливо, как младенец, и еще пытался навалять своим провожатым, требуя продолжения банкета. Миф: Бегби никогда не трогает своих корешей. Реальность: Когда кореша не нарываются, он и не трогает. Теперь мы все как один - тертые калачи. Держим свое мнение при себе, втыкаем в его пиздеж о собственных достижениях сейчас и в будущем, молчим в тряпочку. Вот уже почти год, как Франко не находил повода придраться ни к одному из нас. Даже Рентон, который, когда сильно обдолбанный, начинает много умничать, ходит не битый и от того борзеет еще больше, но меня это уже мало парит. Я настроен продолжать в том же духе. Бегби все равно до меня доебался, но как бы я не реагировал, этот новый подход всяко нравится мне больше старого. Кстати, согласно новому подходу, Бегби своих корешей все-таки трогает. Ну, не всех, только меня. Хрипит в ухо всякую фигню про то, что я больной придурок и трогает. Преимущественно за член. Преимущественно так, что хотя в процессе я дико кайфую, потом мне страшно на него взглянуть, а судя по ощущениям причиндал синеет и рискует опухнуть, как если бы по нему пару раз вдарили ботинком. Чертов усатый ублюдок, вообще нежен только со своим смердючим куревом - если бы он обходился со мной как с сигаретами, я был бы, наверное, охуительно счастлив. Правда мне и так норм, если говорить откровенно. Спинка кровати мерно стучит по заштукатуренной стене, отбивая от нее куски, желтые от никотина пальцы Франко накрутили мои волосы на затылке, он пристроился сзади и долбит мой зад с изяществом отбойного молотка. Простыня сбилась в ком где-то под моим животом, на матрасе различимы темные пятна - я весь мокрый, я снова в завязке, а потому рискую кончить уже в третий раз - ебливость возрастает с каждым днем после ломки и вот тут бешеный энтузиазм Бегби, а так же его подростковая выносливость очень кстати. Никому из нас в голову не приходит что-то говорить. Я жмусь лицом в подушку, пропахшую, как и все тут, этими злоебучими сигаретами, стону в нее, когда кончаю. Рука Бегби перемешается с головы на мое бедро и сжимается там зубцами капкана, он ускоряется, его член, длинный и тонкий, как он сам, часто-часто движется внутри короткими нервными рывками. И хотя мне уже нормально, мне сейчас дело есть только до самого себя, я собираю последние силы, отставляю задницу, даже подмахиваю ему. Вот оно, высшее проявление чувств. Спорить готов, чертов ублюдок ни капли не растрогается от моей самоотдачи. Наконец он кончает в меня, хрипло стонет, выкрикивая что-то ебанутое, ну, в своем стиле, тут же отпускает мое измочаленное бедро и выходит, смахивая липкую каплю спермы мне на поясницу. Скрипит матрас - он подтягивает вторую подушку выше, ложится на спину, издав сиплый, довольный рык, как хорошенько нажравшийся тухляка безродный кобель. Чиркает зажигалкой и комната тут же наполняется гнусным и привычным запахом курева. Меня страшно волнует вопрос - почему я это делаю? Шизанутость Франко Бегби передается воздушно-капельным путем? Или это где-то в моем ДНК случился сбой, о котором я до поры не знал? Я тоже переворачиваюсь на спину, согнув колени наскоро вытираюсь простыней. Несколько минут пристально разглядываю следы от пальцев Бегби то тут, то там на коже, одни из них темные, сочные, другие уже светлеют, третьим только светит проявиться после сегодняшнего. Но куда сильнее меня волнует причина по которой это делает психопат, гомофоб и просто злобный упырь Франко Бегби? Если мне придет в голову спросить у него "Бегби, а разве ты не ненавидишь педиков?", он, наверное, правда вспорет меня как рыбью тушу, потому что решит, что я приравниваю к педикам себя. А Фрэнсис Бегби, мать его дери, никогда не стал бы трахаться с педиком. Только не он.