Шанси-V. База рейдового полка. Третий день после высадки турианцев.
Голые бетонные стены несколько метров толщиной. Крупный ствол плазменной пушки, занимающий почти все место. Блестящие казенники 5-дюймовых скорострелок. И тусклый свет резервных ламп. Так изнутри выглядел 121 артиллерийский форт, надежда гарнизона базы. Подобно батарее «Максим Горький», прикрывающей осажденный нацистами Севастополь, сто двадцать первый не давал чужим выйти на эффективную дальность своего оружия. Вот уже восемнадцать часов идёт противостояние между гарнизоном Базы и атакующими силами чужих. Из трех тысяч солдат в живых осталось чуть больше двух третьих, а здоровых не оставалось почти никого — у всех имелись хотя бы лёгкие ранения. Закопченые скафандры, кровь, бинты, тела. На той стороне поля в нелепых позах застыли пара вражеских танков — и цепочка тел. Против заряда плазмы не помогали ни щиты, ни броня. Из окопа снова послышались крики и рваный грохот 30-мм автопушки. Оказалось, что ручное оружие пехоты вообще безполезно против щитов чужих — а вот станковые установки были вполне эффективны. Внутренняя связь принесла распоряжение: «Снаряд, по ориентиру пять, прицел тридцать, одиночный» — и вся махина форта весом в несколько тысяч тонн довольно резво развернулась. Небольшой эллиптический плазмоид, который на ходу принял форму капли, влетел в наступающие порядки пехоты врага. Мощность взрыва такого снаряда составляет около тридцати килограмм силумита — куда больше, чем в танковой или флуггерной ракете. Положив ещё два снаряда по близлежащим целям, форт стал разворачиваться в другую сторону. Несокрушимая мощь. Символ. Надежда. Понятно, что по нему стреляли. Естественно, стационарный щит пропускал ракеты и снаряды, отражая лишь редкие лучи лазеров. Но многометровые стены из бетона М1200, армированные титаниром, держали обстрел. Покрывались кратерами, щетинились выгнутой арматурой, но держались. И держались люди, понимая, что это единственный шанс. Тут же, у истоков колонии, находился и штаб обороны. После гибели генерал-полковника Свиридова командование принял харизматичный генерал-лейтенант Брэндон Уильямс. Атлантическая директория редко воюет в последнее время, да и собственных вооружённых сил у них немного, но иногда там всё же появляются умелые и талантливые бойцы и командиры. Именно сила воли новоиспечённого командующего заставляла войска бороться до последнего. Несмотря на почтенный возраст, его регулярно видели на переднем крае: то с винтовкой, то с медпакетом в руках. Может, это было и не сильно верно стратегически, но тактически это оказывало невероятный воодушевляющий эффект. Когда ты понимаешь, что даже генерал рядом с тобой, в окопе, бинтует раненого товарища — приходит осознание последнего рубежа. «Отступать некуда!» — говорили предки, и шли с гранатами под танки. Стояли до конца, до последнего патрона, до последнего бойца. И подобно героям из древней истории, так же стояли солдаты современности. Подобно Бресту, подобно Сталинграду. Плавилась в адском огне броня. Не сходили с лиц ожоги. Разбитые в пыль бронеплиты высыпались из креплений экзоскелетов. В обороне участвовали все: и раненые, и гражданские. И когда два месяца спустя флот ОН наконец войдёт в систему Шанси, эсминцы РЭБ перехватят сообщение, записанное пустым, бесцветным голосом девочки лет четырнадцати. Сообщение, указывающее на безопасное место для высадки десанта. И тоненький писк приводного маяка.Шанси-V. База №12. Лейтенант Георгиев
Подкрепление не пришло ни на второй день, ни на третий. Транспорт с флуггерами сделал крайне рисковый маневр, выйдя из Х-матрицы прямо на низкую орбиту и сбросил контейнеры с флуггерами в места, контролируемые людьми. Часть разбилась при посадке. Часть улетела к чужим. А шестьдесят восемь машин поймали защитники. С появлением какой-никакой авиации стал реальным шанс удержать хоть укрепленные участки суши. За неполные трое суток область контролируемого ОН пространства сократилась в несколько тысяч раз — из всей планеты в руках людей остались лишь несколько квадратных километров автономных фортов, аэродромов, подземных казарм и складов. Количество оружия на единицу площади здесь зашкаливало — и все же это не помогало. Восемь часов назад к нам прилетели три побитых «Вампира» — все, что осталось от двухтысячного гарнизона Базы 16. Мы держались до последнего. По два вылета в день. Простреленная рука болит постоянно. Но каждый раз, когда ты слышишь перестрелку и крики — ты поднимаешься, садишься в свой РОК и летишь на почти безнадежное задание. Ракеты «воздух-поверхность» вышли на четвертый день. Осталась только плазма. «Соколы» тащили на себе по три орудия, щедро поливая во все стороны, но помогало мало: враг прятался в канавах, окопах и в лесах, коих на Шанси было достаточно. С каждой опушки тянулись трассы твердотелок, а любые конвои прикрывались лазерными ЗСУ. В атмосфере лазпушки куда менее эффективны, но чтобы сбить флуггер их хватает. Сущим спасением оказалось отсутствие у чужих дальнобойных зенитных ракет, и только ПЗРК постоянно осложняли нам жизнь. Это позволяло давать пару залпов с максимальной дистанции и уходить, пока не получишь ракету в зад. И негласное противостояние между истребителями и зенитчиками в количестве сбитых здесь оказалось в пользу последних — каждый раз мы кого-то теряли. Чужие явно придерживались другого воинского кодекса. Одно только массовое применение ЯО говорит о том, что для врагов землеподобные планеты — не редкость, они могут позволить себе разбомбить одну. Один за другим на горизонте вспыхивали ослепительные огненные шары, расходясь багровым конвективным потоком горячего воздуха и дыма. В этих точках погибали наши ребята — а мы не могли ничего сделать, кроме как сжать зубы и вновь оторвать дышащий на ладан «Сокол», чтобы отомстить за своих. Шел пятый день войны. Казавшиеся бездонными арсеналы под базой начинают иссякать. Еще в достатке снарядов для пушек, но вот ракет и топлива осталось совсем мало. На планете осталось три крупных очага сопротивления: городок рейдового полка, наша база и База №1, расположенная на полюсе планеты. Хорошо, что всех случайных гражданских вывезли ещё после второго сражения, когда судьба Шанси повисла на волоске. Авиация истощена — к вылету готовы от силы десяток «Соколов» и ровно три «Хагена». Пилоты давно перешли в пехоту — борткомпьютеры «Саламандр» снова здорово выручили. Для нас даже специально сваяли несколько станковых лазерных пушек, сделанных из флуггерных «Молний». Сто тридцать килограмм металла, пластика и тонкой оптики. Такую громадину даже в экзоскелетах приходится таскать исключительно вдвоём — но все окупается чудовищной дальностью и убойностью. Реактор Базы обеспечивал нас достаточным количеством энергии, а соорудить подводящий кабель особой проблемой не было. Щиты чужих оказались полностью бесполезны против порождений разума опечаленных техников. Луч игнорировал даже стационарные щиты и просто поджаривал цель, прожигая броню, кости и мышцы. Сейчас мы с напарником из танкистов сидели на ангаре для фрегата и ждали определенную цель. Недавно по войскам прошел слух, который распространяли выжившие с Базы №6. Якобы враги используют то ли магию, то ли какую-то неизвестную технологию. Мол, окутываются синей дымкой — а потом описания разнились. Одни говорят, что щиты врагов в принципе переставали пробиваться ручным и станковым оружием, выдерживая чуть ли не танковую плазму. Другие — что людей сминало в шарики, вместе с броней. Третьи — что солдат некой силой поднимало в воздух, где их потом расстреливали, как в тире. Два десятка псевдомагов тогда прошли сквозь оборонительные порядки людей, как нож через масло. Спасло положение только удар танковой роты во фланг — против старого-доброго Т-10 никакая магия не поможет. Обменяв танк на одного из «волшебников», чужие поторопились свалить к себе, оставив на нашей половине шестьдесят четыре тела и помятый, перевернутый, но боеспособный танк. Четыре своих трупа забрали с собой. И вот появились сведения, что этих супербойцов перебросили под стены нашей «крепости». Командование сразу же приказало притащить как минимум труп такого. А лучше два. А ещё лучше — живого. И готового сотрудничать. В общем, всё как всегда — предельный реализм, требуем только невозможного… Мощные бинокли позволяли различить объект на расстоянии в 10 км. Это не предел для стрельбы из убервинтовки, но дальше просто было нереально разобрать, кто цель, а кто просто мимопроходил. Вернее, мимопролетал — наконец выяснили, что строение тела чужих во многом схожи с… Птичьим. Вот-вот, и мы не ожидали. Сначало это породило в войсках массу шуток, но довольно быстро благодушное настроение исчезло в неизвестном направлении, ударившись о твердь реальности. Воевали птицелюди довольно умело, но их тактика в корне отличалась от нашей. Впрочем, я не солдат и тем более не тактик сухопутных войск, так что многого рассказать не смогу. Обычно пилотов флуггеров учат иным предметам. Внезапно, словно из ниоткуда возникла фигура в сполохах голубого света. Борткомпьютер тут же выдал рассчет огневого решения. Сориентировавшись по гироскопу, я отдал команды на сервоприводы экзоскелета. Тонкая наводка на цель слишком сложна для человека, поэтому при стрельбе на восемь километров человек лишь указывает цель. Наведение и выстрел осуществляется компьютером — только ему хватает точности. Загудел генератор накачки, перегоняя электроны на верхний квантовый уровень, чтобы потом перевести запасенную энергию в направленный поток фотонов. Невидимый луч преодолел восемь тысяч метров за доли секунды, насквозь прошив броню вместе с ее обитателем. Тушка хорошо прожаренной птицы упала на землю — и в этот момент со своих мест двинулась атакующая группа. Оба сверхтяжёлых танка при поддержке роты мотострелков на максимальной скорости двинула в сторону моего трофея. Замолотили лазерные пушки в руках пилотов, выбивая операторов зенитных ракет и уничтожая ЗЛУ. Через пятнадцать секунд восемь оставшихся истребителей обрушили на врага десятки ракет и плазмоидов. Добравшись до тел, бойцы быстро закинули тело «мага» на броню и бегом бросились обратно. Над головой врагов прошёлся единственный оставшийся фрегат, заливая пространство плазмой. К сожалению, избиение быстро прекратилось: прилетевшая из космоса болванка какого-то вражеского корабля поставила точку в геройстве космолётчиков. И оранжевое пламя вкупе с жирным черным дымом похоронным салютом отдало честь героям. Потом целый день на Базе только и было разговоров о подстреленном мной «маге». Все ждали официального заявления группы ученых, которые взялись за исследование тела. Броня особого интереса не представляла — эмиттер щита сгорел, а доспехи чужих оказались тяжелее и менее прочными, чем человеческие аналоги. Впрочем, тщательное исследование брони дало ответ на один вопрос: что бы чужаки не делали, делали они это явно благодаря особенностям организма, а не техническим приспособлениям. Это было одновременно и хорошей, и плохой новостью. Хорошая: можно не бояться резкого превращения всех врагов в «магов». Плохая: не факт, что это удастся повторить людям. На вмешательство в геном человека ОН шли очень неохотно, и только в крайних случаях: генетические заболевания, типа гемофилии, и вступление в ряды славного ОСНАЗа. Говорят, что ОСНАЗовцы получают полный комплект улучшений: и мышцы, и выносливость, и вестибулярный аппарат. Так это или нет — неизвестно. Но то, что самый дохлый пограничник из ГПК[1] из какого-нибудь Шао спокойно уделает чемпиона Арктура по боксу в броне — это факт. Сутки нас мучали обещаниями. Еще дважды выходили на охоту — подстрелили какого-то офицера и, кажется, атмосферный челнок — но в последнем я не уверен — могли просто повредить двигатель. Имелась проблема: теперь после выстрела на позицию стрелков прилетал град разогнанных болванок или «ответка» от снайперов врага. Обычно после первого залпа имелось секунд тридцать, которых хватало на то, чтобы остудить линзу, накачать лазер, прицелиться и снять ещё одного, пока не придётся делать ноги с тяжёлой пушкой на горбу. По-хорошему, орудие надо было разбирать, но тогда возможность второго выстрела терялась, а иногда она могла быть жизненно важной. Вот, например, пара Вепрева смогла подстрелить еще одного удачно подставившегося «колдуна». Правда, потом их накрыли плотным огнем из танковых орудий. Оба получили ожоги — их пушка получила осколок в кожух охлаждения, обварив обоим лица раскалённым хладагентом, но это того стоило. Если командование найдёт способ успешно противостоять спецназу чужих — это резко увеличит шансы на выживание гарнизона. Связь с полярной базой пропала внезапно. Просто прекратилась, забивая канал невообразимым треском помех. Ни здрасте, ни досвидания. Самая крупная точка базирования флуггеров, прикрывающая полярные орбиты, просто исчезла в мгновение ока. Вряд ли это была ядерная ракета — ПРО Баз может перехватывать до двух десятков баллистических целей одновременно. «Маги» тоже не могли уничтожить базу за несколько секунд, необходимых радисту, чтобы поднять сигнал тревоги. Спавшая было нервозность вновь стала нарастать. Из ангаров вытащили последний условно-рабочий «Хаген», без оружия и только с одним движком. Среди пилотов началась чуть ли не драка, кто полетит. Меня отсеяли сразу — не до конца заживщая рука могла обернуться провалом миссии. А вот Якоба взяли. Его и ещё одного пилота из Северной Академии. Провожать их высыпал чуть ли не весь гарнизон. Истребитель медленно поднялся в воздух, деля небо напополам полоской реверсивного следа. На «до» и «после».