Вера в лучшее

      Повсюду взрывы. Огонь распространяется по геликарриеру с невообразимой скоростью. Датчики опасности просто зашкаливают. Через динамики слышны крики боли и страха. Кто-то до сих пор пытается бороться, но вряд ли у них это получается, потому что раздается еще один взрыв, и командование снова исчезает.       Перед глазами проецируется с два десятка картинок с пожарами, крушениями и выжившими. Тони не может уследить сразу за всеми. Он только и пытается, что действовать по единственной схеме, позволяющей не сойти с ума и не впасть в панику прямо здесь и сейчас: подлететь к пострадавшим, расшвырять обломки, отнести людей в безопасное место, двинуться к новой точке.       Тони не дает мысли «здесь наступил ад, мы проиграли» прокрасться ему в голову, упрямо блокируя ее где-то на подсознании. Хотя сердце и так уже бьется с надрывом, словно его вот-вот захлестнет, стоит только на секунду…       «Нет», — останавливает себя Тони. — «Не сейчас. Только не сейчас».       Он не дает себе также думать, где сейчас Клинт, Наташа, БрюсоХалк. Где Фьюри, Роуди, Ванда. Где Стив. Его сканеры уже нашли Бартона, но точка неподвижна. Место нахождения остальных — неизвестно. Это ужасно пугает. Кажется, что он остался один. Но Тони продолжает действовать по одинаковой схеме, не давая себе возможности остановиться и подумать о том, что произошло. Он не хочет. Не хочет думать.       В кои-то веки гениальный изобретатель блокирует свой мыслительный поток, сконцентрировавшись на одной, чисто механической задаче. Он мог бы поручить это Пятнице, но делает сам. Так он хотя бы понимает, что делает, зачем делает, почему до сих пор не бросился в стенку геликарриера и не взорвал себя к чертям собачьим превращаясь в салют из искр и обломков. Идеальная смерть для человека, привыкшего окружать себя оболочкой из блестящего шарма и ярких улыбок.       — Внимание. Всем подразделениям! Капитан Роджерс — предатель! Повторяю! Капитан Роджерс — предатель! — раздается хрипящий голос Хилл, которая выпаливает эту фразу явно торопясь. Звучит как «сообщить — и умереть».       Тони сглатывает и на пару секунд зажмуривает глаза.       «Нет. Нет. Нет. Нет. Нет», — стучит в его мозгу. Он втягивает в себя нагретый воздух внутри шлема и чувствует, что его губы дрожат. Он больше не может. Он должен. Он не может все просто бросить вот так. Только не Стив. Нет. Он не мог.       Резко изменив курс, Тони находит точку «Мария Хилл» и устремляется к ней. Он ныряет в глубь бывшей воздушной крепости ЩИТа. Он несется на всей скорости, прошибая стены. Постоянно мигающая табличка о многочисленных повреждениях раздражает, и Тони отключает ее. Он отключает все, кроме указателя на Хилл. Там должен быть он. Должен быть Стив. И это все просто обязано оказаться нелепой ошибкой.       «Господи, пожалуйста», — думает Тони. Ему не до шуток. Не сейчас. Не тогда, когда все факты указывают на то, что Стив — его Стив! — предатель, создавший весь этот ад, творящийся вокруг. Он не мог. Не после всего, что было. Он не мог.       Тони влетает в почти полностью развалившийся зал. Потолок здесь наполовину обвалился, наполовину стал покатым. Повсюду обломки, железки, камни. Возле дверей полыхает огонь. Выход отсюда только один — через край судна. С высоты и прямо вниз. Почти посередине лежит тело Марии, согласно показателям, она мертва. Тони сглатывает и опускается на поверхность пола. Он переводит взгляд на стоящего возле самого края убийцу.       — Тони, это конец, — произносит голос того, кого Тони любил больше всей своей чертовой жизни. — Тебе пора это признать.       Он давно уже признал. Он знал. Но все еще надеялся, что признать надо не «ему», а «им». Вместе. Что бы ни случилось. Как бы все ни повернулось. В какое бы дерьмо они ни попали! Он все еще где-то в тайне надеялся, что выбираться они будут вместе.       Стив оборачивается, и Тони радуется, что в броне не заметно, как он дрожит всем телом, как напряжены его мышцы, как дергается вена на шее, а в глазах блестят ужас и отчаянье. В броне он всегда выглядит уверенным в себе, упрямым и сильным.       Он не отвечает.       Стив усмехается, — да так, что у Тони проходится ток по позвонкам, — зло и равнодушно. Стив делает несколько шагов вдоль края, а потом по-армейски разворачивается к нему и приближается на метр ближе.       — Мне не хотелось, чтобы ты узнал… вот так, — затормозив говорит Роджерс, и оглядывается по сторонам. — Думал, что подготовлю тебя, что смогу привлечь на свою сторону, что мы продолжим быть вместе.       «Никогда», — хотелось было ответить Тони, но даже в его собственных мыслях это звучало не слишком уверенно. Стив. Его Стив. Он бы пошел за ним куда угодно. Но если бы он только знал с самого начала, что Стив стремится к крови, не позволил бы себе зайти настолько далеко. Однако вопрос: не поздно ли уже?       — Мне было хорошо с тобой, Тони. Это правда, — Стив переводит взгляд прямо на него. Его голубые глаза как-то машинально пробегаются от шлема до ботинок и обратно. — Есть кое-что, что я никогда тебе не говорил, но ты ведь знаешь, правда?       Кажется, в голосе предателя действительно проскальзывают нотки вины и печали. Тони непроизвольно вцепляется в них, как в спасательный круг. Он знает, что это может быть ловушка, что Роджерс мог намеренно добавить их в голос, зная, как они подействуют на него, но все равно вцепился. Не мог иначе. Они снова и снова крутятся в памяти. Тони даже зажмуривается, стараясь выбросить их из головы, но не может. Дыхание рваное, и стоит, замерев, словно кукла. Игрушка. Железная оболочка, которая изнутри полна лишь эмоциями, которые вот-вот захлестнут через край. Он словно стоит на самом краю какого-то урагана, на самой последней опоре. Еще шаг — и ее потеряет, закрутится, будет разорван на куски невероятной силой.       — Я боялся, что если скажу, то будет больнее. И тебе, и мне, когда случится то… что уже случилось. А ведь я много раз хотел это сказать.       — Скажи, — срывается с губ Тони. Внешний динамик не включен, он сказал это в броню, и Стив его не слышал, но может оно и к лучшему.       Тони едва открывает глаза, которые уже застланы слезами. В горле встал комок. Если он произнесет еще звук, то плач вырвется наружу. Он не может себе этого позволить. Так же, как и не может позволить Стиву уйти. Он предал их. Он предал его. Он лгал им всем, готовя глобальный теракт. Он — Гидра, которая успешно притворялась символом нации, которая разрушила ее изнутри. А они и не заметили, очарованные великолепным, правильным и достойным Стивеном Грантом Роджерсом. Что б он провалился.       — Мне очень жаль, Тони, — добавляет Стив, не пытаясь приблизиться. — Был бы счастлив еще раз увидеть твое лицо, но пусть оно останется у меня в памяти таким, каким было в нашу последнюю встречу. Да и ты останешься целее, — он делает вздох, словно хотел сказать что-то еще, но потом качает головой. — Прощай.       Датчики Тони вспыхивают за мгновение до того, как он сам замечает, что в теле Хилл, расположенном прямо между ними, спрятана бомба. И Роджерс только что ее активировал.       — Стив! — Тони кричит и знает, что его слышно снаружи.       В следующий момент его опаляет жаром и отбрасывает взрывной волной. Тони кричит уже от боли, проламывая спиной стены. Все вокруг вспыхивает ярко-оранжевым. Остальное превращается в черное. Кислород снаружи перестать поступать, но Тони успел ощутить запах и вкус огня. Он обжигает лицо и легкие. На секунду кажется, что у него вспыхнули волосы, но, к счастью, это было невозможно. Он несется сквозь стены неприступной воздушной крепости и даже перед зажмуренными глазами видит лишь темный, чуть размытый мужской силуэт, который пропадает за оранжевым столбом огня. Стив.       «Стив!»       Тони совершенно не думает о смерти. Он знает, что выживет. Стив тоже это знал. Стив хотел, чтобы он выжил, но не хотел выжить сам.       «Стив!»       У Стива не было брони. У него был его обычный костюм Капитана Америка, который пусть и покрыт защитой, все же не мог толком спасти от такого взрыва. К тому же, у него наполовину открытое лицо, которое должно было пострадать самым первым. И Стив с ним прощался.       «СТИВ!»       С губ Тони срывается стон. Он уже оказался в воздухе, за пределами геликарриера. Включив реактивные двигатели, он вновь активировал всевозможные датчики и камеры. Он должен найти Стива. Плевать он хотел на всю эту дрянь с Гидрой. Плевать он хотел на ЩИТ. На правительство. На Америку. Стив любит его. Стив спас ему жизнь, зная, что при этом в буквальном смысле подписал договор о собственном поражении. Если не будет Стива, Гидра не выдержит и падет. Потому что Тони выследит каждого и убьет поодиночке. Или всех сразу.       Убил бы. Но он намерен спасти Стива. А дальше будь, что будет. Ему плевать. Увезет Роджерса за тридевять земель и они будут там жить, оставив Америку и Гидру бороться друг с другом без них. Если не за тридевять земель, то хоть в гребаный космос! Лишь бы подальше, где их совершенно никто не сможет достать.       Глаза хаотично бегают по картинкам, выискивая Стива. Много картинок с последствиями взрыва. Все двигатели, кажется, уже остановились и воздушное судно падает. Плевать. Много картинок с гражданскими, толпящимися на берегу города, где их еле удерживают местные стражи порядка. Много картинок с вертолетами, с падающими обломками, с падающими телами.       — Давай же… — шепчет Тони, стискивая зубы, а потом наугад устремляется туда, где по его расчетам должен был падать Стив.       При взрыве броня потеряла массу функций и много энергии. Теперь это всего лишь летающая жестянка с парочкой ракетниц. Единственное, на что она сейчас годится — спасти Роджерса.       Тони несется сквозь обломки, то и дело выпуская в них выстрелы из репульсоров или разбивая сразу несколько при помощи тех самых ракетниц. Больше они ему не понадобятся. Все вокруг снова взрывается, но он не обращает на это совершенно никакого внимания, рыская по небу глазами.       Стив.       Он видит его. Лицо обгорело, вместо костюма тряпки, которые странно болтаются при падении. Глаза закрыты, если вообще сохранились веки. Степень повреждения: 89%. Вероятность выживания: 15%. Тони оказывается рядом через секунду и ловит Стива. Наверное, получилось слишком грубо, но это последнее, о чем он сейчас думал. Сердцу становится больно, словно его кто-то в размаху ударил молотком. Дыхание перехватывает, стоит только Тони понять, что он нашел его, поймал. И Стив относительно цел. Жив ли?       — Пятница, — молит Тони, сам не осознавая, что не озвучил задачу.       — Пульс слабый. Капитану Роджерсу нужна срочная медицинская помощь, — отвечает умница Пятница, и Тони позволяет себе усмехнуться. — Задаю координаты вашей личной клиники.       Он смотрит перед собой и судорожно втягивает воздух ртом. Перед глазами вновь пелена из слез. Но в этот раз это слезы облегчения. Тони летит машинально, следуя за красной точкой, и прижимает к себе Стива. Его Стива.       Ему плевать, кого он там убил. Ему плевать, что такого Роджерс натворил. Ему плевать, сколько проблем еще возникнет и объявят ли предателем его вслед за Стивом. Плевать. Потому что если бы Стив умер, он бы умер тоже. Он знает, что это такое. Умирал уже — не понравилось. Без Стива он никто. Он не сможет просыпаться каждое утро в пустой постели, в пустой комнате, в пустом мире и слышать вокруг лишь тишину. Не сможет перестать ожидать каждое утро кофе, который приносит ему Стив в мастерскую. Не сможет сидеть на конференциях, зная, что дома его никто не ждет, что больше никогда не услышит негромкого «я скучал, Шлемоголовый». Его жизнь обрушится, если не будет больше этих раздражающе занудных вечеров перед древними фильмами и споров на счет галстука, который он каждый раз отказывался надевать на официальные приемы лишь ради того, чтобы Стив сам подошел и завязал его ему, иногда касаясь костяшками пальцев его шеи и подбородка. Он просто напросто погибнет, если хоть один раз, засыпая, не скажет «Я люблю тебя, Крылатоголовый» и не почувствует в ответ улыбку и нежный поцелуй в плечо.       — Не бросай меня, Стив, — шепчет он, прижимаясь шлемом к голове бессознательного Роджерса и тут же спохватываясь, вспомнив, что причиняет вред.

***

      Стив приходит в сознание спустя пять дней. У него полностью обгорело все лицо, выжжены половина волос и еще 60% поверхности тела. Личные специалисты Тони наложили ему двенадцать швов и обмазали какими-то мазями для заживления. По их словам, Стиву с его супер сывороткой пересаживать кожу опасно, так как неизвестно, как примет ее организм. К счастью, кожа стала восстанавливаться сама. С рубцами, с пятнами, но сама.       Все это время Тони был рядом. Нахождение Роджерса здесь было в строжайшем секрете. Он потратил на это сумасшедшее количество денег и дал слово, что после восстановления Стива они сразу же уйдут. И он не даст Роджерсу больше творить зло. Он постарается, видит Бог.       Тони замечает, что Стив пошевелился, и тут же забывает о документах, лежащих на коленях и начинает следить. Писк приборов прерывается протяжным стоном боли, который тут же сменяется на сиплое «ох».       — Тебе лучше пока не двигаться, — подаёт голос Тони.       Стив неожиданно замирает, словно никак не ожидал услышать его. Это было вполне разумно, ведь с чего бы Тони его спасать. Наверняка Стив решил, что его выловила Гидра, и он сейчас на их тайной базе. Кстати, не такой уж и тайной. За эти дни он успел вычислить массу баз Гидры и отправить координаты в ЩИТ. Стив сам сдался, когда оставил его в живых. Тони даже почти убедил себя, что это был долгосрочный план по уничтожению Гидры, потому что уж как-то очень просто он в итоге их все нашел.       — Тони?.. — голос Стива дрожит от неверия, боли и.. страха? — Тони!       Тони подрывается с места. Папки летят на пол, и он едва громко ругается по этому поводу. Он нависает над кроватью Стива и ловит его руку, которой тот явно пытался ухватиться за него.       — Тони…       — Тшшш… Все хорошо, дорогой. Я здесь. Я рядом. Я люблю тебя.       — Тони. Тони, ты не понимаешь. Я не должен был. Мне нужно было…       Судя по голосу, у Стива истерика. Его руки мелко трясутся. Он пытается прижать запястье Тони к губам, трется о нее щекой, морщится от боли, но не перестает пытаться. И все шепчет, шепчет его имя и бормочет про то, что должен был.       — Тони…       — Тшшш… — повторяет Тони, подкручивая в капельнице колесико, добавляющее обезболивающее и снотворное ровно так, как ему сказали сделать в случае чего. А после он опускает руку на макушку Стива, где еще сохранились волосы, и успокаивающе поглаживает.       Он догадывается, что Стив имеет в виду, под «должен был», но это они обсудят позже. Точно не сейчас. Сейчас Стиву нужно еще отдохнуть. Не нужно никаких истерик.       Впрочем, эти препараты действительно действуют на Стива очень долго. И он еще почти десять минут лежит, вцепившись в руку Тони и прерывисто дыша. Глаза у него закрыты, он прижался, как мог, головой к груди Тони, а тот просто гладил его по волосам, успокаивал всем, что приходило в голову, и думал о том, что теперь весь ад того дня в прошлом. Теперь все будет хорошо.       — Тони, — вдруг уже гораздо спокойнее, но все же очень тихо и надломлено позвал Стив. — Тони, я люблю тебя.       От этих слов сердце Тони вдруг делает кульбит и он на несколько мгновений замирает. Отмирает только когда замечает, что Стив смотрит на него снизу вверх и улыбается.       — Люблю тебя, Шлемоголовый, — вновь повторяет Стив и переплетает их пальцы. — Знал бы, что твоя реакция будет вот такой, сказал бы раньше… А может и нет. Может, ожидание стоило того. Как думаешь?       — Ну ты и козел, Стивен Роджерс, — закрыв глаза, проговаривает Тони, а потом непроизвольно улыбается, хотя в нем действительно сейчас смешаны злость и полный восторг.       Стив смеется ему в лацканы пиджака. Его смех настолько реален, что, — вот штука! — Тони выпадает из реальности. Все снова вернулось на свои круги. Его место рядом со Стивом. И теперь он точно знал, что сделал правильный выбор.       — И я люблю тебя, Стив, — говорит он уже засыпающему у него в руках Роджерсу. Тот, отмечая, что услышал, чуть сжал его руку.       Тони же, посмотрев на их сцепленные пальцы, представляет, как на них появятся обручальные кольца. На кольце Стива будет выгравировано «Вместе, Крылатоголовый», а на его «Вместе, Шлемоголовый». Их свадьба будет тихой, совсем не такой, какой Тони Старк представлял свою свадьбу всю жизнь, но совершенно точно идеальной. У них совсем не будет никаких гостей. Только они вдвоем, кольца и священник. А потом они проживут долгую и счастливую жизнь. С собакой и Пятницей. И умрут они в один день.       Тони усмехается своим мыслям, понимая, насколько они несбыточны, и снова садится в неудобное кресло. Он поднимает папки и находит страницу, на которой остановился. Тони продолжает читать, так и не выпустив теплой руки Стива из своей.