3
18 сентября 2018 г. в 12:39
Несколько минут я молчал. Рик разжал пальцы, вцепившиеся в его одежду, и что-то говорил мне, но я просто пытался осознать, что не стало двоих из сильнейших Гончих — эльфийка и низший фэйри-стихийник из тех, кто обычно не живут подолгу без своей покровительницы.
— Но Кветто ведь даже спала со своими кинжалами под подушкой! — вдруг вспомнилось мне. К концу третьего столетия жизни, я знал это от нее самой, постепенно начали показывать зубы те, кому она перешла дорогу, и эльфийка решила усилить меры безопасности.
— И найдена была прямо с ними в обнимку, как и обычно, по словам ее любовника, — пожал плечами Рик. — Мне это тоже не нравится, Рон. Такое чувство, будто мы что-то упускаем, а два трупа — это так, случайность, которая не была запланирована смеском.
Охренеть. Еще и «случайность»…
— А что скажет Совет, когда так же найдут одного из них?!
— Ронья, — на мою руку легла узкая и хрупкая ладонь низшей. Ралли-ро, кажется. Тот же род, что и у убитого Гончего. — Послушай, Совет и так в панике, пусть ты этого и не видишь. Они собрали все расы — теперь и правда все, пришли даже те, кого считали уничтоженными, и теперь они пытаются найти способ отыскать смеска. И твой брат…
Эльфы не отличаются терпением. Да, любой из чистокровных может годами ждать, пока враг не станет слишком спокоен, или же смотреть, как растет дерево, на котором будет потом построен летний домик — но это всего лишь расчетливость. А вот терпения боги нам не дали, и не сказать, чтобы это было к лучшему.
Меня хватило только на то, чтобы аккуратно снять руку Ралли-ро со своей, не сломав ее резким движением. Не хотелось потом объяснять, почему я навредил одной из Совета, пусть и не занимающей в нем постоянного места. Развернуться, отпустив Рика, мягко и очень плавно открыть дверь — и наплевать, что та была закрыта; Гончие в ярости или азарте погони способны даже магию верховных правителей разрывать на куски, благодаря чему всегда настигнут добычу; по коридору обратно в комнату, где все еще кто-то спорит, взрываются сигнальные шарики и бьется в чьих-то руках птица, принесшая новые вести.
Это — те, кто может решать наши судьбы? Смешно. Они не могут даже определить, кто стал причиной смерти их собственной защиты, а теперь еще и вызвали меня. Ночь бы пожрала все эти церемонии!
Когда эльф мечтает убить, он начинает двигаться очень мягко и текуче, как будто листва колышется под ветром, отражаясь в реке. Поэтично? Ну, это для кого как. Жертвы обычно не живут настолько долго, чтобы оценить красоту момента. Скорее всего, именно из-за моей походки никто не остановил меня, даже не заступил дорогу, чтобы не попасть под горячую руку. Разъярить Гончего, который и без того не блещет хорошей психикой — это очень оригинальный способ самоубиться, но Рика я знал и уважал достаточно, чтобы не сорваться на нем.
— Где ближайший тренировочный зал? — с еле заметным присвистом, который коверкал слова, поинтересовался я у ближайшего стражника. Тот качнул головой куда-то в сторону уходившего вниз коридора; им нельзя было говорить или двигаться на посту, но похоже, идея попасть под горячую руку полукровки с опасной силой была менее привлекательна, чем наказания за нарушение правил.
Направиться в указанном направлении было делом нескольких мгновений, и скоро я стоял перед резной дверцей, практически просвечивавшей насквозь. Камень, прихотливо изрезанный листьями плюща, казался почти живым — так аккуратно были выведены все прожилки, все крохотные листики растения, что можно было принять его за настоящее. Фэйри и их любовь к украшениям… впрочем, зато это точно указывает, что я пришел куда надо. Чем массивнее дверь, тем менее ценные места и вещи за ней. Сокровищницы замков, например, охраняют прозрачные невысокие дверцы, не толще бумаги, но я не позавидую тому, кто рискнет коснуться их, не имея на то дозволения.
Чем сильнее бьешь, тем меньше остается ярости внутри. Удар. Еще один. И еще. Представить морду Эльо вместо мешка с каменной шерстью — и с плеча, вперед, концентрируя силу на костяшках пальцев… И еще. Еще. Пока руки не заболят так, словно разбиты в кровь (впрочем, это и в самом деле она проступает на выступах суставов), пока не захочется опуститься вниз, закрыв глаза от бессильной злобы.
Отец — приемный — тоже был Гончим. Вот откуда пошел его интерес к эльфийке с ребенком-смеском, а любовь, может, и не существовала никогда. И Эльо — когда он узнал все? Когда понял, что его дорогой папа позволил полукровке стать равным с чистыми только потому, что дар был слишком редким, чтобы разбрасываться им?
Даже не злость и не ненависть, а обреченное понимание того, что меня никогда не считали чем-то большим, нежели ценным ресурсом, который стоило сохранить. Разве что мама — единственная, кто был рядом только потому, что я был собой, но и ее я тоже подвел, когда уехал из столицы сначала сюда, а затем в лес. Подобрать потоки силы, короткий щелчок пальцами — и рядом появился небольшой светящийся шарик, в который я начал говорить.
— Эль, это Ронья. Я готов встретиться и обсудить положение дел, только давай мы сделаем это в не самом посещаемом месте? Если знаешь хороший ресторан или кафе, передай название и адрес. Я приду.
Взмах ладонью — и вестник улетает. Он сам найдет брата, если тот еще не исчез из города, и в этом, пожалуй, единственный плюс подобной магии. Слишком слабая, чтобы преодолеть расстояние между городами, но достаточно полезная, чтобы пользоваться ей вместо посланников, которые к тому же берут немаленькую плату за свои услуги.
Я поднялся на ноги, усилием воли заставляя себя сжать зубы и загнать глубоко внутрь желание кого-нибудь убить. Так нельзя, Рон. Ты же помнишь, что ты едва не позволил силе выплеснуться сквозь твое тело, а это убьет тебя раньше, чем ты найдешь того смеска. Ты же хочешь сам отыскать того, кто убил твоих знакомых, верно? Ты хочешь узнать, как он смог прикончить Кветто? Да, отвечал я.
И потому — вышел из тренировочного зала, где я был в полном одиночестве, и направился к Рику. Сообщу ему, пожалуй, что берусь за поиски сам, без санкций Совета.
— Шестой дом на Янтарной улице, во втором кольце. Называется «Серебряное древо». Завтра, через три часа после рассвета, — вестник брата растаял на моей ладони. Ну что ж, теперь у нас с ним есть шанс поговорить, не разругавшись в пух и прах, в чем виноват скорее я, чем он; но это мы еще посмотрим.
Вечер застал меня в парке. Не хотелось никуда идти, и я просто сидел на узкой скамье, то и дело отпинывая вечно лезущих под ноги мелких кокатриксов. Это во взрослом возрасте они могли бы быть опасны, а такие, не достигшие даже метра в длину, были сродни крысам или голубям — жрали все, что попадалось на зуб, разносили заразу и засиживали канализацию. Травить кокатриксов было бесполезно — все едино мелочь выживет, а от взрослых помогали избавиться ласки, обученные бегать по отноркам сточных труб.
Солнце садилось, и рыжий отсвет начинал отливать зеленым, перекрашивая небо в изумрудные и малахитовые тона. Редко увидишь такое в городе; обычно «морской закат» можно застать лишь на побережье, когда воздух, насыщенный магией, преломляет лучи совершенно иначе, нежели в обычные дни.
Нужно было искать ночлег. В кармане позванивали монеты, вытащенные из последней заначки, и идти за выручкой, полученной с последних сборов лекарственных трав в Лесу, не было необходимости. Я вытащил несколько штук — золото и серебро; хватит не только на комнату, но и на неплохой ужин, если не наглеть и не селиться в огромные комнаты, предназначенные для высших сословий. А если спуститься на уровень ниже, то пожалуй, можно и девчонку позвать к себе или заплатить бродячему певцу, чтобы скрасить вечер. Хотя не стоит… не хочу портить ночь банальным сексом на один раз или завываниями тех, кто берет не голосом, а магией.
Лучше просто закажу еды и лягу спать, а наутро пойду встретиться с братом. Может быть, Эльо расскажет больше о том, почему погиб отец; его имени не было в списках погибших, но даже если Совет не гудит на все голоса, стоит подумать, почему он мог умереть. Ему бы жить и жить еще, трехсотлений юбилей для эльфа — не такой и большой срок, всего лишь середина жизни.
Особо наглый кокатрикс обвился вокруг ноги, выпрашивая еду. Приручали их тут, что ли? Я щелкнул пальцами по наглой птичьей башке на змеином теле и поднялся на ноги, направляясь в сторону нижнего круга — несмотря на то, что «Древо» располагалось на шестом ярусе города, мне стоило спуститься хотя бы на восьмой; чем выше, тем дороже и престижнее, а за десятым кругом не рекомендуется оставаться без оружия ночью. Впрочем, полукровке и на восьмом будет не совсем безопасно, но вот выспаться получится без проблем. Вряд ли хозяин решит устраивать проблемы из-за одного посетителя, а разнести ему половину зала я смогу без проблем.
Не люблю кокатриксов. А еще крыс, голубей и бродячих химер, которые расплодились в неимоверном количестве в самых нижних кольцах. Бродяги и нищие жрут их вместо обычного мяса, и нельзя сказать, чтобы это было плохо — химеры хотя бы не успевают выбраться за пределы нищих ярусов.
Закат догорел, оставляя ночь медленно опускаться на Хальмен. Небо окрасилось чернильно-синим, перетекающим в фиолетовый, а затем и черный; голоса тех, кто все это время ходил рядом, начали отдаляться и смолкать, и я, так и не покинувший пределов парка, оказался в почти полной тишине.
Пахло ночными цветами и мёдом. Как в детстве.