Наши малороссийские хутора разоряет шайка нехристей-ляхов. Во главе их — вор и убийца, колдун.
***
— Господин Мазовецкий, там вас панночка ожидает — один из стражей-ляхов подошёл к только что вернувшемуся с рейда на близлежащее село колдуну. Высокий статный брюнет с острыми скулами и мертвенно-бледным цветом лица, будто никогда не бывалым на солнце, глянул на прислугу сверху вниз голубым пронзительным холодным взглядом. — Какая панночка? — редко кто осмеливался нанести визит в его логово, обычно сюда попадали люди не по своей воли, почти моментально становясь пленными. — Да мы сами не знаем, пришла пару часов назад к воротам гарна дивчина, вас запросила видеть. Мы пока ее в шатёр проводили, будь ласка — указывая рукой в нужном направлении, чуть пригнул голову лях. — Добре, добре — задумчиво произнёс мужчина, поправляя малиновый неизменный кафтан и шагая уверенной поступью к указанному шатру. Отодвигая ткань временного жилища и немного нагибаясь, колдун прошёл внутрь и правда увидел девушку. Она сидела на краю кровати к нему боком, красивая осанка была подчёркнута струящейся тканью простого платья, темные волосы приятно ниспадали волнами до лопаток. Подметив присутствие другого человека, девушка метнула свой пронзительно-зелёный взгляд на мужчину и тут же встала, чуть склоняя голову в знак уважения. — Доброго дня, господин Мазовецкий. Прошу меня извинить за столь дерзкий визит, но я пришла просить вашей помощи. — Моей помощи? — Казимир удивился ещё больше, плавно подходя к девушке и поднимая ее личико за подбородок двумя пальцами — а ты знаешь, кто я? — Конечно, вы самый могущественный колдун в нашей округе, и я преклоняюсь перед вами — ему нравится, когда кланяются в ноги; нравится, когда девушки стоят перед ним на коленях, поэтому довольная ухмылка расползается на густых усах. — Что же, тогда ты знаешь, что за мою помощь придётся хорошенько заплатить. Чего же именно ты хочешь, красавица? — сладкое вино разливается по кубкам, и одна чаша протягивается вставшей брюнетке. — Я хочу стать колдуньей — яркие изумруды со всей серьёзностью смотрят на мужчину, и девушка принимает напиток тонкими пальцами. — Колдуньей? — такое заявление явно смешит Казимира, так как тот громко смеётся, качая головой и вперившись своими голубыми кристаллами в юную особу — и зачем тебе это? — Житья мне в родном селе нет, батько замуж выдать хочет, матушка бьет за любую провинность, подруга лучшая любовь мою увела. Отомстить хочу за все, что со мною случилось, не хочу быть больше слабой дивчинкой — твёрдо и уверенно говорит брюнетка, а по мере рассказа кулаки у неё сжимаются. — Вижу, настрой у тебя и правда серьезный — колдун отводит прядь темных волос девушке за ухо, прикасаясь холодными подушечками к щеке — что ж, это хорошо, я как раз долго думал о помощнице. Теперь скажи мне, панночка — большая ладонь проводит по тонкому стану, закрепляясь на талии и рывком прижимая девушку к себе, а вкрадчивый шёпот раздается у самого уха, опаляя горячим дыханием — невинна ли и чиста ты телом? — Да, господин Мазовецкий — без секунды промедления, отвечает колдуну Дарина. — Для тебя просто Казимир, дорогая — колдун расплывается в дьявольской улыбке. — Начнём обряд посвящения через три дня, когда луна пойдёт на убыль. А пока можем подготовиться — колдун прохаживался по своим владениям, показывая и рассказывая юной девушке о будущей жизни. — Казимир, а можно вопрос? — осторожно спросила Дарина, так как очень хотела, но одновременно и опасалась своего желания. Получив в ответ взгляд пронзительных ледяных глаз и кивок, брюнетка продолжила — а чем мне нужно будет заплатить? — В качестве платы… — мужчины широко улыбнулся, от чего его контрастно чёрные на бледном лице усы потянулись вверх. Его глаза заволокла белесая пелена, от чего сердце девушки забилось с удвоенной силой — не бойся — чуть грубые от вечного столкновения с рукояткой меча пальцы прошлись по щеке брюнетки — всего лишь твоё маленькое сердечко будет принадлежать мне до скончания веков. Не смея отвести взгляда, Дарина чуть кивнула, беззвучно соглашаясь и подписывая темный приговор. Казимир обладал непозволительно сильной харизмой: острые скулы и края нижней челюсти, до которых, казалось, только дотронешься, как тут же порежешься; голубые, как небо над хуторами, пронизывающие и холодные, как ледники величественной Арктики, глаза; черноты судной ночи волосы и завораживающие усы. Было чертовски сложно устоять перед его приворотами, поэтому любая девушка была согласна отдаться колдуну после его даже легкого прикосновения длинных пальцев. Мазовецкий любил женщин, сколько их было за эти долгие сто пятьдесят лет: и обычные крестьянки, и прекрасные барыни, и колдуньи, и смертные. В каждой было что-то особенно сладкое, притягательное и… колдовское. Поэтому, когда милое создание появилось в его владениях, мужчина не смог отказать, тем более, что ему и правда не помешала бы помощница, а ведь как все знают, сливаясь, нечистая сила становится вдвойне могущественнее. Третья суббота марта выдалась в Полтавской стороне довольно холодной. Заходя в непрогретую воду озера, девушка тут же побледнела, как сам колдун. Проводя ручками по своим плечам и груди, Дарина пыталась сосредоточиться на омовении перед самим ритуалом. Казимир стоял рядом, заранее подготовив алтарь: кровью убитого зверя на промерзшей земле был очерчен круг, по четырём сторонам света расставлены на красной полоске горящие факелы, на бумаге идеальным почерком выведено заклинание. Когда ножка ступила обратно на пожухлую траву, колдун подал руку девушке, помогая выйти из воды. Капельки стекали по холодной бледной коже, очерчивая такие красивые изгибы молодого девичьего тела. Почти синие пухлые губы, аккуратная грудь с твёрдыми сосками, стройные ноги — все нравилось колдуну, но все же девушка ещё была смертной, поэтому Мазовецкий снял с себя красно-малиновый кафтан с меховым воротником и укутал юную паночку, провожая за руку в круг. Зеленые глазки неуверенно посмотрели на мужчину, а пальчики взяли тонкий лист. Начинай Раздался низкий баритон в голове у Дарины и, сосредоточившись, девушка начала обряд, опустившись на колени. O magna Diabolus, qui regit omne, quod est sub Sole, benedic mihi Darine, et suscipite me Darine in via pythonissam, doce me intelligere quid latet sub sole umbra et dare sapientia uti. (* О Великий Дьявол, управляющий всем, что находится под Солнцем, благослови меня Дарину и поддержи меня Дарину на пути ведьмы, научи понимать, что скрывается под солнечной тенью и даруй мудрость пользоваться этим.) Доселе чистое небо тут же заволокло тучами, темнота накрыла открытое пространство, а поднявшийся сильный пронизывающий ветер начал трепать локоны в разные стороны. De spiritibus ex quatuor elementis, Dominus Terra, Aqua, Ignis et Aer, rogo te, ut custodiant me in semita magam, tolle viam mali et tenebrarum, et auxilium intelligere scientia magica, docere, moderari et aliter facilius me, ab hac die, et in aeternum! Auxilium mihi in bonum et in malum natus ad vesperum. (* О духи четырех стихий, владыки Земли, Воды, Огня и Воздуха, прошу вас: поддерживайте меня на пути ведьмы, ведите тропой зла и тьмы и помогайте постигать знания магии, учите управлять ими и всячески содействуйте мне, с сего дня и во веки! Помогайте мне во благо нечисти, рожденной в сумерках.) Девушке приходится перекрикивать буйство природы, жар и огонь от факелов опаляет обнаженные стопы, все нутро сжимается невиданной силой. Ita fiat! (* Да будет так!) Неожиданно сильный порыв ветра ударяет брюнетку в самую грудь, откидывая юное тело к самому краю круга к северному факелу, который тут же потухает. Затем гаснут и остальные огни против часовой стрелки. Вмиг все утихает и на небе вновь всходит яркая луна. Дарина глубоко дышит, пытаясь осознать, что только что сделала; внутри все как-будто переворачивается, скребёт, тянет. Мазовецкий подходит к девушке и протягивает руку, за которую та скорее берётся и поднимается. Зеленые глаза все ещё метаются с места на место, хотят найти фокус. — Ты большая умница, осталось только пробудить твои силы — его крепкая ладонь вновь ложится на обнаженную кожу девушки под малиновой тканью — идём. Шатёр колдуна тёплый внутри от зажженных свечей. В воздухе витает приятный аромат терпкого винного напитка и каких-то трав. Мягкие подушки окутывают обнаженное тело новоиспечённой ведьмы, согревая промерзшее тело. От мужчины, который ложится рядом веет необъятной силой, темным напором и животными эмоциями. Дарина прикрывает веки, когда подушечки пальцев проходятся по нежной коже щеки и подбородка, а затем смыкаются на шее, несильно сдавливая, но заставляя наклониться ближе к колдуну. Его губы контрастно горячие со всем остальным телом, поцелуи властные и подчиняющие, движения языком одурманивающие и затуманивающие разум. Нежные руки девушки ложатся на плечи Казимира, и в эту секунду она осознает, что готова отдать ему всю себя: и сердце, и тело, и даже душу. Электрические разряды проходят по всему телу вместе с темной силой, питающей обоих. В этой алой цвета крови кровати проходит последняя завершающая часть обряда, которая свяжет колдуна и колдунью навек. Ее тело податливо отвечает всем его движениям, а когда пульсирующий сгусток вырывается стоном из груди некогда нежные пальцы украшают чёрные длинные острые ногти на пару с ярко-зелёными глазами.***
— Ведьмочка моя — уже более пяти лет они кочуют вместе, разбивая хутора. После удачно завершённой мести родственникам юное дарование вошло во вкус, а колдун обучил ее многим заклинаниям, найдя в ее лице замечательную соратницу. Они наполняли друг друга неимоверной силой, спасали в трудные минуты и да… кто сказал, что нечисть не может питать чувства? — Кази — ласково мурлыкнула брюнетка мужчине в шею, обнимая крепкий стан — я люблю тебя. — И я люблю тебя. Завтра важный набег, мне будут нужны силы, не поможешь мне? — его холодные льдины всегда растапливаются под ее светом весенней сочной травы. — Бери все, что нужно, бери меня всю — шепчет Дарина, и их губы сливаются в приятно жёстком от щетины его усов поцелуе, как перед каждой битвой, чтобы дополнить друг друга.