Седьмой пациент

Арон находился в комнате один, наслаждаясь компанией Чёрного Георгина, медленно теряющего все свои лепестки на стволе, которые с каждым днём приобретали всё более насыщенный жёлтый оттенок; он понимал, что с этим нужно что-то делать, возможно, Георгин больна, и ему необходимо выделить хоть какое-то время на себя, чтобы позаботиться о ней. Но, поскольку история с шестью больными получила свою развязку только сейчас, он сомневался в том, что у него будет хоть один свободный и спокойный час, исключая, конечно, приём пищи и сон. После беседы он отправился назад в свою комнату, уставший от всего настолько, что на долю секунды подумал, что может рухнуть на пол прямо посреди четырёх стен. В тот момент, когда его тело столкнулось с мягким матрасом собственной кровати, его разум оцепенел и, пока его обладатель уверенно погружался в сон, проецировал ему в мозг жуткие картины. Ему снилась его прошлая жизнь, где они с Хлоей, ещё совсем маленькие, играли на траве в саду и улыбались друг другу так, как могут только родные брат и сестра. Он проснулся несколькими часами позже, сквозь занавески просачивались лучи солнца, блекло освещающие комнату и будто придающие цветку божественное сияние. Он перевернулся на спину, чувствуя, как на мгновение всё его тело расслабилось, и понимая, что его голова была в полной готовности работать, думать и размышлять. Сейчас, находясь вне сна, он не мог не смотреть на драгоценное душе живое существо, с восхищением рассматривая её форму и цвет, через раз задаваясь вопросом, действительно ли она погибнет, поскольку её хозяин не заботился о неё должным образом. Он всё сильнее и сильнее фокусировал свой взгляд на цветке, изо всех сил пытаясь прогнать из головы другие мысли… например, Джея. Вчера он дал тому обещание, что придёт навестить его, однако уснул и был не в состоянии проснуться в какое-то нужное время. Теперь же, когда с той беседы прошло несколько часов, а сам он смог немного отдохнуть, его голова была полностью чиста и голова к анализу минувших событий. Он понимал, что Джею удалось манипулировать им, но даже с учётом его полного осознания какая-то невидимая таинственная сила подталкивала его к тому, чтобы встать и ринуться в камеру больного. Это было как-то схоже с одержимостью и тем, что он мог практически точно идентифицировать, были симптомами любви. Он крайне хорошо разбирался в том, как работает это чувство. Адреналин в организме начинает протекать с большей скоростью, а потребность в еде и отдыхе значительно сокращается, чтобы человек мог все свои силы сосредоточить на возможном партнёре. Уровень окситоцина подскакивает каждый раз, когда индивидуум и его потенциальный выбор касаются, поглаживают друг друга и целуются, тем самым создавая эмоциональную связь, которая может сподвигнуть к продолжению жизни конкретно этой пары. И последнее, но не менее важное, в природе существует целый коктейль из различных нейромедиаторов, которые превращают симпатию в одержимость, в телесный импульс, созданный для того, чтобы человек в действительности чувствовал себя хорошо, находясь рядом с объектом. Арон понимал, что всё это испытывает и он сам, и что его влечение к Джею было построено лишь на физиологическом отклике. Однако, и эмоциональный фактор постепенно стал нарастать, порождая внутри мужчины чувство неудобства в собственной кровати и необходимость вновь увидеть заключённого. Док дёрнул головой и обернулся лицом к комоду. В нём была спрятана запись, внезапным и резким желанием наполнявшая его вены. В его голове начали заново рисоваться картины той пьяной ночи, проведённой с Кёрлззом, которые он старательно пытался отогнать, заставляя себя думать о чём-то другом. Но всякий раз, когда он переключался на едва живой Георгин, мозг напоминал ему о том, насколько бледной была кожа кучерявого парня, насколько мягкой была его задница и насколько восхитительными были звуки, которые срывались с его губ, когда его грубо имели. Но хуже всего была та самая мысль, которая, подобно змее, готовящейся к атаке, вилась в его пульсирующем разуме. Если с Кёрлззом было так хорошо, то остаётся только представлять, как хорошо может быть заниматься сексом с Джеем. Арон измученно промычал, энергично мотая в разные стороны головой, как бы отрицая. Нет, не этого он хотел, он лишь хотел остаться в живых до того интервью и, может быть, даже после него. Он лишь хотел, чтобы его сестра осталась в безопасности, хотел снова увидеть её. Никаких «хотелок» связанных с шестёркой, Кёрлззом или даже Джеем. Никаких. Простонав, док поднялся на ноги и рассеянно оглянулся по сторонам, находя ту одежду, которую оставлял вчера на стуле перед собой, и белый халат, слишком ярко сверкающий в лучах солнца. После душа он вернулся в спальню, надел бельё, затем костюм и ещё несколько секунд осматривал себя в зеркале, убеждаясь в том, не забыл ли он чего-то. Помимо красных глаз и чёрных мешков под ними, всё было не так уж и скверно. Он успел даже побриться, поэтому в целом выглядел очень даже презентабельно. Молча подойдя к Георгину, он осторожно провёл кончиками пальцев по оставшимся тёмным лепесткам, тут же чувствуя их приятную мягкость. Затем, вздохнув и схватив ключи, он вышел из комнаты, чётко отложив в своей памяти момент, когда закрывал её на замок. Он осмотрел спальное крыло больницы и заметил, как несколько сотрудников выходили из собственных спален, кто-то от нехватки сна зевал, а кто-то с улыбкой вёл беседы с коллегами. Качнув головой, док спустился по лестнице и двинулся в столовую, надеясь, что горячий чёрный кофе приведёт его в сознание и, наконец, даст возможность почувствовать себя нормальным человеком. Отшагав не так далеко, он услышал, как сзади кто-то бежит, затем изнурённо стонет, а после хриплым голосом приветствует его. — Привет, Ронни. Джимми выглядел несколько уставшим, даже если Арон был уверен в том, что он тоже спал всю ночь. Мысль о том, что он далеко не единственный, кто не может позволить себе полноценный здоровый отдых, слегка успокоила его, но следом он вспомнил, что ему нужно быть крайне осторожным с охранником, в следствие чего его добрая улыбка резко спала. Они с Джимми дошли до столовой, разделили друг с другом по кружке кофе, сели за один стол и разговорили о каких-то абсолютно обыкновенных неважных вещах. Арон чувствовал себя расслабленно, в каких-то моментах даже смог улыбнуться, посмеяться над парочкой шуток охранника, тем самым пытаясь создать образ «нормального». — Ну так, — вновь начал Джимми, с ухмылкой на лице отхлёбывая кофе. — Сегодня у тебя по расписанию блондинчик, а? Я слышал, Вардан как-то говорил, что это хороший пацан, тебе не о чем беспокоиться. Док чуть было не подавился, удивлёнными глазами глядя на него. Это хороший пацан? — О чём ты? — немедленно переспросил он, возвращаясь в прежнюю позу и неспеша отпивая из своей кружки. Джимми лишь пожал плечами, допивая столовский растворимый напиток и надкусывая свежий, мягкий пончик. — Не знаю, мужик. Просто передаю слова Вардана. Тони всё ещё не говорил с ним, но после беседы с Джонни он выглядел каким-то шокированным, что ли, да и учитывая то, что ему приходится печься ещё и о других пациентах, нельзя его винить, — заявил он, громко и с наслаждением пережёвывая выпечку. Арон кивнул и пробубнил что-то про себя, глядя на свой кофе так, будто бы он мог дать ему ответы почти на любые вопросы. — М… — мыкнул охранник, подпихивая друга в рёбра и обращая его внимание на себя. — Ещё Вардан сказал, чтобы ещё раз поговорил с Джеем. Он кипятком ссыт, что уёбок может впасть в депрессию, если ничего не менять. То есть, я, конечно, нихрена в этом не соображаю, но на сотку уверен в том, что мужик просит тебя о ещё одной беседе с шизиком, — закончив, он дожевал остатки своего пончика и с наслаждением облизнул губы, причмокивая и легонько хлопнув себя по животу. — Пончики просто отменные. Док не проронил ни слова, лишь время от времени согласно двигал головой, беспрестанно думая и размышляя о последующем плане действия. У него всё ещё висел разговор с Диланом в графике, и он воодушевлённо полагал, что тот был самым слабым из их шестёрки и, возможно, ему бы удалось сломить его и заставить во всём признаться. Однако проигнорировать просьбу коллеги, особенно если этим коллегой был Вардан, он тоже не мог. Ему придётся отложить запланированную беседу с одним, чтобы вновь поговорить с Джеем. Эта мысль заставила его вздрогнуть, в голове застыли пестрящие картины их воссоединения. — Ага, — шепнул он, делая ещё один глоток кофе. — Как же круто, что они добавили пончики…

~

В тот день коридоры были переполнены людьми. Арон мельком увидел в толпе лицо Тони, однако у него не было ни шанса на короткую остановку с непродолжительным диалогом, поскольку Джимми, так переживающий за время, резко утащил его вперёд. Они прилично опаздывали на беседу, слишком долго просидев в столовой за бесполезным трёпом, который существовал у них в виде традиции ещё до прибытия шестёрки. Он скучал по таким моментам с другом, когда они были вдвоём, смеялись, шутили и совершенно не беспокоились о ходе времени. Это утро выдалось, на удивление, славным, Арону удалось повеселиться и даже поулыбаться, что на какой-то момент помогло отбросить мысли по поводу неверности охранника. Они шли бок о бок, изо всех сил старясь пробраться через холл к крылу критически больных, люди толкались и практически сбивали их с ног, пока двое добирались до коридора, который вёл в необходимое отделение. Наконец, минуя, своего рода, борьбу, им удалось целыми и невредимыми выйти у противоположной стороны приёмной, после чего Арон удивлённо взглянул на друга. — Господи, что сегодня не так с этими людьми? — спросил он, по пятам следуя за светловолосым мужчиной. Тот в ответ покачал головой и недовольно фыркнул, вероятно, будучи взбешённым таким количеством народа. — Руководство больницы почему-то решило, что день визитов — это именно то, чего нам всем не хватало. Бля, ты даже представить себе не можешь, насколько трудно бывает поддерживать штатную безопасную ситуацию при таком огромном скоплении людей. И правда, именно об этом и я мечтал, особенно после того случая с разъярёнными пациентами, — рыкнул он, сворачивая в следующий коридор. Спустя несколько минут молчаливой прогулки они прибыли к назначенному месту, где уже находились Тай с Джеймсом и о чём-то друг с другом разговаривали. — Думаешь, он знает, что… — начал шептать один, резко обрывая себя, когда заметил приближающихся начальника и идущего рядом психолога. Джеймс, поглядывая на коллегу, сжал свои челюсти так, будто бы хотел отругать того за его неосторожность. Однако Джимми, казалось, ничего не заметил; он лишь посмотрел на подопечных и заговорил. — Вы забыли как работать или чё? Вытаскивайте этого Дэнни из камеры, — грубо отчеканил он, в ответ получая пару недовольных ворчаний от мужчин, которые, вероятно, были крайне раздосадованы их опозданием. Арон смущённо кашлянул, когда охрана исчезла с прохода и щелчок датчика открываемой двери эхом отозвался в небольшом пространстве. — Уверен, что справишься, Арон? Эти дни… ты казался немного не в себе, понимаешь о чём я? — уставившись на дока, обеспокоенно прошептал Джимми. Тот, охваченный некой нервозностью и волнением, сглотнул и махнул головой. — Да, в смысле… спасибо, но я в порядке… да… всё хорошо, — пробубнил он, прикрывая рот, когда друг отвернулся и утешающе хлопнул его по плечу. — Ладно, я буду здесь, если тебе что-то будет нужно. И я собираюсь повторять это до тех пор, пока не буду уверен, что ты это запомнил, — начальник охраны улыбнулся, ещё мгновение глядя на Арона. Тот, в свою очередь, кивнул, развернулся и решительно собирался направиться в комнату для личных бесед. Хотя ещё несколько секунд он неподвижно стоял, обдумывая, действительно ли его старый друг был замешен во всём, что происходило, и часть мозга, отвечающая за логику, напомнила, что это было бы единственным вероятным объяснением череды различных происшествий. Во всяком случае, имел он доказательства этому или нет, осторожность в его ситуации будет только преимуществом. Арон двинул вслед за высоким мужчиной, достиг двери, отделяющей палаты и коридор, и стал терпеливо ждать, пока двое охранников выведут заключённого. Уже мгновение спустя Тай и Джеймс вели под ручки белокурого молодого парня, которого док разглядел в прозрачном окошке. Он показался несколько стройнее, чем был в первый день, однако его волосы всё ещё оставались цвета золота, а глаза сверкали так, как сверкали, впервые наткнувшись на фигуру психолога, почти гипнотически. Охрана отвела психа в комнату, после чего Джимми разрешающе кивнул Арону, и тот проследовал внутрь, лицезрея человека, сидящего за столом с противоположной стороны от прохода. Тай и Джеймс с лёгким бренчанием металла освободили того от наручников и двинули на выход, последний раз бросив взгляд на Арона, прежде чем закрыть дверь и оставить тех двоих наедине. Док тяжело вздохнул, приблизился к столу и уселся на единственный свободный стул, разглядывая персонажа перед собой. Дэнни казался спокойным, собранным, глаза были полны решимости, челюсть — сдержанно сжата, а руки в расслабленном положении лежали перед ним на твёрдой поверхности. Он казался сосредоточенным так, как бывает студент на экзамене или убийца, сидящий напротив жертвы, готовый дать незамедлительную реакцию на любое возможное событие. Док высиживал на стуле, пытаясь скрыть всё своё искреннее удивление от пациента, который был таким спокойным, таким… нормальным. Никто бы ни за что на свете не идентифицировал его как убийцу, никто бы не заподозрил в нём какие-то психические отклонения, и если бы однажды кто-то увидел Арона и Дэнни рядом, не было бы и шанса на то, чтобы определить где доктор, а где — пациент. Всё же психолог несколько нервничал. Он понимал, что дверь закрыта, а значит, теперь он один на один заточён в коробке с больным, Джимми не мог прослушивать их разговор или, что более вероятно, просто игнорировал то, о чём они здесь говорили. Дэнни не вздрогнул, ещё не болтал и не шевелился, лишь бесстрастно смотрел на врача и выжидал, когда тот решится на первый шаг. Тишина. — Что ж… — дрожащим голосом начал Эрличман, его пальцы едва ощутимо потрясывало. Он пытался остановить напор тревоги, но в какой-то момент её давление зашкалило настолько, что он словно смог осязать страх, который забился в его голове вместе с паникой и ужасом. — Не нужно бояться, Арон, — глубоким успокаивающим тоном произнёс светлоголовый. Док тяжело сглотнул, на секунду его лицо замерло в гримасе шока, резко сменившегося на фальшивую улыбку. — Я не боюсь, — ответил он, сам не ожидая такой уверенности в голосе. Дэнни покачал головой. — Боишься, я знаю. Но нет никакой нужды бояться меня, я здесь, чтобы помочь тебе, — сказал он, левой рукой потянувшись к Арону, переплетая с ним свои пальцы и осторожно касаясь его кожи. Тот недоверчиво покосился на свою кисть, будто бы с ней прямо на его глазах произошло какое-то чудо или, наоборот, ужасная трагедия. — Н-нет, — запнувшись, промямлил мужчина, пока пациент нежно гладил его руку, словно пытаясь успокоить. — Всё в порядке, Арон. Правда, не нужно бояться меня, не стоит… я не собираюсь делать тебе больно… Он не понимал как и почему, но внезапно почувствовал буквально смертельную необходимость закрыть глаза и позволить себе раскрепоститься, даже поплакать, если это будет необходимо. На его хрупкие плечи нещадно давил огромный груз прошлых дней: начиная с прибытия в клинику шестёрки, заканчивая общением с Кёрлззом, изнасилования, влюблённости… — Я… я… Дэнни выпустил его ладонь из своей, а Эрличман вдруг для себя обнаружил, что потерянно скулит, требуя вновь ощутить тепло чужих пальцев. Он не понимал, что именно происходит, но чувствовал, что вот-вот сломится. Он, блять, знал, что светловолосый парень был воплощением хищника, склонившимся на израненной им же добычей, готовый в любую секунду вцепиться ей в глотку и добить. Эрличман был далеко не дураком, он прекрасно осознавал, как все чередующиеся друг за другом события рушили его психологический барьер. Он осознавал, что им манипулируют, он осознавал, что Дэнни здесь лишь для того, чтобы прикончить его. Это было так, словно его мозг был в состоянии обрабатывать всю эту информацию, в состоянии понимать, что происходит, и что это всё обязательно закончится чем-то ужасным, однако он сам был бессилен. Выход из этой комнаты и игры был единственным верным решением, которое он когда-либо принимал, но его собственное тело предало его; казалось, его разум хотел поступить правильно, но тело было категорически не согласно и всякий раз сбивало его с этого пути, изо всех сил подталкивая сделать что-то ещё, что-то порочное, запрещённое. И в этот момент всё двигалось по отработанному плану: он чувствовал, как Дэнни молча обходит его вокруг, изучает его, готовится сделать свой ход. А Арон просто неподвижно сидел на месте, совершенно лишённый сил встать и уйти, будто бы зависимый этой комнатой и этими шестью больными, как наркоман зависит от своего наркотика. — Дьюс… — и это слово, произнесённое с такой выразительностью и с такой любовью, было идентично игле в вене, загоняющей жидкость внутрь его тела, заполняя ею все кровяные потоки и уже почти ударившей в мозг. Он ощутил руку Дэнни на своём плече, ощутил, как чужой палец нежно скользит по изгибу его шеи и вверх к нижней челюсти, повторяя это движение с попыткой его расслабить. — Ты получил письмо Чарли, не так ли? — спросил он, стоя теперь ровно позади него, по-прежнему двигая ладонью по плечу. — Д-да… — на выдохе произнёс Арон, не зная, что ещё сказать. — Отлично. Итак… — он прошептал это, находясь в нескольких дюймах от уха врача, заставляя того девственно дрожать. — Ты поможешь нам? Прошло несколько секунд беспрерывного молчания, Арон побледнел и вспотел, его зрачки от ужаса расширились. Он понимал, что должен ответить, но во рту вдруг стало сухо, а связки будто заморозило. — Д-да… — сумел, наконец, выдавить он, но настолько тихим голосом, что почувствовал, как пациент приблизился к нему, своим дыханием ласково обжигая обнажённую кожу на шее. Тот слышно ухмыльнулся и похлопал мужчину по плечу, будто хваля его за правильный выбор. — Какой хороший мальчик… — пробормотал он, обходя Арона и впиваясь взглядом в его тощий затылок. Док сглотнул и замер в ожидании ещё подробностей, ещё слов. Больной усмехнулся и опустил на его голову свою, обеими руками упираясь ему в плечи и нежно поглаживая их. — Собственно, вот, чего мы хотим… — шёпотом произнёс он, длинными и тонкими пальцами проходясь по плоти Эрличмана, пытаясь расслабить и успокоить его. Арон хоть и хорошо понимал, что всё это безумно опасно для него, но не мог не слушать его, чувствуя, как сжимаются кишки, навострив уши, широко распахнув глаза и уделив ему всё внимание, которое только было возможно. — Нам нужны алюминиевые листы, двадцать шариков для пинг-понга, бритвы и батарейки. Сможешь всё это достать для нас, Дьюс? — нежно поинтересовался он, мягко прижавшись лбом к голове доктора. Мужчина напрягся, его лёгкие будто в миг опустели, дыхание застряло где-то в глотке. Шары для пинг-понга? Что? Они серьёзно? Дэнни медленно целовал его голову, начиная с коротких лохматых волос и спускаясь всё ниже, доходя до его уха, затем шеи, затем плеча, провоцируя тело под собой на дрожь. — Прошу тебя, Дьюс, — прошептал он, его голос звучал низко и был, как мёд, сладким. Человек под крепкими руками содрогался, открыл рот, чтобы ответить, однако боялся ошибиться. У него не было выбора, эти люди знали про его сестру и наверняка были готовы шантажировать его, если бы это понадобилось. Ему необходимо было поддаваться, сотрудничать с ними, чтобы защитить сестру и снова увидеть Джея. — Я сделаю это… — прерывисто промямлил он и нервно вздрогнул, когда Дэнни вдруг рассмеялся и, поцеловав его ещё раз в макушку, отстранился, прерывая тем самым физический контакт. Психолог облегчённо выдохнул, его сердце в грудной клетке билось настолько сильно, что он практически ощущал то рёбрами. Заключённый несколько раз удовлетворённо кивнул, обошёл вокруг стола и присел напротив мужчины, глядя на него таким взглядом, который показался обнадёживающим для любого человека, но не для Арона. — Я очень рад знать, что ты готов подчиниться, не задавая вопросов. Мы обязательно наградим тебя чем-нибудь, что тебе обязательно понравится, — ласково промурлыкал тот своим чистым, ангельским, как у ребёнка, голосом и с улыбкой, выступившей на лице от последнего предложения. Арон молчал, его светло-коричневые радужки глаз не сводились с больного напротив, ища в нём что-то агрессивное и обманчивое. Если этот парень лгал, то он удивительный лжец. Он улыбнулся снова, сверкая своей дружелюбной и спокойной гримасой. — Я слышал, у тебя будет ещё один разговор с Джеем. Потрясающе. Принеси ему то, о чём мы попросили, и… взамен… ты получишь… что-то хорошее. Эрличман не мог понять, как это было возможно; несмотря на то, что он осознавал весь риск и опасность в этих просьбах и «поощрениях», голос Дэнни всё ещё звучал для него так успокаивающе и чисто, будто бы его собственный отец собирался заключить его в тёплые и надёжные объятия. Невольно это на какое-то время смогло заставить его расслабиться, мышцы, наконец, перестали напрягаться всякий раз, когда заключённый открывает рот. — Хорошо, — сказал он, пытаясь выглядеть уверенно, однако претерпевая в этом неудачу. Мурильо кивнул и вновь взял его за руку, нежно касаясь её пальцами. — Ты поступаешь правильно, Дьюс, — прошептал он, пока его руку настольгически сжимал Арон, который воображал, что держит руку Джорела. Вздохнув, он кивнул, позволив этим тонким, эстетичным пальцам, ласкающим его запястье и внутреннюю сторону ладони, успокоить себя. — Зачем ты делаешь это? — охваченный любопытством, спросил он. Светлоголовый вновь улыбнулся и слегка усилил хватку. — Потому что хочу быть свободным, — признался парень, сверкая глазами в тусклом свете больничных ламп. Его солнечные пряди сексуально спадали на его лицо, радужные обочки глаз напоминали бездны жидкого золота. Они гипнотизировали, особенно светлые внутри и с тёмным ободком по краю, они были самой красивой парой глаз, которые Арон когда-либо видел. Он замахал головой, будто бы только что отошёл от сна, и, неловко прокашлявшись, отодвинул руку к себе. — Ладно… думаю, на этом можно разговор закончить, — заявил он, поднимаясь на ноги, Дэнни согласно кивнул, всё ещё мирно высиживая на своём месте. Док постарался собраться и принять как можно более спокойный вид, поворачиваясь к пациенту спиной и сокрушая медленные удары на дверь, по-прежнему ощущая на себе чужой взгляд. Спустя несколько секунд тишины дверь со скрипом открылась, являя собой улыбающуюся физиономию Джимми. Арон не понимал как, но почему-то только сейчас заметил тёмные круги вокруг его глаз, которые прикрывали ниспадавшие белые локоны. — Готово? Эрличман кивнул и, на миг обернувшись, увидел, что Мурильо, поднявшись со стула, стоит с улыбкой на губах. Тихо буркнув одобрение, символизирующее конец беседы, он вышел из комнаты, а вместо него туда поспешили Тай и Джеймс, которые тут же принялись за свою работу. Со вздохом отойдя в сторону, мужчина закрыл глаза и подумал о том, насколько он проебался. Он не понимал, зачем больному все эти вещи, но ему явно не казалась хорошей идея вручать им бритвы. Ему нужно найти какой-то способ избежать этой проблемы, хотя она, конечно, была только одной из миллиона других проблем. Он почувствовал, как кто-то коснулся его плеча, знакомая рука похлопала его по спине в успокоительном и поощряющим жесте. Док остановился и обернулся, видя как на лице Джимми мерцает усталая улыбка, будто бы у него несколько дней не было возможности высыпаться. Арон понимал, что параноит, но не мог не смотреть на охранника с подозрением, анализируя его движения и изучая то, что он говорит. Всё же был лишь крошечный шанс того, что именно Юма был тем человеком, которого он ищет, уродом, который помогал шестёрке с их безумным планом, но внутри у него закрадывалась стойкое ощущение того, что его друг изменился, что он уже не такой, как был раньше. Сам он не мог понять, что случилось, но вот его мозг вполне себе логично это объяснял, подкрепляя аргументы тем, что была определённая разница между тем, как разговаривал с ним Джимми до прибытия шести больных и после. Даже сейчас, пока он командовал подчинённым выводить белобрысого из комнаты и похлопывал его по плечу, Арон задумался, какова реальная роль, предназначенная ему в этом спектакле. Небольшая часть его самого твердила ему, что старина Джимм не может быть человеком, которого ублюдки использовали ради того, чтобы попасть в больницу, однако другая часть, та, что пологичнее, напоминала ему, что люди убивают и братьев за что-то столь же ценное, как и деньги. Арон покачал головой и в ответ наигранно улыбнулся другу, пока тот велел охране вести больного в свою камеру. Тай и Джеймс надели на заключённого наручники, тот на секунду повернул голову и посмотрел на доктора, незаметно кивая ему, а затем тихо и спокойно, будто бы прогуливался с близкими друзьями, отправился вслед за двумя здоровыми мужчинами. Эрличман вновь промолчал, когда Джимми по обыкновению провернулся к нему лицом и опять тепло улыбнулся, внешне выглядя вполне довольным тем, как всё прошло. — Ты отлично сработал, Арон… с этим парнем. Знаешь, я всегда восхищаюсь тому, насколько ты можешь быть сильным, когда имеешь дело с этим охуевшим дерьмом в их головах. Я имею в виду, неужели ты не чувствуешь как всё больше у тебя едет кукуха, когда чаще разговариваешь с ними? Арона ни сколько не смутили матерные слова, он сунул руки в карманы халата и постарался придать себе более расслабленный и непринуждённый вид. — Нет, мужик. После первого раза становится довольно просто разделять личную жизнь от рабочей. Ты выходишь оттуда и сразу забываешь то, что видел. Думаю, это что-то вроде механизма выживания… — приврал он, его друг с энтузиазмом кивнул, а на его лице тут же проявилась гримаса спокойствия. — Отлично, я просто хотел убедиться, что эти беседы не тревожат тебя. Ты же знаешь, что я всегда рядом и в любой момент готов вмешаться, так ведь? Арон множество раз кивнул, чувствуя, как сжимаются от опасений кишки, однако сумел сохранить голос сдержанным и стойким. — Знаю, Джимми, спасибо. Ты действительно хороший друг, — прошептал он, на что выражение лица его друга тут же повеселело, а сам он легонько пихнул психолога в рёбра и рассмеялся. — Кстати, у меня же есть ещё несколько фильмов, которые должны тебе понравиться. Смотрел последний сезон «Breaking Bad»? Говорят, он крутой. Хочешь, вместе посмотрим? И снова застрять с ним в одном помещении? Нет, спасибо, Арон уже испытывал это на себе. Он на мгновение задумался, не было бы это очередной ловушкой, чтобы обмануть его и окончательно поиметь мозги, и решил, что предосторожность будет самым мудрым выбором. — Прости, мужик, мне нужно сравнить результаты бесед Тони и остальных. Давай в другой раз, лады? Джимми выглядел немного расстроенным и разочарованным, но ничего против не возразил. Он просто тихонько что-то пробубнил, грустно разглядывая ботинки на ногах, и буркнул, что ему нужно проследить за работой Тая и Джеймса. Затем, вынужденно улыбнувшись, он развернулся и скрылся за углом. Арон, не зная, что делать, остался неподвижно стоять посреди коридора. Ему казалось, что только что он совершил какую-то страшную ошибку, но головой понимал, что его друг потенциально может быть для него опасен, что он должен остерегаться оставаться наедине с кем-то внутри здания. Вздохнув, он решил, что бездействовать было бы глупо, поэтому в голове мелькнула идея. Нужно было встретиться с Тони, всё равно пора уже подводить итоги своих личных бесед и начинать сравнивать результаты с данными, полученных от других врачей. Это был довольно долгий и изнурительный процесс, однако он всегда отдавал предпочтение заниматься этим с другом, нежели чем с Варданом или ещё кем-то. Тони был способен подбодрить его, когда он уставал от читки различных книг и разбора папок, умел и заставлять продолжать работу, несмотря на её ебанейшие трудности и всё в таком духе. Да, поговорить с Тони — это именно то, что ему сейчас нужно. Это и сбор предметов, о которых попросила его шестёрка, для следующей беседы. Для следующей беседы с Джеем.