besides, playing it right, you keep me alive having your vengeance
Чарльз ненавидит Эрика за то, что он его оставил. Бросил, выбрал свой путь — решил, что так будет лучше для них обоих, но вышло боком. Эрик затаивает дыхание, касаясь пальцами тех участков стены, где оставил свой след Чарльз. Так... интимно. Хочется выть волком — в большей степени хочется убить профессора, а потом выстрелить себе в голову. Следом. За ним куда угодно. В ад, нахуй — куда бы послал его профессор.всего лишь одно слово и пять букв, мон шери
Ксавье разворачивается на коляске в противоположную сторону и вглядывается в темноту, без эмоций смотря. Ты — моя тень. А человек без тени попусту не существует. Но Чарльз был бы не против разорвать этот контакт, потому что этот долбаеб Леншерр никогда не вернется. Не хватит смелости или нервов — что там за этими стенками эмоций? Эрик не сможет себя простить никогда, поэтому будет всегда оставаться позади. Не сможет позволить себе дотронуться, поязвить, подшутить, втрахивать в кровать, сжимать руку до посинения и шептать в губы, как сильно любит. Чарльз поднимает глаза на потолок и рассматривает люстру, в надежде, что она ебнется ему прямо на голову. До чего же его друг, любовник, любовь, долбаеб — как еще можно назвать Магнето, когда тот, тупой мудак, сам знает, что Ксавье, несмотря на время, ситуации, будет ждать его вечно, пока до его пустой головушки не дойдет мысль, а не послать ли прошлое нахуй и вообще попытаться извиниться? Эрик остается стоять в темноте, вгрызаясь глазами в чужие, словно Чарльз его видит. Но что могут они, с их разъебанными в хлам сердцами? Эрику тяжело любить. Любить — это словно вырезать себе сердце, сдавливать легкие и прожигать желудок, выблевывая свои останки. Эрик слишком сложный мудак, но Чарльз его принимает — Чарльз и сам готов блеваться желчью, резать сонную артерию, чтобы до Леншерра дошло, что они похожи. По крайней мере, сейчас. Когда его любимый немец разбил его, как когда-то того собственное прошлое. — Эрик, ты думаешь слишком громко, — улыбается Ксавье, оставаясь на своем месте и примерно представляя, какое лицо сейчас у него возлюбленного. — Эрик, не надо, пожалуйста. Но Эрик не слушает профессора — молча открывает дверь и скрывается в пучине темноты, оставляя Чарльза одного со своими мыслями. Действительно... пес дожидается своего хозяина, который проходит мимо и не кормит с руки, не гладит, не уделяет внимания и просто кидает в лапы смерти. Чарльзу только и остается верно дожидаться своей кончины. Только и остается как долбаебу сидеть около двери и ждать. Чарльз приходит к выводу, что Леншерр обязательно должен сходить нахуй за то, что так поступает. И Леншерр обязательно сходил бы, если бы только не мешалось это проклятое чувство под ребрами, медленно ломающее их.невыносимо
***
— Два часа ночи и ты хочешь пойти на кухню, чтоб приготовить еду, потому что я заикнулся об этом? — скептически вскидывает бровь Эрик, прижимая профессора к себе и водя пальцами за ушком, приглаживая. — Чарльз, я имел в виду немного другое... — Мы пойдем есть, несмотря на то, что ты хочешь вставить мне, потому что вчера ты жутко промахнулся, — нагло улыбается Ксавье, ластясь об руку. — Захочешь поязвить и пошутить еще — мы будем ходить на кухню вечно. Я буду будить тебя в пять часов утра, потому что ты это заслужил. Эрик ничего не отвечает. Встает следом за возлюбленным с кровати, лениво плетется следом и со скучной миной наблюдает, как Ксавье готовит по любимому рецепту Леншерра мясо — ну что за человек. — Эрик, — спустя пять минут молчания подает голос Чарльз, заправляя мясцо. — Знаешь, если бы ты даже попросил меня приготовить поесть в четыре часа утра, я бы обязательно встал. Если бы ты в любое время попросил меня о чем только угодно, я бы это сделал. Исключение — твой гребанный геноцид. — Не понимаю, к чему ты ведешь, — немец нехотя опускает взгляд на задницу Ксавье. — К тому, что наши пути разойдутся? — Ты променяешь наши утренние прогулки на свою цель? — мужчина закрывает глаза, опуская голову. — Ты променяешь мои слова о том, что если бы ты стал калекой, я бы все равно остался бы с тобой и был счастлив? Ты променяешь наши звезды на свою гребанную цель? — Ты был предупрежден об этом. Я не давал тебе обещания, что мы всегда будем вместе, — безразлично пожимает плечами Леншерр, хотя внутри так и жрут собаки. — Чарльз... куда ты в одном белье на улицу? — Трахнуть какую-нибудь милую деву, которая будет бродить в округе. — Чарльз, я буду любить тебя вечно. 1:1, да? Ксавье останавливается, смотрит на дверь, на дверную ручку, прокручивая в голове все моменты. Вот они на диване смотрят мультики, вот они вместе готовят еду, которую так сильно ненавидит профессор, но зато так сильно любит Магнето. Вот Чарльз ранним утром любуется спящим геноцидником. Вот Чарльз целуется под дождем без зонта с Леншерром, касается подушечками пальцев щек, стирает его слезы и улыбается, скрываясь вместе с ним за углом. И какого только хуя его судьба состоит в том, что он должен все ждать и ждать, пока голод Магнето исчезнет. — Мясо умирает, помоги ему, Чарльз. Профессор молчит, но все же возвращается к готовке, чувствует сильные руки, которые обнимают его сзади, горячий шепот на ухо и выблядские слова: — Ты ведь все равно дождешься. Но Эрик перестал усмехаться после удара по щеке, а после и в самое сокровенное местечко. Чарльз выглядел бешеным, еще б чуть-чуть и он заорал матом на любовника, избил его и выкинул бы нахуй из окна, только вот Леншерр успел заткнуть чужой рот поцелуем, забить хуй на мясо и утащить в ванную, чтобы справить там свои грязные дела. Чарльз потом долго орал, как сильно ненавидит Магнето, но в конечном итоге заткнулся, когда его поцеловали в щеку. — Я бы не променял тебя на мясо. — Я бы не променял тебя на спагетти.***
Ксавье сидел на траве и выкуривал очередную сигарету, запивая все это прекрасное дело алкоголем в надежде забыться. Снова пересеклись, снова подрались, снова получил ничего, кроме безэмоционального взгляда. Снова тот играет в актера, ненасытный ублюдочный сукин сын. Сильные руки как когда-то в далеком прошлом обнимают Ксавье сзади, а губы прижимаются к шее, заставляя Чарльза дернуться и с локтя уебать наглецу по груди. Но наглец почему-то не отстранялся. — Я буду продолжать свою миссию, но я не смогу без тебя. Можешь меня прикончить, мне плевать.despite of the killing delight, I'm facing your love pretty and dangerous
Больной ублюдок. Но разве у них остается что-то еще кроме этого варианта? Жить в доме как два врага и как любовники... дома нежно целоваться, а снаружи пытаться друг друга прикончить. Что может быть хуже этой ситуации. Любить и не иметь возможности пойти по другой дороге. Любить даже когда родной тебе человек приставляет дуло пистолета к виску и шептать, как сильно его любишь. Но они оба прекрасно понимают и знают, что курок так и никогда не нажмется. Ксавье аккуратно касается чужой ладони, сжимая в своей, и поднимает голову, вскидывая бровь. — Скажи это наконец вслух. — У меня без тебя не встает. И так сойдет. Чарльз тянется губами к чужой шее и усмехается, в один момент по-детски кидаясь в объятия и заваливая немца на траву, смеясь и заражая смехом Леншерра. Ничего, они справятся, обязательно справятся. В конце концов, они есть друг у друга, что может лучше? Заведут собаку, кошку и ебанную мышь, потому что так хочет профессор. А если профессор хочет, у Эрика нет вариантов, если он хочет умереть с чужой счастливой задницей. В конце концов, что может быть лучше, когда Эрика дома ждет любимый человек с приготовленным мясом.одно слово и восемь букв