Ошибка — жизнь, и сердце — в пыль

Ной моргнул и чуть вздрогнул, осознав, что уже десять минут смотрит на пустую стену. Протерев глаза, он в который раз окинул взглядом комнату, как будто в ней могло появиться что-то новое. Стены с оторванными кусками обоев, рассохшийся пол, пыльный сервант в углу, заполненный всяким хламом, часы с треснувшим циферблатом, спешащие на пару минут. И диван. Просторный, поношенный, но явно новее, чем всё остальное в квартире, с кучей самых разных подушек, занимающий почти всё пространство комнаты, крепкий. На нём могло бы поместиться человек пять, но сегодня здесь будут спать только они с Ванитасом. Дыхание Ноя чуть сбилось, как только он представил это. В поезде у них были разные койки, в доме Ванитаса они также не спали вместе, и Ной даже не задумывался об этом. Но теперь, после того, как они перепугались друг за друга при нападении, после того, как Ванитас так умиротворённо сидел в его объятиях, Ной чувствовал, что хочет быть ещё ближе к нему. По спине пробежали мурашки от одной мысли о том, что он проведёт рядом с Ванитасом целую ночь. Ни о чём не думая, сможет согреть его в своих объятиях, ощутить тепло чужой кожи. Тело ломило от усталости, глаза так и хотели закрыться. Но одна мысль о том, что Ванитас окажется рядом с ним ночью будоражила кровь, не давала уснуть. Через стену, на кухне, послышались шорохи, как будто кто-то что-то искал. Риша, к которой они и пришли посреди ночи, должна была уже спать: девушка уступила им комнату и отправилась на кушетку в своей мастерской. А значит, на кухне был Ванитас, спустя почти сорок минут наконец-то выбравшийся из душа. Ной мельком окинул себя взглядом: всё же замотанность давала о себе знать. Ной так и сидел в одном полотенце. Следовало переодеться. Ной точно помнил, что взял с собой пижаму, но сумка осталась у входной двери. Вставать не хотелось. Ной ещё с минуту помялся, собираясь с духом. Дверь в комнату резко распахнулась. На пороге в одном полотенце на бёдрах, опираясь рукой на косяк и шумно дыша, замер Ванитас. Его глаза хищно блеснули, и Ной больше не мог сдвинуться ни на сантиметр: лихорадочный взгляд голубых глаз будто пригвоздил его к месту. Ванитас медленно выдохнул через рот, закрыл дверь и поспешно подошел к окну, бросив что-то на диван рядом с Ноем. Ной посмотрел на Ванитаса, несколько нервно проверяющего, насколько плотно закрыты шторы, а затем перевёл взгляд на предмет, оставленный им. Дыхание Ноя сбилось, и он почувствовал, как заалели его щёки: Ванитас принёс презервативы. Ванитас застыл у окна, не выпуская штору из руки, и Ной снова посмотрел на него. В этот раз растерянно. Ной хотел быть рядом с Ванитасом, но он никогда не задумывался о том, чтобы оказаться настолько близко. Вода медленно капала с тёмных влажных волос на худую спину и развитые плечи. Капли очерчивали острые лопатки, пробегались вдоль позвоночника. Ной задержал взгляд на пояснице, прежде чем спуститься ниже. Ной видел Ванитаса почти без одежды в раздевалке тренировочного зала, но впервые он рассматривал его с такой точки зрения, и несмотря на то, что смущение подначивало закрыть лицо руками и выбежать из комнаты, Ной не мог остановиться. Чувствуя, как внизу живота начинает завязываться узел, Ной окинул взглядом поджарые ягодицы, сильные бёдра и икры, тонкие лодыжки и изящные стопы. От одной мысли, что Ванитас разрешил прикоснуться ко всему этому великолепию, в горле пересохло. — Ванитас… — тихо позвал Ной, не зная, что ещё можно сказать. — Не хочешь? — Ванитас вздрогнул, а в его голосе будто что-то оборвалось. — Я подумал, что мы вроде как нравимся друг другу, и непонятно, что будет дальше, так что… — Хочу. Ной перебил Ванитаса и почувствовал, что воздух в комнате будто стал горячее. Ванитас медленно обернулся и, в два шага преодолев расстояние до Ноя, залез к нему на колени. Но Ной видел всё это как в тумане: его мысли оказались сосредоточены лишь на мягкой улыбке Ванитаса. Одной рукой Ванитас зарылся в волосы Ноя, и Ной полностью сосредоточился на его движениях, прикрыв глаза. Тёплые пальцы массировали кожу, и лёгкая дрожь спускалась от них по спине к паху. — Открой глаза, — мягко попросил Ванитас. И Ной открыл. Их взгляды пересеклись, и Ной впервые заметил, что радужки Ванитаса чуть темнеют к краям. Ванитас резко выдохнул и обжёг его своим горячим дыханием. Губы Ванитаса оказались сухими, но мягкими. Ной с трепетом прикоснулся к ним. Руками Ной потянулся к волосам Ванитаса, но замер на полпути и просто обнял его. Ванитас подвинулся ближе, так, что между их телами осталось всего несколько сантиметров. Ной обнял его крепче, и внутри него всё потеплело от того, насколько приятно оказалось держать Ванитаса в своих руках. Ванитас чуть отстранился, оборвав долгий поцелуй, и встал, оперевшись на свои колени по обеим сторонам от бёдер Ноя. Длинные волосы соскользнули с плеч, и Ной почувствовал, как несколько капель упали на его грудь. Глаза Ванитаса блестели, его взгляд жадно блуждал по телу Ноя. Ноя обдало жаром, и в то же время он почувствовал острую необходимость признаться: — Ванитас… Я неопытен. Ною показалось, что краска смущения заливает не только лицо, но и плечи. На секунду он испугался, что Ванитас уйдёт, узнав это. Ванитас не отстранился. Ни намёка на разочарование не мелькнуло на его лице. Ванитас взял руку Ноя и положил себе на талию. — Просто делай, что тебе хочется. Я скажу, если мне станет неприятно. Плечи Ноя задрожали, и он с нежностью прикоснулся к талии Ванитаса второй рукой. Его взгляд скользнул ниже, к бёдрам, и остановился на кайме полотенца, всё ещё прикрывающего Ванитаса. Руки Ноя медленно и ласково заскользили по бокам Ванитаса и замерли у самого края полотенца. Ной помедлил несколько секунд перед тем, как робко подцепить его. Ткань с шорохом соскользнула, и Ной почувствовал, как мгновенно потяжелело в его паху. Ванитас был возбуждён. Ноя обдало жаром от осознания, что Ванитас действительно хочет его. Его руки уже поглаживали бёдра Ванитаса, но сам Ной всё ещё не мог оторвать взгляда от налитого кровью члена. Ной приоткрыл рот — воздуха вдруг стало не хватать, а Ванитас аккуратно взял его руку и положил на свою ягодицу, которую Ной обделил вниманием. Раздался короткий смешок. — Смелее, — шепнул Ванитас. — Хочу тебя в себе. Потребовалось несколько секунд, чтобы до Ноя дошёл смысл фразы, а затем в его паху вдруг всё поджалось, и возбуждение, медленно разгоравшееся, вспыхнуло, волной прокатилось по телу, ударило в голову. Ной извернулся и подмял под себя Ванитаса — они оба рухнули на диван. Ванитас напрягся, а затем так же быстро успокоился. Ощущение того, как сильное тело доверчиво расслабляется под ним, вскипятило кровь. Сбоку что-то блеснуло, и краем глаза Ной заметил протез Ванитаса. В голове что-то щёлкнуло: до этого Ванитас касался его только настоящей рукой. Но не успела мысль оформиться, как Ванитас прикоснулся к плечам Ноя и провёл ладонями по спине. Протез был ледяным. Горячая, как раскалённые угли, настоящая рука и холодная механическая. Противоречивые ощущения заставили Ноя вздрогнуть, его мышцы — резко сократиться. Но Ной не отстранился. Контраст заставлял то замирать, то метаться от одной крайности к другой. Перед глазами Ноя всё поплыло, а шёпот Ванитаса забил последний гвоздь в гроб самообладания: — Мне хорошо в твоих сильных руках. Ванитас прижал Ноя к себе. Кожа к коже. Ной почувствовал, как в его живот упёрся член Ванитаса. Он уже ничего не видел перед собой, не знал, что следует сделать, но ему не хотелось отстраняться от Ванитаса. Ной нежно тёрся о него, и с каждым движением его будоражило всё больше. Ной начал дышать через рот — кислорода окончательно перестало хватать, и тут он почувствовал, как Ванитас медленно развёл ноги в стороны. Ной замер, в голове пронеслось пожелание Ванитаса, и Ной сначала осторожно сжал его ягодицы, затем так же ласково и робко провёл между них. Ной снова покраснел — стало понятно, чем Ванитас так долго занимался в ванной. И в то же время, то, что Ванитас подготовился, вскружило голову. Ной осторожно толкнулся внутрь Ванитаса и испуганно замер, услышав, как тот чуть зашипел. — Чуть смени угол. Со второго раза у Ноя получилось исполнить просьбу. Ванитас сжимался вокруг Ноя при каждом толчке, и Ной не мог вспомнить, чувствовал ли он когда-либо что-то более приятное. Он гладил его спину, плечи, и холодно-горячие искры пронизывали всё тело Ноя. Ванитас неспешно целовал его шею, и это возносило Ноя на вершину блаженства. А когда с губ Ванитаса сорвался первый короткий стон, Ною показалось, что он уже умер, утопленный в нежных ласках, и перенёсся в рай. В паху всё напряглось, перед глазами поплыли разноцветные круги, и Ной закрыл глаза, полностью сосредотачиваясь на своих ощущениях. Ною показалось, что мир взорвался сотней ярких красок. Он потянулся к губам Ванитаса и почувствовал, как Ванитас изливается на его живот. Ной очнулся, когда Ванитас завозился у него под боком. Он пару секунд, не моргая, смотрел в потолок, прежде чем осознал, что уже утро и он проспал последние несколько часов. После головокружительного оргазма воспоминания смазались, и Ной очень смутно помнил, как Ванитас убедил его ещё раз сходить в душ, чтобы сперма не засохла, а затем они вдвоём рухнули на диван, зарываясь в одеяла. Кажется, Ной мгновенно уснул, как только его голова коснулась подушки. Ной почувствовал тёплую руку на своей груди. Он чуть повернул голову и столкнулся взглядом с Ванитасом — тот приподнялся на локте и теперь с любопытством смотрел на него. — Тебе понравилось? Лёгкий вопрос, два простых слова вогнали Ноя в краску. Наверное, учитывая всё произошедшее ночью, смущаться было поздно, но Ной ничего не мог с собой поделать. Особенно после того, как под рассыпавшимися по плечам Ванитаса чёрными волосами он заметил несколько фиолетовых следов. Ной не помнил, как оставил их, но теперь он одновременно захотел спрятаться под одеяло, застеснявшись своего напора, и прикоснуться к Ванитасу ещё раз. В конце концов Ной тоже приподнялся на локте, а второй рукой зарылся в волосы Ванитаса. Они высохли, и теперь пропускать между пальцев мягкие густые пряди было сплошным удовольствием. — Очень, — наконец признался Ной. Ванитас улыбнулся и потёрся щекой о руку Ноя, а затем вдруг грустно вздохнул: — Пора вставать. Ной замер. В объятиях Ванитаса он забыл обо всём на свете, и теперь понимание того, что они практически в бегах, что совсем недавно на них всерьёз напали и что в ближайшее время им будет не до отдыха, ударило по голове, навалилось на плечи. Комната вдруг показалась холодной, диван — жёстким и неуютным, стены и потолок — ещё более обшарпанными, чем они были. — Ной, — позвал Ванитас, очевидно заметив перемену в настроении. Сознание Ноя зацепилось за звук собственного имени, и пусть очарование утра разрушилось, он всё ещё был рад находиться рядом с Ванитасом, несмотря ни на что. Ной сгрёб Ванитаса в объятия. — Всё в порядке. Просто стало немного грустно, — Ванитас понимающе вздохнул, а Ной набрался смелости спросить: — А тебе понравилось? — Да, — Ванитас ответил быстро и без раздумий, а Ной почувствовал, как в душе снова зажёгся пропавший было тёплый огонёк. Видимо, когда они возвращались из душа перед сном, они догадались занести в комнату свои вещи: по крайней мере, другого объяснения, как здесь оказались их сумки, у Ноя не было. Впрочем, ему было всё равно: гораздо больше его интересовал одевающийся Ванитас. Он как будто специально дразнил Ноя, и очень скоро Ной пришёл к выводу, что не только раздеваться, но и одеваться можно весьма… зовуще. Наконец на Ванитасе оказались брюки и рубашка, и Ной нашёл в себе силы отвернуться. В последний раз потянувшись, он разлёгся поперёк дивана, и вдруг его рука наткнулась на что-то твёрдое под одной из подушек. Ной машинально потянул предмет на себя, и через секунду в его руках оказалась книга Ванитаса, с помощью которой он совершал преобразования. Ной уставился на неё, не понимая, когда она успела оказаться там. — Я всегда держу её как можно ближе, — спокойно отметил Ванитас, заметив замешательство Ноя. — Когда начнёт сильно жечь холодом, не держи в руках. Ванитас продолжил собираться, а Ной продолжил рассматривать замысловатую обложку и сообразил только через несколько минут: — Но она тёплая. Ванитас замер, а затем вдруг кинул настороженный взгляд через плечо. — Тёплая? Ной кивнул. Ванитас недоверчиво нахмурился, но ничего не сказал. — Я могу открыть? — спросил Ной: обложка, конечно, привлекала внимание, но содержащаяся внутри информация была куда ценнее и интереснее. Ванитас махнул рукой, разрешая. Ной осторожно подцепил пальцем замок. Тугой. Однако пробежавшись взглядом ещё только по первым страницам, Ной уже восхищённо выдохнул: — И ты разбираешься во всех этих сложных печатях? — Не во всех, — Ванитас замялся, — но мне хватает того, что я понимаю. Хотя я надеюсь однажды разобрать все записи своей учительницы и полностью использовать потенциал книги. Ванитас сказал это так непринуждённо, а Ной замер. Потому что это был первый раз, когда Ванитас хоть немного приоткрыл ему своё прошлое. — У тебя была учительница? — осторожно спросил Ной, будто вопрос мог спугнуть Ванитаса. — Тебе кажется это странным? — Ванитас приподнял бровь, продолжая собирать волосы в хвост. — Нет, просто ты никогда не рассказывал о своём детстве. Ванитас замер, и Ною показалось, что его лицо потемнело, а брови сошлись на переносице, но через секунду Ванитас уже спокойным или скорее даже скучающим голосом ответил: — Там не было ничего интересного. И даже если бы ты попросил рассказать что-нибудь, я бы не смог вспомнить ничего конкретного. Ванитас крепко перевязал волосы лентой и, одернув рубашку, направился к двери. — Жду тебя на кухне, — кинул он через плечо, уже стоя одной ногой в коридоре, и его взгляд при этом стал таким хитрым, что Ной подорвался с дивана, как только дверь захлопнулась. Подумав о том, что ему наверняка придётся сменить одежду перед тем, как они куда-либо отправятся — классические брюки и рубашка точно не подходили для вылазок — Ной отправился на кухню. Ноя не покидало ощущение, что Ванитас довольно часто бывал у Риши: судя по содержанию шкворчащих сковородок, он без зазрения совести собрал для завтрака всё, что увидел в холодильнике, не говоря уже о том, что он без долгих поисков находил всё, что ему требовалось. Это стало настоящим открытием, учитывая, что Ной знал о жизни Ванитаса не так уж много. Ной решил, что надо непременно подружиться с девушкой, раз уж она была близка Ванитасу. Риша ещё не проснулась, и пока что на кухне они были вдвоём с Ванитасом. Краем глаза поглядывая, как Ванитас колдует над плитой, Ной рассматривал комнату. Она была такой же обшарпанной, как и спальня: кое-где сквозь рваные обои даже проглядывали кирпичи. В углу у окна стоял кухонный гарнитур, возле которого едва-едва мог развернуться один человек. Напротив, у двери — широкий стол с таким количеством стульев, будто у Риши регулярно пила по пятницам половина армии. Убедившись, что в комнате нет ничего особенного, Ной уставился в спину Ванитаса. Вчера наблюдение за его выверенными движениями над посудой принесло Ною немало наслаждения, но сейчас он неожиданно обнаружил, что не может сосредоточиться на них. Ной вдруг понял, что сидит неестественно-прямо и мнёт край скатерти, будто его что-то беспокоило. Ной рвано выдохнул. Вчера, пусть над ними уже нависла угроза, Ной чувствовал себя в безопасности и мог насладиться спокойствием и размеренным времяпрепровождением. Теперь же они практически в бегах, и пусть пока что Ной не задумывался об этом, но подсознательно он уже ждал серьёзного разговора. Непринуждённая атмосфера развеялась. Да и Ванитас, если присмотреться, был напряжён, и все его движения казались несколько нервными. Ной тяжело вздохнул. Он уже не мог думать только о Ванитасе: как бы Ною ни хотелось, всё внутри него начинало кричать о том, что он должен думать, где взять более удобную одежду или как может защититься, если на них снова внезапно нападут. А не витать в облаках. А ещё Ной думал о том, что сейчас самое время задать давно волнующие его вопросы. Чуть позже, когда они начнут решать, что делать дальше, строить планы, уже будет не до того. В то же время, Ванитасу уже явно стало лучше — этим утром Ной не заметил на нём ни одной раны, которую следовало бы обработать и перевязать — а значит, Ной не сделает ему хуже, если начнёт приставать с вопросами. Ной посмотрел на стройную спину Ванитаса и собрался с духом. — Ванитас, могу я задать вопрос? — Ной шумно выдохнул: ему показалось, что до этого горло будто что-то сжимало, а теперь, как только он решился спросить, дышать стало легче. — Конечно, — Ванитас даже не обернулся, только пожал плечами, будто сам факт того, что Ной просит разрешения задать вопрос, показался ему очень странным. Глядя на спокойную и тёплую реакцию Ванитаса, Ной немного расслабился и задал следующий вопрос, уже волнуясь лишь о содержании ответа, но не о том, что Ванитас откажется говорить. — Помнишь, когда мы в первый раз гуляли по городу, и случился пожар… Тогда ты сказал, что алхимия не вызывает никаких болезней, и… — как бы ни успокаивался Ной, он всё равно споткнулся, — и ты описал всё, что я пережил, хотя я тебе не рассказывал об этом… Ною потребовался глубокий вдох перед тем, как окончить мысль. — Как ты понял, что случилось тогда и… Знаешь ли ты, что на самом деле случилось с моим другом? Ной судорожно сжал край скатерти, всё-таки разнервничавшись, а Ванитас молча продолжил помешивать что-то в сковороде. Ной напряжённо смотрел в его спину, а в голове вихрем взметнулись тяжёлые мысли. Он вспомнил, как ещё в начале знакомства Ванитас сказал ему «не задавать вопросы, на которые он не получит ответа», и грудь сдавило железными тисками. — Твоё тело преобразовали с помощью алхимии. Ной моргнул. Ванитас, если он, конечно, решил ответить на вопрос Ноя, начал с очень неожиданного места. — Ещё в детстве, судя по тому, с какой лёгкостью ты используешь всё, что тебе дали: те, кого изменяют позже, не могут так хорошо приспособиться. Ванитас говорил так спокойно и уверенно, будто объяснял простейшую теорему, а не раскрывал Ною одну из самых больших загадок в его жизни. — Ты сказал, что они с твоим учителем иногда уезжали куда-то, и я подумал, над твоим другом тоже могли поколдовать с помощью алхимии. Если изменения не прижились… — Ванитас прервался, но всё и так было понятно. — Алхимия не вызывает никаких болезней, но, возможно, тебе объяснили произошедшее именно так, чтобы ты не начал бояться её. Последние слова Ной уже не слышал. Его словно облили ведром холодной воды. Ной смотрел перед собой и ничего не видел. Предположения Ванитаса казались похожими на правду. Зачем иначе Луи хоронили в закрытом гробу? Должно быть, его тело просто разорвало на кусочки не прижившимися изменениями. Ноя затошнило. Мир закружился, а его губы изогнулись в горестной усмешке: какой он глупый. Не смог догадаться сам. Собственные попытки в медицинскую алхимию вдруг показались несуразными: зачем вообще это всё было? Зачем он начал изучать алхимию? Всё, чем Ной мотивировался все эти годы подёрнулось дымкой. Словно ничего существенного там никогда не было. Или он был слишком глуп и наивен, чтобы это существенное туда вложить. Ною показалось, что он падает. Зачем вообще он пошёл в армию? Да, ему нравилось помогать людям, и каждая спасённая жизнь теплилась в его сердце. Но теперь, когда пошатнулась его изначальная причина… Ною казалось, что и всё остальное вскоре разлетится осколками. Ной почувствовал, как на его плечи опустились чьи-то руки. Его зрение немного прояснилось, и он понял, что его обнимает Ванитас. Нет, что бы там ни было с Луи, Ной не зря пошёл по выбранному пути. Ной чуть накренился и уткнулся головой в тёплый живот Ванитаса. Ной осознал, что никак не смог бы помочь ни Луи, ни другим людям, что столкнулись с тем же, но он больше не мог жалеть, что долгое время надеялся узнать про недуг друга или даже справиться с ним. Ведь иначе он бы не пошёл в армию, не встретил Ванитаса. Тем более, если Луи действительно умер из-за неудачного алхимического преобразования… Ной подумал о том, что ему самому никто никогда не говорил о том, что изменения должны «прижиться». Кроме того, ему всё сделали за один раз, в то время как Луи часто уезжал куда-то с учителем. Неужели преобразования над Луи делали в другом месте… Или он вообще был пробным образцом? Ной вздрогнул всем телом, едва такая мысль появилась в его голове. Он вспомнил подпольную лабораторию, которую им указали химеры. Ни над одним человеком не должны были ставить такие ужасные опыты. А если его друг стал их жертвой… — Прости, — вдруг сказал Ванитас, — не надо было вываливать всё так сразу. Ной ничего не ответил. Только вдруг ощутил, что решение остаться с Ванитасом было самым правильным в его жизни. Не только потому, что Ной не смог бы простить себе, если бы бросил его, но и потому что там, куда они собираются, возможно, он сможет узнать чуть больше о том, что случилось с Луи. Если с его другом действительно делали что-то незаконное, в такой крупной лаборатории могла бы остаться какая-либо информация. Впрочем, Ной не мог отрицать, что, возможно, он просто-напросто пытается поймать воздух: он получил ответ на один из вопросов, что годами маячили на горизонте, и теперь ему казалось, что где-то рядом есть что-то ещё, что он может узнать, стоит только протянуть руку. — Ной, что я могу сделать для тебя сейчас? Ной осознал, что уже довольно долго просто сидит и смотрит в пол, пока Ванитас его обнимает. Тряхнув головой, он поспешил ответить: — Я сам захотел это узнать. Просто то, что ты сказал, немного выбило меня из колеи, но мне уже лучше, — Ной обнял Ванитаса в ответ, и тот облегчённо выдохнул. — Чем занимаетесь? Ной вздрогнул, услышав резкий громкий голос. В дверях стояла Риша. Волосы девушки были в беспорядке, хотя лицо не казалось сонным, да и её одежду язык не повернулся бы назвать пижамой. — Завтрак готовим, — ответил Ванитас, и Ной заметил, как его глаза хитро блеснули. — Располагайся. Ванитас махнул рукой в сторону стола, приглашая сесть, но Риша только фыркнула и подошла к висящим на стене шкафчикам. Открыв один из них, она сосредоточенно поискала что-то в глубине него, а затем вдруг спросила: — Что-то осталось, или всё истрахали, кролики? И будьте тише в следующий раз. Ной почувствовал, как зашевелились волосы на затылке, а краска залила лицо, как только он понял, о чём говорила Риша: девушка слышала их с Ванитасом, кроме того, нисколько не сомневалась, что это повторится. Ной не мог сказать, что его смутило больше: то, что Риша всё знала, или собственные возникшие мысли о второй ночи с Ванитасом. Наверное, всё же первое: Ной не мог поднять глаза на девушку, и ему захотелось провалиться сквозь пол. Зато он смог посмотреть на Ванитаса. Тот оказался настолько невозмутимым, будто каждый день таскал у своего механика презервативы. Ной застонал про себя, не понимая, что ему делать. Риша тем временем достала тарелку, подошла к плите и вдруг восторженно воскликнула: — Ты приготовил, как я люблю! Обожаю тебя! Риша принялась уверенно накладывать себе что-то с одной из сковородок, а Ной вдруг понял, что в комнате нет неловкой атмосферы. Из всех присутствующих смутился только он. — Ной, ты хочешь что-то определённое, или тебе всё равно? Ной посмотрел на Ванитаса, не сразу поняв, что тот говорил о завтраке, а затем пожал плечами. Как только Риша с крайне довольным лицом отошла от плиты, Ванитас отстранился от Ноя, взял две тарелки и последовал примеру девушки. Через пару минут перед Ноем уже стояла наполненная всякой всячиной широкая тарелка. Не успел Ванитас сесть, как в дверь позвонили. Все трое замерли, Ванитас с Ришей переглянулись, а затем девушка махнула рукой: — Да садись. Это Данте или Йохан, откроет своими ключами. Ванитас занял стул, а через минуту действительно послышался звук поворачивающегося в замке ключа. Со скрипом открылась, а затем хлопнула дверь. В коридоре послышались размеренные шаги. Меньше чем через минуту в дверном проёме показался несколько грузный человек среднего роста с короткими каштановыми волосами и пальто в руках. Он мельком окинул взглядом комнату и остановился на Ное, нахмурив брови: — Это ещё кто? — Он теперь с нами, — спокойно ответил Ванитас. Ной осторожно перевёл взгляд с одного на другого, не понимая, что происходит. Тон незнакомца был недовольным, и Ной быстро пришёл к выводу, что тот против его здесь присутствия. Однако Ванитас никак не отреагировал на грубость. Может быть, и ему, Ною, тогда не следовало волноваться? — Это парень Ванитаса, — с набитым ртом пробубнила Риша, а глаза незнакомца полезли на лоб. — Серьёзно? Риша кивнула, а Ной покосился на Ванитаса: как тот отреагирует на то, что его подруга назвала их парой? Ванитас был абсолютно безразличен. Или казался таковым. — Ной, это Данте, мой информатор. Данте, это Ной, мой партнёр. Теперь, когда мы разобрались, завтракай, и давай к делу. Ноя будто ударило по голове. Он уставился на Ванитаса: не ослышался ли? Ванитас продолжал сверлить взглядом Данте, но в груди Ноя всё равно потеплело. Пусть сказано вскользь… всё равно для Ноя «партнёр» показалось практически признанием в любви. Пока Ной ударился в мечты, Данте кинул пальто, нашёл себе тарелку и поспешно наложил еды со сковородки. — Парень, партнёр — неважно, — сказал Данте, заняв стул рядом с Ришей. — Доверять ему можно? — Можно, — Ванитас ответил быстро и уверенно, нисколько не сомневаясь. Данте посверлил Ноя взглядом ещё с полминуты, что, Ной вдруг понял, его совершенно не обижало. В конце концов, только Ванитас знал его хорошо. Данте всё же заговорил. Начал он с того, что подтвердил давние подозрения Ванитаса: в лесу рядом с деревней, из жителей которой учёный делал химер, действительно была лаборатория, и довольно большая. Им даже удалось получить примерный план помещений, но они ещё не думали, как проникнуть туда. Кроме того, она полностью занималась экспериментами над людьми, а значит, следовало как-то вывести живых подопытных перед тем, как взорвать её. Ванитас хмурился, рассматривая схему этажей, но пока ничего не говорил. Данте время от времени всё ещё косился на Ноя. — Кстати, — Данте только что доложил о примерном количестве персонала и охраны, — тот учёный, которым ты всё интересовался, действительно там. Ванитас вдруг рвано выдохнул, и Ной мгновенно посмотрел на него. Лицо Ванитаса никак не изменилось, но Ною показалось, что его пальцы как-то слишком крепко сжали листы с планами помещений, которые он всё ещё держал. Но никто кроме Ноя, кажется, не обратил на это внимания. Чем больше рассказывал Данте, тем больше задумывался Ванитас. Ною казалось, что он слышит, как ворочаются шестерёнки в его голове. Ванитас чертыхнулся сквозь зубы, когда Данте сказал, что они были недалеко от его квартиры этим утром, и там повсюду люди. Без армейской формы, но явно с военной подготовкой. Ванитас коротко рассказал, что произошло ночью, и они оба пришли к выводу, что, даже если никто не уверен в том, что они копают под лабораторию, Ванитаса решили убрать. — Видимо, надоел, — хмыкнул Ванитас, но никто не засмеялся, только Риша вздохнула: — А мне опять переезжать. Сюда тоже рано или поздно могли наведаться, и девушку решили отправить подальше от столицы. Ной же сидел и решительно не понимал, что ему делать. Он смотрел на Ванитаса, внимательно изучающего схемы, Ришу, тоскливо оглядывавшую кухню, будто уже прощаясь, и не понимал, чем может помочь. Да, Ной неплохо владел боевой алхимией и мог быть полезен при нападении, но чем дольше тянулось молчание, тем больше ему казалось, что он что-то упускает. Ванитас вдруг кинул схемы на стол, и они, шелестя, разлетелись по столешнице. Все удивлённо уставились на него. Ванитас прикрыл глаза, скрестил руки на груди и тяжело вздохнул, после чего внимательно посмотрел на них и серьёзно сказал: — Я не знаю, как мы туда проникнем. Лаборатория почти что неприступна.