Квест ценою в жизнь

Вдох. Ту — тук, ту — тук. Выдох. Тук — тук. Тук — тук. Первое, что я услышала, было именно мое бешеное сердце. Затем, сделав вывод из воспоминаний, поняла, что, наверное, нахожусь в медпункте. Но лежала на чем-то очень холодном и слышала лишь один голос. Вначале я не могла разобрать слов, но вскоре сознание прояснилось окончательно и все мои чувства пришли в норму. Я лежала на земле, пахло сыростью, а голос принадлежал Ньюту. Ньют? Уже вернулся? Значит сейчас вечер. Медленно распахнув веки, я увидела небо. А потом светлую макушку друга. — Боже, Лу, как же ты меня напугала… Что случилось-то хоть? — я пораженно взглянула на блондина. — Как ты меня наз… — начала я, но осеклась от звука голоса. Нет, горло не болело и все было нормально, кроме одного. Голос был не мой. Я резко села. И сразу поняла, где я. Высоченные стены, увитые плющом, и поворот впереди буквально кричали: «Лабиринт». Но это было не самое плохое, ведь вторая вещь, замеченная мной, были руки. Кожа на ладошках была почти прозрачной и просвечивала все вены, а мои длинные квадратные ногти укоротились и изменили форму на миндалевидную. И только после этого я заметила одежду. Это было не то, в чем я тренировалась. Свободные черные джинсы со множеством карманов, пояс с какими-то причиндалами и ножами… И грудь. Она определенно изменила форму. Заглянув под темную майку, я обнаружила топик, сильно стягивающий рёбра. Лу носит такие, чтобы было удобнее бегать. И тут меня словно осенило. Все указывало на то, что это — тело Люси. Но я не она. Скорее всего я сплю. — Ты чего? — в недоумении спросил парень. Ну, нет, слишком реально. Банально ущипнув себя, я уверилась в этом. Но такого не может быть. Я встала, но от неожиданно высокого роста, вновь шлепнулась на землю. Ньют рассмеялся: — Лу, я конечно понимаю, что задняя часть перевешивает, но… — я перебила его. — Ньют, я не Люси! — парень мгновенно замолчал, но потом взорвался приступом смеха. — Ага, конечно! Тогда Фрайпан — прирожденный бегун. — Ньют, я не знаю, как так вышло, но я не Люси. Я Катерина. Точнее, сейчас я Люси, но не Люси, а Катерина и… — Ньют не вытерпел и немного разражено проговорил: — Хватит. Заканчивай этот цирк. Молодец, немного разыграла меня. Но конец уже реально затянулся. — блондин поднялся и сложил руки на груди. — Воробушек. — попыталась уцепиться за последнюю соломинку, произнесла я. Ньют немного замешкался и только через пару секунд с сомнением ответил: — Не знаю, как ты услышала… — Ньют, пожалуйста, пожалуйста… — взмолилась я, теряя надежду. — Слушай, только что мы с тобой бежали, затем ты хлопнулась в обморок, а сейчас утверждаешь, что ты — не ты? Это вообще нормально? — в сердцах воскликнул он. — Я не требую от тебя веры! Просто отведи меня в Глейд. Встретим там меня, ну, мое тело, — я слегка замялась. — и посмотрим. В конце концов, я не знаю тут ни единого поворота. Парень стушевался. Наверное, в его голове происходила сильная внутренняя борьба. С одной стороны, он готов отвести меня в Глейд. Но с другой еще сомневается, что это может быть розыгрыш и таким образом он «проиграет». Ньют глубоко вздохнул и тяжело произнес: — Я отведу тебя, но если это шутка, то ты будешь моей рабыней неделю. — в ответ я лишь хмыкнула, боясь спугнуть настрой парня. — Идем. — Понимаешь, мое тело слегка меньше по пропорциям и мне немного сложно вставать… — заминая руки, промямлила я. Блондин издал мученический стон и рывком поднял меня на ноги. Я мгновенно вцепилась в него, привыкая к новым ощущениям. Не так уж и отличается, в принципе. Собрав всю свою смелость и силу в кулак, я сделала шаг вправо, отпуская Ньюта, затем еще и еще, и вот я уже хожу. Медленно и осторожно, но все же. — А теперь можем идти. — произнесла я, а в ответ он умиленно улыбнулся и направился в противоположную сторону, говоря: — Нам туда, балда. — я же разражено выдохнула, но почапала за парнем, ощущая себя более уверенно. *** Я еще издалека увидела Алби и Минхо. Только мы пересекли границу ворот, как оба рванули что есть мочи к нам. — Ньют, это, ух! — облегченно выдохнул азиат. Я уже успела привыкнуть к новому телу и ходила вполне естественно, но два подбежавших парня все равно недоуменно уставились на меня, но вспомнив что-то, Ал отчеканил: — С Кэт что-то творится. Она без сознания уже почти час. — я переглянулась с блондином. Дело в том, что по пути в Глейд я попросила его объяснить им все произошедшее: самой было ну очень неловко. — И не только с Кэт. — Минхо и Алби нахмурились и уже были готовы задать вопросы, но Ньют перебил их. — Пойдем к ней, по пути все расскажу. — Вожак и куратор бегунов с сомнением последовали за нами. Блондин глубоко вздохнул и начал повествование: — Знаю, это будет звучать очень абсурдно, я и сам до конца не верю, но кажется, Кэт каким-то образом переместилась в тело Люси. — шедшие рядом парни шокировано уставились на меня. — Я сама не знаю, как так вышло, правда. Но факт в том, что это я. — пробормотала я, осознавая, что звучит наша «теория» как полнейший бред. Но на удивление ребята ничего не сказали, лишь Алби устало потер виски руками. Мы пришли в медпункт и медиков как ветром сдуло. «Тоже мне врачи» — подумала я, но сразу забыла об этом, ведь увидела меня, ну, мое тело, лежащее неподвижно на второй койке. Боже, это же глупо! — Так. Что нам сейчас известно? — сконфуженно выдал Мин. — Кэтти упала в обморок, потому что «ее душа» переместилась в тело Люси. — с наигранным оптимизмом произнес Ньют. — Тогда возникают несколько вопросов. — внес в обсуждения свою лепту Алби. — Первый, как вообще так вышло? Второй, почему именно в Лу? Третий, надолго ли это все? И четвертый, где сейчас Люси? — при последней фразе он повысил голос на несколько тонов. Спина мгновенно покрылась холодным потом, а рядом упала кружка. Я взглянула на сидящего рядом парня и поняла, что он, как и я, не думал раньше об этом. Но сейчас с лица Ньюта схлынули все краски, а зрачки расширились от страха. «Все-таки волнуется за нее» — проговорил внутренний голос, но весь мой мозг (точнее мозг моей подруги) был слишком занят отчаянным поиском решения этой проблемы. — Наверное, мы ничего не сможем сделать. Просто перед, кхе, перемещением, я проделала кое-какие махинации, а именно сосредотачивалась на картинке, возникающей в мозгу. — я уже знала, что делать, но очень сомневалась. А делать ведь что-то надо. Я не хотела, чтобы парни видели мои жалкие попытки, и попыталась их выпроводить. — Я займусь этим сейчас, а вы идите и проверьте парней. Может она перешла в кого-то из них? Алби и Минхо беспрекословно вышли, а вот Ньют остался. — Даже не надейся, что я выйду. — я подняла одну бровь в безмолвном вопросе. — И не спорь. — Нет сил сопротивляться. — просто ответила я, а он на пару секунд улыбнулся, но потом опять нахмурился, упираясь локтями в коленки и потирая нижнюю губу. — Ньют, я начинаю, хорошо? — в ответ парень лишь кивнул, но потом тихо произнес: — Давайте обе возвращайтесь. — не выдержав от умиления, я обняла его, но Ньют отпрянул. — Ты прости, пожалуйста, но я все еще не могу воспринимать тебя, как Кэтти. — он замолчал и спрятал лицо в ладонях, но мне итак все стало ясно. Тем более внутренний голос все еще настаивал на том, что они влюблены друг в друга. — Без проблем. — ответила я и села на противоположную кровать. Получилось так, что Ньют сидел на первой койке, я на третьей, а между нами лежало мое тело. К слову, вполне себе красивое такое тело. Хихикнув от такой мысли, я закрыла глаза и погрузилась в темную пучину своих мыслей. От лица автора. Увидеть, понять и почувствовать бесконечность можно только выйдя за пределы нормального человеческого состояния. Как если бы мозг человека был ограничен или даже огражден от этого понятия. Все, что окружает нас в этом мире, все, что мы видим — имеет границы. Мы видим стол, который стоит на полу, чашку на столе, ложку в чашке — эти предметы «помещаются» у нас в голове, мы их представляем целиком и, даже если зажмуриться и вообразить себе ложку, то мы сможем увидеть эту ложку со всех сторон, покрутить ее перед глазами, сможем в одно мгновение сменить серебряную ложку на золотую или деревянную, раскрашенную под хохлому, или с тонкой гравировкой, или даже инкрустированную драгоценными камнями, или огромную гигантскую ложку, ложку размером с небоскреб, ложку в руке, ложку на земле, ложку в космосе… А вот космос мы увидеть уже не сможем, потому что у него нет границ. Даже если представить себе границы космоса, у нас получится нечто, которое находится в чем-то и так далее до бесконечности. До той самой бесконечности, которую мы не можем увидеть, понять и почувствовать. Возможно, именно поэтому нам так нравится смотреть на море, которое, как нам кажется, не имеет границ. На огонь, который тоже кажется бесконечным, нравится смотреть в небо или на дорогу, уходящую в никуда. Мы боремся с любыми ограничениями и любим свободу, как если бы свобода была бесконечностью наших действий, но постоянно сталкиваемся с тем, что все в нашей жизни имеет свои границы, как, собственно, и сама жизнь. С другой стороны, в сознании человека понятие бесконечности чаще всего появляется в самые неприятные моменты. Бесконечной кажется скучная работа, нудная книга, боль, страх, одиночество, ожидание — моменты максимального дискомфорта. При этом человек никогда не скажет, что ощущение счастья длилось бесконечно, — нет, нет, все самое лучшее, вкусное и приятное длится совсем недолго и поэтому «ожидание длилось бесконечно», а вот счастья был только миг. Мгновение. Так, может быть, и не нужна нам эта бесконечность? Сейчас Люси находилась в бесконечности. В бесконечном кошмаре, который неизвестно когда начался, неизвестно сколько длился и никак не хотел заканчиваться. Последние сотни, тысячи и миллионы секунд она была в невесомом состоянии, пытаясь стать обратно собой. Лу изо всех сил напрягала свои клеточки, хотелось бы сказать «тела», но тела не было. Клеточки ртути, наверное?.. Да, именно клеточки ртути, как если бы это было возможно. Невозможно, но в этом и был весь кошмар. Она ощущала их, эти миллиарды микроскопических шариков, которые надо было собрать в форме тела, чтобы попытаться встать… Но как собрать ртуть? Как из ртути можно «слепить» тело? Как можно вернуть сознание? Сознания тоже не было. Лу не видела себя, не видела вообще ничего. Она только ощущала. При максимальном напряжении и концентрации шарики словно бы сближались, сжимались и сливались в одно единое, но как только силы отступали — все снова расплывалось и рассыпалось. Снова и снова, и снова, и снова. Но пока не соберешься, не выйдешь. А если не выйдешь, так навсегда и останешься в этом состоянии. Растворишься. Исчезнешь. Потом появился звук. Возможно, он был всегда, но только сейчас он стал ощутим настолько, что Люси обратила на него внимание. Это был тихий рокот, как если бы где-то очень далеко пролетел вертолет. Звук был неровный. Иногда он пропадал, иногда становился громче, быстрее, медленнее. Потом к нему прибавился новый звук, словно что-то гудело. Звуки стали накладываться один на другой. Это все что-то очень сильно напоминало. Лу изо всех сил попыталась прийти в сознание. Она даже ощутила свою голову. Это длилось долю секунды, но она точно ощутила свою голову. Как только Люси обратила на это внимание — голова тут же рассыпалась… Но ведь получилось? Значит, надо снова сконцентрироваться на звуках — каким-то образом они помогают собраться. Гул и рокот. Между ними есть паузы. Они звучат по-разному. Немного разные оттенки, разная тональность. Они очень похожи на что-то. Они похожи. Память. Попытки вспомнить. Это сознание, которое возвращается. Значит, голова снова на месте — ненадолго, но получается вернуться в себя. Заглянуть в себя. Значит, где-то она все еще существует. Это еще не конец, не смерть. Сознание есть, но оно очень далеко и до него почти не добраться. Как добраться до себя, если ты ничто — бесформенный, холодный и жидкий металл? Но ртуть не может слышать, не может вспоминать. Значит, все не так. Значит, это просто кошмар. И отсюда можно выбраться. Новый звук. Очень громко. Он другой. Возник и сразу же пропал, но теперь лучше слышно гул и рокот. Они сливаются. Они тоже сливаются, как шарики ртути, в нечто более… более знакомое. Они напоминают… Стена. Прохладная шершавая стена. Очень давно. Очень маленькая девочка прижимается ухом к стене и слушает. Голоса. Это голоса. Этот звук — голоса. Устала. Маленькая победа потребовала много сил. Звук пропадает и снова пустота. Не получается. Надо, но не получается. Отчаяние. Но отчаяние — это тоже эмоция, а эмоция значит жизнь. Люси попыталась представить себе свое отчаяние, раздуть его до огромных размеров, вскарабкаться на него и выползти, как если бы отчаяние было китом, за хвост которого можно ухватиться. Кит это тоже хорошо. Это образ. Отчаяние сменилось радостью, потому что бесконечность стала отступать. Потому что появились новые вводные мысли. Появились звуки, эмоции, воспоминания, образы. По ним, как по ступенькам, надо выбраться. Давай, включайся, работай, оживай! Кит. Он большой, черный, у него есть хвост. Он в воде. Вода она тоже большая, ее много. Она прохладная. Прохладно это тоже ощущение и оно сейчас есть. Сейчас прохладно. Холод ощущается кожей. Кожа покрывает тело человека. Холод чувствуют кожей. Чувствуют телом. Холодные руки или холодно ногам. Руки и ноги. Еще, еще, еще. Включайся. Руки и ноги. Вспышка сознания, словно взрыв, удар, компрессия — и миллиарды микроскопических шариков собрались в руки и ноги. Вот они. Они есть. И очень холодно. И голоса вокруг. И очень хочется открыть глаза. Глаза! Глаза, они ведь тоже есть. Глазами видят. Глазами видят, если их открыть. Глаза закрыты веками. Чтобы открыть глаза, надо поднять веки. Но очень устала. Очень сильно устала. Все. Стоп. Нет сил. Больше ни на что нет сил. Рассыпалась. Растеклась. Надо отдохнуть и попробовать снова. Главное держаться за звуки. Звуки это ниточка, которая связывает то и это. По которой оттуда можно будет выбраться сюда. Люси постаралась отключить все, кроме звуков. Просто слушать. Слушать гул и рокот. Голоса было два. Один голос был просто звуком, который проходил мимо, как шум. Второй был теплым. От него было тепло. Неправильно. Тепло нельзя услышать, тогда почему от него становилось приятно? И щекотно. Как будто шарики внутри начинали бегать, словно они реагировали на этот звук и вибрировали, бились друг о друга или даже сливались вместе и бились вместе. Это сердце. Шарики слились в одно сердце и теперь оно стучало. От этого становилось тепло и радостно. Радостно, потому что когда сердце стучит — ты живой. Люси живая. Надо слушать этот голос и тогда сердце будет биться. Звук высокий и звонкий. У этого звука есть свои характерные перепады. Они знакомые. Лу их помнит. Пока еще не помнит точно, но обязательно вспомнит. Это интонация. Интонация у каждого голоса разная, у каждого человека разная интонация. Эту она знает. Знает и любит. Это Кэтти. Кэт рядом и она разговаривает. От этого снаружи еще более холодно, а внутри — тепло. Кэт произносит слова. Потом другой голос произносит слова. Сейчас Люси уже может их различать, но они пока еще лишены всякого смысла. Сознание не торопится возвращаться, оно выдает информацию порциями, словно выплескивает ее, как вулкан лаву. Люси пытается запомнить слова, которые слышит, и повторять их про себя, пока они не станут понятными. Пока она не вспомнит их значение. И она запоминает — «к сожалению». Сожаление. Сожалеть. Жалеть. Жалость. Жалость — это когда плохо. «К сожалению» — это плохо. «К сожалению, уже ничего не можем сделать». Ничего. Пока непонятно, но ощущение нехорошее. «Не можем» — плохо. «Ничего» — тоже плохо. «К сожалению» — плохо. Они ничего не могут сделать и жалеют об этом. Это сказал другой голос. Он сказал это Кэт. Теперь Кэтти молчит. Другой голос говорит: «Мне очень жаль». Жаль. Жалеть. Жалость. Другой голос говорит: « Уже ничего не изменить. У вас есть время, чтобы попрощаться». Попрощаться. Простить, прощать, прощание, прощаться. Новый звук. Это Кэт. Она не говорит слова, он издает звуки, от которых больно. Очень тихо и глухо. Другой голос говорит: «Я вас оставлю». Теперь страшно. Ничего не понятно, но очень страшно. Ощущение тепла на руке. Снова получается почувствовать руку. На руку что-то ложится. Тяжелое и теплое. Оно сжимает руку. Кэт сжимает руку своей рукой. Ее голос. Она говорит: «Прости меня». Надо открыть глаза. Надо увидеть ее. Очень надо ее увидеть, но ничего не получается. Глаза есть, Люси чувствует их, но они не хотят открываться. Они не слушаются. Кэт снова говорит «Прости меня». Она сжимает руку еще сильней и, значит, надо пошевелить рукой или хотя бы пальцем. Надо сделать что-то, чтобы Кэтти перестала так говорить и чтобы не было так больно и страшно. Что-то крепко хватает за плечи и поднимает вверх. Сейчас Лу впервые чувствует свое тело почти целиком и это настоящее тело. Это уже не ртуть. Это человеческое тело и его сжимают и тянут вверх и постоянно повторяют «Нет, нет, нет». Кэт плачет. Вот почему так больно. И так страшно. Проснись! Очнись! Давай же, сделай что-нибудь. Соберись, пожалуйста, открой глаза, скажи ей, скажи, как ты ее любишь. Выбирайся! Выбирайся отсюда. Обними ее тоже. Прижмись к ней. Скажи ей. Очень тяжело, очень больно, все рассыпается, растекается — руки, ноги, тело, голова. Больше ничего нет. Ничего. Пустота. Всё… Всё. «Всё» — это то, что говорит другой голос. Это были самые страшные слова, которые Катерина слышала в своей жизни. Она стояла перед холодной высокой металлической кроватью, на которой лежала ее лучшая подруга. С которой они вместе в пять лет бегали за авокадо для Кэт и шоколадом для Лу. Она выросла с этой рыжей. Все, что происходило с Кэтти было связано и с Люси. Она сама была с ней связана. Ее пальцы на босых ногах были связаны с ней. Ведь Кэтти красила их вишневым лаком, потому что шестилетняя Лу хотела быть красивой, как мама. Ее рыжие волосы, которые она заплетала в косы. Ее шрам на коленке, оставшийся после падения со второй койки кровати. Она упала и плакала, забравшись к ней на шею и ее горячие слезы капали на плечо. Но она больше этого никогда не вспомнит. Не вспомнит, как они порезали ножницами все рубашки Крысюка, чтобы он не приходил к ним и не забирал одну «на медобследование». Как они ужасно ругались, потому что она постоянно умудрялась вляпаться в какую-нибудь историю, а Кэт боялась. Боялась панически, что с Люси что-нибудь случится. Катерине хотелось запереть ее на засов, приставить охрану и не отпускать от себя ни на шаг, но здравый смысл подсказывал, что этого сделать нельзя. Здравый смысл подсказывал, что от всего не убережешь. Что чему быть… Сглотнув комок, застрявший в горле, Кэт поцеловала неподвижную макушку подруги и вышла, сдерживая слезы. …того никогда не миновать. Снова темнота. «Это было воспоминание» — подумала Люси. Сердце бешено билось… Сердце стучит. Значит она жива. «Я должна вернутся, должна ради Кэтти, ради Минхо, ради Ньюта. Надо вновь собраться!» — рассуждала Люси. — «Стоп. Если я думаю, у меня есть мозг. Но мозги просто так на дорогах не валяются. Значит есть голова. А голова не будет висеть в воздухе, следовательно, есть тело.» Вспышка света. Лу увидела свое тело. Как другой человек, со стороны, но увидела. «У меня рыжие волосы. Веснушки. Множество рубцов и родинок на спине» Еще одна вспышка, но дольше. «У меня шрам на коленке. Прозрачная кожа на ладонях. Давай же! Давай!» Все ее тело, да, да, тело, пронзила ужасная боль, будто ударила молния и крик отдался эхом от деревянных стен медпункта. От лица Катерины. Не прошло и пяти минут, как приятное тепло растеклось по спине и еле заметно кольнуло в шее, а затем потянуло вниз. Казалось, я только закрыла глаза, прилегла отдохнуть и выспалась. Распахнув веки, перед моим взором предстал потолок. Получилось? Не успела я насладится комфортными и родными ощущениями, как раздался сдавленный крик, заставивший меня сесть на кровати. Ньют метнулся вначале ко мне, а потом к Люси. Она лежала поперек кровати, выгибаясь в спине, будто пыталась сломать позвоночник. Блондин подбежал и прижал ее руками к койке. Рыжая затихла. Прошли мучительные пять секунд и друг осторожно отпустил ее. Он повернулся, чтобы что-то сказать, как Люси шумно вдохнула и рывком села на выдохе, потирая переносицу. Что-то разъяренно сказав, Ньют обнял ее и я поняла, что наконец пора бы оставить этих двоих наедине. Тихо, стараясь не издавать и звука, я поднялась к себе в комнату, все ещё чувствуя легкую слабость во всем теле. От лица Ньюта. Вдыхая этот еле заметный запах мяты, я понимал, что стал зависим. Зависим от ее заразного смеха, непостоянного настроения, разноцветных глаз, веснушек и волос. Она бесила меня своей идеальностью. Даже в гневе она была милой: обожаю смотреть как взлетают вверх ее брови и морщится носик. Я не любил ее, нет. Она мне даже не нравилась. Просто зависим. Каждый раз, убегая в лабиринт и оставляя ее на попечение какому-то идиоту, я повторял лишь одну фразу: «Головой за нее отвечаешь». Специально прибегал в Глейд раньше нее, чтобы увидеть, как красиво переливаются выпавшие из хвостика рыжие пряди на закатных лучах солнца. Иногда она, когда не могла заснуть, приходила ко мне. А в грозы мы сидели и смотрели на бушующую природу. Один раз была просто невыносимая жара и мы уломали Алби, в целях безопасности разрешить устроить выходной. Все сидели в Столовой, и только мы бегали по лесу рядом с речкой и плескались, как два ребенка. Помню, она еще в первый год решила устроить мне сюрприз и принесла ежа. Я назвал его Шайбой, ведь он хоть и был мелким, но весил прилично. А я в ответ подарил ей паука Фросю. Самого большого, кстати. Специально выловил его в лесу ради нее, а она, только увидев его, закатила такую истерику, что Минхо лично взял и выкинул этого паука. Тогда Лу швырнула в него книгой, крича что-то вроде «хуже чем встретить паука, может быть только потерять его из виду! Я ему понравилась и он вернется за мной!». В конце концов мы с ни в чем невиновным Минхо ночью пошли на поиски этого паука. Его именно мы не нашли, зато принесли похожего и на глазах у Лу убили. Только после этого она успокоилась. Но она то не знала, что это не тот паук… «Давай, Лу, возвращайся» — в который раз повторил я у себя в голове. Мои мысли прервал крик Люси. Подавшись какому-то порыву, я прижал ее и это, на удивление, подействовало, и она затихла. Я уже повернулся к Кэт дабы сказать, что я не знаю, как поступать дальше, но эта стебанутая села. — Твою мать, ненавижу тебя… — прошипел я, и обнял ее. Люси не ожидала такого, но быстро оклемалась и прижалась к моей груди. Краем глаза заметив шмыгнувшую по лестнице Кэт, я благодарно улыбнулся в мыслях. — Люси? — тихо позвал я ее. В ответ она промычала что-то нечленораздельное и посмотрела мне в глаза. Изумрудно-зеленый. «Она счастлива с тобой» — прокричал внутренний голос. — «Так же как и ты с ней». И я решил сказать рыжей об этом. Решил сказать, что она дорога мне. Что… Да, гривер тебя подери, она мне нравится. — Я испугался, больше чтобы такого не было. Девушка мгновенно отстранилась и посмотрела на меня очень недовольно.  — Я серьезно, — рыжая закатила глаза и медленно произнесла. — Это не в моей власти. — эти слова поставили меня в тупик. — Да и что тебе с того? — Помнишь, я не нарушаю своих слов? Вчера я сказал, что люблю тебя. Это было правдой. Кажется, мои слова ввели ее в полнейшее непонимание, но я четко дал понять, что имею в виду. Через пару мгновений она пришла в себя и очень неуверенно спросила, поднимая взгляд чёрных глаз. — Давай представим, что я ответила тебе взаимностью. Что будет после? — Не имею ни малейшего представления. — немного подумав, честно произнес я. Лу закрыла лицо ладонями и промямлила. — Только что случилось непонятно что, а ты тут с таким разговором. Завтра я в Лабиринт не иду, так как у меня тренировка с Кэт. Дай мне немного времени, скажем, до послезавтра. — закончила она, но не дав мне сказать и слова, продолжила. — Но, Ньют, если это очередной розыгрыш, то сразу ночью задушу лебедкой, ясно? — в ответ я смог лишь рассмеяться, ведь мне самому нужно было время, чтобы осознать все. *** Минхо с Кэт сидели рядом и ошарашено смотрели на меня. — Что, прости?.. — начал друг, но так и не закончил. — Погоди… То есть ты, Ньют, разыграл ее тогда только для того, чтобы поймать в детской игре, а теперь на полном серьезе заявляешь о своих «чувствах»? — выделив последнее слово издевательской интонацией, распалилась Кэтти. — Ну, почему сразу такой скептицизм? — поморщился я. — Да, я понял в ходе последних событий, что она занимает далеко не последнее место в моем… Мозгу. — азиат на это крякнул. — Что ж. Тогда, если ты ей тоже нравишься… — Что маловероятно… — Кэт легонько толкнула его локтем и подмигнула мне. Минхо цокнул и увереннее продолжил. — Тогда вы, по сути-то, должны замутить… — и слишком уж громко засмеялся. Катерина ударила его в плечо, призывая к уважению, но он лишь свалился с бревна назад, как матрешка, и продолжил хохотать на земле. Подруга махнула на парня рукой и посмотрела на меня. — А если серьезно, то и правда, чего ты ждешь и хочешь? — Это же очевидно, что мы после взаимного признания останемся друзьями! — издевательски воскликнул я. Девушка нахмурилась и мне пришлось ответить правду; Минхо все валялся колбаской. — Как ты заметила, вряд ли я ей нравлюсь, но даже если и так, то Алби запретит отношения. Он еще не забыл тот случай, да и вообще его никто не забыл, особенно она. — отчаянно выдохнул я. Подруга сложила руки на груди и пнула Мина. Он мгновенно взвился, но девушка его перебила. — Ну, значит слушайте, два остолопа. Во-первых, ничего вы не понимаете как в девушках, так и в отношениях. Во-вторых, у меня уже есть маленький план, так что запоминайте… — и Кэтти начала объяснять алгоритм действий, а сердце орало: «Просто покажи ей, что любишь!», но я понимал, что лучше в данной ситуации слушать разум. От лица Катерины. Лежа у себя в постели, я улыбалась. Моя подруга может начать встречаться с моим другом. Но улыбка сразу сошла с лица при воспоминании о нашем обмене телами. Нет, нельзя пока об этом думать. Глубоко вздохнув и поняв, что заснуть не получится, я опустила ноги на холодный пол и почапала к причине моей бессонницы — Люси. Очень осторожно огибая скрипящие доски (я уже успела выучить, где новые, а где старые), дошла до двери рыжей и, немного помявшись, размышляя, стучать или нет, вошла. Лу заснула за столом, увлекшись своими бумагами, которые ещё в первый раз привлекли мой интерес. Лампа со свечкой все так же горела, а окно было закрыто. Вначале я подумала о том, чтобы разбудить ее, но любопытство взяло верх. Ради осуществления своей затеи, мне пришлось долго и очень медленно вытягивать листочки из-под рук и головы подруги. Через какое-то время я закончила и тихо подошла к кровати, не забыв прихватить лампу, а после, стараясь не издавать шорохов, присела. Устроившись поудобнее, я ухмыльнулась и посмотрела на бумаги. Вначале было не понятно, что это, но вскоре мой мозг подсказал перевернуть первый рисунок горизонтально и посмотреть на картинку целиком. И тогда волосы на затылке встали дыбом, когда я поняла, ЧТО изображено на невинном листе. — Это гривер. — я вздрогнула и чуть не выпустила рисунки из рук. Лу сонно протёрла глаза и посмотрела на меня. — Ты как, в порядке? — проговорила я, пытаясь засунуть руку с рисунками себе за спину. Она кинула на них взгляд и я бросила эту идею. — Что ты знаешь о них? — спросила она, пересаживаясь на кровать. — Ничего. Парни умело увиливают от этой темы и… — она перебила, отбирая рисунки и раскладывая их на кровати. — Я делаю их немного неосознанно, а когда вижу, что нарисовала, то вспоминаю тот день. — и глубоко вздохнув, она села по-турецки и, потирая ладошки, начала: — Гриверы — это существа, живущие в Лабиринте и, как правило, выходящие на охоту ночью. Их предназначение — убийство глейдеров. Эти создания наполовину состоят из механических частей. Из их тела способны выходить самые различные оружия для убийства, начиная от пилы и заканчивая шприцом. Эти шприцы мы зовем жалом. Укус гривера смертелен, но у нас есть противоядие. Однако даже сыворотка не спасает от мучительных страданий или иначе —Метаморфозы, при которой возвращается память. — Зачем ты мне все это говоришь? — перебила я ее. — Чтобы ты знала, на что идешь. — терпеливо ответила она. — Отговариваешь меня? Не нужно, спасибо. Доброй ночи. — и громко хлопнув дверью, я вернулась к себе, поглощаемая странным чувством тревоги. *** Утром я проснулась поздно и, боясь опоздать на завтрак, бегом спустилась по лестнице вниз. Но, на удивление, ворота были еще закрыты, а трое друзей сидели за столом. Облегченно выдохнув, я направилась к ним. — Доброе утро, Китти Кэт! — издалека начала Люси. — Вот садись, я взяла тебе еду. — Утречка. Спасибо, но не стоило. — по правде ответила я, так как аппетита не было. — Как дела? — спросил Ньют. — Прекрасно. — взглянув на Лу, ответила я. — А у тебя? — Мы запланировали один маленький розыгрыш для Алби. — произнес Минхо и парни рассмеялись. — Идиоты, слов на вас не хватает… Как себя чувствуешь? Ничего подобного, как вчера не испытывала? — беспокоилась подруга. — Да, все в полном порядке! — огрызнулась я, но сразу прикусила язык. — Прости, просто… Плохо спала. — Ничего. — улыбнулась Мила, и вся наша компания замолчала. Часы пропищали и одновременно с ними начали открываться Ворота. Минхо и Ньют попрощались с нами и, незаметно для Люси кивнув мне, рванули туда. Я посмотрела на подругу и заметила, что она провожает взглядом блондина. — Что планируешь делать? — в наглую спросила я, отодвигая противную кашу. — Что? Ты о чем? — она непонимающе перевела взгляд на меня. — Лу, ты знаешь, о чем я. — Я боюсь. Вдруг получится, так же, как… — она сглотнула. — Как тогда? — А если нет? Не попробуешь, не узнаешь. — весело пропела я. Подруга лишь рассмеялась и махнула рукой. Через какое-то время мы уже шагали по тенистому лесу. — Что мы тут потеряли? — кое-как проламываясь сквозь ветки, прокричала я. — Хочу показать тебе одну вещь. — Ну, хорошо… — зашипела я, но не успев сильно позлится, полетела куда-то вниз. Слева послышался смех Люси, а я поняла, что нахожусь в канаве. — Спасибо, подруга. — Не бухти. Мы уже пришли. — ответила она. Передо мной был просторный лужок. С первого взгляда поляна, как поляна, но потом я заметила на деревьях следы очень глубоких порезов, иногда дырок, а из пня торчало миникопье и пара стрел. — Мой собственный спортзал. Добро пожаловать! — Лу захлопала в ладоши, а меня уже слегка потрясало от накатывающего возбуждения. *** — Давай! Неужели это так сложно? — кричала на меня подруга. — Да я не могу! — оправдывалась я, когда рыжая сделала очень неожиданную подсечку и уложила меня на лопатки, не забыв подставить ладонь для смягчения моего падения. Я в очередной раз рывком поднялась. На ее лице сияла азартная улыбка. Я сымитировала выпад вправо и хотела ударить под дых. Однако Лу предвидела удар и сразу поставила блок, а после вновь выбила землю из-под моих ног. Мы тренировались до самого вечера и хоть счет был не в мою пользу, я была довольна своими успехами. В конце концов, оказалось, что я довольно неплохо управляюсь с луком и смогла сделать пару гимнастических трюков. Ворота подавно закрылись, а ужин заканчивался, посему мы устроили маленький марафон до столовой, но какое же было наше удивление, когда Фрай сказал, что порции кончились. В ответ мы смогли лишь совсем по-девчачьи обидеться. — Эй, идите сюда! — раздался громкий голос Минхо, указывавшего на две стоящие рядом тарелки. Люси восхищенно завизжала и кинулась обнимать его. — Я говорила, что люблю тебя, Минхо? — более спокойно произнесла я. — Ой, ну вы прям засмущали меня… — ответил он розовый, как поросенок. — Вот до чего девушки парней доводят! — рассмеялся Ньют и мы подхватили его смех. — Кэт? — нарушил нашу идиллию знакомый голос. — Крис? — добродушно передразнила я его. — Мы можем поговорить? — спросил парень на удивление очень серьезно. Я слегка стушевалась, но быстро пришла в себя. Лу сжала мое запястье и бросила на него раздражённый взгляд. — Ты не видишь, что мы разговариваем? — Я не к тебе обращаюсь. — парировал он в ответ — Она никуда не пойдет. А точнее, она никуда не пойдет с тобой. — Лу! — одернула я ее, в ответ получив вопросительный взгляд. — Что? — Да ничего, просто я буду сама решать с кем, куда и когда мне ходить. Я уже иду, Крис. — огрызнулась я. — Кэт, ты совсем не знаешь его, а я… — начала Мила, но меня резко выбесила эта фраза. — Может хватит? Я сама могу о себе позаботится! Перестань уже бегать за мной, это раздражает! — я сразу пожалела о сказанном, ведь Люси словно сдулась. — Просто я уже освоилась тут и… — я увидела как Ньют показывает жест руками, уходи уже, мол. Я кивнула и, не договорив, встала, пожираемая чувством вины. *** В голове эхом отдавались слова парня. Боже, я здесь пятый день… Или какой? А, неважно… Мозги буквально плавятся от всего пережитого; я не засну сейчас. И куда же мне пойти? К Лу, конечно. Я уверена, она не злится, хотя… Но это важнее всех ссор. Выглянув в коридор, я стала невольным зрителем одной очень личной сцены. Моя подруга стояла на носочках и с улыбкой целовалась с Ньютон. Кое-как вернувшись в комнату, я засунута себе в рот подушку. Смех так и распирал меня. Дождавшись, пока слева хлопнет дверь, я влетела к Люси в комнату. Она резко вскочила из-за стола и заправила за ухо выбившиеся прядки волос. — Вы?.. — больше я не смогла из себя выдавить, но рыжая все прекрасно поняла. — Ага, решили попробовать. — с какой-то досадой ответила она. — А Крис признался мне в любви. — выпалила я. Бурной реакции, какой я ожидала, не последовало. — Крис? Тебе? Вы знакомы четыре дня с хвостиком. — саркастически произнесла она и шлепнулась на кровать. Присев рядом, я решила пересказать ей весь его монолог. — Как ты думаешь, что он сказал? «Ты не знаешь, но я проходил через Метаморфозу и вспомнил тебя давно еще. А когда ты появилась… Понимаешь, я влюблен в тебя еще с того времени, как только мы познакомились. Тебе было только 8, а мне 10. И сейчас эти чувства только обострились и я не могу больше скрывать это. Понимаешь, ты — бесконечно доброе, необычайно милое, очень умное, чертовски привлекательное, исключительно порядочное (или, наоборот непорядочная, в некоторых смыслах), безумно талантливое и кристально честное… чудо в перьях.» — на одном дыханье выдохнула я и сразу стало легче. Люси вскинула одну бровь и очень просто произнесла, дернув плечом: — Замути с ним и посмотришь, что выйдет. — А ты не против? — с сомнением задала я волнующий меня вопрос. — Не мне тебе что-то разрешать или запрещать. — Спасибо. — слабо улыбнувшись, произнесла я. Тот вечер был одним из самых счастливых в моей памяти. Жаль, что последующие дни разломили все на куски.