диффузия

:: пять алиот – сладкий мальчик с соломой на голове, вышедший из какого-нибудь фильма каких-нибудь девяностых или нулевых. таких треплют по голове, заливая про ангельскую внешность, таких называют педиками и шлюхами, а потом тайком зажимают свои хуи, пытаясь игнорировать собственное возбуждение, таких гладят по бедру и уводят в общественные туалеты, таким заправляют в рот и под хвост. такие влюбляют в себя, таким плевать на твои чувства, такие вытаскивают тебя из красной ванны, такие думают, что сгустки крови в ней – твои ошмётки, такие не брезгуют мокнуть в тебе, дать пару тяжёлых пощёчин, перевернуть и хлопать по спине, материть и шептать твоё имя вэй вэй пожалуйста очнись вэй ублюдский кусок говна уебанище мерзкое какого хуя какого хуя мать твою сука вэй гнида блядь блядь блядь бля бля бля – да просыпайся ты уже! и я делаю громкий уродливый вдох, пытаясь оттолкнуться от того, что меня к себе прижимает. такие возвращают тебя к жизни, но именно из-за таких хочется сдохнуть вшивой псиной. он даёт откашляться, поглаживая моё плечо. подаёт полотенце. пинает ногой только что увиденный нож. его любимый с белой рукоятью. он вытягивает мои руки – а там старые шрамы. убирает мокрые волосы с шеи и всё понимает. всё понимает. алиот всё понимает. полотенце пропитывается мерзким красным. – который раз за этот месяц? – третий. третий должен был быть счастливым, но мне больно смеяться. лодыжки хрустят о кафель – это тоже больно. поверх воды воздух ложится на кожу – это холодно. это пиздец как холодно. алиот устало опускает веки и просит прекратить. (это тоже холодно). я хочу сказать, что я просто, понимаешь, пытался держать себя в руках, всё будет в порядке, если я просто выпущу своего зверя и дам ему штурвал на пару минут, а сам уйду на задний план и разберусь со своими чувствами, я думал, что не сделай я этого, меня бы сорвало и я бы не объяснялся сейчас тебе, это моё заземление, я не могу дать гарантий, что прекращу. это никогда не закончится. (уходи, потому как тебе будет лучше без меня). но я говорю: какая тебе разница? просто уйди, а. со мной всё в порядке. и было бы в порядке без тебя. и я жалею о том, что сказал, ведь нахуя я это сделал, ведь нахуй он действительно уходит. (я не это имел в виду, прости). ;; полотенце больше не мокнет. когда я не понимаю, что мне делать, говорить, думать и чувствовать, я ставлю окурочные ожоги на бёдрах. у меня совсем нигде нет ровной кожи. это осталось от алиота, прекрасного алиота, который всегда возвращается. и сейчас возвращается. с окурком в руках. но это не больно, это действительно не больно, ведь... :: один он уйдёт. и он уйдёт. и они все уйдут. а если не они, так ты. когда среднестатистический бог, на которого ты привык полагаться, с которым привык молиться за ужином (хотя ужинов у вас не бывало, как и завтраков, да и все вы неверующие), которому привык доверять и верить, вдруг встаёт из-за стола, открывает синюю деревянную еле дышащую дверь и говорит «съебался немедленно», ты привыкаешь уходить прежде, чем тебе предложит твой новый среднестатистический бог. ты же уверен, что предложит. иначе не может быть. когда среднестатистический бог полосует твою кожу резиной, когда запирает окна и двери, чтобы тебя не было слышно, когда втыкается тканью своей одежды в твою синюшную детскую кожу и говорит «ну и ку да ты беж а ть собр ал с йа ты Там ник о м унен уж енкр о ме мен я», ты понимаешь, что бежать от новых среднестатистических богов в действительности не имеет смысла, потому что никого, кроме бога нет. и никому ты не нужен, кроме него. ты цепляешь за щиколотки и просишь не уходить. и не выгонять. но он уйдёт. и ты тоже. ;; у таких, как он всегда есть достаточно сил на то, чтобы за волосы тебя оттащить к зеркалу и спросить, во что ты превратился во что ты вхуя превратился вэй – вэй? но никто в это никогда не поверит, ведь таких, как алиот, гладят по голове и называют гордостью. чего бы то ни было. ;; среднестатистический бог всегда останется среднестатистическим вне зависимости от того, мать это, твой партнёр или насильник, работающий директором школы в то время, когда ты ходил во второй и третий классы. или ты, которого видишь всякий раз, когда галлюционируешь. и ты говоришь: держись щиколоток. и ты ненавидишь тебя. но потерять боишься. :: семь можно взять и найти себя в совершенно неожиданных местах: прибитым гвоздями на крест или вздёрнутым своим другом. привет, алиот, я люблю тебя. мы хорошие друзья, очень хорошие друзья. очень хорошие друзья. мне пусто, когда ты молчишь, но я принимаю как должное. собака бьётся под руки и скулит, когда ты её не трогаешь. когда тебя не трогает её вой. у меня ноют колени. в детстве часто приходилось вымаливать прощение за лишнее привлечение к себе внимания, а сейчас только стучать по клавишам да радоваться, что хотя бы сегодня тебя не бьют. мне пусто, когда ты 　пр 　ивет, 　　　　алиот　, я 　　л мне пусто　. тебе тоже. ;; я не знаю, чем закончить этот текст. во мне нет мыслей. просто иди спать, хорошо? :: два и алиот алиот алиот алиот алиот ал, поцелуй меня? ал, позволь мне ёрзаться на твоих коленях? ал, поговори со мной? обрати на меня внимание? я растираюсь по венам и нахожусь за границами последней вселенной, где-то под коркой твоего сознания, на расплывчатых гранях своих патологических личностей – если лопнуть пузырь и помолиться господу богу, то можно много чего можно – влезть в тебя. стать тобой. быть тобой. не трогай меня не трогай меня не трогай меня не смотри на меня не подходи не не не убирайся прочь. :: три где заканчивается он – начинаюсь я. где заканчиваюсь я – нет ничего. ;; Я – три гвоздя в ушах, высокая платформа на низкий рост и искаженная бывшими умозрительная проекция. Я – ожоговые шрамы и непринятие, резанная глотка и злость алиота. Я – немного правее, пожалуйста, :: четыре , глубже и останься так на время, пока не кончишь. и останься на время, не важно, кто ты. останься на время, боль. останься на время прихода. останься несъеденным ужином. останься тошнотой и рвотой с кровью. останься в горьком и неприятном. останься в ебле без резинки. останься моим первым в семь лет в результате принуждения. и всеми последующими в результате давления. это ведь не насилие, когда я сам соглашаюсь? останься моей бывшей, которой я признался в любви, когда мне было пятнадцать, потому что считал не честным говорить это в тринадцать, когда она на два с половиной года младше меня. слышать это в тринадцать тоже не честно. а сейчас ей пятнадцать и надеюсь, у неё не пошло по кругу. это ведь не насилие, когда она сама согласилась? останься моей влюблённостью в драгдилершу, варящую мет у себя на квартире. в амфетаминового торчка. в ту, что завязала. в того, кто бросил. останься тем, чьё имя я вырезаю на своей коже. стань моей лучшей работой. стань тем, кто не уйдёт. стань моим богом. стань моими отцом и матерью. стань всем, и я останусь. :: восемь и когда ты не остаёшься, я начинаю коллапсировать в чёрную дыру и орать тебе в след ну и иди ты нахуй и больше не возвращайся (ты мне нужен, блядь, не уходи) и бросаться в ноги, и резать потом горло и что угодно но иди да вон :: шесть непосредственность мыслей. непоследовательность эмоций. неумелое выражение чувств. вот тебе нож – режь меня. а вообще не прикасайся ко мне, потому что ты мне никто. поставь меня на колени и уткни головой в пол – это меня возбуждает, потому что меня возбуждает боль. но лучше не трогай, потому что мне не нравится, когда мне делают больно. радуй меня своей радостью и огорчи, если хочешь – моих эмоций не существует без твоих. без тебя я не могу чувствовать. я готов целовать тебя, но так же готов разодрать тебе глотку. :: девять я не чувствую своих рук. я не чувствую, что пишу это. алиот – прекрасный мальчишка – сидит в углу комнаты и наблюдает, чтобы я не сказал, что меня нет здесь.