Сказка, рассказанная до конца

      Лабораторный класс профессора Румпельштильцхена всегда был полон странных запахов. Не то чтобы это было чем-то удивительным, но на этот раз в воздухе смешалось слишком много всего. Терпкий аромат канифоли, прогорклая отдушка от высохших фитилей горелок, а ещё уйма разных духов и одеколонов. Один за другим второкурсники переступали порог аудитории и торопливо проходили между рядами лабораторных столов, спеша занять свободные места.       Декстер вошел в числе последних и старательно держался поближе к небольшой группе сокурсников, имена которых мог вспомнить с трудом. Он уже не в первый раз понял, насколько это удобно. Чем реже попадаешься на глаза преподавателю, тем меньше с тебя спрос. Никаких замечаний, каверзных вопросов, повышенного интереса к известной аристократической фамилии. Особенного от такого жуткого типа, как профессор Румпельштильцхен.       Пожилой раздражительный мужчина ростом не превышал и двух футов, даже с учётом высокой, горлатной шапки, свалянной из чёрной шести. При желании он мог сойти за крупную собаку, если бы не пара длинных заострённых ушей. Или за маленького ребёнка, если бы не густая седая борода, свисавшая до самого пола. Вернее, до поверхности письменного стола, на котором и стоял профессор, гневно размахивая широкой деревянной линейкой.       – Пошевеливайтесь! Живее занимайте места и приступайте к работе! – мужчина оскалился, показав ряд золотых зубов. – Все, кто не справятся с заданием вовремя, отправятся в мою башню и будут прясть из соломы золото. Всю ночь!       Декстер поёжился. Мерзкий, скрипучий смех профессора Румпельштильцхена больше походил на скрежет когтей по стеклу. Таких длинных и острых, что могли бы принадлежать какой-нибудь жуткой твари, вроде болотного тролля. От одного этого звука бросало в дрожь, колени подкашивались, а ладони холодели от пота.       Юноша заставил себя медленно выдохнуть и торопливо оглядел лабораторный класс. Сквозь толстые линзы очков он отчётливо видел ряды рабочих столов, заставленных стандартным набором алхимических приспособлений. Перегонные кубы, реторты и газовые горелки, выставленные по краю столешницы, слегка заслоняли собой фигуры сокурсников. Почти за каждым столом уже находилось по двое, и шансов найти себе хорошего партнёра становилось всё меньше и меньше. О, Великий Артур! Ну почему профессор Румпельштильцхен никогда не утруждает себя составлением списков?! А, может, оно и к лучшему? Может, хоть в этот раз повезёт, и не придётся делать всю работу самому?       Декстер неожиданно замер. На секунду ему показалось, что линзы в очках запотели, а тяжёлая чёрная оправа начала медленно сползать к кончику носа. Сердце забилось так быстро, что готово было вырваться из груди, будто пронзённое стрелой. Щеки покраснели, а губы сами собой растянулись в блаженной улыбке. Со стороны он, должно быть, снова выглядел, как полный дурак. Ну и пусть. Главное, что увиденное оказалось правдой. Рейвен Квин – самая удивительная, добрая и честная девушка во всей школе Эвер Афтер Хай − стояла за рабочим столом совершенно одна. Впервые за весь семестр Лаваля рядом с ней почему-то не было. Да и плевать на него! Теперь главное – не упустить свой шанс!       Чарминг решительно сорвался с места и направился в сторону лабораторных столов. Колени предательски дрожали, стук собственных ботинок по напольной плитке отдавался в висках. А может быть дело в короне? В узком золотом обруче, что венчал его голову по линии лба. Ровно ли она сидит? Не сползла ли в сторону? Не слишком ли глупо он выглядит?       Декстер поравнялся с первым рядом и слегка замедлил шаг. Спина его выпрямилась, грудь выкатилась немного вперёд. Узкие плечи расправились и стали казаться шире. Мышцы лица напряглись, пытаясь сдержать смущенную улыбку, а широкий подбородок приподнялся немного вверх. Стол Рейвен Квин находился всего в нескольких шагах. Второй от входа, в третьем ряду. Ещё чуть-чуть, и он окажется рядом, остановится и… придётся что-нибудь сказать. Что-нибудь простое и понятное. Что-то вроде…       Чарминг попытался поднять левую ногу, но сделать это почему-то не смог. Он поспешно опустил голову и лишь успел заметить, как тонкий краешек белого шнурка на левом ботинке оказался прижат к полу подошвой правого. Ноги его подкосились, тело стремительно накренилось вперёд и с глухим звуком рухнуло на пол. Холод напольной плитки обжёг ладони и линию подбородка. Удар отозвался в груди, выбив из лёгких порцию воздуха, а заушник очков соскочил с правого уха. Только и всего. Хвала Мерлину, рассеивающие линзы остались целы, и зрачкам точно ничего не угрожало. Могло быть и хуже.       Юноша намеревался было встать. Собраться с силами и подняться на ноги, но раскатистый смех нескольких десятков сокурсников придавил его к полу тяжёлой мраморной плитой. Ну вот опять. И снова Декстериус Чарминг получил оплеуху от Судьбы. Всякий раз, когда он пытался быть рыцарем, всякий раз, когда он старался выглядеть мужественнее, всякий раз, когда стремился стать тем, кем он не является, то просто выставлял себя на посмешище. Может быть, в этом и правда был какой-то очевидный намёк?       Декстер тяжело вздохнул и осторожно приподнял голову. Перед его лицом оказалась пара коротких ботильонов с серебряными заклёпками, едва прикрывавших тонкие лодыжки. Стройные девичьи ноги обтягивали чёрные колготки в мелкую сеточку, а узкие бёдра скрывала плотная кожаная юбка. Так дерзко, вызывающе и в то же время стильно, могла одеваться только она. Дочь Злой Королевы.       Рейвен повернулась к нему боком и, согнув ноги в коленях, плавно присела на корточки. Теперь, всё ещё лёжа на полу, Чарминг обратил внимание на закрытую блузку из фиолетового атласа и изящный кулон из чернёного серебра в виде птичьей лапки. Юноша приподнял голову ещё выше и сквозь линзы накренившихся очков отчётливо различил знакомое лицо.       В нём было прекрасно всё. Бледность кожи, тонкие скулы, выразительные губы, аккуратный острый подбородок. Глаза большие, почти бездонные, завораживающе-колдовские. И пусть сегодня слой туши на тонких ресницах был гуще, чем обычно, а веки покрывал слишком плотный слой фиолетовых теней, взгляд Рейвен оставался тёплым и сочувствующим.       – Декс, ты там в порядке? – спросила она и быстрым движением языка подвинула за щеку комок жвачки. – Не ушибся?       – Я? Да нет, я… На самом деле, я часто спотыкаюсь, – с губ Чарминга сорвался неловкий смешок. – Мне не привыкать.       – Вот как… Тогда ты без проблем поднимешься сам, – с иронией протянула Квин и протянула к его лицу кисти обеих рук. – Я бы помогла, но… не могу.       Только сейчас, в эту самую минуту, взгляд Декстера задержался на её ладонях. На тонких, длинных пальцах, обычно усыпанных фигурными серебряными кольцами. Теперь их скрывали короткие перчатки из чёрной кожи, а из-под манжет проглядывался плотный слой бинтов. Юноша напряжённо сглотнул. Губы его приоткрылись, но язык отчего-то не мог вспомнить ни одного подходящего слова, чтобы выразить сочувствие, тревогу или просто недоумение.       Бинты… Значит, Рейвен поранилась? Но где и насколько всё серьёзно? Была ли это случайность? А если нет, то по чьей вине это произошло? Целый ворох вопросов наполнял голову Чарминга, рискуя разорвать её изнутри. Внезапный прилив сил заставил его оттолкнуться руками от пола и встать на ноги. Икры напряглись, колени неловко свело, стопы обеих ног встали немного шире, стараясь не наступить на злосчастный шнурок.       Только выпрямившись во весь рост, Декстер внезапно понял, какой невысокой на самом деле была Квин. Даже с учётом небольших каблуков, она едва доставала до его плеча. Такая маленькая, худая и хрупкая. Она стояла прямо перед ним, даже не пытаясь сдержать улыбки. Интересно, что её так веселило?       Ответ нашёлся сам собой. Едва убедившись, что твёрдо стоит на ногах, Чарминг быстро вскинул руки к лицу и принялся поправлять очки. Изогнутый чёрный конец дужки послушно ухватился за ушную раковину, а широкий мостик занял своё место на переносице. Вот так гораздо лучше. Наверное. Во всяком случае, толстые рассеивающие линзы теперь находились точно на уровне глаз.       – Рейвен, я… Я хотел бы спросить у тебя кое-что, – Декстер замялся на полуслове и смущённо сцепил пальцы обеих рук. – Можно нам… то есть мне с тобой, быть… парой? В смысле, на лабораторной. Вот сейчас.       – Да, конечно можно, – Квин изящно заправила за ухо локон чёрных волос. – Я сегодня одна.       Девушка призывно взмахнула правой рукой и уверенно прошла в сторону, к правому краю лабораторного стола. Чарминг последовал за ней, то и дело поглядывая на шнурки собственных ботинок. Металлический эглет на длинном конце тихо постукивал, ударяясь о напольную плитку, но, на этот раз, оставался слишком далеко от правой ноги. Декстер торопливо обошёл узкий край стола и занял рабочее место по левую сторону. Волнение лёгкой дрожью отозвалось на кончиках пальцев, а зрачки голубых глаз суетливо стали изучать алхимическое оборудование.       На каждом практическом занятии по магинауке в распоряжение учеников предоставлялся набор инструментов. Массивный перегонный куб, почти целиком выкованный из меди, если не брать в расчёт тонкую изогнутую трубку для отвода пара. Две реторты из толстого стекла с длинными, как клювы аиста, горлышками. Настольный кальцинатор, размером не больше кружки, со стенками из пожелтевшего фарфора. Набор ступок и пестиков из дерева, стали, мрамора и гранита. Серебряные инструменты, только с виду походившие на столовые приборы. Помимо ложек с непривычно длинными ручками и тонких ножей, лезвия которых изгибались полумесяцем, можно было найти небольшой молоточек, щипцы, воронку и короткое зубило.       По левую руку от Рейвен на тонкой ножке возвышались латунные весы. Настолько примитивные, что для их использования предлагался набор из таких же латунных гирек весом от одной четвёртой до десяти унций. Ближе к Декстеру расположилась горелка с маленьким стеклянным резервуаром, на треть заполненным спиртом, и широким почерневшим фитилём, что выглядывал из металлической насадки. Оставшуюся часть стола по периметру занимало множество стеклянных колб, глиняных горшочков, деревянных плошек и бумажных свёртков. Большинство из них содержали в себе отдельные ингредиенты, но ни один сосуд не был подписан. Быстро пробежав взглядом по свёрткам, Чарминг сумел узнать серые кусочки свинца, белый порошок извести, жёлтые кристаллы серы, уксусный и аммиачный растворы.       Самый центр лабораторного стола оказался почти свободен. На нём лежали несколько бумажных листов, верхний из которых содержал условия задания. Чуть правее расположилась пара простых карандашей, небольшая точилка и потрёпанный ластик фирмы «Fable-Castle». Декстер взял лист с заданием и попытался было вчитаться в первые строки, но голова его, словно притянутая магнитом, повернулась в сторону. В сторону Рейвен.       Девушка поднесла правую руку ко рту и с невозмутимым видом сплюнула в ладонь бледно-зелёную жвачку. Тонкие пальцы, затянутые в кожаную перчатку, почти не гнулись, но с первой попытки смогли приклеить липкий комок к изнанке столешницы.       Декстер растерянно моргнул. Не то чтобы этот жест сильно противоречил бунтарской натуре Квин, но… это было дерзко. Настолько, что она больше не выглядела утончённой и мрачной принцессой. Теперь она казалась крутой, по-настоящему свободной от всяких там норм и правил этикета. И пусть липкий ком жвачки вызывает мало приятного, но кто ещё мог бы себе такое позволить? Особенно на паре у Румпельштильцхена, ведь если он заметит…       – Слушать всем сюда! Кто не успел найти себе место, сразу же пойдёт на отработку! – крохотная фигурка профессора в зелёном пиджаке и серых штанах всё ещё стояла на учительском столе. – Остальные, приступайте к работе! У вас полтора часа и ни секундой больше, время пошло!       Декстер испуганно вздрогнул и тут же уставился на лист с заданием. Дыхание застыло в груди, в животе неприятно похолодело. В первые несколько мгновений он готов был поклясться, что отчётливо видит буквы и каждый интервал между ними, но совсем не понимает слов. Юноша прикрыл глаза и попытался взять себя в руки. Его тонкий слух почти сразу уловил несколько осторожных, приближающихся шагов.       Рейвен подошла к нему ближе. Так близко, что он мог коснуться её волос своей рукой. Мог бы, но не посмел, боясь испортить укладку. Достаточно было уже того, что она стоит рядом и также внимательно изучает текст задания. Вместе с ним. Щеки Чарминга налились краской, а по телу разлилось приятное тепло. Словно по взмаху волшебной палочки странное проклятье отступило, и буквы на листке сами собой сложились в связный текст.       «В реторту налейте 150 мл масла каприфоли. Поместите реторту на малую горелку в чашку из нержавеющей стали. К реторте присоедините приемник с воздушным клапаном. Через воронку добавьте 30 гр. купороса и 20 гр. возвышенной соли. Пронаблюдайте реакцию. Потом осуществите дистилляцию. При появлении осадка выключите огонь.       Налейте дистиллированное масло снова в реторту и дистиллируйте ещё определенное количество раз с большей температурой. Что происходит с солью? Напишите. Теперь налейте небольшое количество масла в реторту, добавьте ещё 10 гр. возвышенной соли и дистиллируйте снова. Какой цвет осадка? Напишите.       Повторите три раза, в последний добавьте 20 гр. эфира и ребиса. Опишите изменения на каждом этапе. Извлекайте осадок каждый раз, вновь дистиллируйте. На последнем этапе добавьте небольшое количество купороса в реторту, дистиллируйте снова. Напишите название полученной субстанции. Опишите ее свойства и назначение».       Ну вот, совсем ничего сложного. Слова, казавшиеся чужими и незнакомыми, всего-то описывали процесс получения mel album. Не самое худшее из заданий профессора, вот только времени на это потребуется много. Может быть даже больше двух часов, а дано лишь полтора. Нужно успеть всё провести, а потом ещё подробно описать и сдать до звонка. Придётся как-то разделить обязанности и…       – Декс, предупреждаю сразу. Я понятия не имею, что нужно делать, – Рейвен повела плечами и коротко улыбнулась. – Так что не буду тебе мешать.       – Постой! Так ты… ты могла бы мне помогать, – юноша попытался улыбнуться в ответ, но вышло это как-то беспокойно. – Вместе мы быстро справимся.       – Да я бы с радостью, но… – Квин вновь выставила вперёд руки и изогнула так, чтобы показать краешек бинтов. – Ни писать, ни смешивать я пока не могу. Разве что-нибудь подам, но не очень мелкое.       Странное чувство растерянности охватило Декстера с головы до пят. Совсем не то, что накатывает во время рыцарских тренировок, когда задача с самого начала кажется тебе непосильной. Задание профессора Румпельштильцхена, напротив, оказалось более чем выполнимым, если работать над ним вдвоём. А теперь? Теперь придётся делать всё самому. Всего за полтора часа.       Может, всё не так плохо? У всего ведь есть хорошая сторона. А что если… если он и правда справится? Если выполнит всё задание вовремя и заработает для себя и Рейвен отличную оценку? Тогда она окажется перед ним в долгу и уж точно согласится пойти куда-нибудь! Они ведь уже ходили вместе в кино, и всё прошло неплохо, для первого раза. Значит, во второй всё будет ещё лучше, и это тот приз, за который стоит побороться!       – Ладно, я понял, – Чарминг прервался на полуслове и попытался скрыть внезапное оживление. – Ты не волнуйся! Только не волнуйся. Я сейчас… сейчас всё сделаю. Это на самом деле несложно, вот увидишь.       – Давай, Декс, жги, – Квин тепло улыбнулась и слегка прищурила глаза. – Только не в буквальном смысле, идёт?       За весь второй курс учёбы в школе Эвер Афтер Хай Декстер ещё ни разу не замечал за собой такого рвения к работе. Руки сами собой потянулись к реторте и обхватили её выпуклую часть, оставив на стекле едва заметные следы пальцев. Поставить её над пламенем спиртовой горелки безо всякой защиты означало ровно то же самое, что выйти на бой с огнедышащим драконом, не надев на себя доспехи. Среди низких и плоских чашек с ингредиентами металлических нашлось всего пять. Но нужна была только одна, из нержавеющей стали.       В памяти Чарминга заплясали нестройные факты о свойствах металлов и местах их добычи на территории Альбиона и Мидланда. Нет, всё не то… Нержавеющая сталь известна тем, что не встречается в виде руды, это – искусственный сплав железа и хрома. Прочный настолько, что выдерживает удары, жару, ржавчину и погодные условия. А ещё этот сплав очень красивый, гладкий и глянцевый, почти как поверхность зеркала.       Не выпуская реторты из рук, Декстер повернул голову левее и снова задержал взгляд на Квин. Будто прочтя его мысли, она склонилась к широкой стеклянной колбе и пыталась разглядеть в ней своё отражение. Зеркало было символом её Сказки, символом её матери – Злой Королевы. Каким-то невиданным чудом Рейвен достались от неё только самые лучшие черты. Наверное, это и называется везением, когда ты просто нравишься Судьбе, потому получаешь от неё всё и сразу. Красивую внешность, приятный характер, множество талантов и совсем немного безобидных недостатков. Наверное, Судьба так выделяет особенных людей, способных изменить этот мир к лучшему.       Уголки губ Чарминга сами собой приподнялись в мечтательной, отчего-то грустной улыбке. Голова повернулась прямо, и взгляд снова остановился на металлических чашках с ингредиентами. Узнаваемым блеском нержавеющей стали могла похвастаться только одна, та, что хранила в себе неровные обломки мела. Декстер подвинул стеклянную реторту так, чтобы центр тяжести приходился на середину левой ладони. Правой рукой без промедления ухватился за край низкой, глянцевой чаши и повернул её боком. Металлический край тонко звякнул, ударившись о поверхность стола, а белесые кусочки мела высыпались на неё небольшой горкой.       Со вторым коротким стуком чаша из нержавеющей стали оказалась над спиртовой горелкой. На округлой железной насадке с тонкими ножками, похожей на раздавленного паука, она расположилась вполне устойчиво. Не шаталась и не кренилась в сторону, а самый центр её приходился точно над почерневшим концом фитиля. Пытаясь сдержать волнение, Декстер вновь перехватил реторту обеими руками и осторожно поместил её в чашу.       – Отлично, – голос Рейвен коснулся его слуха так внезапно, что вызвал лёгкую щекотку на кончиках ушей. – Теперь туда нужно что-то влить, так?       – Да… – Чарминг зачем-то коснулся оправы очков и опустил взгляд на лист с заданием. – Нам нужно масло каприфоли. Ровно сто пятьдесят миллилитров.       – Учитывая, сколько его нам досталось, предлагаю влить сразу всё.       Кивком головы Квин указала на узкий стеклянный сосуд, похожий на большую пробирку. Всего на треть его наполняла маслянистая жидкость тёплого, солнечно-жёлтого цвета. Небольшая деревянная пробка не слишком плотно прилегала к горлышку, и, при желании, можно было уловить сладкий, медово-восковой аромат.       – Ты уверена, что… что это то самое масло?       – Жимолость я точно узнаю, уж поверь, – Рейвен повернулась вполоборота и прислонилась к краю стола. – У меня были духи с ней в основе. Я купила их, когда вычитала, что цветы каприфоли стимулируют половое влечение.       – Сти… стимулируют? – голос Декстера предательски дрогнул. – Прямо вот…       Рейвен широко улыбнулась.       Юноша резко отвёл взгляд. Щеки налились краской и теперь обжигающе горели, с каждой секундой всё сильнее выдавая его смущение. Как же это было глупо. Вот так стоять и смотреть на лабораторный стол. Интересно, она ведь заметила? Ну разумеется, заметила! Иначе бы не поднесла ладонь ко рту и не начала смеяться. Так мило и совсем не обидно. Нужно было что-то сказать. Нужно было ответить. Дать понять, что ничего такого не случилось. Просто тема, как тема… Одно из свойств каприфоли, только и всего.       Чарминг заставил себя прокашляться и решительно схватился за узкую колбу. Рыхлая деревянная пробка с глухим звуком покинула узкое горлышко. Лёгкий, сладковато-медовый запах игриво защекотал ноздри, заставил подумать о знойном летнем дне и о прогулке в цветущем саду на побережье Южной Валетарии.       Юноша неловко поморщил переносицу, будто собирался чихнуть, и быстро отвёл сосуд в сторону. Подальше от себя и поближе к узкому длинному горлышку стеклянной реторты. Его скошенный край почти касался поверхности стола, отчего был похож на птичий клюв. Сама же реторта в самом деле напоминала бескрылого лебедя, что изо всех сил тянулся к поверхности озера, желая утолить жажду.       Спустя секунду ему это удалось. Густое, тягучее масло жимолости послушно полилось внутрь, покрывая собой прозрачные стенки стеклянного горлышка. Неторопливой струйкой оно настойчиво продвигалось дальше, пока не начало заполнять округлое дно реторты. Сосуд, бывший хранилищем этого масла, всё сильнее приподнимался вверх, а пальцы Декстера не прекращали дрожать.       Как назло, именно в тот миг, когда последние капли с неохотой стекли на заострённый краешек, откуда-то слева раздался металлический лязг. Юноша испуганно вскрикнул и резко повернул голосу на звук. Опустевшая от жимолости колба выскользнула у него из рук и покатилась по поверхности стола, пока не столкнулась с тонким деревянным карандашом.       Бледное лицо Рейвен скривилось от резкой боли. Губы плотно сомкнулись и вытянулись в тонкую линию, а широкий лоб пересекла тонкая, напряжённая морщинка. Длинные, туго забинтованные пальцы неохотно соглашались гнуться в фалангах, но настойчиво продолжали перемещать латунные гирьки на правую чашу весов.       – Тридцать граммов – это… – Квин задумчиво закатила глаза, отчаянно силясь что-то вспомнить. – Примерно одна унция, так?       – Да, прямо в точку, – подтвердил Чарминг, оживлённо кивнув. – Как бы сказал Хантер: «Прямо в яблочко!»       С губ юноши сорвался короткий смешок, но Рейвен эта фраза почему-то не позабавила. То ли оттого что она её уже слышала, то ли из-за сложных расчётов, занявших все её мысли. Тонкие пальцы, обтянутые кожаной перчаткой, решительно потянулись к карандашу. Со второй попытки они даже сумели приподнять его над столом, но стоило им немного согнуться, как девичье лицо вновь исказила гримаса боли.       – Ой... Так всё… настолько серьёзно, – растерянно отметил Декстер, сжимая в руке приёмник с воздушным клапаном. – Рейвен, а... Как ты так? Что случилось?       – Ну, как тебе сказать… Магия. Она порой выходит из-под контроля и обращается против меня.       – Магия… – словно эхо повторил за ней юноша. – Тебе стоит быть осторожнее. Твоя магия она ведь... опасная. Ну то есть не только твоя. Она в целом опасная...       – Это точно, – Квин потянулась к бумажному свёртку с лазурно-голубыми кристаллами купороса. – А сейчас у меня… «особые» дни, и мы обе немного нестабильны. Чуть больше, чем обычно.       Новый приступ смущения заставил Декстера отвернуться и растерянно смотреть на плоский, ярко-красный клапан, закреплённый посередине длинной, полупрозрачной трубки, предназначенной для отвода дистиллированной жидкости. Не то чтобы он впервые слышал об «особых» днях, что бывают у девушек, просто… всё это было так… неловко. Так странно представлять, что даже самые милые, добрые и чистые принцессы вынуждены каждый месяц страдать от боли и истекать кровью, будто раненые на поле боя. Это всё… несправедливо.       Заставив себя отвлечься от странных мыслей, юноша без особого труда закрепил гибкий конец приёмника на длинном горлышке стеклянной реторты. Теперь лебединая шея больше походила на длинную, прозрачную змею, с резким утолщением в середине. Будто совсем недавно в её ненасытный желудок угодил кролик или дюжина лесных мышей. Но змее и этого оказалось мало, потому на другом её конце, выступающем в роли головы, оказалась потёртая металлическая воронка. В жертву, одна за другой, были принесены порции лазурного купороса и жемчужно-белой возвышенной соли.       – Декс, смотри, – Квин резко тронула его плечо. – Реакция пошла. Бери карандаш и записывай. Быстрее!       Несколько долгих мгновений, Чарминг растерянно держал в левой руке свободный конец приёмника, а в правой всё ещё сжимал воронку. Разрозненные мысли, полные странных ассоциаций, не сразу позволили вспомнить о том, что именно нужно сделать. Тонкий, полупрозрачный конец трубки беспомощно опустился на стол, будто сброшенная змеиная шкура. Металлическая воронка вернулась к своим собратьям из набора инструментов, а в руке у Декстера оказался простой карандаш.       Плоский, плохо заточенный грифель со скрипом заскользил по бумаге, едва оставляя после себя резкие, отрывистые линии. Пальцы сводило от напряжения, желудок болезненно сжался. Как назло, времени на то, чтобы заточить карандаш уже не было. Алхимическая реакция в сердце стеклянной реторты протекала слишком быстро.       Лазурно-голубые кристаллы купороса медленно опускались на дно и с гневным шипением растворялись в солнечном масле каприфоли. Растекались, превращаясь в зелёные пятна. Сперва светлые, как листья свежей мяты, затем они становились всё темнее, насыщеннее, походя то на весеннюю траву, то на лесной мох. Или это цвет хвойных иголок? А может нефритовый? Или изумрудный?       Правая рука Декстера торопливо вывела в углу пустого листа слово «зелёный», но едва успела это сделать, как оттенок вещества продолжил меняться. Он сгущался, темнел ещё сильнее, настолько,что содержимое реторты сделалось практически чёрным. В следующий миг проявились частицы mel album. Его мелкие жемчужно-белые кристаллы даже не думали впитывать в себя получившийся раствор. Напротив, на его фоне они казались ярче, насыщеннее, с едва заметным отблеском на тонких гранях.       – Ну, у нас хотя бы вышло что-то красивое, – с надеждой протянула Рейвен, заправляя за ухо локон чёрных волос. – Ты всё успел записать?       – Я? Да, конечно… то есть, не совсем, но, – Чарминг торопливо откашлялся и опустил карандаш на лист бумаги. – Давай сначала пронаблюдаем все этапы, а потом опишем самое главное.       – Без проблем, – с улыбкой отметила Квин. – Ты в этом разбираешься лучше, чем я.       В первые несколько мгновений Декстеру всерьёз подумалось, что он ослышался. Но нет, вовсе нет. Он только что заслужил комплимент. Искренний комплимент от… Рейвен Квин. Теперь он должен, просто обязан был восхитить её ещё сильнее. Довести этот опыт до конца, завоевать для неё отличную оценку и уже вечером… да, нынешним вечером сходить с ней куда-нибудь. Вдвоём.       Его правая рука сама собой потянулась к тонкому металлическому клапану на боку спиртовой горелки. В один лёгкий поворот пальцы сдвинули его по часовой стрелке, и где-то в стеклянной основе раздалось лёгкое шипение. Спустя несколько секунд, на конце обгоревшего фитиля показался робкий язычок пламени. Словно лепесток зачарованного цветка, в самом центре, он казался бледно-синим, а по краям становился ярко-оранжевым. Узкий и вытянутый, он старался изо всех сил, чтобы как можно скорее отдать своё тепло плоской чаше из нержавеющей стали.       Откуда-то слева послышался резкий, трескучий звук. Лёгкий поток ветра заставил язычок пламени испуганно заколыхаться. Декстера охватило дурное предчувствие. Не то, чтобы для этого имелась явная причина, но приближающийся силуэт с двумя парами острых полупрозрачных крыльев не предвещал ничего хорошего.       – Эй, Квин, я позаимствую у тебя соли для перегонки? На мой стол её положить забыли. Дурацкое проклятье…       У левого края лабораторного стола остановилась Фейбл Торн, дочь Тёмной Феи. От одного её вида желудок Декстера болезненно сжался, а по спине пробежали мурашки. Странное чувство, походившее на смесь тревоги и брезгливости, трудно было назвать чем-то объективным. В этой фее было что-то чуждое, нечеловеческое. Хотя, если не смотреть на две пары тонких голубых крыльев, будто оторванных у огромной бабочки, её можно было назвать обычной девушкой. На первый взгляд.       Высокая и подтянутая, Фейбл полностью оправдывала звание капитана чирлидирш. Даже на занятиях она носила плотные обтягивающие джинсы, обувь на широкой подошве и лёгкие туники с открытой спиной. Длинные, бесцветные, как у Дарлинг, волосы были собраны в высокий хвост у самого затылка и сильно подчёркивали заострённость ушей. Да и кожа Торн только казалась нормальной. Сквозь толстые линзы очков становилось заметно, что она словно бы переливается на свету.       – Да, бери, без проблем, – не раздумывая, ответила Рейвен и кивком головы указала на открытый бумажный свёрток.       – Феярично! Я возьму часть и остатки принесу.       Вот и всё. Ничего серьёзного. Даже как-то странно было признать, что настолько злобная и колючая фея, как Фейбл, могла всего лишь подойти за солью. Разумеется, Декстер не раз слышал о том, что из-за фамильного проклятья Торнов ей всегда чего-то не доставалось. Порой доходило до абсурда, когда в столовой резко заканчивалось её любимое блюдо, а впереди стоящий забирал последнюю порцию. И так во всём. Товары в магазине, билеты в кассе, даже библиотечные книги и те ускользали из её рук в самый последний момент.       Едва ли не впервые Чарминг задумался о том, что его самого неудачи преследуют не так уж и часто. А Фейбл Торн оставалось только посочувствовать. И порадоваться тому, что она наконец-то вернулась за свой стол. И всё же… странное тягостное ощущение, предчувствие серьёзной ошибки никак не унималось. Юноша взял лист с напечатанным заданием и торопливо провёл взглядом по стройным абзацам.       – Рейвен, нам ведь… нам ведь самим ещё нужна соль, – подушечкой указательного пальца он плавно обвёл одну из строк. – Вот, тут написано: «Добавьте ещё 10 граммов возвышенной соли и дистиллируйте снова».       – Тогда стой тут, а я схожу к Фейбл, – Квин вскинула левую руку и неподвижной ладонью указала на соседний стол. – Не волнуйся, я не заблужусь.       Декстер повернул голову немного левее и только теперь обратил внимание на то, как близко к ним всё это время находилась Торн. Могла ли она слышать их разговоры? Стала бы она подслушивать? А что конкретно могла узнать? О, Святая Гвиневра, да он и сам не помнил, сколько раз смутился за эту пару! Да и как Рейвен донесет возвышенную соль? Она ведь точно просыплет большую часть, когда попытается вернуться обратно.       Без лишних раздумий юноша проследовал за Квин и остановился немного позади, в промежутке между лабораторными столами. К его искреннему удивлению, всё рабочее место Торн занимала одна. Отчасти из-за склочного характера, отчасти потому, что Дачес Свон теперь писала лабораторные только с его старшим братом. Фейбл, наверное, стоило посочувствовать, но, судя по всему, она и одна справлялась совсем неплохо.       Верхний лист бумаги был почти целиком исписан длинными, развёрнутыми предложениями. Каждый абзац был старого пронумерован, а отдельные слова подчёркнуты. Другой лист был виден не целиком, но на видимом уголке отчётливо проглядывались расчёты по пропорциям и формула перевода граммов в унции. Рядом лежал остро заточенный карандаш и небольшая горсть опилок.       Содержимое стеклянной реторты интенсивно кипело, и плотная струйка пара уверенно покидала приёмник через открытый воздушный клапан. Другой его конец был опущен в большую круглую колбу с широким горлом, куда постепенно стекала дистиллированная жидкость. Декстеру стало не по себе. Он собирался было вернуться и как можно скорее исправить собственные ошибки, но голос Рейвен заставил его остаться.       – Эй, Торн, время платить по счетам, – она коротко посмеялась, чуть подрагивая плечами. – Где остатки возвышенной соли? Надеюсь, ты успела взять сколько нужно.       – Да, ещё раз спасибо, – Фейбл отвела взгляд от реторты и указала рукой на приоткрытый бумажный свёрток. – Можешь забирать.       Рейвен подошла к её столу почти вплотную и неуклюже отвернула край пергаментной бумаги. Длинные пальцы на её руках почти не меняли своего положения, но всё ещё могли приносить какую-то пользу. Внутри бумажного свёртка оказалась небольшая горка мелких, насыщенно-белых кристаллов       – Фейбл, ты это серьёзно? – девушка резко нахмурилась и упёрла правую руку в бок. – Это обычная поваренная соль. До возвышенной ей как тыкве до кареты.       – Да, ладно! Ты отличила? – с издёвкой протянула фея и хлопнула в ладоши. – Браво, Квин! Ты прямо растёшь над собой.       – У тебя, похоже, что-то с памятью, – тут же парировала Рейвен, пытаясь сдержать гнев. – Так позволь напомнить, что я – дочь Злой Королевы. И твои шутки со мной не прокатят.       – Кто-кто ты? − переспросила Торн, сощурив глаза. – Повтори-ка ещё раз, я плохо расслышала.       – Я – дочь Злой Королевы!       Декстер растерянно застыл на месте. Ситуация менялась слишком быстро, для того, чтобы сделать хоть какие-то логические выводы. Только что они мило общались и делились ингредиентами для опыта, а теперь всё грозилось перерасти в настоящую перепалку! Нужно было срочно что-то сделать, пока не стало ещё хуже… Юноша быстро огляделся по сторонам, в поисках хоть какой-нибудь подсказки. Как назло, все сокурсники уже заметили ссору, но никто, ни один человек, даже не думал вмешаться! Даже профессор Румпельштильсхен просто стоял и молча наблюдал за происходящим, хотя находился буквально на соседнем столе, во втором ряду!       – Ну как вам? Все услышали? – после долгой паузы протянула Фейбл, обращаясь теперь ко всей аудитории и театрально разведя руки в стороны. – Когда ей это удобно, родство она признаёт, а когда…       – Заткнись, Торн! – гневно воскликнула Квин и топнула ногой. – Ещё одно слово, и я…       – Что «ты»? Что? – фея хищно улыбнулась и облизнулась. – Что ты мне сделаешь?       Декстера бросило в дрожь. Руки похолодели и сами собой потянулись к щекам. Несколько раз он порывался было кинуться вперёд, но так и не нашёл подходящего момента. Да и как его найти, когда одна даже не дослушала другую?! Впрочем, кажется, всё не так плохо… Они немного покричали, выпустили пар и теперь должны мирно разойтись, каждая к своему столу. Это было бы самым разумным решением.       К его искренней радости, Рейвен, продолжать перепалку не торопилась. Вот и славно. Она просто стояла у стола Торн и больше не говорила ни слова. Только дышала как-то чаще обычного, на выдохе почти переходя в хрип. Чарминг осторожно протянул руку и собирался было коснуться её плеча. Собирался, но неожиданно отпрянул. Руки его сами собой потянулись к очкам и немного сдвинули их к кончику носа. Нет. Не показалось.       Маленький чёрный завиток. Тот, что поначалу выглядел, как локон, выбившийся из причёски. Рядом с ним, у самого затылка Квин появился второй. И третий. Сгустки тёмной магии выступали вдоль её худого, хрупкого тела. Разрастались, находили друг друга, сливались в густое, тёмное облако − порождение гнева. Послышался треск. Магия скользила под её кожей отчётливыми фиолетовыми разрядами вдоль вен и артерий. Собиралась у солнечного сплетения. Ярким светом проявляла себя через радужку глаз.       На несколько мгновений лабораторный класс охватила тишина. Фейбл улыбалась, её глаза были расширены, а губы подрагивали. Она даже не сразу отреагировала, когда огонёк горелки на её столе вспыхнул с невиданной силой. Языки фиолетового пламени, длинные, как зубцы короны, раскалили докрасна металлическую чашу. Толстые, прозрачные стенки реторты покрылись россыпью разветвлённых трещин, а в следующий миг разлетелись во все стороны с оглушительным треском.       Несколько сокурсников тотчас сорвались на визг, послышались громкие возгласы.       Горячие чёрные осколки и капли чёрной жидкости попали в Торн, и на её руках и шее тот час множеством ярко-красных цветов распустились небольшие раны. Фея вскрикнула и, отскочив, ударилась бедром о соседний стол, но тут же её крик перешел в хохот. Она рассмеялась, и это была странная реакция на боль. Фейбл смеялась, чуть согнувшись и вытянув подрагивающие руки, пока чёрная, горячая и вязкая, как смола, жидкость заливала собой приборы, записи, флаконы, чаши и свёртки. Все стояли, но вмешиваться никто не смел.       − Прекрасно, Квин! – фея хлопнула ладонью по краю стола, а потом, захватив липкими от крови пальцами горло ближайшего сосуда, швырнула его в Рейвен.       Тот разбился, встретившись с невидимой стеной в полуметре от лица Квин. Содержимое выплеснулось под ноги девушки. Но та лишь мотнула головой и хрипло произнесла:       − Хочешь ещё?!       Не дожидаясь ответа, Рейвен схватила и яростно швырнула в Торн свёрток с поваренной солью. Тот развернулся при броске, и мелкие белые кристаллы разлетелись в стороны, будто зеркальные осколки. Осыпали волосы и плечи феи, попали за воротник. Фея попятилась вдоль стола, замотала головой, заскребла пальцами по собственным рукам.       − Хватит!       Между третьим и четвёртым рядом лабораторных столов, показалась высокая, стройная фигура Дачес. Она отчаянно расталкивала локтями всех, кто не давал ей пройти. Длинные пальцы её правой руки крепко сжимали бутыль холодной питьевой воды.       – Фейбл! Фейбл, дорогуша, ты слышишь меня?! – Свон остановилась с подругой и принялась откручивать пластиковую пробку. – Сейчас… Сейчас станет легче…       Так и не дождавшись ответа, левой рукой она крепко схватила Торн за предплечье, и на израненную кожу рук полилась струя чистой, холодной воды. Чёрная жижа отступала. Беспомощно стекала на пол, вымывая осколки и частицы поваренной соли. Из груди феи вырвался полный облегчения стон.       Она взглянула на Квин из-за плеча Дачес, на её губах проступила едва заметная улыбка.       – Фейбл, я… я правда не хотела, – голос Рейвен дрожал, а в уголках глаз растеклись пятна туши. – Прости… Прости меня, пожалуйста…       – Пошла прочь! – яростно прошипела Дачес, взглянув на неё с презрением. – Сунешься ближе, и я выцарапаю тебе глаза, ясно?!       Квин послушно отступила в сторону, но к лабораторному столу не вернулась. Вместо этого, она отходила всё дальше и дальше, пока не поравнялась с первым рядом сокурсников. Все до единого смотрели на неё с опаской, гневом, осуждением.       – Ну всё, довольно с вас! Позабавились, и хватит, – профессор Румпельштильсхен с завидным проворством забрался на залитый жижей стол Фейбл. – Свон, веди её в лечебное крыло! Пусть подлатается.       – Слушаюсь, сэр! – Дачес крепко взяла подругу под руку и попыталась поднять её на ноги.– Давай, дорогуша, крепись! Вот так… Хорошо…       Частыми шагами они направились по узкому проходу, между рядами лабораторных столов. Правая рука Свон железной хваткой поддерживала Фейбл за талию. Левая же грозилась отвесить пощёчину каждому, кто попытался бы чем-то задержать их. Будь то глупая издёвка или предложение о помощи.       – Дачес, я помогу! – Квин без раздумий подошла ближе и, почти не помня о собственной травме, попыталась повести Торн с правой руки.       – Тебе я уже всё сказала! Убери свои вороньи лапы от моей подруги!       − Да, Квин, ты уже помогла, спасибо.       Так и не сбавив шага, Рейвен настойчиво продолжала следовать за ними. Извинения, одно за другим, сыпались с её губ, а голос был полон тревоги и раскаяния. Меньше, чем за четверть минуты, силуэты трёх девушек окончательно скрылись за дверью в лабораторный класс.       – Ну, а ты, что тут встал?! Портки намокли? – Румпельштильсхен слегка замахнулся деревянной линейкой. – Живо работать, Чарминг! Сперва тут, а потом в моей башне!       Скрипучий, раскатистый смех профессора теперь казался Декстеру далёким и ненастоящим. Вся эта аудитория, опыт… Всё, что произошло на его глазах в последний десяток минут, потрясло его до глубины души. Мысли в голове путались, собственное тело казалось чужим. Увиденное должно было оказаться сном, просто глупым кошмаром, но раз он ещё не проснулся, значит всё произошло на самом деле.       Торн сама начала эту перепалку. Сделала всё, что в её силах, чтобы нарваться на праведный гнев. Чего она добивалась? Для чего была вся эта сцена? Неужели она настолько ненавидит Рейвен, что готова была рискнуть здоровьем ради публичного унижения? Ответов на эти вопросы Декстер не знал. И не готов был над ними задумываться. Гораздо больше его разум заботило то, как именно Квин решила дать отпор. Такая добрая и милая… она ведь всегда была острой на язык. Всегда быстро находила нужные слова, чтобы осадить обидчика, не причинив ему серьёзного вреда. А сейчас? Сейчас, когда использовала магию, Рейвен совсем не походила на саму себя.