Критик?! Гореть ему в огне!!!

Мне снова снился тот сон с участием Рейги, который я в последнее время вижу чуть ли не каждый день. Я тщетно пытался убежать от моего личного проклятия: черная фигура с косой наперевес догоняла меня, как бы быстро я ни бежал. Я знал, что если он меня догонит, то отхреначит голову косой с криком «у тебя нет таланта», а потом я проснусь в холодном поту. Но в этот раз все произошло по-другому. Стоило ему догнать меня, как он отбросил косу прочь и заключил мое дрожащее от страха тело в крепкие теплые объятия. Я думал, что на меня накатит липкий ужас или еще больший страх, но вместо этого стало неожиданно так спокойно, что даже сердце начало биться ровнее. Рейга… Мой личный кошмар… Почему? Почему мне так хорошо в его руках? Сильных, теплых руках… Я резко проснулся и громко вскрикнул, когда увидел сидящую на моей кровати черную фигуру. Без косы, правда, но все же. – Р-р-рейга? – пролепетал я. – Какой Рейга? Это я! Узнав голос Ина, я вздохнул с облегчением. Но потом подозрительно сощурился и отполз подальше. – А… А что ты тут делаешь? Убить меня решил, пока я сплю? – Мне больше заняться нечем, – фыркнул он. – Я пошел попить водички, потом слышу из твоей комнаты шум. Захожу, а ты мечешься во сне и просишь какого-то Рейгу остановиться. Кто это? – Да так… один мудак из интернета, – нехотя ответил я. Сердце стало постепенно сбавлять обороты. – И что, он тебе снится? – недоверчиво спросил он. – Иногда, – поняв, что слишком с ним разоткровенничался, я поспешил исправить свое положение. – И вообще, не твое дело! Брысь с моей кровати! Ин, сверкнув зелеными глазами в темноте, почти бесшумно вышел и оставил меня одного. Я сначала завозился, пытаясь взбить подушку, потом удобненько свернулся калачиком, чтобы поскорее уснуть, но сон не шел. Стоило только закрыть глаза, как я тут же оказывался в той липкой удушающей тьме, где меня ждал Рейга, чтобы убить, или, как сегодня, изнасиловать. Не, ну а нафиг он меня обнял, а? Боже, это становится навязчивой идеей, нужно кончать с ним переписку и начинать жить реальной жизнью. Рейга виртуален, он мне ничего не сделает, его не существует, и вообще, я девочка из Казахстана по имени Антон. Но никакие уговоры на меня не подействовали, и, проворочавшись так без толку, я придумал гениальнейший по своей абсурдности план. Но за неимением лучшего я на свой страх и риск отправился в логово опасного дракона, оборотня, вурдалака и, со вчерашнего дня, человека-амфибии. – Леон? – Ин удивленно приподнялся на кровати и, по всей видимости, посмотрел на мою фигуру, в лунном свете казавшуюся особенно бледной. – Тебе чего? – Мне страшно, – честно ответил я и смущенно поскреб ногой по паркету. – И-и-и? – вопросительно протянул он. Я не ответил. – Решил бояться вместе? Я кивнул, крепче прижимая к себе свою подушку. Видимо, Ин ждал каких-то дальнейших объяснений, но так как их не последовало, он решил не задавать лишних вопросов и, подвинувшись, потянул меня на себя. – Со своей пришел, значит, – ухмыльнулся он, наблюдая, как я по-хозяйски устраиваюсь на его кровати. – Если кому-нибудь расскажешь, я убью тебя! – предупредил я и лег, накрывшись одеялом. Мне сейчас плевать, что он чернокнижник, я просто не хочу оставаться один, вот и все. А Ин защитит меня от Рейги, если тот снова явится ко мне во сне. Может, мне удастся выспаться? Брюнет, тем временем, положил мне руку на талию и слегка притянул к себе. – Не смей меня лапать, – пробурчал я, вопреки своим словам теснее прижимаясь к его горячему телу и облегченно закрывая глаза. Присутствие живого человека успокаивало. – Даже не собирался, – тихо рассмеялся он. – Спи. Рейга тебя не тронет… И Рейги действительно не было. Всю ночь мне снились яркие цветы: огромная зеленая поляна с множеством самых прекрасных растений. Я шел по ней, словно в море, и улыбался; ветер ласково играл с волосами и доносил до меня какой-то знакомый приторный запах, который я никак не мог распознать среди множества цветочных ароматов. Впервые с того времени как в моей жизни появился ненавистный мне критик, я, наконец, выспался… *** Пробуждение было приятным. Я ощущал уют во всем своем организме, и поэтому глаза открывать категорически не хотел. Тепло. Вот что я чувствовал рядом с собой. Нечто теплое и живое… Так, стоп. Живое?! Я резко распахнул глаза и, удостоверившись, что на моей талии действительно лежит чья-то рука, а не плод моего воображения, стал судорожно вспоминать, что было вчера вечером. Может, я где-то напился, а потом трахнулся с кем-то по пьяни? Вроде я такого не помню… Но на то они и попойки, чтобы стирать всю память. Так, признаков похмелья нет, уже хорошо. Значит… Страшная догадка закралась ко мне в сознание, и, повернувшись и столкнувшись с внимательными пронзительными светофорами, я резко отшатнулся и закричал: – Твою мать! Мой крик сопровождался картинным полетом в сторону пола и последующим приземлением. – И тебе доброе утро, – усмехнулся он. – Как самочувствие? – Знаешь, учитывая мое нынешнее падение, не очень, – зло процедил я. – Что я тут делаю?! – По-моему, сидишь. На полу. – Он еще и издевается! Возмущению моему не было предела. – Я всего лишь констатирую факт, – Ин сладко потянулся и явил мне свой загорелый обнаженный торс из-под одеяла. – Ты бы хоть оделся что ли! – Ночью тебя это как-то не смущало. Я хотел еще что-то сказать, но потом до меня доперло, что это я к нему сам вчера добровольно напросился, и меня, к тому же, еще и не выгнали, поэтому уже готов был назвать его озабоченной амфибией, как дверь в комнату резко распахнулась и на порог вплыла мать с довольной лыбой. – Так, мальчики, а я вам тут блинчиков принесла! Вижу, вы даже спали вместе, это прекрасно, значит, вы помирились и теперь мы можем взять вас с собой в Испанию. – Мам! – взвыл я. – Ну какого хрена! Хотя бы для приличия сделала вид, что тебя это смущает! – Что именно? – мать невозмутимо поставила тарель с блинами на стол. – Что два парня ночуют в одной кровати! – А почему меня должно это смущать? – удивилась она. – Спите на здоровье, если любите, какие проблемы? Да, Ин, папа просил передать, чтобы ты забрал какую-то посылку на почте. – Спасибо. – Она, по-моему, даже рада, что мы типа сблизились, – вздохнул я. – И не смотри на меня так, это был исключительный случай, я к тебе больше ни ногой, и ты ко мне не подходи! – Разумеется, – он кивнул с самым невозмутимым видом, поэтому я не мог понять, что он чувствует на самом деле. Я встал, с видом завоевателя схватил подушку за угол и, подтянув штанину моей безразмерной голубой пижамы в мелкого сурового Аристотеля, пошел в свои покои. – Ты что, есть не будешь? – Вот еще! – фыркнул я и пошел к матери. – Мам, а блины еще остались? – Нет, я все вам на тарелку сложила и отдала. Придется идти обратно. Это же фирменные мамины блины, как я могу их без боя уступить всяким подозрительным организациям?! – Забыл чего? – удивился Ин, когда я с недовольной рожей пришел обратно и сел на кровать напротив него. – Корми давай! – А жареных гвоздей не хочешь? – Ин в своей излюбленной манере вскинул правую бровь. – Гвоздей нет, блинов да. А! – я раскрыл рот, дабы прекратить ненужные распри. Ин подчинился и с размаху затолкал мне сразу два блина, при этом задумчиво наблюдая за моей уже более довольной жующей мордой. – Шо? – прошамкал я, пытаясь проглотить чудеса кулинарных изделий. – А говорил, что это я тебя ненавижу. – Ну да. А я тебя. – И в чем причина твоей ненависти ко мне? – Потому што ты пафошный мудак, – ответил я. – С чего бы? – он наклонился ближе, при этом на лице появился отпечаток былого холода. – Ну, я захотел с тобой дружить, а ты со мной нет, так что теперь все, алягер ком алягер. – Вот так, значит… – задумчиво протянул он. – Ладно. – Прохладно. Корми давай. Интересно, а ненавижу ли я его на самом деле? Вообще, он стремный. Черный и… Черный, и… Черный? Что у него, кроме черноты, недостатков, что ли, нет?! Он меня лечил, кормил, пустил к себе в кровать, а это тоже, между прочим, плохо! Бля, это ж хорошо… Во я влип. – Почему у тебя лицо какающего бегемота? – Ах, вот ты чем по ночам занимаешься, смотришь, как бегемоты срут! – тут же воскликнул я и, захватив с собой еще пару блинов, решил отчалить. – Сюда я больше не ездок, Карена мне, Карена! – Хэ-э-эй, Макарена! – он показал мне язык, я ему, на том и разошлись. Вот ведь странно, я думал, он внутри такой же черный, как и снаружи, а оказалось, что нет! Ну, в смысле, если на меня еще не напустили какое-то стремное заклятие, то все хорошо. Наверное, на него просто плохо влияет черная одежда, потому что когда он без нее, даже забываешь, что он странный. Хотя, все мы здесь немножко того… И о чем я только думаю! Вернувшись к себе, я обновил почту с телефона, ибо включать компьютер было лень, и облегченно выдохнул, когда увидел, что ничего нового ко мне не прилетело. Все же Рейга меня напрягает, а сегодняшний день начался прекрасно уже потому, что я выспался, поэтому хорошо, что он умудрился не испортить мне настроение. И мне совсем не хотелось думать, что всему этому причиной являлась смена места ночлежки. *** В общем, остальная неделя прошла относительно спокойно. Матери, и уж тем более отцу было наплевать на нас, лишь бы вилками не кидались, мы изредка перекидывались какими-то безобидными колкостями, но в основном друг на друга внимания не обращали, потому что Ин все время куда-то уходил, скорее всего, в институт, а я занимался подготовкой к последнему зачету по праву, потому что от занятий нас уже освободили. Вернулось желание писать, и очередной фик, родившийся в моей голове, должен был заткнуть Рейгу за пояс: я поднял настолько личную тему и отразил в словах такую гамму чувств, что любой бы реально прослезился. Я описал историю из своей жизни, даже из детства, историю той трогательной первой любви, которая буквально расцвела во мне, когда я увидел её… Да, моя первая любовь была женского пола, хотя в глубине души я уверен, что у этого чувства нет ни ориентаций, ни границ нормальности. Каким бы я сейчас ни был, но то светлое, практически святое, я никому не дам оболгать или опорочить. И, тем не менее, я рискнул и поделился собой с другими, создав из слов тот образ нежного светлого ангела, которым являлась моя одноклассница. Это не было историей несчастной любви, скорее, историей бесконечного восхищения существом. Если вкратце, то ее звали Алисой, она всегда была добра к людям и всем помогала. А потом она прикоснулась к удивительному миру общения с лошадьми и, бросив учебу и все остальное, посвятила им свою жизнь. Я не знаю, почему, но теплые чувства до сих пор живут во мне, и неожиданно захотелось показать их. Я в тот момент не думал о Рейге, просто делал то, что хотел. Все встретили мое возвращение с радостью, но… Рейга был бы не Рейга, если б не появился в самый неподходящий момент. Может, мне не стоило так на него реагировать на этот раз, может, стоило просто проигнорировать, но я поддался. Потому что у этой мерзкой черной твари нет ни капли доброты, раз он посмел посягнуть на личное. «Рейга: И снова наш прекрасный и всеми любимый автор радует общественность своими деревенскими пасторалями! Разумеется, новая работа после столь длительного отпуска – это прекрасно, это превосходно и достойно наивысшей награды – аплодисментов ногами. Я искренне хочу поздравить Инферно с выходом из творческого кризиса, в который я его и загнал, не побоюсь этих слов. Итак, девочка. Прекрасный непорочный ангел, любящий лошадей, что может быть прекраснее и умилительнее? Давайте забьем на то, что все предыдущие работы были посвящены мужеложству. Белая девочка с белой лошадью – образ, разумеется, не избитый и уникальный, я падаю ниц перед фантазией автора и хочу пожелать ему и других таких же великолепных работ, присыпанных сверху толстым слоем сахарной пудры. От этой сласти сводит зубы, но, по всей видимости, товарищ писака уже давно покрылся слоем этой самой пудры, поэтому простим ему данную деталь. Девочка-лошадь, лошадь-девочка, какой-то мальчик, восхищающийся ей и символический образ горизонта – вот, пожалуй, и все, что я тут нашел. Хотя, с символизмом это я, конечно, погорячился, вряд ли горизонт был включен сюда, как жирный образ, это, скорее просто описание местности, не более того. Да простят меня поклонники, но Инферно, кажется, занесло не в ту сторону: то ли пересмотрел лоликона, то ли просто потянуло на педофилию, что, в принципе, одно и то же, но послушайте, нельзя же выставлять свои сексуальные фантазии на всеобщее обозрение! Мне кажется, автор, Вы просто когда-то не дотрахали эту девицу, а сейчас, примерив монашескую рясу, решили тряхнуть стариной и облачили все в столь невинную миловидную форму. Браво! За маскировку ставлю твердую четверочку, а что касается всего остального, то смело могу сказать, что падать, наверное, ниже некуда, если только Инферно не смешает омегаверс со столь прекрасным предупреждением, как женская беременность». Я вцепился в стол и долго еще без отрыва перечитывал выделяющийся на фоне остальных отзыв. Как? Как можно быть настолько желчным и жестоким человеком?! Оскорбить меня еще ладно, но её… Конечно, я понимал, что все закончится его негативной кляузой, но надеялся, что он будет благоразумен и не кинется в крайность, тем более, что затих он на целую неделю. Видать, набирался сил перед боем. Во мне вскипела не просто злость, а жгучая ненависть, хотелось убить, уничтожить, стереть с лица земли и его, и этот поганый ник! Ну, если уж мне предстоит пасть в бою, то пусть это будет сейчас, при свидетелях. Я устал и от него, и от его непонятной мести. Кажется, пора ставить точку. «Инферно: Итак, уважаемые читатели, вы все знаете, что я никогда и никого не поливаю грязью в ответ просто так, поэтому, я надеюсь, никто не будет строго судить меня за то, что я скажу – это касается только нас двоих. Итак, господин Рейга вновь решил посетить меня и мои работы, чем меня несказанно удивил, потому что я не понимаю смысла читать, заведомо зная, что тебе это не понравится. Теперь непосредственно к самому отзыву. Знаешь, обсирать меня – это одно, а вот говорить, что я якобы кого-то недотрахал – совсем другое. Это низко, даже для тебя. Ты не меня сейчас оскорбил, а ту память, что осталась со школьных времен, и я даже не знаю, злиться на тебя или жалеть, потому что твой отзыв – полнейший бред, и ты это знаешь. Тебе не к чему придраться, поэтому, выдумывая несуществующие проблемы, ты лишь унижаешь себя. Лучше займись чем-нибудь полезным. А эта работа, не побоюсь этого слова, идеальная». Я вздохнул, откинувшись на кресле, и отправил, пока не передумал. Я действительно устал от всего этого, я не хочу видеть его во сне, не хочу на каждую работу получать подобные негативные отчеты, не хочу бояться и одновременно жаждать его сообщений. Да, пока я там строчил, к группе негодующих во главе со мной присоединилось еще несколько моих постоянных и даже мимо проходящих читателей. Даже Дей-Ри, то есть Денис, который обычно ленится что-то писать, настрочил пару строк с оскорблениями в его адрес. Мне вот интересно, Рейга – мазохист? Одно дело я, он у меня один такой, а на его отзывы тут же сыплются ответные обвинения от моих читателей. Нет, я его не жалею, мне просто непонятно это. И он мне сам тоже непонятен. «Рейга: Мой милый, милый автор. Я ценю твою попытку задеть меня но, увы, ничего не получилось. Более того, ты полностью подтвердил мою теорию про недоебанную в детстве бабу. Идеальная работа? Я смеюсь Вам в лицо, уважаемый! Ты просто никогда не видел идеальных работ. Почему я все еще читаю тебя? Ты знаешь… Лисовая, не лезьте не в свое дело, и лучше уползите в сторонку по-хорошему, пока я не разозлился. Пти4ка, вы, наверное, думаете, что…» Эмоциональное напряжение, злость, обида и непонимание вылились в логичную истерику. И, разумеется, ее свидетелем стал Денис, которому я позвонил. – Я не могу уже это читать, понимаешь, не могу! – выкрикнул я, не сказав ему ни здрасте, ни до свидания. – Сколько он еще будет меня мучить?! – Так, Ин, успокойся, слышишь?! Инферно! Хватит истерить… – Он меня преследует! Я… Я боюсь его, понимаешь? Мне кажется, он знает больше, чем знаю я сам, и я уже не могу постоянно отвечать на эти его отзывы! Я выжат, я морально истощен, я в отчаянии! Я не могу его игнорировать, потому что не могу проиграть, но и выиграть тоже не могу, потому что он в любом случае сильнее меня! Я слаб, Дей, бесконечно слаб! Да что я, блять, сделал ему, что он меня так ненавидит?!! – Леон, обнови страницу… - неожиданно тихо проговорил Денис, я даже не понял, что это говорит он. – Что? А, страницу… – я в истерике метнулся к компьютеру. «Рейга: Имя».