Стереотип

В глазах окружающих Луи Томлинсон был ходячим стереотипом. Он носил косухи и солнцезащитные очки, где бы ни находился, разъезжал на мотоцикле, иногда игнорируя красный сигнал светофора, много курил и никогда не одалживал сигареты. Наконец, сутками пропадал в звукозаписывающей студии, которая вскоре должна была превратиться в наркопритон или цивилизацию пустых бутылок от пива, если они с Зейном не удосужатся прибраться. Луи любил отвечать на вопросы загадками и болтать о себе, подмигивая собеседнику. Девушки сходили от него с ума, а он лишь посмеивался, соглашался на селфи и сваливал в закат как герои блокбастеров. Он был богом для публики, сколько себя помнил, его музыка звучала из всех радиоприемников, а интервью становились самыми популярными роликами на «YouTube». Его имя знал каждый, но никто — слышите? —абсолютно никто не догадывался о том, какой красавчик Томмо в реальной, обыденной, чертовски повседневной жизни. За всю карьеру Луи ни разу не рассказал о своей привычке чистить зубы четыре раза в день и исключительно левой рукой. За долгие годы популярности фанаты так и не узнали, что он приучил личного агента покупать ему сигареты с изображением на пачке любых болезней, но только не бесплодия. Неудивительно, что никто и подумать не мог, что знаменитый Луи Уильям Томлинсон, взрослый и ответственный человек, хранит ключи от своего пентхауса под ковриком перед дверью. И точно ни одна живая душа не ведала, кто живёт в этой самой квартире помимо мировой звезды. Кто не просто живёт, а кого тот целует при встрече, от чьих ужинов пускает слюни и с чьим животиком разговаривает по ночам, пока подушки утопают в буйных волнах волос. Он был шаблоном, он был кумиром, однако хранил свои тайны у сердца, как его милый муж Гарри берег там же их настоящее и… будущее. Не эфемерное и абстрактное, а вполне материальное — дрыгающее ножками, дышащее и заставляющее бедного парня бегать в туалет по двенадцать раз в день. — Совсем скоро он станет маленьким человечком и попросит у тебя прощения за эти страдания, милый, — повторял Луи, сидя на кровати рядом с Гарри и рассматривая новые носочки для их сына. Стайлс не спал полночи, а все утро терпел «побои» в животе, потому теперь валялся в постели, укрывшись до самой макушки, и, не поддерживая энтузиазма мужа, нечленораздельно причитал. — Конечно, он попросит. Если я доживу до этого момента. Луи откладывал носочки, летний комбинезон в полосочку, шапочку с зелёным бубоном и ещё половину нового гардероба их малыша, купленного расчувствовавшимся отцом прошлым вечером, в сторону и заползал под одеяло к Гарри. — Снова замёрз? Гарри без слов прижимался к нему, закрывая глаза и тяжело выдыхая. Беременность проходила непросто, но он не жаловался — все, что касалось их семьи, было для него свято. А кокон из трёх пледов среди июля — сущая мелочь. — Он будет любить тебя, Хазза, — шептал Луи, целуя мужа с висок. — Он впитает твою любовь и мою, добавит немного своей и подарит её нам в ответ. — Хочешь сделать из нашего сына вечный двигатель? — Хочу, чтобы он был счастливым. «И он будет», — знал каждый из них. Знал, пока они обнимали друг друга, пока окружающие не догадывались об их чувствах. Пока их семейный очаг горел и тепло от него не рассеивалось на посторонних, они могли быть уверены, что счастье даже ближе, чем рядом. А это далеко от стереотипов.