Астрономия на грани романтизма

       Это была она, та самая поздняя осень.       Та самая — противная, дождливая, встречавшая ледяным ветром, который бьёт прямо в лицо и не дает свободно дышать.       Она стояла напротив него в тёмно-синем, промокшем насквозь, пальто. Совершенно растерянная и напуганная. Не зная, что говорить, как закончить или продолжить их странный диалог. Она его не слышит. Он её тоже. Разговор двух людей превратился в монолог, в котором каждый пытается выразить лишь свои сомнения, сделать обоснованные выводы, предъявить претензии и донести разумное до другого. А тот, кому бы слушать, словно губка впитывает лишь негативные эмоции, принесённые повышенным тоном, грубостью, оскорблениями и дерзостью.       Теперь же стало тихо. Кончились фразы. Нечего продолжать эту бессмыслицу, но разойтись они не могли и не смели... Пронзительный взгляд чёрных глаз учителя уничтожал всяческие попытки прервать неловкое молчание. Мелкий дождь продолжал моросить, а ветер — дуть прямо в лицо. Потёкшая тушь, размазанная по лицу девушки, не добавляла ей красоты, лишь вызывала ещё большую жалость, а смазанная алая помада делала её похожей на старую шлюху, подобную тем, которых так часто снимали многие мужчины. До которых ей не было дела.       С Марьяной такое впервые, она стоит, не зная, что сказать, лишь растерянно сжимает обеими руками воротник пальто, замерзая, глядя в его глаза, полные обжигающей ненависти к девушке. Мужчина тоже промок насквозь, его ярко-рыжие волосы стали медными, а чёлка падала на высокий лоб, на котором красовался шрам в виде полумесяца; историю этого боевого ранения она помнит с самого первого дня их знакомства. Он рассказал её ещё на самом первом уроке астрономии. Тот, кого очень странным образом принесло с небес на землю. Это он. Он. Андрей Владимирович... Её учитель астрономии. Марьяна никогда не забудет того самого первого мгновения. Ведь именно их взгляды встретились в тот день. Была ли это любовь? Наверное. Но всякое трепетное и искреннее желание любить разбивается о жестокую реальность. Быт уничтожает всякую романтику. А чувства меркнут тогда, когда нет выгоды... Так и произошло.       Она всего лишь его ученица. Которая наивно полагала, что разница в возрасте не способна стать помехой на полпути к желанному счастью. Десятикласница держалась из последних сил, и цеплялась за эти отношения так, словно это был баллон с кислородом, и если он не будет рядом, то девушка погибнет. Но учитель был непреклонен. Вместо такой до боли знакомой улыбки — сомкнутые тонкие губы. Вместо ямочек на щеках — идеальная маска безразличия. И эти чёртовы веснушки на бледной коже, которые щедро рассыпала осень по лицу, не были больше такими знакомыми и не сияли, словно россыпь из миллиарда звёзд, в её глазах.       Андрей не сводил с неё взгляда. Как же жалко выглядит эта промокшая до нитки молодая девица, чьи тёмные длинные волосы прилипли к лицу, как же глупо она переминается с ноги на ногу и тяжело дышит. После часа разговора на повышенных тонах сквозь ливень, они поняли: больше нет никакого "Мы". Есть только Марьяна Чёрных и Андрей Владимирович. Ученица 10 "А" и учитель астрономии в общеобразовательной 35 школе. Нет никакого смысла продолжать разговор, превратившийся в истерику. В багровых тонах на запястьях Марьяны цвела паранойя — те самые следы от его грубых сильных рук, которые хватали хрупкую, но высокую девушку всякий раз, как во время разговора она делала попытки врезать ему по лицу. Мужчина ненавидел эти постоянные истерики. Поначалу он прощал ей все. А теперь подобное стало в порядке вещей, и в самом конце ноября ситуация накалилась до предела. И они взорвались, словно две красные звезды, а осколки задели друг друга, встряв в бестелесные души и вывернув наизнанку все тёплые и приятные мгновения. "Люблю" превратилось в "ненавижу". Марьяна попыталась сделать шаг вперёд, однако стоящий вполоборота мужчина просто тихо спросил:       — Тебе ещё есть что сказать, помимо матов? Она застыла, приоткрыв рот, и кроме как "блять" в голове ничего уже не было. Тонкая невидимая нить мысли порвалась и исчезла в бездонной чёрной дыре сожалений. Брюнетка отвернулась, закусывая губу, и, пытаясь отчаянно отыскать хоть одно слово, просто сделала ещё несколько шагов вперёд. Затем лишь посмотрела в глаза и потянула руки к щекам, заросшим трёхдневной щетиной. Но дотронуться не успела, он отвернулся и, сделав шаг назад, зло скрипнул зубами, прохрипев:       — Фишка не работает, Андромеда. Он назвал её так, словно девушка перед его глазами — настоящее созвездие над головой, в том самом бесконечном космосе. Над их головами. Все те, кто были в кругу друзей и близких Андрея Владимировича, носили звёздные прозвища, а она была его любимым созвездием. Только вот сам учитель носил до одури странное прозвище. Астроном. Просто "Астроном", без звёздных прикрас. Тот, кто изучает звёзды, созвездия, далёкие планеты и галактики... Тот, кто навсегда поселился в её сердце, и чей светлый образ живёт в памяти. Марьяна не знала, что сказать, кроме как:       — Прости...       — Прощаю. И? Она лишь силой обняла его, пытаясь спрятать в своём сердце, прижимаясь к мокрой одежде. Хватаясь за его образ так, словно он единственная ниточка между реальностью и иллюзией. Но вместо того, чтобы обнять в ответ, поцеловать её, смахнуть слёзы, застывшие в уголках глаз, он осторожно отцепил сомкнутые на рукавах пальто хрупкие девичьи пальцы, а потом...

Оттолкнул.

Ветер подул прямо в её сторону, и, не удержав от неожиданности равновесия, красавица упала в лужу. Продолжая, как зачарованная, смотреть на учителя. Тихо, едва сдерживая очередной приступ истерики, она спросила:       — Почему? Он был так далеко от неё — словно спутник планеты, созданный искусственно — и готовый улететь в далёкие дали или неожиданно выйти из строя, разлетевшись на миллиарды осколков. А она и вовсе готова взорваться от переизбытка негативных эмоций, как красная звезда. И задеть собой всех, кто находится рядом. Холодно, страшно, так зябко и пусто. Ответ лишь один.       — Вырастешь — поймёшь. Я простил, но больше не могу позволить быть рядом. Марьяна, ты понимаешь, что разница в возрасте и правда даёт о себе знать, да и я, как мужчина, видавший виды, могу сказать, что ты действительно прекрасная девушка,— он тяжело вздохнул, пытаясь донести до неё свою мысль. — Но не для меня. В тебе и правда живёт маленькая, хрупкая, добрая и искренняя женщина, но ты не для меня. Я устал. Устал от опыта и прокачки мозга. Я хочу счастья. А с тобой его не получить... Как бы я ни старался. Внутри он был пуст, сломлен, но не до конца. Рваная рана в душе, оставленная за эти полгода, не заживала, потому пришлось брать иглу с нитью и зашивать. Мужчина терпел, не в силах прекратить этот акт мазохизма над собой. Всю жизнь в гордом одиночестве, и однажды сдаться под взглядом очаровательной девушки, которая мило улыбалась... Марьяна не могла ничего сделать, сказанное повергло её в шок. И мужчине ничего не оставалось, кроме как уйти, не оглядываясь. В парке не было никого, то ли к счастью, то ли к огромной неудаче, ведь стоило мужчине скрыться за поворотом, выйти на узкую аллею и спрятаться в толпе серых прохожих, девушка просто не выдержала давления. Она закрыла уши обеими руками, а потом закричала, так громко, как могла. В этом крике слились все её эмоции: боль, отчаяние, сожаление, страх, гнев, безысходность и потрясение. Весь этот жуткий коктейль из чувств и ощущений вырывался хриплым возгласом из её горла. В то время, как по щеке рыжего учителя скатилась скупая мужская слеза, стало невероятно больно от осознания того, что теперь мир разделён на две части: такое полное ожиданий, волнительное и пленительное "до", и такое иссушающее, уничтожающее все возможные чувства, убивающее и разрушительное "после"... И эта невидимая стена между ними двумя. Жизнь никогда не будет прежней. А серое небо, холодный ветер и парк в центре города, опустевший под утро, запомнится обоим. И они ещё долго будут проходить мимо него, вспоминая ту самую последнюю встречу...